Лунный свет

      И в края, где стояла деревня Легендарного Саннина, пришла осень. Уже три дня сподряд шёл дождь. Каждый раз сначала была лишь морось, потом она резко переходила в самый настоящий дождь. Мицуки такую погоду не очень любил. Холод, грязь, лужи. В такие времена гулять не хотелось. Лучше спрятаться где-нибудь в тепле и свернуться клубочком.       Мицуки лежал в кровати, укутавшись в одеяло. Он потерял интерес ко всему, что раньше радовало: к разговорам с Джуго о животных, к тетради, где он писал и зарисовывал различную живность, к бесцельным шатаниям с Суйгецу по деревне и по лесам (да и не погуляешь в такую погоду), и даже родителя и Лога видеть не было желания, хотя раньше, как ему с трудом удалось вспомнить, он ходил за ними хвостиком. Мицуки больше заботило будущее. Он должен был переехать в Коноху, встретиться наконец-то с Боруто и с другими детьми, окончить Академию, стать настоящим шиноби. Мицуки много думал об этом, волновался, переживал. Он никогда не выходил за пределы деревни, мало видел людей, не имел никаких социальных навыков, а с людьми общаться тяжело. Это даже родитель подтвердил. Сможет ли он, мальчик, выросший в лаборатории, освоиться в большой деревне? Не будет ли он чувствовать себя одиноким? И самое главное — понравится ли он Боруто? Мицуки грезил Конохой только из-за него. Родитель много говорил ему о социализации. Но он ещё не совсем осознавал, зачем она ему, поэтому основной целью было знакомство с Боруто. И независимость от родителя, конечно.       «Поскорее бы посетить Коноху».       Прошло чуть больше недели, как Мицуки находился дома. С Логом он почти что не общался, что огорчало старшего из братьев. Лог всё никак не мог смириться, что за столь короткий срок он потерял любовь самого близкого человека, став ему словно чужим. Не опускать руки помогал только Суйгецу.       Утром, когда Лог шёл к Орочимару, чтобы обговорить проблемы Отогакуре, он встретил в коридоре Мицуки.       — Привет, — тихо и без эмоций сказал он и быстро пропал из виду. Лог вздохнул: раньше Мицуки улыбался ему и называл нии-саном. Мелочь, но Логу она была очень дорога.       Ближе к ночи, когда он курил на улице, к нему зачем-то пришёл Мицуки. Он поздоровался и замолчал. Лог смутился, не понимая, зачем Мицуки пришёл. Захотел постоять рядом, как в старые добрые?       Лог чувствовал всю ту неловкость, которая была между ними. Мицуки явно не понимал, как себя вести и что говорить. Логу слабо верилось, что он пришёл по своему желанию. Все эти дни Мицуки было не до него. У него была одна забота — Боруто. Его драгоценное солнце, о котором он даже ничего не знал. Для Мицуки Боруто был солнцем, а для Лога — солнечным ударом. Казалось, из-за него Логу будет не место в жизни брата.       Если Мицуки не пришёл сам, то кто его послал? Было два варианта — Орочимару и Суйгецу. Они могли попросить Мицуки провести время с Логом, чтобы хоть как-нибудь сблизить их. Они наверняка оба понимали, что чувствует Лог. Но в то, что Орочимару это волнует, он не верил. Скорее всего, Мицуки уговорил Суйгецу. Он довольно заботливый, хотя иногда и делает вид, что ему всё равно.       — Ты молчишь. Тогда зачем пришёл? Просто постоять рядом? — осмелился спросить Лог.       — Я бы хотел с тобой поговорить, но не знаю о чём, поэтому могу и просто постоять, — ответил Мицуки. — Мне нравится смотреть на деревья разных цветов, красиво.       Лог закрыл глаза и почувствовал, как холодный ветер обдувает лицо. Он пускал облака сигаретного дыма и смотрел, как они рассеиваются. Мицуки тоже наблюдал за этим. Потом он поднял с земли красный лист и повертел его в руках.       — Почему ты куришь? — неожиданно спросил он.       — Увидел, как курит один человек. Он сказал, что это успокаивает нервы. Я захотел тоже почувствовать спокойствие, — рассказал Лог. Он был вне себя от радости, когда Мицуки поинтересовался его привычкой. Но на этом радость кончилась. Пока Лог курил, Мицуки больше ничего не сказал. Они просто стояли и старались не смотреть друг на друга.       Лог хотел сам начать разговор, но рот отказался слушаться. В горле был ком, в голове пусто. Он вспоминал Суйгецу, его пример, его неугасимую радость и непоколебимую веру, что всё будет хорошо. Но Лог не мог так же, как бы ни старался. Корень проблемы был глубже, чем казалось.       Дул ветер, началась морось, послышалось карканье ворона. Противно, холодно, мокро, и от этого ещё более одиноко.              Мицуки уходил от Лога в глубокой задумчивости. Родитель попросил поговорить с братом, чтобы тот сильно не расстраивался, не травмировал себя ещё больше. Но Мицуки так и не смог найти нужных слов. Он плохо разбирался в людях и мало что вспомнил о Логе. Суйгецу говорил, что раньше Мицуки очень любил старшего брата, что Лог старательно выстраивал между ними связь, которую так безжалостно оборвал Орочимару. Сейчас между ними образовалась пропасть. Лог стал для Мицуки просто обстановкой, а не членом семьи. Он вроде бы всегда рядом, а вроде бы его словно и не существовало. Мицуки не понимал, как к нему подступиться. У Суйгецу и Карин всё написано на лице, а Лог был тайной (в этом они с родителем похожи). Также старший брат сам не старался наладить отношений, словно чего-то боялся. Логу нужен не Мицуки, а Орочимару. Родитель бы смог помочь ему, но Лог сам не желал раскрываться.       Лог закончил курить и вернулся в лабораторию. Он искал Суйгецу.       Хозуки нашёлся в моечной. Он со скучающим видом тщательно мыл пробирки и вздыхал от усталости. Увидев Лога, он повеселел.       — Приветик, — сказал он.       Лог поздоровался в ответ.       — Зачем ты попросил Мицуки поговорить со мной? — недовольно произнёс он. — Мне было максимально неловко с ним там стоять. Я всё сам верну на круги своя. Но пока я не готов.       — Ты о чём? — Суйгецу хлопал глазами.       — Когда я курил, Мицуки пришёл ко мне, чтобы поговорить. Это ты его попросил?       — Нет, — Хозуки отрицательно повертел головой.       — Как? — удивился Лог. — Когда кто?       — Папаша твой? — предложил Суйгецу.       — Нет, не может быть. Мицуки, наверное, сам пришёл, — отрицал Лог, но в глубине души хотел, чтобы Суйгецу оказался прав.       — Почему ты не веришь, что это мог быть Орочимару? Что в этом такого? Он же твой родитель, — сказал Суйгецу, закончив мыть пробирки.       — Родитель родителем, но выполнять родительскую функцию у него не получалось. По крайней мере, до появления Мицуки.       — Согласен. С тобой большую часть времени нянчился я, а не он. Но сейчас-то он изменился. Вот как над малявкой трясётся! Может, и о тебе заботиться начал?       Лог задумался. У него были предположения, что он не безразличен родителю, что Орочимару может быть привязан даже к старшему, не очень удачному ребёнку. Проблема лишь в том, что он не умеет это выражать. Учиться начал только с Мицуки. Именно младший сын пробудил в Орочимару желание более открыто показывать свою заботу. Может, Орочимару и о Логе наконец-то вспомнил? Но верилось слабо. Лог привык быть неудачным экспериментом. Он уже не представлял, как можно жить по-другому. Он не приспособлен к любви.       — Нет, Суйгецу, это бред, — сделал вывод Лог.       — Ну ты как обычно, — буркнул Хозуки. — Слушай, почему с тобой всё так сложно? Почему ты каждый раз отрицаешь, что Орочимару может не относиться тебе как к ошибке? Недавно он говорил, что ты и Мицуки дороги ему, так ты сразу: «Нет, он врал, чтобы получить доверие Мицуки. И вообще всё, что он говорил о любви ко мне во время испытания, ложь». И так каждый раз. Всё трактуешь с крайне пессимистичной стороны.       — Я боюсь верить в хорошее, — через силу ответил Лог и почувствовал сильный дискомфорт. Всё внутри сжалось. Появилось чувство стыда. Такое было каждый раз, когда он говорил о том, что чувствует. Он не умел описывать эмоции и боялся, что его не поймут и отвергнут.       — Почему боишься? — Суйгецу подошёл ближе и с сочувствуем взглянул на Лога.       Лог промолчал.       — Ладно, это тебе надо с батей обсуждать. У вас там проблем вагон и маленькая тележка, — сказал Суйгецу. — Я тебе вот что скажу: не переживай из-за Мицуки. Он уже хорошо общается со мной. Я ему уже не чужой. Если у меня получилось, то получится и у тебя. Учись говорить о своих проблемах. Речь для этого человеку и дана. Никто не может прочитать твои мысли и понять, чего ты хочешь, чего боишься и что чувствуешь. И не надо так зацикливаться на отце и брате. Мир на них не закончился. У тебя есть ты. Ты самый главный человек в своей жизни. Выйди уже из роли жертвенного брата и сына. Подумай о себе. Так и жить будет проще, уж поверь мне. Когда ты в последний раз заботился о себе?       — Я даже не понимаю, что ты имеешь в виду под «заботиться о себе», — сказал Лог.       — Например, делать не то, что просит отец, и не то, что нужно брату, а то, что ты хочешь сделать для себя. Удели время себе. Подумай о своих чувствах, пойми, почему ты такой и как это исправить. Могу поспорить, что ты вообще ничего о себе не знаешь.       — Не знаю.       — Ну вот. Надо исправлять.       — Я не умею по-другому.       — Ничего, научишься. Мицуки же будет учиться, и ты вместе с ним, — улыбнулся Суйгецу.       — Мицуки младше меня. У него ещё не сформирован характер, и дети быстрее учатся новому. Старую собаку новым трюкам не научишь.       — А ты не собака всё-таки. Ты змея. Ну, и человек. Всё у тебя будет хорошо, — проговорил Суйгецу и по-дружески похлопал Лога по плечу.       Лог не нашёл, что ответить. Он просто улыбался. На мгновение ему поверилось, что всё действительно будет хорошо.       — Полегчало? — спросил Суйгецу.       — Да, — кивнул Лог. — Спасибо ещё раз.       — Всегда пожалуйста. Я не для того тебя воспитывал, чтобы ты ставил на себе крест. И с отцом обязательно поговори. Он должен тебя выслушать. Может, как-то поможет.       — Хорошо, я когда-нибудь поговорю с ним, — кивнул Лог, хотя и боялся говорить с Орочимару.       Суйгецу одобрительно посмотрел на него, снял резиновые перчатки и ушёл, оставив Лога одного.       Не только Мицуки будет меняться.