Breathe

Когда Минхо приходит к нему, встревоженный, печальный и явно опустошенный происходящим, Чан понимает, что все кончено. Он отказывается от кофе, чая и даже алкоголя. Сидит на кухне, за столом, опустив голову и словно бы сдерживает слезы. Чан садится напротив и ждёт, когда немая истерика пройдёт. Ощущает себя поддерживающей подружкой, которая искренне сочувствует другой своей подруге, брошенной парнем, и теперь она не знает, что делать и как жить дальше. Чан чуть отворачивается, вспоминает, что друг пришёл с упакованными вещами, а сумку бросил в холле. Вот зараза, думает он со злобой. Естественно, злится он не на Минхо, потому что как можно злиться на человека, которого и так дерьмом со всех сторон облепили? И нет, даже не на его непутевого бойфренда, не умеющего контролировать позывы своего члена. Судьба — вот кто главная сука. Иногда Чану кажется, что он неспроста фаталист, и выбор сделали за него. Иначе как объяснить тот факт, что его друг, — хороший, чертовски прекрасный друг, — сейчас только что разорвал отношения с тем, кого считал своей Вселенной, или кем он там для него был вообще?.. Он уже проклял себя раз двести за то, что вмешался, за то, что невольно послужил инструментом, орудием разрушения. Позволил чужим губам прикоснуться к собственным, вкусить чужое отчаяние и боль… — Как я понимаю, все прошло удачно, — он начинает разговор первым. Его тон мягкий, успокаивающий, с лёгкими нотками веселья и едва ощутимого раздражения. Наконец, его замечают. Минхо встречает его взгляд своим, и, Боже, столько тяжести одному человеку просто не перетаскать и не выдержать. Он передергивает плечами, зарывается пальцами в собственные каштановые кудряшки на макушке и, как кажется Чану, всхлипывает. Он какой-то чужой. Холодный. Даже вместо привычного свитера, в котором зарывался полностью, на нем рубашка. Такая аккуратная, что жуть берет: и воротничок не торчит, и на все пуговички застегнута. И брюки какие-то странные, сочетание пижонства и ботанства. Не хватает только очков для завершения образа. — Всё хреново прошло, — наконец говорит. И это не шёпот. Его слова представляют собой реплику уверенности, граничащей с чем-то отрывистым и ядовитым. — Мы расстались. — Потому и удачно. — Конечно. Ты же самое активное участие в этом спектакле принял. — По твоей просьбе, между прочим. Теперь ему нечего сказать, а Чан успевает удивляться: парень избавился от последнего мусора в своей жизни. Ему бы петь во все горло и радоваться, а он позволяет себе какие-то пиздострадания по этому поводу?.. Видимо, любовь удел ебнутых. Просто грустно, что Минхо, который никогда не давал повода о себе так думать, оказался одним из них. — Что дальше планируешь делать?.. — Хм, даже не знаю… Жить, может быть?.. — Ерничаешь. Хороший знак. Только жить где?.. Снова молчание. — Не бойся, у тебя я пристанище искать не собираюсь. Просто пришёл сообщить, что все хорошо, — все плохо. — А я и не говорил, что против. На диване постелю, тебе там в самый раз будет. Молчание и тишина слились в один яркий поток. Даже было слышно как там, за окном, кипит жизнь. А здесь время словно застыло, превратившись в ком. Тот, что застрял в горле, не позволяя произнести ни слова. — Я о помощи не просил, — тишину прорезала ярость, сквозившая в чужом голосе, до этого искаженного безысходностью. — Сам как-нибудь. — Права не качай. Либо на диване, либо со мной. На улицу не выгоню, а сбежишь — так то твои проблемы, не мои. «Но по доброй воле я тебя не отпущу». — Благодетель сраный. — Можешь называть меня папочкой, если хочешь, — тупая шутка стоила того, чтобы услышать чужой смешок, пусть и через силу. — Долбоеб тебе больше подходит. И напряжение отступило. Не было никакого Джисона, который не выдержал очной ставки, не было всех тех ошибок в виде глупых отношений, мифический любви и скепцизма, что проник в нутро и жил до тех пор, пока не взорвалась брошенная на голову бомба. — Знаешь, я тут подумал… — Вау, а ты умеешь? — Не смешно, — Минхо обиженно надувается и продолжает незаконченную мысль. — Так вот, я подумал… Почему именно мне было суждено стать тем самым главным лицом дешёвой мелодрамы? У меня же все было хорошо, а потом пошло все по одному месту… — Ощущаешь себя кисейной барышней, которую предаёт любимый, и пытаешься жить заново, хотя кажется, что мир рухнул?.. Да, похоже. — Ага, а в конце она обязательно встретит того самого, от которого родит кучу детей, и они будут жить вместе долго и счастливо… — А прекрасным принцем обязательно окажется лучший друг… Только тут Чан понял, что ляпнул. Понятное дело, пожалел, что вовремя не заткнулся. Минхо снова выдержал тягостную паузу и тут же выдавил мрачную усмешку. — Ага. Который по закону жанра влюблен в глупую, ничего не замечающую идиотку… Все подходит, кроме последнего. Минхо с лучшим другом не повезло, потому что тот влюблен не был и не планировал подобного вообще. Видали мы это ваше прекрасное чувство, которое в итоге проглатывает и даже косточек не выплевывает. Зато он умеет поддерживать. И вообще, сделает все, что захочешь, потому что ты этого заслуживаешь. Девушки ощущают себя богинями, а парни думают, что нашли близкого по духу. Разочаровывать всех этих болванов не хотелось. Хотелось сочувствовать. — Что, хочешь фильмец подобного содержания в реальной жизни?.. — Нет. На данный момент хочу забыться. «Не, ну это не ко мне уже», — Чан думает об этом как-то слишком вяло, а чужой оценивающий взгляд пробегает по его обнаженным рукам. Увы, чёрная майка без рукавов вряд ли что-то скроет. — Как там обычно в порнофильмах? Насади меня на свой член, папочка? Чан не сдерживает смеха, прикрывает рот ладонью и даже, — немного, — краснеет. — Ты ужасен. Заткнись, пока я тебе в рот половую тряпку не засунул. Минхо тоже выглядит смущенным и весёлым одновременно, но при этом ему хватает наглости широко улыбаться. — Ну, можешь ещё другим способом заткнуть… — Слушай, я серьёзно. — А я — нет. С ума ещё не сошёл, знаешь ли. И с тебя кофе. Он лучше, чем этот ваш секс. Его рука тут же начинает мягко поглаживать чужие светлые волосы. Их счастливый обладатель позволяет подобное наглецу, но далеко все это точно не зайдёт. — Спасибо за поддержку, Крис. Правда, спасибо. *** Возможно, там, в параллельной вселенной они проснутся вместе. Счастливые, влюбленные, пережившие всю ту боль друг друга и больше не позволяющие ей проникнуть в их скромную обитель. Возможно, они будут говорить. Много. Им многое следует обсудить. И, наверное, все будет лучше, чем раньше. Словно откроется второе дыхание. Может, это и не параллельная вселенная. Может, это будущее, но вряд ли кто-то из них с этим согласится. Кто знает? Время покажет.