Глас сирены

And I don't wanna lose your company I just don't believe it That you would even scream my name So if I don't belong, please tell me Caskets

      Снова очутившись в квартире Снейпа, Гермиона оглядела унылую, неприбранную комнату и вздохнула. Обстановка явно не праздничная, а ей нравилось Рождество. Да и вообще поводов для радости не наблюдалось. Поговорить… О чем он собрался говорить?.. Оба наломали дров, и разговорами это вряд ли можно исправить. Если бы можно было вернуться хотя бы к тому, что было еще две недели назад… По-хорошему ей не следовало здесь находиться, но в крови вовсю бурлил адреналин, а от одного взгляда на Снейпа кружилась голова.       Северус включил свет, скривился, увидав разворошенную кровать и усеянный бумажными шариками пол. Гермиона неуверенно опустила руку в карман с палочкой: — Хочешь, помогу убраться? — Не трогай, — буркнул он, откуда-то извлекая собственную палочку и резкими взмахами застилая кровать. На несколько секунд замер, прикрыв глаза, затем медленно повернулся и посмотрел на Гермиону: — Ты сломала всю защиту? — Ну а как бы я сюда попала?       Судя по лицу, он был готов ее удушить. — В следующий раз закрою под Фиделиус, — пробормотал он себе под нос и взялся восстанавливать магглорепеллентные и антиаппарационные барьеры. Покончив с этим, скинул куртку и полез в шкаф. Гермиона с некоторым сожалением наблюдала, как он натягивает сначала футболку, потом очередной объемистый свитер, а потом идет на кухню. Пока он звенел и шуршал там чем-то, она еще раз оглядела комнату и заметила валяющуюся в углу знакомую тетрадь. Воровато оглядевшись, быстро подманила ее палочкой. Тетради изрядно досталось — из нее выдрали не меньше трети страниц, обложку покрывали пятна то ли от каких-то зелий, то ли от напитков, и вся она была такой помятой, будто ее неоднократно скручивали в трубочку. Наклонившись, Гермиона подняла ближайший бумажный шарик и разгладила его. Видимо, он психовал и рвал все, что не нравилось. Повертев листок и так, и этак, она вчиталась в текст и прикусила губу.       …я буду писать на своих запястьях… все те слова, которых не существует… я там, где ты не сможешь меня найти… пока кто-нибудь не научится читать мои мысли…       Всего пару дней назад ей почти удалось убедить себя в том, что ей плевать на Снейпа и все его растрепанные чувства. Но эти тексты по-прежнему пробирали до мурашек, а почему — она и сама не знала. Она собрала остальные странички, аккуратно разгладила, стараясь не читать, вклеила их обратно с помощью Репаро и пристроила тетрадку на краю тумбочки у кровати. Северус все гремел на кухне, и Гермиона заглянула туда с некоторой опаской, держа палочку наготове на случай, если придется защищаться. Оказалось, он так наводил порядок — со стола и прочих поверхностей исчез весь мусор, сваленная как попало грязная посуда горой высилась в раковине, а Северус хмуро разглядывал содержимое одного из шкафчиков — початую бутылку виски и почти пустую пачку с овсянкой. Видимо, другой еды не было. — Ты вроде хотел поговорить, — негромко напомнила Гермиона, изо всех сил стараясь не улыбаться, до того забавно он выглядел с этим продуктовым набором. — Не очень тянет на рождественский ужин. — Я не готовился. Черт… жрать хочу, умираю, — он оставил шкафчик и выглянул в окно, постукивая палочкой по бедру, словно решал, откуда можно приманить пищу. Гермиона представила летящий через всю улицу ростбиф и снова прикусила губу. — Можно выйти и поискать в соседних пабах, там наверняка открыто. — И ждать заказ несколько часов, с такими-то толпами. Ты ужинала? — Нет.       Он призадумался на мгновение, затем тряхнул головой, от чего волосы упали ему на лицо, вытащил бутылку и плеснул в стакан на два пальца. — Тебя сейчас вынесет, — предупредила Гермиона, следя за каждым его движением как коршун. — Сколько ты тут валялся без еды? — Ну уж пить на голодный желудок я умею получше тебя, — фыркнул он, опрокидывая стакан в рот. — Пошли. — Куда? — Тут неподалеку есть продуктовая лавка. — Думаешь, она открыта в сочельник? — Нет, разумеется. — Тогда как… — начала было Гермиона и запнулась. Нахмурилась. — Ты что, собрался грабить магазин?       Он и бровью не повел. — С каких пор тебя смущает грабеж? С моей кладовой ты, помнится, не церемонилась, да и Гринготтс вы лихо обнесли. Но если ты предпочитаешь сидеть голодной до завтра…       Мощный аргумент, ничего не скажешь. Она взяла у него из рук бутылку и стакан, налила и себе, чуть не поперхнулась, когда виски опалил горло и жидким огнем протек в желудок. Но зато внутри сразу потеплело, а нервная дрожь, донимавшая ее с самого выступления, прекратилась. Северус издал неопределенный звук, который можно было интерпретировать как угодно, и направился к двери. Гермиона последовала за ним.       На улице тем временем пошел мокрый снег. Гермиона, ежась, подняла воротник пальто повыше, но от летевшей в лицо каши это не спасало. На углу и впрямь обнаружился небольшой магазинчик. Витрина и дверь были закрыты ролетами. — Мы же не будем разбивать… А если сигнализация сработает?       Северус хмыкнул: — Ты как будто не волшебница.       Гермиона обреченно следила, как он «замораживает» сигнализацию, да так мастерски, словно делал это миллион раз. Впрочем, кто знает, может, так и было? С его-то послужным списком… Ей почему-то живо вспомнился последний год войны и то, как они с Гарри и Роном по ночам не раз бродили вокруг таких вот магазинчиков, но так ни разу и не отважились вломиться несмотря на то, что едва не теряли сознание от голода. Северус тем временем ухватил ее за локоть и притянул к себе: — Я аппарирую внутрь. Держись. — Постой, ты же не…       Договорить она не успела. Ее дернуло вперед, земля ушла из-под ног, и через мгновение они очутились в темном помещении, прямо перед кассой. Северус выпустил ее, зажег свет на кончике палочки и быстро пошел вдоль стеллажей, высматривая нужное. Гермиона, опомнившись, сунула руку в свою безразмерную сумочку и попыталась нащупать кошелек, намереваясь оставить денег за продукты. В глубине магазина что-то посыпалось с полок, раздались приглушенные ругательства, затем Северус вернулся к кассе с несколькими упаковками полуфабрикатов и замороженных десертов. Увидев кошелек, скорчил ехидную гримасу: — Ты всегда такая правильная? Впрочем, зачем я спросил… — Может, ты и привык обносить магазины, а я не хочу прослыть воровкой, — огрызнулась она. — Я зайду послезавтра и расплачусь, — он скинул награбленное ей в руки, опять нырнул за стеллажи и принес еще одну коробку, которую тут же вскрыл, вытащил печенье с шоколадной крошкой, сунул в рот и принялся с наслаждением жевать. Гермиона подняла брови: — Разве тебе как истинному воплощению зла не полагается ненавидеть шоколад? — У меня было трудное детство. — Если ты живешь на одних сладостях и алкоголе, удивительно, что у тебя до сих пор нет язвы желудка, — она прикинула примерную стоимость и вытащила из кошелька несколько банкнот. — Я все же оставлю деньги. — Представляешь, как удивится бедняга, когда обнаружит целые двери и замки и твои деньги на прилавке? — Ты все-таки отъявленный злодей.       Вместо ответа он отправил в рот еще одно печенье. Гермиона затолкала все в сумочку и сунула деньги под кассовый аппарат. Северус опять притянул ее к себе и активировал портключ — Гермиона надеялась, что в последний раз за эту ночь. От всех этих внезапных перемещений у нее уже кружилась голова и слегка подташнивало, однако стоило Северусу достать из микроволновки карри с курицей, как она осознала, что тоже жутко проголодалась. Несмотря на то, что готовые замороженные обеды никогда не бывали ни вкусными, ни полезными, Гермиона проглотила свою порцию так быстро, что и вкуса толком не разобрала. Яблочный пирог оказался получше, но по сравнению со знаменитыми пирогами Молли Уизли скорей напоминал резину, зачем-то обмазанную яблочным повидлом. Северус отодвинул свой кусок, едва попробовав, закусил очередным печеньем из коробки и потянулся за виски. Гермиона оглядела стол: — Может, лучше чаю? — Закончился. А тот, который есть в той лавке, лучше не пить, уж поверь на слово.       Она вздохнула и подтолкнула к нему свой стакан: — Такого Рождества, признаться, у меня еще не было. — У меня тоже, — буркнул он, откидываясь на спинку стула и глядя на нее исподлобья. Затем, порывшись в карманах брюк, вытащил визитки и разложил веером на столе. Долго разглядывал каждую. Гермиона тоже посмотрела. Как минимум два логотипа ей встречались, когда она копалась в музыкальных журналах, исследуя тему. Кажется, менеджер клуба был прав — им крупно повезло. — Наверное, надо перезвонить по каждому номеру? — предположила она. — И разослать демо-записи. Посмотреть, кто предложит лучшие условия.       Он опустил голову так, чтобы волосы закрыли лицо: — Я так понимаю, теперь это твоя работа. — Почему? — удивилась она. — Тебе же предложили стать менеджером. — Я сказала — «если ты согласен». Ты же вроде как главный. — То есть больше тебя ничего не смущает? — А тебя?       Он упорно не поднимал на нее глаз, сложив руки поверх визиток. Гермиона отодвинула от себя виски, чувствуя, как начинает гореть в груди. — Если не хочешь больше меня видеть, скажи мне сейчас, — тихо, но твердо произнесла она. — Проблема не в этом. — А в чем? — Если мы начнем работать вместе, все запутается еще больше. — Мне казалось, все предельно просто, — осторожно сказала Гермиона. — Между нами, я имею в виду. — До твоего увольнения так и было. — Далось тебе это увольнение, — она раздраженно смахнула с лица прядь волос. — Это ничего не меняет. — Из-за меня ты потеряла работу… и репутацию. — Не льсти себе, Северус. Не все в мире вращается вокруг тебя. — Ну хоть мне-то не ври, — он наконец-то поднял голову и посмотрел на нее в упор. — Мне надоели все эти недомолвки. Если ты хочешь большего… мы могли бы… — Большего? — Гермиона едва не фыркнула. — Да чтоб я поверила, что у тебя ко мне какой-то искренний интерес? Ты сам миллион раз повторял, что тебя интересует только секс без обязательств. Подозреваю, что в какой-то момент тебе и впрямь начало нравиться, я все же не совсем бревно в койке. Со мной удобно, не надо каждый вечер выходить на охоту, да еще с каждой возиться, добиваясь того, что тебе нужно. А я всегда под рукой, безотказная бесплатная шлюха.       Он поморщился, будто его задела подобная формулировка, хотя сам мог выразиться — и порой выражался — куда грубее. — Хочешь сказать, я угадал и ты действительно хотела большего? Да чтоб я поверил, что тебе интересен я, а не просто поглазеть, получится у меня что-то или нет? И поржать потом с Поттером, если не получится. Я для тебя был всего лишь делом, которое надо раскрыть, — он помедлил, словно решал, стоит ли продолжать. Затем все же добавил: — Ну и с вибратором не так удобно, батарейки периодически менять надо.       Гермиона закатила глаза: — Клянусь, я прибью тебя когда-нибудь. Что ты хочешь услышать? Да, мне было интересно посмотреть, получится ли у тебя, но на данном этапе, — она кивнула на визитки, — я уже стопроцентно уверена, что получится. Надо было всего лишь снять тебя с таблеток и посмотреть, справишься ли ты без допинга.       Он поднял брови: — И ты решила, что подмена сработает? — Она и сработала, — невозмутимо отозвалась Гермиона. — Ты не почувствовал разницы. — Ты сказала, что всего лишь придала им нужный вкус, — Северус пытливо изучал ее лицо. — То есть ты их еще и пробовала? — Ну да. Я же должна была понять, на что это похоже.       Его губы дрогнули, словно он изо всех сил пытался подавить улыбку. — И как ощущения? — Мне не понравилось. — Нет? Разве не здорово чувствовать, как мир становится ярче?       Она мотнула головой: — Я-то знаю, что это не по-настоящему. А потом действие заканчивается, и вокруг все превращается в пресную кашу — таких ощущений я точно не хочу. Тем более, ты и так можешь все это испытать, без вспомогательных средств. — Не думал, что могу, — пробормотал он, проводя рукой по затылку. — Пару раз мне показалось, что… Неважно. Я должен был догадаться, что ты влезешь и сюда. Что еще ты подменила в моей аптечке? — Больше ничего. Я, в общем, не надеялась, что сработает… ты все-таки зельевар. Но когда поняла, что сработало… — Я бы сказал, что когда-нибудь ты за это ответишь, но поскольку ты осталась без работы из-за меня… — Раз уж ты так переживаешь из-за этого — что ж, можешь прямо сейчас это исправить и предложить мне другую.       Он посмотрел на нее как на полоумную. Гермиона и сама не была уверена, что не сошла с ума, раз действительно хочет с ним работать. — Это вряд ли можно назвать полноценной работой, — поколебавшись, произнес он. — Я пока никто. И пока мы начнем действительно зарабатывать… — Да, придется жрать дрянь вроде этой, — скривившись, она достала палочку и отправила контейнеры с остатками ужина в небытие, чтобы позже ни у кого из них не возникло соблазна повторно это разогреть и доесть. Собственно, она не считала, что они и впрямь будут жить впроголодь, у нее было достаточно сбережений, чтобы хватило на жилье и еду, да и Северус по-прежнему может варить на заказ, если все станет совсем плохо. — Но мне не привыкать. Вдобавок, у нас есть некоторое преимущество в виде магии, так что уж я постараюсь, чтобы никакая маггловская бюрократия и прочие проволочки нам не помешали.       Северус изогнул бровь: — Собираешься применять магию к магглам? — Их жизни и здоровью это никак не навредит. — Кто ты такая и куда подевала Гермиону Грейнджер? — ядовито поинтересовался он. Гермиона передернула плечами: — Все нарушают Статут. Просто не все попадаются. — Ведьма, — проворчал он, но взгляд как будто стал мягче, хотя с этими своими декоративными линзами он все еще выглядел странновато. — Ведьма, — кивнула Гермиона, чуть улыбаясь. — Но согласись, именно это тебе и нравится. С магглами тебе скучно. Ты хочешь кого-нибудь, с кем можно играть на равных… ну или подельника, раз уж на то пошло. Не потому ли тебя понесло к Забини? Признайся честно, ты начал бы ухлестывать за ней, даже если бы у нее не было рецепта? — С ней мне тоже быстро стало скучно, — нехотя произнес Северус. — И если хочешь знать… не будь у нее рецепта, я даже не взглянул бы в ее сторону. — Уверена, я не хочу это слышать. Мне хватило… подробностей на допросе.       Он сжал губы. На скулах заиграли желваки. — Ты допрашивала ее? — Это была неформальная беседа. Меня больше удивило, что Скитер не опубликовала все подробности ваших отношений. Это было бы куда более… занимательное чтиво, чем мутные расследования и мое… как там… «непрофессиональное поведение, недостойное героини войны и подруги Мальчика-Который-Выжил».       Северус побледнел. В глазах мигнули и погасли искры. — Занимательное? — едва не задохнулся он. — Это ты называешь… — Эй, — Гермиона положила обе руки на стол и наклонилась вперед. — Я хотела сказать, что рада, что все это не попало в газеты, и что Забини сядет. Я уже говорила, после праздников об этом, скорей всего, уже никто не вспомнит. Министерство, вероятно, еще будет к тебе приставать какое-то время, чтобы убедиться, что ты не используешь украденный рецепт. Ну вызовут в суд как свидетеля. Но не более. — Забини все еще может выдвинуть встречные обвинения против меня, в той же краже. — Не выдвинет, — уверенно заявила Гермиона. — Она заключила сделку. В противном случае ей дадут пожизненное с полной конфискацией имущества.       Похоже, его это удивило. Северус долго буравил ее взглядом. — А какую сделку заключила ты, чтобы все это провернуть? — наконец, спросил он. — Сделку? — хмыкнула она. — Я? Гриффиндорцы до подобного не опускаются. — Врешь, — бросил он. — Я уже понял, почему ты все это сделала. — Докажи, что я вру, — парировала она, тщательно контролируя лицо, чтобы не выдавать никаких чувств. — Я подожду, пока ты сама проколешься. А ты проколешься, Грейнджер. Ибо чего ты действительно не умеешь, так это скрывать эмоции. — Это значит, что ты берешь меня на работу?       Он выдержал небольшую паузу и медленно кивнул: — Мне уже заранее жаль магглов. — А мне заранее жаль тех, с кем тебе придется конкурировать, — усмехнулась она. Его губы чуть искривились в ответной усмешке: — Убойная получится команда. — Если будешь слушаться. — А без твоих командирских замашек, конечно, никак нельзя. — Вообще никак. И первое, что ты сделаешь после праздников — это отправишься хоть в Мунго, хоть к маггловским врачам и слезешь со всей той дряни, которую ежедневно употребляешь. — Грейнджер-р-р, — угрожающе рыкнул он. Гермиона и ухом не повела: — Это не обсуждается. Иначе ты не продержишься и года. А я заинтересована в том, чтобы Silver Tongue стал долгоиграющим проектом. Очень… долгоиграющим. — Ты не понимаешь. Проблема не в зельях. — Как раз понимаю. И если уж я за тебя берусь, я хочу сделать все как следует. — Берешься… за меня? — голос вдруг стал ниже, глубже и… опаснее. — Фигурально… или буквально?       Гермиона медленно расправила плечи и до боли выпрямила спину: — Во всех смыслах.       Он все смотрел на нее, и она видела в его глазах все то, что он хотел бы с ней сделать. Оказалось, что сидеть вот так на расстоянии вытянутой руки, не прикасаясь, и просто смотреть — чертовски возбуждает. Стоит ей приблизиться — он, наверное, возьмет ее прямо здесь, на столе.       Она не двинулась с места.       «Хочешь трахаться и дальше — сделай уже первый шаг, наконец. Я больше не стану за тобой бегать».       Северус облизал губы, явно собираясь с духом. Гермиона затаила дыхание. Клюнет или нет? — Я слишком поторопился.       Она сдвинула брови. Не совсем то, что она ожидала услышать. Ну и что это значит?       Он налил себе еще виски, залпом проглотил и, не поднимая глаз, продолжил: — Все могло бы быть иначе, если бы я в тот день… повел себя сдержаннее. Ты попала под действие «Гласа», хоть и сопротивлялась. Я не должен был… Это было… недостойно. Ты заслуживала… заслуживаешь куда большего.       Ничего себе. В его устах это почти извинение. И зная его, она также знала, насколько нелегко дались ему подобные слова. — Спасибо, Северус. Мне было важно это услышать. Я тоже не горжусь тем, что сделала. Но сегодня явно не тот вечер, чтобы это обсуждать, и так слишком много событий, — Гермиона глянула на часы и поднялась из-за стола. Указала на визитки. — Я их возьму? Послезавтра обзвоню всех и выясню условия, назначу встречи… что там еще нужно. Если завтра сможешь прислать мне копии демо-записи, я… — Гермиона, — он тоже встал, но остался стоять на месте. — Я пытаюсь сказать, что хочу тебя видеть. Каждый день. — Если мы будем работать вместе, то и видеться будем постоянно, — ответила она, прикидываясь дурочкой. — Тебе необязательно уходить сейчас, если не хочешь, — он неловко переступил с ноги на ногу и вдруг покраснел как подросток. Выглядело это довольно забавно. — Я… Если честно, я сейчас ни на что не гожусь, даже на разговоры, у меня в голове полная каша, и я устал как собака, но… Я не хочу оставаться один сегодня. — У меня сложилось впечатление, что одному тебе гораздо комфортнее, — заметила Гермиона после небольшой паузы, глядя, как он нервно сцепил пальцы в замок, да так, что побелели костяшки. Он качнул головой: — Не всегда. И мне по-прежнему тяжело даются прикосновения. Я не знаю, как сдержался сегодня и не поотрывал всем эти их гребаные руки. Я просто ненавижу, когда меня трогают без предупреждения. — А девочки на концерте? — Только во время концерта. И то… только потому, что я не очень-то соображаю, что делаю и что вокруг происходит. Я думал, это все таблетки. Но ты сказала, что подменила их, и я… не совсем понимаю, как мне все это удавалось. — Просто нужен был аккомпанемент получше. Разница колоссальная. Я тоже почувствовала. — Так ты останешься? — Уверен?       Он кивнул. И шагнул к ней: — Можно?..       Она не поняла, что именно он спрашивает, но кивнула в ответ. И в следующее мгновение он привлек ее к себе, крепко обхватив обеими руками и зарывшись носом в волосы. Гермиона растерялась, решив, что он собирается ее поцеловать, но тут до нее дошло, что он, скорей всего, просто проверяет свою реакцию. Она обняла его в ответ, стараясь не елозить руками по телу — вне секса подобное его раздражало. — Только не рассчитывай, что сегодня будем трахаться, — пророкотал над ухом его голос. Гермиона отодвинулась и подняла брови: — Трахаться? По-твоему, это разумно, раз я теперь буду на тебя работать? — Не вижу препятствий. — Ну разумеется. И нам, кстати, еще много чего нужно обсудить.       Он вздохнул: — Возможно, я все же слегка пьян, так что никаких разговоров, иначе мы рискуем перегрызть друг другу глотки. — Думаешь, у нас настолько все плохо? — А ты другого мнения?       Гермиона пожала плечами: — Честно говоря, все зашло настолько далеко, что я не знаю, как это разгрести. — А надо разгребать? — Предлагаешь просто обо всем забыть и… трахнуться как ни в чем не бывало?       Он вдруг по-хулигански сверкнул глазами: — Завтра, если захочешь.       Этот человек точно когда-нибудь доведет ее до ручки. — Если купишь нормальной еды. Купишь, а не украдешь, — уточнила она, решив, что сейчас лучше просто подыграть, пока они не скатились в очередную ссору. — Зануда. — От зануды слышу.       Они немного прибрались в комнате. Гермиона прогрела ее магией, хотя уютней не стало. Северус, увидав, что она «починила» тетрадь с текстами, нахмурился, но Гермиона подняла руки в примирительном жесте: — Я не читала. Клянусь.       Стоило ей отвернуться, как тетрадь он тут же куда-то спрятал. Многозначительным взглядом окинул сумочку, из которой она достала не только зубную щетку, но и пижаму. Гермиона пожала плечами: — Походная привычка. За семь лет так и не избавилась. — Что такое, слишком часто приходится ночевать… не дома? — саркастичным тоном поинтересовался он. — Сейчас по яйцам получишь, — беззлобно отозвалась она. — И вообще, уж кто бы говорил.       Спать улеглись на разных краях кровати, старательно держа дистанцию. Гермиона успела подумать, что такого странного Рождества у нее точно еще не было, а затем ее сморил сон, и в кои-то веки ничего не снилось.

***

      Снейп просыпался медленно, то выныривая на поверхность, то вновь проваливаясь в дрему, отчаянно цепляясь за остатки сновидения. Просыпаться откровенно не хотелось. Он смутно помнил, что удрал вчера из клуба, даже не попрощавшись с ребятами, но поскольку ему никто не перезвонил, он рассудил, что они, вероятно, ударились в празднование, и его отсутствие им нисколько не помешало. Наверное, надо сегодня же вытащить их в студию, обсудить дальнейшие планы, заодно составить какой-то контракт для Грейнджер, чтобы все выглядело более-менее официально, прежде чем остальные начнут строить предположения, в каких отношениях они состоят, и вообще…       Грейнджер.       Они засыпали каждый на своей половине кровати, но ночью он несколько раз перевернулся и оказался в опасной близости к ней. Ее волосы, рассыпавшиеся по подушке, щекотали ему щеку, ее нога под одеялом почти касалась его ноги. И хотя подобного рода сантименты были ему несвойственны, ему вдруг захотелось сгрести ее в охапку, вжаться всем телом, покрепче, переплести руки и ноги и лежать так, пока не закончатся праздники.       Повернув голову, Снейп посмотрел на нее. Что он вчера ей наплел? В голове плавал легкий туман, хотя все основные события вечера он прекрасно помнил — и ярость, с которой она врезала ему по лицу в ванной, и железобетонную непреклонность, с которой она тащила его в клуб, и ее сияющие восторгом глаза, когда он выступал, и шум вокруг, и то, как решительно она встала в дверях, пресекая все попытки прорваться к нему. А потом она отправилась с ним грабить продуктовый магазин, да еще благосклонно приняла эту жалкую пародию на ужин… и это в праздник. Черт, он готов был провалиться сквозь землю. Но раз она все еще здесь, видимо, он не переступил черту и не нагрубил ей больше обычного.       Гермиона вздохнула и сонно пробормотала: — Прекрати на меня пялиться. — Ты вроде спала? Ну и спи себе дальше. — Я не могу спать, когда на меня пялятся. — Ты постоянно на меня пялишься, когда я сплю. — Только иногда, — она поерзала под одеялом и отодвинулась чуть дальше, убирая ногу. — Я тебе помешала? — Верни обратно.       Гермиона открыла глаза и посмотрела на него. Он бы с радостью влез к ней в голову, чтобы узнать, о чем она сейчас думает, и как бы направить ее мысли в нужное русло. Но тут она прошлась пальцами ноги по его ступне, и он забыл об этом. Гермиона обвела глазами комнату: — Почему мы не наколдовали вчера никаких украшений? Ты не любишь Рождество? — Люблю. Но у меня как-то не было повода его отмечать.       Она чуть поджала губы: — Надо было поставить елку и накупить подарков. И приготовить нормальный ужин. — Можем сделать это сегодня, — поколебавшись, предложил он. — Как только я найду ребят с моей долей за вчерашнее выступление. — Если они ее не пропили ночью, — хихикнула Гермиона. — Правда, я не знаю, что тебе подарить. — Вчера ты уже сделала мне неплохой подарок, — возразил Снейп, придвигаясь ближе и накручивая на палец прядь ее волос. — И я тоже не знаю, что подарить тебе.       Она перевернулась на бок, лицом к нему, и ее колено немедленно оказалось у него между ног. — Можем сэкономить деньги и отпраздновать как-нибудь еще.       Он попытался прикинуть наиболее приличный вариант празднования, но коварное колено, нагло тершееся о внутреннюю сторону его бедра и поднимавшееся все выше, не давало ни малейшего шанса сосредоточиться. — Это я тебя испортил или ты всегда такой была? — спросил он, когда пару секунд спустя она отбросила одеяло и взобралась на него верхом. Гермиона проворно расстегнула все пуговицы на его пижаме и провела руками по обнажившейся груди: — Даже не знаю… Вполне возможно, что не так уж и испортил. — Раньше не находилось повода проявить низменные инстинкты? — он двинул бедрами, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Получалось плохо. От ее тела исходил хорошо знакомый жар, и хваленый самоконтроль Северуса уже дал изрядную трещину.       Гермиона повела бровями: — А ты так сильно хочешь полюбоваться? По-моему, и так все ясно, — она медленно потерлась об него, и ему захотелось опрокинуть ее на спину, содрать лишние тряпки и размазать по постели, да так, чтобы до завтра ходить не смогла. Он взял ее за бедра и надавил, прижимая крепче: — Ты же вчера не сильно напилась? — Мы на двоих даже полбутылки не осилили, с чего мне напиваться? — удивилась она, поглаживая его по ребрам. — Думаешь, я согласилась здесь ночевать, потому что была пьяна? — Хочу понять, сколько и чего мне позволено. — Если что и не позволено, я скажу тебе об этом в процессе, — боги, как прекратить это ерзанье, сводящее его с ума? Или наоборот — заставить ерзать интенсивнее? — Но вообще я хотела бы кое-что спросить. Довольно… личное.       Северус, уже почти пробравшийся к ней под пижаму, замер: — Судя по твоему тону, вопрос мне не понравится. — Скорей всего. Можешь потом задать мне аналогично дискомфортный вопрос, если тебе так будет спокойнее. — Хм… Наверное, я должен нервничать, но мне любопытно. Спрашивай.       Гермиона облизала губы, положив ладони ему на грудь: — Забини сказала мне кое-что, когда догадалась, что ты и я…       Его передернуло. Дальше можно было не продолжать, но Гермиона, слегка покраснев, все же продолжила: — Она сказала… что ты любишь пожестче.       Приехали. Интересно, что в ее понимании «пожестче»? Но раз вопрос настолько расплывчатый, то и ответить можно в том же духе. — Иногда, — неохотно признал Северус, прикрывая глаза. — Я довольно долго пребывал в состоянии, при котором мне требовались особенно… интенсивные ощущения, чтобы что-то почувствовать. — Я знаю, говорить об этом довольно странно на данном этапе, — она недвусмысленно качнулась взад-вперед, вынудив его зашипеть сквозь зубы, — но мы ни разу не обсуждали… скажем так, предпочтения. — Мерлин, ты серьезно? — он раздраженно фыркнул. — Я уже понял, что ты не любишь стоя и сзади, а больше ты вроде не жаловалась, так что… — Я вообще-то имею в виду тебя и твои предпочтения, — сообщила она, нависая над ним и упираясь руками в подушку по обе стороны от его головы. — Если ты хочешь чего-то конкретного, я бы хотела знать. Я знаю, что тебя нельзя трогать после. Что ты не любишь обниматься и…       «Я люблю обниматься… просто не все время». — Что еще? — она вопросительно глядела ему в глаза, хотя этот разговор явно смущал ее не меньше. Заниматься сексом было куда проще, чем обсуждать. Он вообще редко прибегал к словам — «Глас» делал девиц достаточно сговорчивыми, чтобы в разговорах не возникало нужды, всего-то направить их усердие в нужные места. Долгое время ему этого хватало, потом приелось. Вся эта бестолковая возня и нелепые телодвижения…       Память услужливо подкинула ту дикую, горячечную ночь, когда он сдался без всякого сопротивления. И тут он понял, чего ему сейчас хочется больше всего на свете. — То, что ты сделала тогда… когда использовала афродизиак.       Мерлин и все Основатели, он точно извращенец. От одного воспоминания по телу прошла волна дрожи, а кожа вдруг сделалась до того чувствительной, что он готов был кричать от легчайшего прикосновения.       Гермиона села ровнее, отодвигаясь от его лица: — Не самый правильный мой поступок… хотя нельзя сказать, что я очень жалею. Но я тогда не знала, что… Прости. Я перегнула палку. Больше не буду.       Да она издевается! Он тут лежит под ней с таким стояком, что можно стену протаранить, а она, видите ли, «больше не будет»! — Афродизиак мне не нужен, как ты понимаешь. И… не надо завязывать мне глаза. По крайней мере, не сегодня.       И медленно завел руки за голову. Если она сейчас скажет, что он больной ублюдок, и сбежит… Что ж, он вполне этого заслуживал.       Если ее и шокировало подобное предложение, она никак это не показала. Лишь какое-то время изучала его лицо, вероятно, подозревая, что он пошутил или она неверно поняла. — То есть ты не против, чтобы я… — Я потом сделаю все, что захочешь, — вырвалось у него. Ну все, теперь назад дороги точно нет, и если потом ему придется стереть ей память, как он порой делал с Изабеллой, когда игры заходили слишком далеко… Что бы она ни рассказала Гермионе, она явно помнила лишь самое невинное. И хорошо. Большинство женщин, которых он знал, не любили заниматься подобным.       Гермиона превзошла все его ожидания. Снова склонившись над ним, провела ладонями по его рукам сверху вниз и снова вверх, крепче прижимая запястья к подушке, хотя он и не пытался вырваться. — И сколько ты готов терпеть? — шепнула она в его приоткрытые губы. — Я скажу, когда хватит, — прошептал он в ответ, прежде чем поцеловать ее.       Почему в комнате вдруг запахло чем-то таким… густым, сладким, вязким… не надышаться… голова кружится как у пьяного… и когда они оба успели раздеться?..       Ее волосы скользят по его обнаженному телу, горячий язык дразняще касается сосков, пальцы пробираются между ног, и он выгибается под ее руками и губами, исступленно мотает головой из стороны в сторону, когда ощущения становятся слишком острыми, почти до боли — но недостаточно острыми, чтобы он мог кончить. Его тело — комок оголенных нервов, каждое прикосновение — как фейерверк, от тягучего, мучительного удовольствия хочется выть. — Еще, — хрипло стонет он, полностью отдаваясь этим рукам и губам, а когда она наконец-то вбирает его в рот, он понимает, что пропал: она может делать с ним что угодно, и он будет просить еще.       Гермионе надоедает игра в одни ворота, она снова забирается на него верхом и катается — медленно, жарко, томительно, но едва он пытается взять ее за бедра и ускорить, она перехватывает его руки и прижимает к подушке над головой. Улыбается самодовольно: — Сам захотел, терпи. Или привяжу по-настоящему.       Мерзавка.       Не в силах больше терпеть, он рывком опрокидывает ее на спину, так же резко входит, вдавливая ее в подушки, и чуть ли не с рычанием довершает начатое. Она впивается ногтями в его спину, в задницу, заставляя проникать глубже, сдавливает коленями бока, яростно двигается вместе с ним, кусает за плечо, сжимает внутри, пока он не кончает, но Северусу этого мало, и вместо того, чтобы упасть рядом с ней в постель, он набрасывается на нее с новой силой, только теперь снизу она, а он проделывает с ней все то же, что она вытворяла с ним. — Ну как, достаточно… жестко? — шепчет она, пока оба «остывают». «Идеально», — думает Северус, ощущая каждый оставленный на коже засос. И вроде бы девки под «Гласом» накидывались на него с неменьшей страстью, и метки, и царапины оставляли, но теперь ему не хочется никого другого. Вероятно, Гермиона права — ему действительно нужна ведьма. Такая, которая вовремя успеет взять его за яйца, чтоб не дергался и не творил глупости. Ну или такая, которая будет творить глупости вместе с ним.       Из постели они выбрались только к обеду, да и то лишь потому, что оба зверски проголодались.       В студии их ждала четверка очень виноватых музыкантов, которые действительно прогуляли все заработанные накануне деньги, включая и долю Снейпа. Гермиона помахала в воздухе веером визиток, приняв наиболее суровый вид из своего арсенала. — Мальчики, я дважды повторять не стану, — сообщила она, буравя взглядом каждого по очереди. — Или пашем и поддерживаем дисциплину — и получаем лучший контракт, который в принципе возможен на данном этапе для вашего уровня, или валяем дурака — и перебиваемся от концерта к концерту безо всяких перспектив. Выбор за вами. — И как ты собираешься обеспечить нам этот самый лучший контракт? — недоверчиво спросил Эдриан, вертя между пальцев барабанные палочки для разминки. — Да, нам повезло, что нас заметили, но на первых порах придется пахать фактически бесплатно. Большие шишки не любят разбрасываться деньгами, за все, что вложат, нас выжмут досуха. — Это уже не ваша забота. Но если я обеспечу вам контракт, десять процентов прибыли — мои. — Если обеспечишь действительно хороший контракт — можем дать и пятнадцать, — хмыкнул Крис. Северус явственно уловил в интонациях «но ты сперва обеспечь, а там поговорим». Зыркнул на Гермиону, готовый прийти на выручку, но ей, похоже, помощь в обращении с существами мужского пола не требовалась. — По рукам, — сказала она и пропала из студии на несколько часов, оставив их репетировать.       А к вечеру заявилась с предложениями сразу от двух крупных клубов выступить в новогоднюю ночь. У парней отвисли челюсти. — Кого ты убила, чтобы нас вписали в программу самого крутого клуба в городе? — ахнул Джош, услыхав название. — Я со своей старой командой что только не делал, чтобы туда пролезть. Ни разу не удалось. — Ну то со старой командой, — подчеркнула Гермиона с самым серьезным видом. — С этой возможностей будет больше. Я всего лишь уговорила владельца продлить шоу на двадцать минут. Уж постарайтесь сделать так, чтобы эти двадцать минут стали незабываемыми.       Северус, ни капли не сомневавшийся в «акульих» способностях Грейнджер, все же устроил ей запоздалый праздничный ужин, в ходе которого они едва не поругались, составляя контракт уже на ее услуги как менеджера. — Все еще предпочел бы платить мне натурой? — спросила она под конец таким издевательски-медовым тоном, что ему захотелось придушить ее. — С такими адскими процентами, какие ты запросила, я предпочел бы сам договариваться с владельцами клубов. — Ты терпеть не можешь общаться с людьми. — С Imperio никакого общения не потребуется. — С Imperio любой дурак может, а ты без него попробуй.       Зараза. Он знал, что она права. Ему потребуется все время и силы, чтобы отработать и в студии, и на сцене. И еще многому предстоит учиться. Если заниматься организационными вопросами, на музыку сил не хватит. — Пятнадцать процентов. Плюс натура, раз уж ты настаиваешь, — она озорно сверкнула глазами. — Натуру тоже впишем в условия? — Твои парни не поймут. Или они тоже хотят натурой? Они не совсем в моем вкусе. — А я, значит, в твоем? — Вполне.       Гадость какая. Но сердце почему-то забилось быстрее.       К концу января группа Silver Tongue подписала контракт с Domino Music, а география концертов вышла за пределы Эдинбурга. — Непростительные применяла? — только и поинтересовался Северус, увидев окончательную сумму, выделенную на запись первого альбома в «приличной» студии. Гермиона невинно хлопнула ресницами: — Исключительно личное обаяние. — В смысле, ты их так достала, что они предпочли согласиться на все наши условия, только бы избавиться от твоей назойливости? — Ты тоже много глупостей наделал, лишь бы от меня избавиться, — напомнила она. Снейп закатил глаза: — Вот уж воистину… убийственное средство. И впрямь захочется напиться яду. — Хам. — Змея. — Нет уж, змея из нас двоих — ты. С серебряным языком. Чистый Слизерин. — Я приму это как комплимент, — ухмыльнулся он. Она выразительно вздернула бровь: — Это ты должен отвешивать мне комплименты за то, что я вытащила тебя из той дыры, в которой ты пел бы караоке еще лет сто. Хоть бы раз спасибо сказал. — Фу, как грубо, Грейнджер, — он с головой нырнул под широкую длинную юбку, которую она имела неосторожность надеть ради очередной пародии на свидание. — Как тебе такая… благодарность?       В ответ он услышал лишь одобрительное мычание.       Будущее обещало быть весьма и весьма интересным.       И если бы оба не были так увлечены друг другом, возможно, заметили бы притаившегося под подоконником жука, с довольным видом потиравшего лапки.