Лунный свет

      Завтра испытание. То, чего Лог так боялся все эти недели. Он старался как можно чаще находиться рядом с Мицуки, пытался его даже несколько раз обнять, чему он не противился. Лог словно хотел подарить брату как можно больше любви перед тем, пока всё не рухнуло. Так он хотел искупить перед ним вину: мучить он его будет почти наравне с Орочимару. Хорошо, что подготовка затянулась, хотя бы появилось время на брата.       — Нии-сан, смотри, как звезда ярко светит. Красиво, правда? — говорил Мицуки и прижимался к старшему брату.       Была звёздная ночь. Лог и Мицуки сидели на холме и говорили о чём-то не очень важном: о звёздах, о птицах (вот сова точно такая же, как в прошлый раз, ухнула, красота!), о том, как Карин пролила вчера какую-то кислоту и ей досталось от босса (криков-то было). Вроде бы житейские мелочи. В лаборатории постоянно что-то да падает, проливается и взрывается, сов тут полно, звёзды тоже не были чем-то невероятным. Но как же Логу был важен этот душевный разговор. Один на один. Только он и его лучик. Орочимару, этого жестокого исследователя, не было дома. И слава богу… Пусть ходит себе где-то и никого не трогает.       — Малышня! — раздалось неподалёку. Лог присмотрелся и увидел во тьме Суйгецу. — Засиделись вы что-то. Пацану спать надо, а вы всё сидите. Марш домой! — проворчал он, как вечно всем недовольный, но очень заботливый отец.       — Идём, идём! — проговорил Мицуки. — Пойдём, Лог. Суйгецу опять нервничает, а у него и так работа тяжёлая.       Хозуки сначала захлопал глазами, потом его лицо смягчилось, и он нежно улыбнулся. «Хоть кто-то это понимает», — пробубнил он и пошёл следом за ребёнком. Подул ветер и начал развивать волосы братьев и Суйгецу. Длинная трава и деревья слабо покачивались. Прохлада. Уханье совы и стрекотание кузнечиков. Вот бы и дальше сидеть тут и не думать об Орочимару и его планах.       Настал тот самый день. Утро началось с вида напряжённого лица Орочимару и его упрёков: «Броню слишком медленно надеваешь, быстрей!», «Курить? Зачем? Потом покуришь. Некогда», «Только говори нормально, а не как два дня назад. Понял?». Логу оставалось только молча кивать. Он делал вид, что всё хорошо (в принципе, как и всегда), но на самом деле всё внутри боролось и противилось. Он прекрасно осознавал, что здесь он ничего не решает и не смеет идти против отца. И Лог повиновался, как и делал всю жизнь. Но перед Мицуки он обязательно извинится, и не один раз.       По пристальному взгляду Орочимару было ясно, что он понимал, что чувствовал сын. Посмотрев на родителя, Лог задумался, что нужно было при первой же возможности уйти от Орочимару, начать жить обособленно, чтобы быть самостоятельной личностью, а не мальчиком на побегушках, который чуть ли не боготворит хозяина и любит его без памяти.       — «Но если бы я тогда ушёл, меня бы не было всегда рядом с Мицуки. Он же нуждается во мне, — лелеял эту мысль Лог, но потом подумал: — А нужен ли я ему? Он лучше, чем я. У него будут друзья, счастливое детство. Есть ли в такой жизни место брату, который даже на человека мало походит и ничего, кроме постоянного беспокойства, дать не в состоянии? У меня самого ничего нет».       Логу сильно захотелось курить. Когда ему было плохо, он курил. Когда тревожно, тоже. И когда просто всё надоедало, он так же доставал зажигалку и сигарету. В общем курил он всегда. Единственная радость в жизни…       Первая попытка.       Орочимару застал Мицуки за рассматриванием ящерицы, которую ещё два месяца назад притащил Джуго. Под видом обычного лекарства Саннин дал сыну снотворное и вещество, стирающее память. Мицуки сразу же упал в беспамятстве.       Очнулся, лёжа на больничной койке. Он забыл всё. Даже собственное имя. По словам Суйгецу, который находился рядом, Мицуки выглядел шокированным и напуганным. Он потерянно осматривался по сторонам и хлопал глазами. Лог, хотя и не видел его в тот момент, всё равно словно ощущал его боль.       Когда Орочимару рассказал ему, что он его ребёнок и что им нужно вернуть украденную память и ещё кое-что ценное, они отправились к Логу. Орочимару, пока Мицуки переодевался в самурайские доспехи, доложил Логу по змее, что они скоро придут. Лог напрягся. Оставалось совсем немного… Ему казалось, что он, когда увидит брата, не сможет сказать ни слова.       Вскоре Орочимару и Мицуки пришли. Лог начал сражаться с отцом, но, как и было задумано, проиграл. Потом рассказал Мицуки, что они оба искусственные люди, выращенные Орочимару из одного и того же эмбриона. Он внушал, что их не должно было существовать, что они ошибка, сотворенная безумцем. Мицуки, как и ожидалось, был шокирован. Лог и Орочимару давили на него, требовали сделать выбор, но тут что-то пошло не так.       Раздался крик. У Лога душа ушла в пятки. Орочимару подошёл к Мицуки, расспрашивая, что происходит.       — Голова болит, — простонал он и упал на колени.       — Память возвращается? — спросил Саннин.       Ответа не последовало. Но вскоре версия Орочимару подтвердилась.       — Я вспомнил. Вспомнил! — крикнул будто от ужаса Мицуки. — Лог не твой враг. Вообще это всё неправда! Зачем вы притворяетесь?       — Дозу не рассчитал, — сказал Орочимару, даже не смотря на сына. — Пойдём в лабораторию, я тебе помогу. — Родитель подал Мицуки руку, и, когда он поднялся, они отправились в лабораторию, Лог последовал за ними.       Мицуки выглядел, мягко говоря, неважно: сжимал губы, массировал виски, что-то недовольно бормотал под нос, его взгляд метался из стороны в сторону.       — Что это всё значит? Что ты придумал? — он повысил голос. Орочимару молчал. — Родитель! — Ответа не последовало. — Почему ты молчишь?!       Уже в лаборатории Орочимару некоторое время рассчитывал дозу. Потом он налил в стакан жидкость, похожую на чай, и приказал сыну выпить.       — Не буду я это пить! — запротестовал Мицуки. Лог поражался, как у него это выходило. Он Орочимару перечить не мог. — Объясни!       Орочимару недовольно посмотрел на него. Лог на месте Мицуки уже бы сделал всё, что он просит, но тот сдаваться был не намерен.       — Нии-сан, что происходит? —сказал Мицуки дрожащим голосом, повернувшись к Логу, но он ничего не ответил. Брат посмотрел на него с обидой.       Неожиданно Орочимару ударил Мицуки в шею — у того закружилась голова, и он потерял сознание. Отец не дал ему упасть, взяв на руки. Потом передал его Логу и велел отнести его на кушетку. Посмотрев на этого прелестного, ещё такого маленького ребёнка, Лог готов был заплакать, жаль, не мог, не умел. Положив его на кушетку, он погладил мальчика по голове и тихо извинился.       Вторая попытка. Мицуки очнулся в той же комнате, что и в прошлый раз, снова ужасно себя чувствуя и боясь в лишний раз пошевелиться. Всё повторилось: объяснения Орочимару, раскрытие личности Лога, речи об искусственной жизни и о законах природы, что-то о боге. На этот раз Мицуки просто упал на колени и отказывался что-либо делать.       — Мицуки! Вставай! Ты должен сделать выбор. Пойдём со мной, моё дитя. Я сделаю тебя лучше твоего брата, — говорил Орочимару. Его голос словно гипнотизировал, так и хотелось поверить, но Мицуки на него даже не смотрел.       — Оставь меня в покое, — тихо сказал он, смотря в землю.       — Ты хочешь, чтобы Лог снова напал на нас? Пойдём, у меня есть эмбрион, я могу сделать тебе братьев и сестёр, будете вместе играть. — Орочимару подошёл к Мицуки и дотронулся до его руки.       — Уйди! — завопил он. — Оставь! Меня! В покое!       Орочимару без эмоций снова ударил его, и тот упал в беспамятстве. Когда Мицуки уже был у отца на руках, на лице учёного появилось сожаление. Орочимару скривил губы и прижал сына к себе.       — И долго вы ещё собираетесь стирать ему память? — не смог молчать Лог.       — Столько, сколько потребуется. Я не хочу, чтобы он был таким же, как ты, — ответил Саннин.       — «Умеешь же ты делать больно», — подумал Лог.       Третья попытка. Мицуки схватил меч и в истерике напал на Орочимару. Саннин легко отбился и снова ударил его.       Четвёртая попытка. Мицуки просто сбежал, ничего не сказав и не взяв свиток. Лог уже хотел последовать за ним, но Орочимару сказал, что хочет посмотреть, что он будет делать дальше.       Прошёл день. Два дня. Орочимару следил за Мицуки, но вскоре потерял его из виду. На третий день отец начал переживать. Взяв с собой Лога, он отправился на поиски младшего сына.       Они нашли Мицуки в заброшенной деревне в нескольких десятков километров от Отогакуре. Он сидел у полуразрушенного деревянного дома, уткнувшись в колени. Орочимару подошёл к нему — Мицуки, увидев его, вздрогнул и вскочил. Отец приблизился. Ребёнок достал меч и, дрожа всем телом, в упор смотрел на обидчика.       — «Что же ты делаешь, Орочимару? Вызываешь страх у собственного потомка», — думал Лог, стоя на ветках огромного дерева и стараясь не издавать лишних звуков.       Орочимару попросил убрать оружие и сказал то, чего Лог никак не ожидал:       — Извини.       Мицуки меч убирать не стал. Неожиданно он подбежал к Орочимару и чуть не ударил его мечом в плечо, но Саннин смог увернуться. Мальчик понял, что бессилен против такого сильного шиноби, и бросился в бега.       — Верни его, — приказал Логу Орочимару.       Ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Лог добежал до Мицуки, который метнул в старшего брата кунай. Лог без проблем отбил атаку и схватил Мицуки.       — Оставь меня в покое! — кричал он и изо всех сил сопротивлялся.       Лог сделал как можно более спокойное лицо и ударил Мицуки в шею. Тот потерял сознание. Вскоре его доставили в лабораторию.       Пока он приходил в себя, Лог и Орочимару сидели в одном кабинете. Отец смотрел в пол, что-то обдумывая. Лог позволил себе нахмуриться. Хотя они и молчали, но оба поняли друг друга.       Пятая попытка. Они почти приблизились к цели. Мицуки в гневе немного удалось пробудить Режим Мудреца. Покрывшись слабой бирюзовый энергией, он напал на свою старшую копию. Мицуки несколько раз чуть не попал по нему мечом, один раз ударил в живот, но Лог не мог напасть на него в ответ: слишком сильно любил и слишком сильно жалел. Смотря в эти полные злости глаза, он даже вздрогнул. Боялся, что Мицуки никогда его не простит, затаит обиду на всю жизнь. Что он за старший брат, который позволяет так издеваться над ребёнком? Да даже не позволяет! Он сам участвует в этом! Ничего из себя не представляет, ещё и теряет самое дорогое…       Лезвие меча прошло по щеке. Лог почувствовал, как стекает кровь. Потом последовал удар ногой. Вмиг вмешался Орочимару. Он подкрался сзади и одним ударом усмирил Мицуки. Мальчик лежал на земле.       — Что, ребёнка уже успокоить не мог? — грозно посмотрел на Лога Орочимару. — Даже уворачиваться нормально не можешь. К земле будто прирос.       — Я растерялся, — сухо ответил Лог.       Родитель молчал. Он поднял Мицуки.       — Почему рану не залечиваешь? — спросил Орочимару.       — Почему-то не хочется…       Первым, кого увидел Лог дома, был Суйгецу. Он стоял в медицинском халате у одной из многочисленных комнат с образцами. Выглядел расстроенным.       — Как там он? — спросил Суйгецу.       — Плохо, — только это смог сказать Лог. Он не умел описывать эмоции, поэтому, даже если сильно бы и хотел, все равно не смог бы сказать ничего, кроме сухого «плохо».       — Долго ещё Змей собирается этой ерундой страдать? — Суйгецу сказал это тихо, но отчётливо улавливалось недовольство.       — Пока не добьётся того, чего хочет. Ты же знаешь, что он очень упорный.       — Надоело мне это всё. Ещё и меня в это впутывает.       Лог молча кивнул.       Тут они увидели Карин. Она вернулась из ближайшей лаборатории. Узумаки, одетая в белый халат, подошла к Суйгецу и Логу.       — Здравствуйте, мальчики, — произнесла она. «Мальчики» поздоровались в ответ. — Как Мицуки? Всё получилось?       — Ничерта не получается! — вскрикнул Суйгецу. — Всё без толку, — он понял, что слишком сильно поднял голос, и стал говорить тише. Он и остальные тревожно осмотрелись по сторонам.       — Что с ним сейчас? — спросила Карин.       — Он снова без сознания. Как очнется, начнём в шестой раз пытаться, — объяснил ей Суйгецу.       — Бедный ребёнок, — проговорила Карин. Она показала свою печаль каждой мышцей лица. Лог смотрел на неё и жалел, что не мог так же. Даже сейчас он делал всё, чтобы казаться невозмутимым. Он старательно подавлял в себе все чувства. Старая привычка…       Шестая попытка увенчалась успехом.       Лог, слушая, как Мицуки говорит: «Вы, взрослые, не можете приказывать мне, что делать, я сам решу, что я хочу сделать для себя», думал, что, возможно, всю эту шараду Орочимару затеял не зря. Теперь Мицуки, в отличие от Лога, научится жить, как хочет этого он сам, будет жить для себя, а не для отца и брата, будет сам решать, что для него хорошо, а что плохо. Его старший брат такой роскоши лишён.       И Лог был рад, что Мицуки пробудил Режим Мудреца. Если он обуздает эту силу, то станет могущественным шиноби. Более могущественным, чем Лог и даже Орочимару.       — «Когда к нему вернётся память, он вспомнит, как я заботился о нём, и наверняка простит меня, — надеялся Лог. — Отец же обещал, что всё встанет на свои места. И на Орочимару Мицуки тоже злиться не будет. Да! Точно! Всё будет хорошо».       Лог курил и улыбался, представляя, как Мицуки будет счастлив в Конохе среди ровесников.       Всё будет хорошо.