Are you arresting me, Wesninski?

      Сердце почти судорожно билось об лёгкие, а дыхание стало прерывистым и надрывным. Внимательные глаза знакомо анализировали обстановку вокруг, не упуская ни одну деталь. Здесь игра не на жизнь, а на саму смерть – допустить ошибку нельзя. Она может стоить жизни. Только от этого осознания привычный адреналин приятно щекотил живот, пробуждая внутри некую мотивацию. Не то чтобы ранее её не было, однако весь вкус можно получить только во время.       Неожиданный громоподобный выстрел не заставил Натаниэля даже шелохнуться.       Странная его жизнь выходит: что там, что тут ему приходилось бороться со своими обычными человеческими инстинктами, чтобы не реагировать на громкие звуки. Может, именно поэтому ему и было легче справляться с более грязной работой, чем сидеть в офисе и изредка ловить мелких воров с преступниками? Однако даже несмотря на это, Веснински не мог сказать, что работа полицейского и то, чем он занимается сейчас – одно и то же. Далеко нет.       Мог ли Натаниэль подумать, что настанет момент, когда он будет одним из тех, кого долгое время презирал и в буквальном смысле ненавидел? Определённо нет. Веснински рассмеялся бы в лицо глупцу, который смог хотя бы предположить подобную несуразицу.       Разве это возможно, чтобы лейтенант полиции, пусть и бывший, стал в итоге преступником? Это же идёт против всех моральных принципов и рамок.       Нет ничего невозможного – всегда твердил себе Натаниэль и так оно и вышло. Многие бы его осудили, пристыдили, но так же нельзя забывать, что ему по правде говоря всё равно.       Усмехнувшись этой мысли, Веснински приготовил оружие, перезаряжая магазин. Направив дуло на человека, что явно находился в боевой готовности, Натаниэль медленно поставил палец на курок и прицелился. Мужчина не видит его из-за мрака, окутавшего всё сырое помещение, и скорее всего из-за его прекрасного умения прятаться даже там, где места нет. Казалось бы, куда можно пойти в заброшенном здании? Есть куда.       Натаниэль взводит курок и в пустом помещении в ту же секунду слышится оглушительный выстрел; человек безжизненно падает на пол. Его руки выронили собственное оружие, а под телом разлилась лужа алой крови, что придала ещё больший отвратительный запах в помещении. Сморщив нос, бывший лейтенант ленивым шагом проходит к своей жертве, не теряя бдительности – если он думает, что всех обезвредил, это ещё не значит, что так и есть. Всегда нужно быть начеку – правило, которое ходит за ним по пятам.       Подойдя вплотную к бездыханному телу, Веснински перевернул мужчину в форме ногой, оценивающим взглядом проследив его измазанное кровью лицо. Выглядело оно воистину ужасно: кровоподтёки украшали едва ли не всю кожу, синяки и многочисленные ранения изувечили его почти до неузнаваемости. Хотя Нат знал, что этот человек как был уродом, так и остался, в принципе, ничего не изменилось.       Почти ничего. На ранее идеально чистой полицейской форме теперь красовались пятна грязи, что перемешалась с кровью, и выглядело это ужасно. Но Веснински не чувствовал себя так уж плохо от этой картины. Нет. Он ощущал лишь благое удовлетворение, приятно согревающие его внутреннего демона, что требовал мести давно. И он её получил.       Месть – бессмысленна, глупа. Однако она доставляет достаточное сладостное удовольствие, чтобы забить на это. — Теперь же ты доволен?       Знакомый голос, как обычно с нотками язвительности, не мог не приятно согреть сердце. Натаниэль едва сдержал себя от рвущейся наружу глупой улыбке, заставляя выражение своего лица застыть, а телу резко развернуться. Метнувшись вперёд, с желанием прижать мужчину к бетонной стене, Веснински как обычно проигрывает в этой битве. Ичиро с абсолютно невозмутимым лицом уворачивается от его рук и прижимает Ната к стене так, словно только что прочитал мысли. — Мне никогда тебя в этом не обыграть, — закатывает глаза Веснински, позволяя прижимать себя. — Ты никогда не мог меня обыграть, — бесстыдно ухмыляется тот.       Натаниэль, конечно, понимает, о чём была речь. Он не станет хоть как-то пробовать отрицать – нет смысла, ведь это абсолютная правда. Что-что, а Веснински не привык пытаться что-то доказать, тем самым показав себя с якобы лучшей стороны. Им с Ичиро не нужно это жалкое притворство. Если бы оно им было нужно, то отношения никогда не вышли бы на более серьёзный шаг, а Нат бы не стоял тут. — Ты слишком много берёшь ловкости в своих движениях, а тактику в голове не можешь проработать. — Нахуй мне твоя тактика, Ичиро? Я похож на человека, что тратит на подобное время? — Натаниэль раздражённо отвёл глаза, прекрасно зная, почему Ичиро вновь завёл свою обычную песню. И так всегда. Проходят года, а количество людей, пытающихся его научить, не уменьшается. — Ты стал таким дерзким после нашей встречи или в тебе всегда был этот задаток? — фыркнув, насмешливо поинтересовался японец. — В моей нервозности виноват лишь ты. Всё из-за вечных нервов на бывшей работёнке. — Театрально вздохнув, Нат перевёл дыхание, перед тем как начать: — Прокалывание колёс моей любимой машины, подсовывания под нос кофе, пистолет... — Этим пистолетом ты сейчас пользуешься. Кажется, он очень даже пришёл тебе по душе. — Это так. Хоть что-то хорошое в прошлом ты сделал, — гордо кивнул Веснински, доставая из кобуры ствол, на котором до сих пор видны выгравированные японские иероглифы красного цвета. Оружие, что он считает счастливым и носит его всегда. Натаниэль как сегодня помнил день, когда доставал его из коробки в машине. Тогда они с Ичиро не могли друг друга переваривать. — Ладно тебе, — отмахнулся от него японец и немного отсранился, дабы заглянуть в голубые, словно самый настоящий лёд, глаза. Ичиро не признаётся, но всегда видел в них определённый стержень. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Теперь ты доволен?       Морияма кивнул головой на окровавленное тело мужчины, до сих пор лежащего безо всякого внимания на холодном бетоне. Очень жаль, что он сгниёт или прямо тут, или где-то в глубоком лесу, если его до этого момента не сожрут дикие животные. В принципе, и то, и другое не являлось таким уж плохим вариантом. Однако нет. Нет. Всё не то. — Нет. — Натаниэль резко выдохнул, сложив руки на грудь. Так и показывал своё недовольство. — Он должен был умереть в муках и ещё долго мучаться в агонии, перед тем как я даровал бы ему смерть. — Пытки – не совсем твоя компетенция. — Пошёл ты. — Веснински пихнул мужчину в грудь, будто не замечая на себе строгого взгляда. Всегда не замечал и не будет. — Видимо, твоя злость на своего бывшего босса так и не угасла.       Парень едва видно кивнул. Судя по всему, это либо слишком ясно, либо Морияма столь проницательный, – всё казалось логичным. Да, ярость на комиссара только сильнее разгорелась, не отпуская даже после увольнения. И вот, с тех пор прошло грёбанных пять лет; Нат стоит со своим предполагаемым врагом, смотря на то, как его бывший начальник истекает кровью. Однако и этого было мало. Хотелось заставить его молить о пощаде, снисхождении, пытать долго и мучительно, да вот только у Ната действительно не было времени. Да и пытки давались ему с трудом – Ичиро прав. Он вообще всегда прав, хотя Натаниэль ему никогда этого не говорит. Тот может слишком быстро зазнаться. — Мне кажется, нам стоит поторопиться, если ты не хочешь встретить своих бывших коллег.       Однако было поздно. Натаниэль уже слышал тяжёлые шаги и тихие переговоры, точно доносящиеся с лестницы спереди. Ещё чуть-чуть, и полицейские поднимутся. Не то чтобы это беспокоило, но всё же справиться с рейдом двоим куда более сложнее, чем с одним комиссаром, что взял с собой лишь пистолет. Крайне самонадеянно с его стороны, Натаниэлю даже было скучновато с ним бороться; победа всё равно по итогу в его руках. Даже если бы что-то пошло не так, Нат знал, что Ичиро стоит всегда с подкреплением. Он был уверен, что Мориама не оставит его ни за что. — Задний вход, — выпаливает на одном дыхании Веснински, хватаясь за запястье мужчины, прежде чем молниеносно побежать в сторону лестницы в другой стороне здания.       Как хорошо, что в беге у Натаниэля ещё один льгот – он как полицейским бегал, так и преступником бегает. Всё же схожестей куда больше, нежели можно подумать изначально. Нат даже посчитал бы их, если бы время так не поджимало. Да и Ичиро, судя по всему, бегать совсем не привык. Кто бы мог подумать? — Бегун из тебя так себе, по правде говоря, — хмыкнул Веснински, настойчиво потянув мужчину к лестнице, ведущей вниз. Смотрелась она крайне неустойчиво: почти вся осыпалась в штукатурке, а в некоторых местах отпадала мелкими кусочками камня. В общем, выбора у них всё равно не было. Нужно поторопиться, пока полицейские не раскусили их обратный ход. — Я не привык бегать. Особенно от полиции. — Очевидное предыхание скользит в голосе Ичиро, что Натаниэль пытается игнорировать. — Ты занимался этим год. — Уж точно не в прямом смысле слова.       Нат отмахивается от него. Мол, «одно и тоже», как раз в тот момент, когда они благополучно выбегают из заброшенного здания. Конечно же, оказываются они не дома, как бы очень хотелось Нату, а едва ли не посреди чаще леса. Машин телохранителей не видно – скорее всего те стали у обочины, до которой нужно ещё идти и идти. Опять идти. Веснински не уверен, что Ичиро сможет «идти и идти», судя по тому, как тот вымученно дышит, стараясь не выдавать свою усталость. Неужто действительно не бегал? Нужно вспомнить, что Морияма как то упоминал, что самостоятельно не любит делать грязную работу и ходить в подобные помещения. — Один мой приказ – все сделают всё за меня настолько чисто, насколько вообще возможно, — заявил ему тогда Ичиро, вальяжно раскидываясь на своём кожаном-пижонском кресле. — Главное – власть и уважение, – с этими качествами можно и не бегать по таким делам.       Что ж, видимо, не только жизнь Натаниэля изменилась, но и Ичиро в том числе. Хоть где-то справедливость восторжествовала.       Повернув голову в сторону Ичиро, Веснински замечает, как тот опирается спиной об бетонные голые стены здания, устало запрокинув голову вверх. Поди, отдышаться пробует. Знал бы Морияма, сколько пыли на всей этой рухляди, о которую он так смело облокотился своим дорогущим пальто, мигом бы отскочил.       Натаниэль же не стал так же делать, и вовсе не из-за боязни испачкать одежду. Всё ещё нельзя расслабляться – они не знают, где полисмены устроят засаду. Даже он теперь не мог угадать; прошло пять с лишнем лет, а этого вполне себе могло хватить на то, чтобы полиция успела проработать новые тактики, не говоря уже о самих местах. — Отдохнул? — Нужно опять бежать? — Голос Ичиро звучит уже менее запыхано. — Если да, то нет.       Веснински только хочет ответить нечто колкое, как вдруг тишину прорезает тихий треск ветки. Натаниэль машинально поворачивается на звук шума, а Ичиро заметно напрягается, пусть и не показывает это так явно, как его партнёр. Натаниэль бегло осматривает окрестность, впиваясь взглядом в чащу леса напротив. Трудно что-то разглядеть там, хотя на улице белый день. Но Нат точно может поручится, что что-то услышал. Судя по всему, не только он. — Ты слышал? — вкрадчиво спрашивает парень на грани слышимости, обращаясь к не менее настороженному японцу. — Слышал, — угрюмо кивает тот, а его глаза сосредоточиваются точно в ту же сторону, где только что смотрел Натаниэль. — Волки тут говорят. Съедят тебя, что я буду делать тогда? — Веснински как обычно пытается разбавить обстановку неуместными фразами, что получается в принципе не так уж и плохо.       Морияма демонстративно закатывает глаза, явно настраиваясь ответить подначкой на подначку, однако не успевает. Вновь треск, только уже в разы отчётливей, и он-то теперь точно сходит на человеческие шаги. Причём очень даже поспешные. Наверняка за ними утроили слежку; полицейские не такие уж и глупые, они точно додумались бы обойти здания сзади, подстраивая засаду.       Что ж, видит бог, Натаниэль хотел уйти без кровавых бойнь. Ну, почти.       Веснински только хочет сорваться вперёд, как Ичиро неожиданно отпихивает его рукой, заслоняя своей спиной. Лицо мужчины принимает более серьёзный вид, а в руке уже откуда-то появляется ствол, нацеленный точно на источник шума. Чего это он? Натаниэль почти что смутился. — Как героично, — не может удержаться парень, получая взамен строгий взгляд а-ля «время заткнуться». — Отпустите оружие и сдайтесь без применения силы. У вас есть право хранить молчание.       Он закатывает глаза, повторяя заученные строчки про себя ровно в то мгновение, как их произносит полицейский. Как знакомо, что становится забавно, если бы ситуация была немного другая и Ичиро находился бы за ним, а не наоборот. Нат бы даже попытался его оттолкнуть, если бы не решился заглянуть вперёд за плечо партнёра, скудно узнавая голос вдали.       О, чёрт. — Натаниэль, — человек напротив настолько ошеломлён, что из его рук бесшумно падает оружие на пожухлую листву.       Веснински невольно ухмыляется, выходя из-за спины Ичиро. Что ребёнок за юбкой мамы, ну что за детский сад? Натаниэль обязательно в следущий раз так же заслонит Морияму собой, дабы он понял, какого это.       Внутри всё же промелькает благодарность, которую Натаниэль чуть попозже продемонстрирует Ичиро без слов. — Жан-Жан. Проходят года, а ты всё так же не научился держать пистолет крепко, — нравоучительно начинает Веснински, спокойно подходя к бывшему напарнику поближе. Натаниэль чувствует себя намного лучше, но от него не укрывается всё ещё мрачноватое выражение лица Мориямы. Он понимает из-за чего. — Как же тут держать его, если на месте преступления я замечаю своего друга и по совместительству бывшего лейтенанта полиции? — Жан как обычно бурчит себе под нос, но тоже немного расслабляется. Моро был уверен, что Натаниэль не навредит ему, даже оказавшись по разные стороны барикад. — Всё меняется, Жан. Конечно, кроме тебя. — Веснински кладёт руку ему на плечо, предварительно подняв ствол с земли, дабы протянуть его к французу. — Держи его крепче. — Натаниэль, — слышится голос Ичиро где-то позади, на что оба поворачиваются к нему. Однако Морияма не стал продолжать, переведя взгляд на ничего не понимающего Моро, обращаясь теперь уже к нему: — Не бери оружие, пока мы не отойдём из поля твоего зрения.       Натаниэль мысленно вздыхает. Морияма до сих пор не доверяет этому человеку. Веснински знал как никто другой и понимал. Что уж тут говорить, если люди, которым Ичиро действительно доверял можно было пересчитать на пальцах? То бишь говорить про всё-ещё-работника-полиции не стоило. У них не раз происходили серьёзные недомолвки на счёт встреч Натаниэля с французом, особенно после того, как Веснински вступил в клан, против которого полиция Нью-Йорка гонялась больше, чем несколько лет. Ичиро всё думал, что рано или поздно его "дружок" что-то да лишнее скажет. Однако ему нечего было говорить; Жан ничего не знает, кроме того, что теперь Веснински играет в другие ворота.       Как бы искренне Натаниэль не доверял другу, предать Ичиро он никогда уже не сможет.       Так они и пришли к выводу, что стоит просто не говорить никаких подробностей Моро на счёт клана – тот даже не знал, где конкретно штаб находится. Безопасностью не веяло, однако это уже что-то. И Ичиро более и менее спокоен, и Натаниэль мог изредка встречаться с другом.       После минутной тишины, Моро немного заторможенно кивнул: — Конечно.       Натаниэль выдыхает, опуская руку с оружием. Если Ичиро хочет чего-то, то он обязательно этого добьётся. — Как жизнь? — беззаботно выдохнул Натаниэль, будто это абсолютно нормально, разговаривать с полицейским, который, по идеи, должен был его сейчас "упаковать". — Неплохо всё, — тихо выдохнул Моро, перебегая взглядом то на Натаниэля, то на Ичиро. В принципе, на втором взгляд он не смог долго задержать – глаза Мориямы могли прожечь насквозь, особенно, когда он подошёл к Нату поближе. — Извини, просто не думал тебя встретить при таких обстоятельствах. — Кто бы мог подумать, что встретимся мы при таких обстоятельствах, — Натаниэль несдержанно ухмыляется, устало облокачиваясь об плечо Ичиро рукой. — Тем не менее, ты не наставил на нас своё ружьё. — Если бы я его не выронил... — француз моментально затыкается, замечая, как Морияма нахмурился пуще прежнего. — В прочем, ты абсолютно прав.       Нат смотрит то на Ичиро, то на Жана, внутри себя ухмыляясь на их переглядки. Он со смелостью может сказать, что это определённо те люди, ради которых он свергнет всё и всех. Они этого заслуживают. Они и только они.       Вдруг рация на бедре Моро заскрежетала, обозначая вызов на линию. Жан тут же прекращает перекидываться взглядами с мужчиной, поднося прибор к губам и слушая чью-то торопливую речь. Веснински смог бы разобрать, если бы не был занят рассматриванием Ичиро вблизи. У него всегда была такая бледная кожа? Ему определённо не хватает света – нужно исправить, – делает мысленную пометку он. — Натаниэль, бегите побыстрее. Скоро они будут уже тут, — бегло проговаривает француз, пряча рацию обратно. Стоило ли говорить, насколько Моро рискует во всех смыслах, помогая им? Вот и Нат постоянно убеждает Ичиро в этом. — Спасибо, Жан, — действительно благодарно кивает Веснински, передавая бывшему напарнику оружие в руки. — Мы тебя не видели. — Я вас тоже.       Веснински напоследок лучезарно ухмыляется, перед тем как оперативно взять Ичиро за руку и побежать вглубь леса, оставляя Жана где-то позади. Тот действительно убегает совершенно в обратную сторону и не сообщает по рации, что те самые преступники здесь. Натаниэль был уверен в его надёжности, однако Ичиро пришлось ещё раз убедиться в этом лично. Видимо, не только Моро не меняется за все эти года.       Настойчиво потянув Ичиро дальше по заростям, Натаниэль вновь беззаботно улыбался так, словно не они сейчас застряли посреди чащи бескрайнего леса, где нет даже животных, не говоря уже о какой-либо цивилизации. Сейчас их главная задача дойти до ближайшего шоссе до того, как стемнеет, просто чтобы выловить попутку. Навряд ли они смогут найти телохранителей; те могут быть где угодно, а искать их времени просто нет. Опасность хоть и миновала, задерживаться было нельзя, ибо никто не может знать точно, пойдут ли ворошить лес полисмены или нет.       Думая, что бы на их месте предпринял Натаниэль, он осматривал пучины леса, выходя с Ичиро на какую-то тропинку с симпатичной полянкой. Обрамленная деревьями до, казалось бы, самых облаков, она смотрелась очень даже хорошо и не так, как ожидал увидеть Натаниэль по началу. Здесь было спокойно и тихо, что изредка могут услышать вокруг себя Ичиро с Веснински.       Судя по всему, Морияма был с ним в немом согласии, если учесть, как тот невольно немного засмотрелся.       Решая сбавить шаг после ещё нескольких метров, парень громко выдыхает, идя в сторону обвалившегося дерева, на котором можно было посидеть. Отдых нужен всем и Натаниэль входил в их число, особенно после пары часов погонь и безмерного экшена. — Там грязно, — брезгливо морщится Ичиро, когда Нат с невозмутимым видом уселся на край дерева посреди полянки. — Почему-то ты не думал о чистоте, когда завалился спиной об грязный бетон.       Морияма поворачивает голову так, словно с этого положения он мог бы увидеть свою спину. Это почему-то несколько смешит, отчего парень не может сдержать тихий смех, смотря на то, как Ичиро старательно пытается разглядеть свою спину. Наверное, Морияма действительно очень устал, если не додумался просто снять пальто с плеч и посмотреть. И Натаниэль не будет ему подсказывать просто потому что за ним интересно наблюдать. — А здесь красиво, — говорит спустя несколько минут тишины Веснински, рассматривая вид перед собой. Да настолько завороженно и внимательно, что даже не замечает, как Ичиро тихо усаживается следом. Он бы удивился, да вот только сейчас не хочется прерывать этот момент. — Нет шумных машин, слоняющихся ото всюду людей и огромных небоскрёбов. — Хочешь основаться прям здесь? — А что, если да? — будто не слыша в голосе мужчины насмешку, с вызовом бросил Веснински и повернул на него голову. — Ты здесь деградируешь, — покачал головой тот, в ответ смотря на лицо Натаниэля, что подсвечивали лучи пробивающегося солнца сквозь листву деревьев. — Пошёл ты. — Сколько раз я говорил тебе на счёт этой фразы? — Много. За пять лет так и не сосчитать. — Натаниэль вновь улыбается, придвигаясь поближе, но лишь для того, чтобы мимолётно щёлкнуть Ичиро по носу. — В этом весь я. — В этом весь ты. — не став дальше препираться, Морияма смешно морщит на такое движение нос, заставляя уголки губ парня растянуться ещё сильнее.       Тишина успокаивала, а от былой напряжённой обстановки не осталось и следа. Она будто сама собой погасла средь тихого завывание ветра, покачивающего со стороны в сторону листья. Вот оно: воплощение слова «идиллия», и Натаниэль правда просидел бы так вечность, но он просто не мог не отметить очень важное: — Мы ещё не трахались в лесу.       Это же действительно важное.       Ичиро смотрит на него как на дурачка долгие несколько минут, будто бы стараясь себя убедить, что ему просто показалась. Ухоженная чёрная бровь медленно поднимается, а голова Мориямы неодобрительно качается. — И не будем, — заверяет его японец, до сих пор выглядя несколько обескураженным.       Веснински заливисто смеётся, а столь прекрасный для Ичиро звук эхом разносится по всему лесу. Голова Натаниэля обессиленно рухнула на колени мужчины, когда грудь всё ещё немного вздымалась от пронзительного смеха. Через некоторое время всё же заставив себя успокоиться, парень лениво разворачивает голову так, чтобы смотреть на мужчину снизу. Даже с такого ракурса он выглядит красиво. — Жалеешь? — не с того, не с сего произносит вдруг Морияма, наклоняя голову вниз. Голубые глаза затягивают едва ли не сразу, однако он не отводит взгляд. — Жалею о чём? — заинтересованно спрашивает парень, действительно будучи рад перспективы поговорить с мужчиной. О чём угодно. Не важно о чём, главное с ним. — О том, что перешёл ко мне. — Ичиро вплетает пальцы в медные локоны и продолжает: — Сегодня тебя пытались словить бывшие коллеги, которые даже не догадывались о том, что именно ты, бывший лейтенант полиции, убил своего начальника.       Веснински не удивлён – ему вообще казалось, что Морияму всегда это интересовало. Он и сам часто задавался вопросом «а правильно ли...», на который ответ ещё очень долго не получал. Бывший лейтенант перешёл на совсем не благополучную сторону, а Жан после этого известия смотрел на него взглядом матери, чей ребёнок попал в курящую компанию. И тем не менее сколько бы Нат не искал в себе, он не чувствовал, что ступил на опрометчивый шаг. Ему не было жаль. Не было жаль, что теперь он вступил к Ичиро, тем самым предав свою работу. На этой работе (ранее горячо любимой) к нему относились отвратно, и дело даже не в зарплате. Дело в людях. И даже когда Морияма предложил выплачивать ему зарплату он отказался, потому как просто хотел быть рядом.       «Здесь нечего таить», – про себя подумал парень, тихо выдыхая: — Как я могу жалеть, если ты рядом со мной? — Морияма опять вскидывает бровью, но Нат уверен, что тот понимает. — Мне наплевать на честь, Ичиро, но мне не всё равно на тебя.       Короткий ответ, однако его вполне хватило. Нат был рад, что Морияма не стал дальше настаивать и расспрашивать, просто массируя кожу его головы в самом лучшем массаже для Натаниэля. А лучшим он был потому, что это пальцы Ичиро. — Кажется, мы засиделись, — говорит японец, выуживая из кармана теперь-уже-грязных-брюк свой телефон, видимо, решая набрать телохранителей. — Твоя звонилка сейчас пустой кусок металла, — фыркает на такую пустую надежду Веснински, лениво поднимая голову с колен мужчины. — Здесь сеть ты не словишь, разве что, если заберёшься на дерево, — Нат вскидывает голову, поспешно добавляя на всякий случай: — но ловить я тебя не стану.       Морияма качает головой, явно не радуясь возможности повидать красоты леса с высоты птичьего полёта. Но всё же Нат оказывается по итогу прав – связь и впрямь не ловит, и, кажется, не стала бы ловить даже если бы он действительно забрался на верхушку дерева. — Мы застряли здесь? — Мы умрём в один день. Как романтично, не правда ли? — Особенно, если умрём из-за холода или голода, — мрачно проговаривает Ичиро, явно не оценивая шутку. Рывком поднимаясь с места вместе с ним, Морияма внимательно всматривается в пространство меж деревьями, в тщетной попытке рассмотреть там дорогу. — Давай ориентироваться по мху, — всё продолжает Натаниэль, лениво следуя по пятам за мужчиной. — Уже давно придумали на телефонах компас, Натаниэль. Да и он нам не нужен, — отмахивается Ичиро, ибо им бессмысленно сейчас искать стороны света; всё равно не знают, где именно находятся машины. Так что идея явно уже давненько застарела.       Натаниэлю кажется, что они идут целую бесконечность, и потому он разрешает себе буквально повиснуть на руке мужчины, то и дело, что спрашивая когда они придут. А Ичиро, будто и не обращая внимания, всё не теряет своего сосредоточенного вида, да настолько, что действительно складывалось впечатление, что он знает, куда идёт. В этом Нат очень сильно сомневался. — Давай передохнём, — театрально страдальческим голосом протянул Веснински, обвивая руками шею Ичиро. — Мы идём семь минут.       «По сути, это тоже не мало», – про себя думает Натаниэль, толкая Ичиро в ближайшее дерево, отчего тот от неожиданности не успел устоять прямо. Вовремя подставив руку под его голову (чтобы не ударился), Веснински настойчиво прижимает его к стволу дуба, перебегая глазами то на губы, то в серебряные глаза. Вот так можно хорошо отдохнуть. — Что ты творишь? — настойчиво спрашивает Ичиро, но не пытается выбраться. — Как видишь.       Натаниэль понимает, что не время и не место, однако всё равно не удерживается от хотя бы одного поцелуя, в котором он нуждался прямо сейчас. Вообще нуждается всегда, однако это уже формальности. Сейчас, на данный момент, Натаниэль не может не прильнуть к манящим губам мужчины, уже знакомо вжимаясь в его тело своим. Тот моментально отвечает, а Веснински чувствует, как чужие руки настойчиво сжимают его талию в сильной хватке. Голова кружится только от одного этого движения, и Веснински думает, что смог бы выжить в лесу, если рядом с ним будет он.       Однако всему прекрасному приходит конец, и как правило очень быстро. Натаниэль не стал вновь кидаться на Морияму, позволяя ему разъединить их губы и взять его за руку, дабы пойти в очередную сторону леса. Это уже начинает надоедать и даже нагнетать, однако совсем скоро Нат улавливает какой-то посторонний шум, что напомнил машину, рассекающую дороги. — Слышал? — моментально спросил Натаниэль, однако это и не нужно было. Морияма потянул его в ту же сторону, откуда доносился звук.       Прикрывая глаза от неприятных колких веток, Веснински не может сдержать благодарной улыбки, когда Ичиро подставляет руку напротив его лица, дабы колючки не попадали в него. За всё это время он привык к подобному проявлению осторожности и даже ухаживания, однако Натаниэль всё равно не может избавиться от чувства полной благодарности к этому человеку. — Смотри на дорогу, а не пялься на меня, — бормочет Морияма ровно в тот момент, как они выходят с густых ветвей. — На тебя куда приятнее смотреть.       Веснински усмехается и переводит взгляд прямо на дорогу. На шоссе, по которому ездят машины, пусть и не с той частностью, как в штате Нью-Йорка. Здесь должна была пробиться и связь, которая на случай поможет им дозвониться до телохранителей, что приедут по первому зову. Отследить теперь их будет так же просто, как набрать по телефону. В этот раз им действительно повезло. — Какой я молодец. Вывел нас из этого леса, — напыщенно гордо заявляет Веснински, стоя на дорожке подле шоссе.       Ичиро, что-то тщательно набирающий в своём телефоне, не отвлекаясь, фыркает: — Я нас вывел на дорогу.       Парень демонстративно закатывает глаза, пока Мориама сообщает более радостную весть – сообщение подопечным отправлено, а значит совсем скоро они смогут приехать домой и просто побыть наедине друг с другом. — Спасибо, что поехал со мной. Навряд ли сейчас я бы справился без тебя.        «Спасибо, что выполняешь все мои прихоти с идеями по щелчку пальца», – естественно, осталось невысказанным. — Ты же знаешь, я бы по-любому поехал, — выдыхает Морияма, кажется, слегка приподнимая уголки губ. — Приедем домой и отблагодаришь. — Пошёл... — Морияме хватает одного острого взгляда, чтобы с поразительной скоростью его заткнуть. — Посмотрю на твоё поведение.       Это ответ тоже не такой, какой хотел бы услышать Ичиро, однако тот молчит, вновь проявляя своё конское терпение.       Веснински смотрит вперёд то на дорогу, то на Ичиро, вдруг осознавая, что ради этого человека готов был пойти на всё. Без преувеличенний. Он никогда себе не признается, но его решение поставить на стол комиссара заявление об уходе – это действительно самое разумное, что Нат когда-либо делал. Сложившиеся обстоятельства не могли не радовать. Веснински просто счастлив, что не упустил тогда человека, которому готов был отдать всё и даже больше, потому как уверен, что всё оно не зря. — Мне кажется, я люблю тебя.       Морияма слышит, а то, как он сжимает руку Натаниэля в своей подсказывает, что это не осталось не взаимным.