Запасной супруг

      На следующий день лорд Хейл зашел к Стайлзу на послеобеденный чай. Он сказал, что желает узнать его получше и обговорить подробности их супружеской жизни, но Стайлза охватило подозрение, что мужчина сожалеет о своем решении и находится здесь, чтобы проверить Стайлза на предмет какого-либо недостатка, который позволил бы ему отозвать свое предложение о браке. Поэтому он решил, что не будет позволять своим мыслям вылетать изо рта, как он это делал обычно, ибо знал, что, если свадьба не состоится, его отец будет страдать от унизительного положения в стесненных обстоятельствах. А потому он ограничивался тихими кивками в знак согласия и ничего не значащими звуками всякий раз, когда лорд Хейл пытался вовлечь его в разговор.       В результате визит начался ужасно неестественно: Стайлз неподвижно сидел на краешке стула, сжимая чашку с чаем кончиками побелевших пальцев, пока наконец Питер не откинулся на спинку кресла, вздохнул и сказал: — Я не знаю, что во мне такого, что заставляет вас глядеть на меня, как на собаку, готовую укусить, но могу заверить вас, что у меня ничего, кроме добрых намерений. Я подозреваю, что под мантией всей этой напускной благовоспитанности, которую вы на себя примерили, скрывается молодой человек, который мог оказаться удивительно обаятельным, если бы вы только позволили себе говорить.       Стайлз закусил губу, прежде чем выпалить: — Мне говорят, что я слишком много болтаю, а я бы не хотел докучать вам своей болтовней.       Питер приподнял бровь. — Есть вещи похуже, чем без умолку говорить. Я бы предпочел в мужья смышлёного болтуна, чем невнятного, безмозглого щёголя вроде юного МакКолла. — Скотт не безмозглый, — защищает Стайлз. Питер одарил его взглядом, который явно демонстрировал недоверие, а Стайлз опустил голову и исправился: — Ну, может, он не так уж и умен, но он верный друг, и у него доброе сердце. — И мозги из вареной ветчины, — сказал Питер, заставив Стайлза сдержать улыбку, потому что это было действительно удачное сравнение. Взгляд Питера задержался на Стайлзе так, что ему одновременно захотелось съежиться, спрятавшись, и откинуть голову назад и обнажить горло. Это очень смущало. — Вы же, с другой стороны, умны, и я готов поспорить, что можете составить отличную компанию, если позволите себе говорить откровенно. Поэтому можешь сделать глубокий вдох, перестать сдерживать себя, как будто что-то колет тебе в зад, и поговорить со мной, Стайлз.       У Стайлза вырвался ошеломленный смешок, и Питер наградил его довольной улыбкой, в уголках его глаз появились милые морщинки, и Стайлз обнаружил, что это зрелище совершенно отвлекло его от страхов. Как и было предложено, он сделал глубокий, успокаивающий вдох и перестал держаться прямо, как шомпол, его плечи расслабились. — Я делаю все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление, это правда, но это непросто, — признался он. — Временами я говорю что-нибудь неуместное. — Ох, а я наслаждаюсь некоторой вовремя вставленной неуместностью, — сказал Питер с коротким смешком, и Стайлз почувствовал, как его щеки вспыхнули, когда он заметил лихую ухмылку Питера. Мужчина действительно был дьявольски красив.       После этого Стайлз перестал стараться и был рад обнаружить, что Питер оказался интересным собеседником. Его, казалось, совсем не смущала присущая Стайлзу неуклюжесть. Напротив он казался очарованным ею и дал понять, что ее оценил, когда Стайлз дал волю своим мыслям. Питер был умен и сообразителен, что было не одно и то же. Стайлз знавал так называемых гениев, которые были скучнее овсянки. Улыбка Хейла была очаровательна, смех вызывал привыкание, и Стайлз ощутил предчувствие беды.       Потому что Питер был прекрасным, красивым и приятным собеседником, всем, чего только мог пожелать Стайлз, и самое главное — он согласился жениться на Стайлзе и сохранить его поместье и титул. Но несмотря на все это, Стайлз не мог насладиться перспективой выйти за него замуж.       Он, конечно же, выйдет за Хейла — этого требовали железные условия завещания его деда. Он давно смирился с браком по расчету, с детства знал, что должен жениться к своему двадцать первому году жизни. Его соглашение с Лидией Мартин было утешительным спасением для них обоих, но он не мог винить Лидию за то, что та расторгла помолвку и рискнула воспользоваться шансом на счастье, когда он представился.       Нет, нежелание Стайлза жениться не касалось его будущего мужа. Во всяком случае при других обстоятельствах он мог бы быть не только польщен голодными взглядами герцога, но и флиртовал бы в ответ, пытаясь сделать этот брак большим, чем простая формальность, несмотря на то, что он утверждал.       Но его сердце, глупое и предательское, было верно незнакомцу в маске.       Роберт Финсток, виконт Лакросский, три недели назад устроил бал-маскарад, печальная правда переживаний Стайлза заключалась в том, что в момент слабости или любопытства (Стайлз до сих пор не знал, что именно) он позволил соблазнить себя неизвестному мужчине и теперь оказался безнадежно обольщен тем, кого он когда-то увидел лишь под фальшивой личиной волка. Он сознавал, что его увлечение бессмысленно и что из этого ничего не выйдет: он мог пройти мимо этого человека на улице и даже не узнать, — но это не мешало ему желать, чтобы было иначе.       Это означало, что независимо от того, насколько привлекательным он находил своего мужа, Стайлз с чистой совестью не мог обещать какую-либо романтическую связь. Не тогда, когда его ночи все еще были наполнены воспоминаниями о прикосновениях незнакомца. Намекать на обратное лорду Хейлу было бы нечестно, а Стайлз был кем угодно, но отказывался быть лжецом.       Стайлз застелил постель и теперь собирался лечь в нее — один.

***

      Стайлз сразу заметил человека в маске волка. Упомянутый джентльмен занимал угол бальной залы, запрокинув голову и громко смеясь, и именно крепкость его шеи завораживала Стайлза. Глазеть было неприлично, но Стайлзу казалось, что его положение в затененном углу делает его невидимым, поэтому он позволил себе наглядеться вдоволь. Стайлз закусил губу, его взгляд скользнул вниз. Острая линия подбородка указывала на приятные черты лица, широкая грудь, сужающаяся к красивой талии, и узкие кюлоты, подчеркивавшие пару крепких бедер и длинных мускулистых ног.       Стайлз издал тихий вздох. Таких ног ему не видать в ближайшем будущем. Нет, его будущее заключалось в баронессе Лидии Мартин и их взаимной договоренности. Стайлз решил, что ему повезло, поскольку Лидия совершенно ясно заявила, что планирует удовлетворять свои потребности лишь с дамами, которые ей понравятся, а он также волен поддерживать осторожные связи с джентльменами-единомышленниками. Он иногда задавался вопросом, как именно ему нужно искать этих джентльменов, когда он официально женат.       Он поднял глаза, поймал вспышку голубых глаз и вздрогнул, осознав, что волк глядит на него в ответ с самодовольной ухмылкой, выглядывающей из-под маски. Стайлз вновь быстро опустил глаза, чтобы скрыть тот факт, что он пристально наблюдал, и хотя его личность была скрыта за маской лисы, он оказался недостаточно быстр, и мужчина направился к нему через бальный зал, двигаясь с уверенной грацией, которой Стайлз мог только позавидовать.       Не успел он опомниться, как мужчина оказался прямо перед ним. — Здравствуй, лисенок, — промурлыкал он низким и соблазнительным голосом. — Я польщен вашим вниманием и счел уместным, так сказать, познакомиться с вами, — он склонил голову набок. — Разве только я не ошибаюсь и вы не сводите глаз с превосходного кроя моего фрака? — он распутно улыбнулся, что говорило о том, что он очень хорошо знал, что Стайлзу нет дела до его фрака.       Стайлз, несколько взволнованный тем, что его застали врасплох, сглотнул и попытался собраться. Но мужчина, казалось, не был огорчен тем, что стал объектом внимания Стайлза — скорее, он казался довольным. Вблизи мужчина оказался даже красивее, чем Стайлзу представлялось. Вдоль линии подбородка виднелась легкая щетина, что было неслыханно на официальном приёме, тем не менее, Стайлз не мог не думать о том, что это создавало мужчине довольно удалой вид. — Вы ставите меня в невыгодное положение, — сказал он наконец, — потому что я никого в вас не узнаю. Вы новое лицо в высшем свете? — Я часто бываю здесь во время своих путешествий, — сказал мужчина раздражающе расплывчато, — но я, очевидно, отсутствовал слишком долго, ведь такое прелестное юное создание, как вы, ускользнуло от моего внимания, — а потом он протянул ладонь и взял Стайлза за руку, поднял ее и своими губами мягко коснулся кожи, его дыхание было теплым. Стайлз застыл на месте; он был уверен, что мужчина мог разглядеть его широко раскрытые глаза даже сквозь маску, потому что он издал тихий смешок. — О, неужто я смутил вас одним лишь намеком на симпатию, милая лисичка?       Стайлз возмущенно фыркнул. — Меня просто застали врасплох. Я ничуть не смущен.       Рот под маской растянулся в широкой, почти хищной улыбке. — Очень рад это слышать, — мужчина подошел ближе, и рука призрачно скользнула по изгибу бедра Стайлза, — Скажите, не могли бы мы прогуляться наедине?       Стайлз знал, что правильнее было бы сказать мужчине, что он женится чуть больше, чем через месяц, и вежливо отказаться, и у него были серьезные намерения сделать это. Но тут мужчина подошел немыслимо близко и прошептал ему на ухо: — Наши пути, быть может, никогда не пересекутся, и было бы стыдно позволить такому хорошенькому парню, как вы, уйти, когда мы могли бы так весело провести время.       Юноше следовало бы возмутиться тому, что их тела вдруг прижались друг к другу, но все, о чем Стайлз мог думать, это том, что он может больше никогда не получить такого предложения. Внезапный протестный взрыв пронзил его, горячо и глубоко. Почему бы ему не попробовать то, что предлагал незнакомец? Он еще не женат. Он провел кончиком пальца по своей маске, чтобы убедиться, что та по-прежнему скрывает его лицо, и прошептал: «Я был бы рад провести с вами время».       Улыбка под маской стала шире, пока не превратилась, что вполне уместно, в волчью, и незнакомец протянул руку. — Пойдем со мной, лисёнок. Я знаю множество тихих уголков, где мы можем познакомиться ближе.       Стайлз колебался всего мгновение, прежде чем взяться за руки и позволить увести себя из бальной залы, за угол и по коридорам; рука незнакомца собственнически легла ему на поясницу. От жара прикосновения мужчины его кожа стала в предвкушении покалывать, и он, не колеблясь, шагнул внутрь, когда его провели в маленькую боковую комнату. Дверь закрылась, и Стайлз обнаружил, что стоит в центре ковра. Щелчок закрывающегося дверного замка, наверное, должен был встревожить его, но вместо этого вызвал волну возбуждения, пробежавшую вдоль спины: он надеялся, что статный незнакомец собирался соблазнить его, а потому он не мог отрицать жара, который в предвкушении забурлил в его венах. — Нервничаешь, лисёнок? — голос мужчины напомнил Стайлзу о растопленном масле, источающем тепло и возбуждение. Его дыхание защекотало кожу на шее Стайлза, когда он встал за спиной юноши и что-то прошептал ему на ухо, положив одну руку на его талию.       Стайлз сглотнул и закачал головой, но затем остановился. — Может, немного, — признался он.       Мужчина хмыкнул. — Не волнуйся, мой робкий котенок. Я только хочу доставить тебе удовольствие, — теперь мужчина всем телом прижался к его спине. — Конечно, это не значит, что я не горю желанием прикоснуться к твоей обнаженной коже. Могу ли я? — рука мужчины скользнула к застежкам брюк Стайлза, но дальше не двинулась. — Да, — выдохнул Стайлз, тревога и желание сплелись воедино, отчего у него закипела кровь.       Ловкие пальцы расстегнули застежки и вытащили полы его блузы, а затем теплая рука легла на низ его живота, потрясая интимностью касаний. Дыхание Стайлза сбилось от этого прикосновения, а мужчина издал низкий смешок и опустил руку на дюйм ниже, поглаживая дорожку пушка, спускавшуюся вниз. Член Стайлза, который уже был наполовину тверд, утолщался и рос, пока от ноющей боли у него не перехватило дыхание. — Вот, хороший мальчик, — промурлыкал мужчина, и от этих слов лицо Стайлза вспыхнуло, а член запульсировал. Он не смог сдержать пронзительного писка, когда прекрасный незнакомец наконец залез рукой ему прямо под брюки и погладил твердеющий член сквозь одежду. Другой рукой мужчина зажал ему рот, чтобы заглушить шум. — Тише, лисичка. Мы же не хотим, чтобы нас кто-нибудь нашел, правда? — промурлыкал голос, полный сарказма. — Или мне остановиться?       Стайлз покачал головой, и рука, закрывающая рот, скользнула к его плечу. — Нет, пожалуйста, — выдохнул он. — Не останавливайтесь.       Мужчина издал восхитительный мрачный смешок, и Стайлз обнаружил, что его толкают вперед, пока он не оказался лицом к стене. Мужчина следует за ним, и юноша чувствует его раскаленное тело позади. — Сейчас я прикоснусь к тебе, хорошо? — сказал мужчина, проводя кончиком пальца прямо по краю ткани, дабы ясно выразить свои намерения на тот случай, если слов недостаточно.       Стайлз ощутил волнение и подавил его. Он отчаянно желал познать прикосновение другого мужчины, узнать, было ли всё так, как он воображал в одинокой темноте своей спальни, и он не собирался позволять минутному приступу сомненья лишить его шанса. — Пожалуйста, — повторил он, упершись ладонями в стену и прислонившись щекой к висевшему на ней гобелену, и выгнул спину в молчаливом приглашении, его веки затрепетали и закрылись.       Его волк издал низкий стон и повёл бедрами, прижатыми к бедрам юноши. Стайлз чувствовал, что член у мужчины был твердым, и его пробрала дрожь от осознания того, что это случилось из-за него. Вдруг руку убрали с его члена, и мужчина сказал: «Оближи, дорогуша». Стайлз открыл глаза и увидел перед собою ладонь.       Он лизнул ее и лизнул снова, когда понял, что мужчина намеревался сделать.       Рука мужчины двинулась вниз, и Стайлз вздрогнул, когда теплая, влажная ладонь крепко обхватила его напряженный член. Жар прикосновения мужчины к чувствительной коже его эрекции захватывал дух; ничего и в то же время всё было так, как Стайлз себе представлял, и стон сорвался с его собственных губ, в нем были нужда, вожделение и отчаяние. Он ничего не мог поделать с собою, и его бедра дернулись вперед в ответ на прикосновение, и мужчина тихонько рассмеялся. — Какой нетерпеливый мальчик, — он стал поглаживать член Стайлза, его движения были скованы одеждой юноши, но все же были потрясающе хороши. Прошло всего полминуты, прежде чем Стайлз ощутил знакомое предчувствие разрядки, нарастающее подобно грозовой туче. — Сэр! — Стайлз предостерегающе выдохнул. Он отчаянно хотел, чтобы прикосновения продолжались, и в то же время боялся не сдержаться и испачкать и одежду, и гобелен. — Я запачкаю!       Мужчина издал что-то успокаивающее, вышедшее из глубины горла. — Я рядом, милый, — рука с плеча Стайлза и та, что была на члене, исчезли, и мужчина развернул юношу, а затем упал перед ним на колени. Он распутно ухмыльнулся, облизнул губы и сказал: — Позволь мне позаботиться о тебе.       А потом он наклонился вперед и захватил член Стайлза жаром своего рта.       Колени Стайлза чуть не подогнулись от ослепляющего потрясения, а, когда мужчина что-то замычал с членом во рту и обвел языком головку, Стайлзу пришлось прижать ладонь ко рту, чтобы заглушить крик, который угрожал сорваться с губ, потому что все его тело охватил головокружительный прилив ощущений. Это было ошеломляюще, и Стайлз не смог удержаться, чтобы не вцепиться другой рукой в волосы мужчины, пытаясь оставаться в сознании. Когда нежные пальцы неожиданно скользнули по коже его яичек, это было уже слишком: его бедра резко дернулись вперед, когда он без предупреждения кончил.       Дрожь пробежала по телу, и он привалился спиной к стене. Покалывало каждую клеточку, когда человек в маске продолжал сосать уже после оргазма. Он заерзал, когда стало уже невыносимо, и дернул мужчину за волосы в безмолвной мольбе, и его волк послушно отстранился, облизывая губы, пока Стайлз глядел на него, широко раскрыв глаза и задыхаясь.       Незнакомец поднялся на ноги, и Стайлз заметил выпуклость на его брюках, и его охватило страстное желание ощутить ее под своей рукой. Ободренный, он протянул руку, проводя кончиками пальцев по натянутой ткани. — Мне бы… — он сглотнул. — Мне бы очень хотелось довести вас до конца, милорд,— Этот мужчина несомненно был лордом, иначе он не был бы здесь. — Ох, да, — вздохнул мужчина и, не теряя времени, расстегнул свои кюлоты и стянул их вниз вместе с исподним и всем остальным, пока они не оказались под ягодицами, а твердый член не выставился на всеобщее обозрение. Он протянул руку и взял Стайлза за ладонь, направляя ее вперед, но Стайлз вырвался.       Прежде чем мужчина успел что-то сказать, Стайлз поднял ладонь и, чувствуя себя необъяснимо дерзким, озорно улыбнулся и прошептал: «Оближи».       Мужчина издал натужный смешок и сделал, как ему сказали. Когда Стайлз обхватил теперь уже скользкой рукой бархатисто-нежную кожу члена, дыхание незнакомца сбилось. Стайлз погладил его раз, еще один, наслаждаясь прикосновением, и подумал о том, как он трогал себя и что ему нравилось. Он слегка сжал и задал устойчивый темп, не переставая ласкать. Спина мужчины выгнулась дугой, а рот приоткрылся, когда он издал один за другим тихие отчаянные звуки. Он толкнулся вперед, в крепкую ладонь Стайлза, качнув бедрами три-четыре раза, прежде чем издать удивленное «О!» и напрячься, выплескивая освобождение. Стайлз обнаружил, что его рука стала влажной, когда теплое семя потекло по костяшкам пальцев. Мужчина, задыхаясь, смеялся. — Что же. Похоже, это я запачкал.       Он полез в карман и достал льняной платок, взял руку Стайлза в свою и досуха вытер ее, а Стайлз с удовлетворением отметил, что его движения были слегка дрожащими. Он заметил монограмму, вышитую черным цветом на уголке ткани, но прежде чем он смог рассмотреть ее поближе и, возможно, получить ключ к разгадке личности незнакомца, мужчина аккуратно сложил платок и спрятал туда, откуда вынул.       Быть может, это к лучшему. Если бы Стайлз знал, кем был его любовник в маске, у него могло бы возникнуть искушение преследовать его, и тогда, несомненно, его сердце было бы разбито, ведь этот человек явно был распутником, тем, кто соблазнял невинных в дальних комнатах на вечеринках, и, следовательно, отнюдь не из тех, с кем Стайлзу следует общаться.       Во всяком случае, так он говорил себе.       Тем не менее, когда он принялся засовывать свой опавший член обратно в брюки, у него вырвался тоскливый вздох. Мужчина, который также приводил себя в порядок, замер и наклонил голову, и каким-то образом Стайлз понял, что под маской вопросительно приподнята бровь. Разумеется: — Почему ты так вздыхаешь, когда мы оба славно провели время? Что тебя тревожит?       Стайлз закусил губу, не зная, как объясниться, несмотря на близость, которую они разделяли несколько минут назад. — Я… — он помедлил, прежде чем продолжить. — Я не уверен, буду ли этим воспоминанием дорожить или сожалеть о нем, вот и всё, — на мгновение он забеспокоился, что его слова будут восприняты как своего рода обвинение, поэтому добавил: — Не то чтобы я не хотел, но скоро я женюсь на женщине. И я хотел испытать прикосновение мужчины, которого не испытывал никогда, чтобы убедиться, что всё именно так, как было в моих мечтах. И теперь я боюсь, что это было ошибкой, и что теперь я буду сожалеть о потере острее, ведь мне довелось это ощутить. Вы погубили меня, сир.       Мужчина улыбнулся медленно и томно. — Милый мальчик, уверяю тебя, я даже не был близок к тому, чтобы погубить тебя. Ты все еще нетронут, — он подошел ближе, и его голос мягко прозвучал в ушах Стайлза. — Если бы у меня были время и постель, моя прелесть, я бы взял тебя как следует и отымел бы так основательно, что для других мужчин ты был бы «попорчен», — у Стайлза перехватило дыхание. — Но, увы, ты обручен, и даже если было бы не так, я недостоин такой прелести, как ты. Но не жалей о времени, что мы провели вместе, ведь если я чему-то и научился в жизни, так это этому. Гораздо лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. К примеру, я всегда буду дорожить памятью об этих мимолетных мгновениях.       И с этими словами он отступил назад, схватил руку Стайлза и поцеловал ее тыльную сторону, изобразил полупоклон, повернулся на каблуках и ушел, оставив Стайлза глядеть ему вслед, разрываясь между восторгом и отчаянием.       Ибо он познал удовольствие от рук другого мужчины, а это было все, чего он желал, и даже больше. Каким-то образом за то короткое время, что они провели вместе, казалось, что Стайлз влюбился в человека в волчьей маске.       И поэтому, несмотря на то, что мужчина и пальцем не притронулся пониже спины, Стайлз не мог отделаться от ощущения, что он был по-настоящему лишен невинности.