STAN

      — Ты ебанулся? — и это единственное, что может сейчас оправдать Тэхёна. — Ты что несёшь, тигрёнок? — нежно и опасно произносит Джин.       Ким молчит, гордо вскинув подбородок, всем своим видом показывая серьёзность своих намерений.       — Прости меня, но так не может дальше продолжаться. Я не хочу тебя обманывать, поэтому говорю всё честно, как есть.       Сокджин хмыкает, затем громко смеётся, наблюдая такую наивность Тэхёна. Затем, успокоившись, впивается в него острым взглядом.       — Тэхён~и, сладкий, ты давай не горячись! То, что я позволил тебе пару раз поразвлечься с Чонгуком, совсем не значит, что позволю к нему уйти. Мне плевать, что вы там чувствуете! Вы в последнее время отдалились друг от друга, а зрителям это не нравится. И мне тоже! А ещё я отлично знаю, что хороший трах быстро приводит тебя в чувства. Ты только посмотри, как вы снова заиграли, и публика тут же реагирует, моментально выводя нас в тренд. И пока им это нравится — вы будете это делать. — Тэхён стоит, задохнувшись откровением Сокджина. У Кима в голове не укладывается, как он так просто может говорить такие вещи, словно бездушный. — Только я говорил исключительно о простом, старом добром взаимодействии, я не просил влюбляться. Ты ослушался меня, сам виноват.       — Ты вообще слышишь, что говоришь? Всё это здесь не при чем! Я говорю о себе, о настоящих чувствах! Это моя жизнь и я давно уже ничего не изображаю на сцене. Я действительно люблю Чонгука!       — Это тебе сейчас так кажется, — снисходительно улыбается Джин, — ты у меня мальчик впечатлительный, а когда он в очередной раз исчезнет с твоего горизонта, ты снова прибежишь плакаться ко мне. Поэтому давай сразу пропустим этот этап.       — Что? — Тэхён тяжело выдыхает. Просто не верится, что он всё это сейчас слышит. — Сокджин, просто прими тот факт, что мы теперь с ним вместе.       — Мммм, знаешь, сложно быть с тем, кого больше нет в твоём коллективе, с тем, кто больше «никто».       — О чём ты говоришь?       — О том, что лишь одно моё слово Бану и твоего любимого Чонгука выпрут из группы как блохастую шавку. А потом другое моё слово — и твоего ненаглядного не примет на порог ни один мамо-мальски рентабельный лейбл. Видишь ли, у Бана много связей. Поверь, я сделаю это! Ты слишком трудно мне достался, тигрёнок, и я так просто не отдам тебя! Знаешь, столько мороки было найти тебе девушку, когда ты ещё полностью не осознавал своих наклонностей, а затем вовремя отвадить её? А каких трудов мне стоило внушить Чонгуку пойти в армию: я буквально превзошёл сам себя, использовав все свои творческие актёрский данные. — Сокджин движется ближе к нему, а Тэхён в ужасе прикрывает рот рукой и пятится от него назад. — Наивный мальчик был настолько очевиден со своими чувствами к тебе, что его нужно было срочно убирать, — Джин загоняет его в угол. — Потому что ты — только для меня.       Тэхён мотает головой, отказываясь всё это понимать. Он два года считал Сокджина близким, отзывчивым, родным человеком. Он не может поверить, что тот Сокджин и человек, который сейчас перед ним — является одним и тем же.       — Ты чудовище! — тихо всхлипывает Ким. — Зачем? Зачем ты это сделал?       — Всё просто, тигрёнок, ведь я люблю тебя! Ты был милым подростком, который превратился в прекрасного лебедя. Ты настолько совершенен, что даже не понимаешь этого. Впервые я захотел тебя, когда ты спел свою первую сольную песню. Тогда ты был настолько волшебным, что сердце замирало в груди от твоего голоса, образа, энергетики. Это было впечатляющие. Ты украл моё сердечко, тигрёнок, и я просто был обязан сделать всё, чтобы забрать тебя себе. Поэтому не вини влюблённого.       — Это не любовь! Ты разрушил мою жизнь!       — Ошибаешься, я её наполнил.       — Ты не оставил мне выбора! — кричит на него Тэхён.       — Я старался. Иногда следует подтолкнуть к правильному варианту. Иначе ты бы долго колебался, тигрёнок. Я знаю какой ты нерешительный.       — Пошёл ты к черту со своими вариантами! Я ухожу к Чонгуку.       — Ну, ну, дорогой, не пори горячку. А иначе твою зазнобушку не только нигде не примут, но и покалечить могут, — спокойно отвечает Сокджин со всей уверенностью.       Слезы брызжут из глаз растерянного Кима. Ему хочется кинуться с кулаками на Джина, размазать его умиротворенную физиономию. Но руки не слушаются от страха за Чонгука. Если этот зверь сотворил такое с их жизнью, то что ему помешает и остальные угрозы воплотить в реальность?       — Ну что ты так пугаешься, тигрёнок? Не бойся, это всё тот же я, твой Джин, — он придвигается вплотную, запуская пальцы в волосы Тэхёна.       — Отойди! Не трогай меня!       — Хорошо, на сегодня я оставлю тебя. Успокойся, приди в себя. — Сокджин отступает от невменяемого Тэхёна. Он устал тянуть кота за яйца, Ким слишком отбился от рук и пришлось показать ему его место таким кардинальным способом. Пусть знает, что не все в жизни решает положение звёзд, иногда человеку приходиться самому брать судьбу в свои руки, если он хочет чего-то добиться. А Сокджин хочет, и добивается! — Завтра к концерту, будь добр, быть в форме.       — Пошёл на хуй, со своим концертом!       Сокджин тут же хватает Тэхёна за подбородок:       — Закрой свой поганый рот и слушай старших! Завтра ты, как ни в чём не бывало, выйдешь на сцену и будешь улыбаться публике до ушей! А если я услышу хоть один протест, сам знаешь, что будет с Чонгуком.       — Чудовище! Монстр! Ненавижу тебя! Я сам пойду к Бану и всё расскажу о тебе.       Сокджин звонко смеётся от этих угроз.       — Если хочешь выставить себя на посмешище — валяй! Я даже тоже приду посмотреть. Думаю, меня он будет больше рад видеть, чем тебя, Тэхён~и, — сладко улыбается Джин. — Ведь это не тебе приходится проводить ночи в его постели.       Тэхён теряет дар речи. Стоя с открытым ртом, он пытается понять, что это за человек сейчас перед ним. Оказывается, он совершенно его не знает. Этот незнакомец - страшный человек.       — Не надо так смотреть, тигрёнок, не тебе же одному трахаться налево. — Джин говорит это настолько уверенно, будто всё это в порядке вещей, так, что Тэхёну становится дурно. — А ты как думал? Наше продвижение, ротации — за всё это нужно платить, милый! И заметь, отдуваюсь за всех только я! Да если бы не моя задница, Бан бы давным-давно забросил наш сплоченный коллектив, который многим уже набил оскомину. Набрал бы новеньких, свеженьких пупсиков, которых отправил бы в мировой тур, трясти патлами и собирать восторженных поклонников. Однако в этот тур поехал ты! — Сокджин сверкает глазами — Да вы все должны быть мне благодарны, что я каждый раз своей жопой выбиваю вам самые лучшие залы мира. Каждый раз из кожи вон лезу, придумываю, чем бы ещё привлечь внимание публики к вашим тухлым рожам! Думаешь, мне легко? Взаимодействия эти ваши вялые — ими уже никого не удивишь, приходиться идти на что-то более интересное. А знаешь, как сложно подготовить толпу, чтобы те слегка потрепали тебя для журналюг, а потом каждому сунуть, чтобы рты свои не раскрывали по этому поводу? А один из них имел наглость меня ещё и шантажировать. Ну ничего, Намджун позвонил своим дружкам из бокс-клуба и с ним быстро разобрались, пускай полежит в больничке, подумает над своим поведением. Каждая крыса так и норовит сбросить нас с пьедестала, многие выжидают, когда мы оступимся, ищут компроматы на всех и каждого. Ты себе и представить не можешь, сколько нам с Намджуном приходится разгребать за вас, пока вы тихо сопите в две дырки!       Тэхён не верит своим ушам, он плотно закрывает их руками не желая дальше слушать. Он мотает головой, показывая, чтобы тот прекратил. Немые рыдания сотрясают всё тело Тэхёна, а крупные слёзы стекают по щекам. Он считал его своим хёном, дорогим человеком, полтора года роднее него у Тэхёна никого не было. Как же так?! Как его близкий человек, Сокджин — всегда такой внимательный, заботливый, добрый, мог вмещать в себя такого отвратительного оборотня?       — Как ты мог?! — сипит надрывным голосом Ким. — Как ты мог? Я же так верил тебе, — шмыгает носом он. — Ты растоптал и обесценил всё, что между нами было! За что ты так со мной, — вновь мотает головой Ким, — скажи, за что?       — Всё просто — я это делаю для нас. И если бы ты не разозлил меня сейчас своими выебонами по поводу Чонгука, то так бы и оставался спокойно в неведении. Но раз ты решил покусать руку, которая тебя кормит, тогда будь готов и получить в ответ. Я больше не собираюсь строить из себя святого и если ты ещё раз позволишь себе такое поведение, я буду разбираться с тобой по-другому. Будем учиться отвечать мне правильно. — последнее предложение Сокджин заканчивает мягким тоном, будто только что не разрушил иллюзию жизни Тэхёна, а всего лишь пожурил непослушного ученика.       — А сейчас успокойся, тигрёнок, я не обижу. Иди ко мне, — он пытается подойти ближе к Тэхёну и обнять его.       — Не подходи! Убирайся! — Тэхён дрожащей рукой указывает на дверь.       — Хорошо, тебе нужно отдохнуть, — Сокджин медленно отступает. Он идёт к выходу, но у самой двери поворачивается, чтобы напомнить: — К Чонгуку приближаться больше не смей, я тебя предупредил! Если я узнаю — а я узнаю, — это может плохо кончиться.       Тэхён наконец остаётся один, он хватается за голову и тяжело оседает на пол.       Он ощущает себя словно в Матрице: он спокойно жил, работал, но затем последовал за «белым кроликом» и начались сбои в программе. А сейчас ему дали выпить красную таблетку и он очнулся от сна в реальности, которая оказалась страшнее нашествия машин. У искусственного разума хотя бы есть оправдание — это бездушная совокупность программ, которая наслаивается одна на другую и переиграть которую может только живой человек. А здесь Тэхён столкнулся со страшной аномалией, внутренним уродством. Сокджин — человек, и у этого человека нет души! Иначе нет другого объяснения, для чего он творит все эти вещи. Манипулировать жизнями людей, которые живут с тобой бок о бок, с которыми ходите по одной доске, едите из одной тарелки. Которые готовы отдать ради тебя свою последнюю рубашку, просто потому что ты их любимый хён. Играть ими, жонглировать, как шарами в своих руках — это какую же степень лицемерия нужно иметь? Вопрос…

⭐⭐⭐

      Тэхён всю ночь не может заснуть, ворочается из стороны в строну, подмяв под себя одеяло, и до сих пор не может понять, как он оказался в таком дерьме. Как он столько времени мог не замечать истинное лицо Сокджина? Очень просто: всё это время он занимался самообманом, поэтому всех всё устраивало. Но не сейчас! Сейчас Тэхёна всё категорически не устраивает и что со всем этим делать, он не приложит голову.       Утром, приложив немало сил, Тэхён уговаривает себя выйти к ребятам. Хотя он бы с удовольствием закрылся у себя в комнате до самого выступления, чтобы ничего не видеть и не притворяться, что у него всё хорошо и сердце его не обливается кровью.       Опустив голову, он тихо садится за стол завтракать. За столом снова разговоры, смех, возня, но Тэхёну ни до чего. Он смотрит ровно в тарелку, уговаривая себя съесть хоть ложку. Он не знает, сколько времени так сидит, глядя в одну точку, но приходит в себя, когда к нему обращается Намджун.       — Что? — Тэхён не расслышивает, выныривая из своих дум.       — Я говорю, ты чего такой гружёный сегодня? По твоему лицу можно подумать, что у тебя кто-то умер.       Умер! Умер его прошлый мир, в котором он так комфортно существовал.       Ким пытается вспомнить, что на это отвечать, но вспоминает то, что вчера о нём говорил Сокджин и сдвигает брови к переносице, одаривая Намджуна недобрым взглядом.       — Что это с ним? — это Намджун спрашивает уже у Джина, опасливо поглядывая на Тэхёна.       Сокджин пускает в своего бойфренда пронзительный взгляд и непринуждённо отвечает:       — Он плохо спал, не обращай внимания, с ним всё в порядке. Верно, тигрёнок?       Тэхён медленно кивает головой, вновь утыкаясь в свою тарелку. На другую сторону стола он смотреть боится. Да что там, он глаз не может поднять на Чонгука. Как теперь ему в них смотреть? Глаза у Чонгука большие, глубокие, чёрные, Тэхён думает о нём ежесекундно. Это новый вид пытки, которая не прекращается с прошлой ночи.       После завтрака, оставив тарелку нетронутой, Тэхён быстро удаляется в свою комнату, запираясь там до самого вечера. «Как жить?» — думает сейчас Тэхён. Его сердце трепещет от обретённой любви к Чонгуку, и льётся через край от переполнения. Как сейчас погасить её, остановить и прекратить? Она зажглась яростным огнём и гневно опаляет все структуры, не находя любимого. Тэхёну больно.

⭐⭐⭐

Tom Rosenthal - To You Alone

      Хосок даёт финальные наставления по поводу танцевальной программы, Намджун настраивает ребят на рабочую атмосферу. Всё взбадриваются, разминая плечи, и бегут занимать свои позиции у выхода на сцену.       Тэхён тоже бежит, но на полпути его быстро перехватывает сильная рука. Из темноты закулисья грозой появляется Чонгук. Вид у него такой, что Тэхёну хочется съёжиться до размера вишнёвой косточки, чтобы эти чёрные глаза не выжгли его полностью, оставили хоть чуть.       — Что? Понравилось играть сразу с двумя? — Чонгук напряжён, словно натянутая струна. — И кто же лучше, а? Он или я? Для этого ты всё затеял? Чтобы сравнить? Ну и как? Может поделишь нас: я по чётным, он по нечётным? — Молнии из глаз Чонгук метко стреляют прямо в сердце Тэхёна, жестоко раня оголённый перед ним орган. — Чего ты молчишь?! Отвечай! — он крепче сжимает руку Кима. — Расскажи, как тебе понравилось дурить нас обоих!       Тэхён лишь зажмуривается и мотает головой.       — Какая же ты мразь, Тэхён, — потухше произносит Чонгук. — Я знать тебя не хочу!       Чон медленно разжимает руку, выпуская его, и ловко поднимается на сцену. Тэхён остаётся за кулисами, но не один, к нему тут же подбегает стафф, подгоняя тоже выходить. А из глубины души Тэхёна рвётся горький крик, который он усилием воли давит в себе, сжимая дрожащие ладони в кулаки. Его только что разметали на куски. Разбили на осколки. Растоптали. Как в таком состоянии выступать, объясните? Единственное, на что он сейчас способен — это свернуться калачиком в тёмном углу и рыдать до второго пришествия.       На негнущихся ногах Тэхён выходит на сцену, кланяется, но на лице застывает кукольная маска, у которой не движется ни один мускул. Простите дорогие зрители, но на улыбку Ким сегодня не способен чисто физически. И даже не следует пытаться приблизить камеру к лицу, иначе люди рискуют опешить, увидев настолько пустой и стеклянный взгляд мембера.       Тэхён работает словно машина, в танцах выкладывается настолько, что становится очевидным, как он пытается себя загнать. В этом ему с лихвой помогает Чонгук, который тоже не танцует, а делает силовые упражнения на выносливость. А на совместных связках он с таким рвением крутит и кидает Тэхёна, что акробаты в цирке нервно курят в стороне. Их танец похож на борьбу капоэйра, а слова песен выплёвываются друг другу в лицо.       Однако, когда наступает черед сольной песни Тэхёна и он запевает, мир вокруг погружается в гипнотическую атмосферу. Слова льются изнутри живительным дождём, словно плач самой души:       Внутри меня что-то сломалось Похоже на то, чтобы впасть в кому Я слышу звук, но я не знаю его Я изо всех сил пытаюсь оградить себя от него, но не могу.       Тэхён начинает тихо, красиво вытягивая ноты.       Теперь я чувствую боль в горле. Боль раздирает меня. Я слышу свой голос, но я не слышу тебя.       Песня медленно повествует откровения сердца и Тэхён не замечает, как из его глаз начинают безмолвно скатываться ручейки слёз. Он поёт не песню, он рассказывает балладу о себе, о своих чувствах, о своей боли. Это звучит настолько проникновенно, что Чонгук невольно ёжится от противоречий, которые сейчас испытывает. У него в голове не укладывается, как Тэхён так реалистично играет те эмоции, о чём поёт. Актёр погорелого театра, думает Чонгук, пока его взгляд не встречается со взглядом Тэхёна.       На последних славах Тэхён не может не смотреть на одного человека, посвящая:       Скажи мне, разве я сейчас лгу? Тогда ты не должн был бросать меня. Скажи мне, если моя боль ложная Я знаю, что поступил неправильно.       Чонгук уводит глаза, не желая вновь попасться на его крючок. И этими слезами его не проймёшь. А сердце против воли сжимается тисками от этих слов, и этого взгляда, и этого голоса. Голоса, который поёт словно только для него при многотысячной толпе. Слова иглами впиваются в сердце, заставляя кровоточить.       Чонгук в сотый раз жалеет, что уже прошёл армию, сейчас бы он с удовольствием повторил это поход. Потому что там ты на подготовке, а здесь словно на войне. На войне с самим собой…