Сладкие сны, или Все хотят Нэйта Ривера

      Был тёплый июль и удивительно жаркий летний день. Ниа, а с недавних пор L, сидел на полу и умирал от жары. Даже кондиционеры не особо спасали… Он собирал новую башню из игральных костей. Его глаза были пусты. Безразличие — вот как одним словом можно его охарактеризовать… Течение жизни юноши состояло лишь из сплошного однообразия: расследования, расследования и ещё раз расследования. Его предназначение только и было тем, чтобы ожидать новостей об обнаружении нового преступника. В комнату зашёл Лестер и случайно задел построенную башню. Кубики с треском упали на пол. Парень не злился на него, ему на это безразлично, ведь он бы скоро сам её разрушил, чтобы построить заново. Как говорится, всё равно, что катить огромный камень в гору.       С самого детства его жизнь представляла собой лишь сплошное однообразие: постоянно заставляли что-то решать, задачи, головоломки, в общем неважно, но суть вам ясна. Ничего не могло порадовать юного гения, ведь так и бывает, если всё доступно. Нет почти ничего, что бы могло заставить почувствовать себя полноценно, а другое ему и неинтересно, наподобие наркотиков и секса. Он даже не хотел это пробовать когда-нибудь. Не потому, что нет возможности, а просто из-за отсутствия желания. Если без одурманивающих веществ легко жить и лучше их не пробовать, то насчёт второго дела обстоят сложнее, всему виной простейший фактор — физиология. К сожалению, каким бы ты великим детективом не был, а в восемнадцать лет не только о делах невольно думаешь. Ранее его это никак не беспокоило, и он старался не обращать особого внимания на навязчивые мысли, пока не случилось кое-что…

***

      Ниа ложился спать на огромную кровать в роскошных апартаментах, — подобным помещениям было свойственно наличие этого гиганта мебельной промышленности, — на предпоследнем этаже пентхауса. Лёгкий ветерок гулял по помещению, несильно теребя занавески. Тёплая июльская ночь… Благодать, одним словом… Юноша заснул довольно быстро, и лишь тихий шелест воздуха разбавлял тишину в комнате…

***

      Посреди ночи стало заметно холоднее, поэтому Нэйту пришлось подняться с постели, дабы закрыть окно. Парень подошёл ближе к источнику появления неприятных мурашек, после чего вгляделся в пустоту. Потянувшись к оконной ручке, он хотел было осуществить задуманное, но будто под действием гипноза, чувствуя помутнение рассудка, сделал шаг ближе.       Ниа встал на подоконник, подставив стул, и прямо посмотрел на город. Он подошёл к краю, опустив взгляд в пустоту. В его теле не было страха и инстинкта самосохранения, поэтому он совершил шаг и сразу же стал падать наземь в бездну под покровом ночи. Но падал Ниа не быстро, а медленно и плавно, и, признаться честно, ничего более захватывающего он не ощущал никогда прежде, будучи обволакиваемым потоками ветра, что забирался во все щели тонкой красивой пижамки, которая была даже немного эротичной, совсем не похожей на его обычную белую, а иногда и с детским рисунком. Этот длительный полёт был настоящим верхом существующего в мире блаженства… Так думал Ниа, когда у самой земли его подхватили на руки и снова подняли в воздух, крепко, но не грубо держа за талию. — Тебе понравился твой полет, Ниа? Хочешь его повторить? — Кто вы? — тихо спросил парень. — Я — Кира, — прошептали ему прямо на ухо. — Вернее, им был. — Это невозможно… Ты–мёртв. Это сон? — Почти… Это место — небытие. Но да, это сон и место, в котором нам можно всё, чего мы пожелаем. Хочешь полетать?       В «обычном режиме» Ниа бы покрыл его десятиэтажным матом и орал бы на всю ивановскую, но здесь он ответил ему тихое: — Да…       В тот же миг Кира совершил прыжок и, оттолкнувшись от земли, взмыл в воздух, расправив пышные чёрные ангельские крылья. Ниа не удержался и коснулся пальчиками этих на вид мягких пёрышек, которые и вправду оказались такими. Такие мягкие, как облачка, но их владелец при жизни был суровым и довольно жестоким человеком, чей характер напоминал грозу во время летней ночи. Ягами был одет просто: белая, немного мятая рубашка, и чёрные брюки, а также серые ботинки. Он был прекрасен. Прямо как настоящий Бог, даже крылья есть. Он аккуратно повернул Ниа, чтобы тот смог увидеть чудесный город с высоченными небоскрёбами. — Что это за город? — Я не могу этого знать… Назови его как хочешь. Это небытие, здесь появляется всё, что мы хотим видеть. Тебе нравится то, что под нами? — Он прекрасен... Я назову его Городом Киры. Кироградом. Пускай у тебя хотя бы после смерти будет то, о чём ты мечтал... — Весьма подходящее для него название… Ты весьма привлекательный… — Что? Повтори, я не услышал… — Ничего… Тебе не холодно? — Нет, мне хорошо, ведь я не хочу, чтобы мне было холодно. Сюда попадают после смерти? — Да, все люди. Как хорошие, так и плохие. Все люди после конца на Земле попадают сюда. Здесь мы обретаем спокойствие после пережитого. Это тёплое и приятное место. Я всегда боялся умереть, а оказалось, что смерть– это не то, чего стоит бояться до потери рассудка. — Тогда задам такой вопрос: ты чувствуешь боль, когда умираешь? — Нет… Ты ощущаешь сначала невообразимую лёгкость и свободу — это, пожалуй, будут самые приятные секунды в твоей жизни, — а потом испытываешь небольшое жжение в груди, а дальше… Темнота, и только. Я даже рад, что умер, ведь сбылась моя мечта: стать Богом Нового Мира. У меня теперь свой новый мир, в котором я устанавливаю правила, поэтому мне незачем злиться на тебя за свою смерть и разоблачение… Наслаждайся этим полётом, пока длится наша ночь… — Пусть она никогда не заканчивается…       Они пролетали над городом, и Ниа начал чувствовать странные ощущения, ведь он невольно тёрся о брюки Лайта, стараясь удержать равновесие, на что он лишь улыбнулся. — Присядем здесь, что думаешь? — Кира указал на яблоневый сад, на котором висели наливные красные яблоки, а сами яблони были покрыты зелёной листвой. — Давай, а яблоки попробовать можно? Или они несъедобные? — сомнительно спросил мальчишка. — Можно, почему бы и нет? И почему они должны быть несъедобными? — Так, просто… на всякий случай.       Ягами опустил его на землю и сорвал с одной из яблонь пару яблок — одно себе, одно для Ниа, — и протянул ему. Он аккуратно толкнул его на мягкую траву, и они удобно обустроились на ней. Тепло и лёгкая прохлада, нет комаров, мечта просто… Вверху расстилалось необъятное ночное небо, которое в небытие было ещё красивее, чем в мире людей. Были видны галактики, планеты и звёзды. Ниа почувствовал, что лежал не на траве, а на крыле Киры, на этой лучшей в мире перине… — Тебе не больно, Лайт? Прости, я лежу на твоём крыле. Не почувствовал… — Ничего, мне не больно, я уже не могу чувствовать боль, как и много чего ещё… — А что ты можешь чувствовать? — Ну-у, вкус, немного холод, грусть, радость и — мне трудно сначала было в это поверить, — но ещё и возбуждение… — В каком смысле? — А разве у этого слова есть несколько значений? Вроде нет, или мой интеллект за двести меня подводит? — Всё-таки подводит, ведь оно бывает разным: возбуждение радости, эмоции от победы, сильная злость, или… — Ниа на этом моменте залился краской и опустил глаза. — Что такое? Стесняешься этой темы? — Нет… У меня есть к тебе вопросы. — Задавай, а я постараюсь ответить… — Первое: тут обязательно есть или нет? — Тут ты не чувствуешь голода, но можешь и есть. По желанию, так сказать… Я, например, от еды не отказался. — Второе: почему я здесь? Я что… того? — Нет, ты ещё жив и умирать тебе рано. В мире людей ты спишь, поэтому ты смог попасть сюда. Сон — это проводник между мирами. Ты, считай, «в гостях» в этом мире… И я вижу, что тебе тут очень даже понравилось… — Да, ты прав… Твои крылья… я просто влюблен в них… Они прекрасны! — Правда? — Кира встал и демонстративно расправил их, снова складывая и садясь рядом. — А они мне иногда мешают, цепляются за всё, понимаешь ли… Кстати, а их можно и убрать… Щелчок пальцами, и они рассыпятся… — Не смей! Я их так обожаю, пожалуйста! Ты прекрасен… — Ха, но со временем, по меркам мира людей за двенадцать часов, вырастут новые. — Кстати, а они у всех есть? Всех умерших? — Не у всех. Они бывают разные: белые, красные, черные и демонические… Белые или ангельские крылья получают те, кто никогда не убивал, не воровал, в общем ангелы, и ещё нимб над головой… Ну и скукотища… Красные ангельские крылья получают те, кто совершил пару серьезных грехов, но вовремя их исправили или заслужили прощение по разным причинам. Черные ангельские крылья получают те, кто писал в тетрадь смерти, им они прописаны автоматически, а также люди, убившие много людей, которые спасали этим жизни и уничтожали себе подобных, так сказать, очищая от них мир. Ну и наконец-то, мы подошли к демоническим. С ними вы уже не сохраните человеческий облик, и они не имеют этих мягких пёрышек. Такие вырастают у тех, кто убивал и мучал невинных людей, кто слёзно и искренне молил о прощении, но они его не совсем заслуживают, поэтому они становятся похожими на демонов. А вот те, кто не раскаялся, продолжали уничтожать и разрушать, им небытие недоступно вообще. Для них лишь черная пустота и гниение в ней в поисках прощения, которое они никогда не получат. Я могу позволить себе всё, я — Бог. — Тебе разве можно это говорить? Это же вроде как секрет? — Не то чтобы… Но ты все равно забудешь половину сна, когда проснёшься, так что не переживай. Многого ты не запомнишь, да и не поверят. В дурдом обратиться посоветуют…  — Лайт, становится холоднее… — Хочешь, согрею? — Давай. Согреешь меня своими крыльями? — Неплохая идея, но у меня есть идейка и получше… Ты позволишь? — Да… Я понимаю, о чём ты, и да… согреешь меня? Или я замёрзну…       Кира аккуратно повернул голову и нежно накрыл губы Ниа своими. Он не торопился отвечать, помогая себе научиться. Это был его не первый поцелуй, он целовался пару тройку раз в приюте со своим соперником Мелло, но то были неловкие детские касания губ, в отличие от этих взрослых и страстных. Сначала они целовались медленно, растягивая момент, и касались языками пока снаружи, не проникая внутрь. Ниа невольно положил руки ему на талию, и тогда поцелуй стал глубже и приятнее.       Ягами навалился на него, укрывая от всего взора куполом из своих крыльев. Ниа снова начал их трогать, зарываясь в эти перышки. Они снова целовались, но уже более жарко, их языки скользнули во рты друг друга. Да, у Ниа было это с Мелло, но страсти тогда не было. А сейчас… Холод уже его не беспокоил, не до него было ровным счётом, а внизу живота стало приятно покалывать, но разум пока не окончательно отшибло: — Лайт, а нам можно… Ты же… — Мёртвый? Поверь, это нам не помешает… Это ведь твой сон, здесь можно всё… — А это не больно? Я слышал, что… — Ну, боли тут нет, но ты ведь ещё жив… Не знаю, даже если и будет немного больно, то это можно пережить. Поверь, опыта в мире людей мне хватит, чтобы сделать тебе хорошо.       Ниа погрузился в размышления: довериться Кире или нет, но его тело приняло решение за него. Ягами спустился ниже, и вскоре белая футболка уже валялась в стороне. Он нежно целовал его тело, начиная с шеи и спускаясь ниже. Перья касались оголённых частей тела, приятно щекоча их. Он взмахнул ими, чтобы они легли удобнее. Ниа потянулся к пуговицам его рубашки, и вмиг она исчезла, оголяя красивый рельефный торс, который показывал его силу и привлекательность. Ниа желал сделать ему приятно в ответ, прикусывая небольшие участки кожи. — Прости, но я не чувствую этой боли. Ах, как я помню, насколько это было приятно… А ты чувствуешь?       Ниа не успел ответить, как Кира резко сомкнул зубы на одном из его маленьких сосков. Он пискнул от боли, значит, чувствует… Лайт тут же стал зализывать ранку языком, и боль быстро отступила. Ниа прижал его голову за волосы к телу, чтобы он не посмел отстраниться, да Лайт и не собирался. Нэйт держал его ногами за бёдра и почувствовал этот огромный вставший член, который упирался в его маленькую попку. Это ощущение было поистине волнующим и новым, но определённо приятным. Он прижимался к нему сильнее, желая, чтобы он наконец избавил его тело от ненужной преграды и разогнал всех его бабочек в животе.       Ягами целовал каждый участок его тела, заставляя того прерывисто дышать, а Кира не устанет, он мог целовать его хоть вечность. Воздух ему уже не нужен, ровно как и дыхание. Он тут есть, но более тяжёлый, ведь люди тут уже не дышат. Ниа наслаждался жизнью, кайфовал от близости… Ниа не хотел просыпаться… — Ты точно этого хочешь? — Да… Не останавливайся…       Ягами стянул его шортики и откинул их в сторону, разводя ноги Ривера пошире. Его дырочка уже смочена, ведь во сне будет так, как нужно. Лайт ввёл в него пальцы, медленно, не торопясь, явно боясь причинить ему боль. Ниа расслабился, давая ему войти фалангами до упора. Боль начала медленно подступать к его телу, и парень закусил от этого губу. Пальцы шевелились внутри, и наконец они коснулись «того» места, от которого Нэйту снесло крышу, и он напрочь забыл о боли. Он растягивал его, приятно потирая заветную железу, продолжая доставлять ему удовольствие, и юноша благодарил его тихими стонами. Он заткнул его рот поцелуем, чтобы ему было не до боли вообще. — Нравится? — Ага, это довольно приятно. Нечего сказать… — Скоро будет ещё приятнее, помяни моё слово… но и больнее…       Ниа на эти слова ничего не ответил, лишь ранимо опуская пушистые белые ресницы. Пальцы осторожно вынули, и он услышал, как щёлкнула пряжка пояса и звук расстегивающейся ширинки. Его чуть сильнее вдавили в землю, и в голове его промелькнула мысль:       «Уже сейчас…»       Ниа старался расслабиться, но его тело пронзила сильная пульсирующая боль, но о чём-то подумать он не успел: Ягами расправил крылья и, придерживая его за талию, взмыл на высоту в воздух. Ниа было даже не до боли, он круто испугался, но потом улыбнулся от восторга: экстремальный секс в воздухе, что может быть круче?! Лайт начал медленно двигаться, иногда касаясь крыльями его тела. Ветер приятно дул в его лицо, а эти толчки вообще сводили с ума. Воистину лучший из его снов! Он стал поддаваться бёдрами ему навстречу, желая, чтобы это никогда не заканчивалось. Даже, наверное, вживую оно ему казалось не таким крутым, как сейчас. Его крики и стоны раздирали тишину этой ночи, затмевая ими все небытие.       И в один момент он прогнулся в спине особенно сильно, крича и сотрясаясь в судорогах удовольствия. Кира же совершал в воздухе настоящую мертвую петлю, испытывая оргазм, правда, он ощущал его не так сильно, как Ниа. Белокурый юноша прерывисто дышал, а затем отключился у него на руках…

***

— Ниа? Ниа… Ниа! — кричала Лиднер, тряся его в постели. — Вы встречу проспали! — Ах! — проснулся он. –Какого хера ты меня разбудила?! Мне такой сон снился… — Извините… –Я лишаю тебя премии за то, что нарушила мой покой. Сегодня у меня важная встреча, на которой будешь выступать ты. Выкручивайся как хочешь, поняла? — Да, господин L…       Да, после поимки Киры Ниа стал обращаться с подчинёнными очень жёстко, и они были сильно удивлены этими изменениями в его характере. Ну а что?! Мол, я начальство, я делаю, что хочу… А впрочем, этот чудесный сон уже не вернуть… Он был готов отдать хоть все свои деньги, чтобы снова его повторить, но они были и не нужны… Следующая ночь будет не хуже, но уже с кое-кем другим…