Девушка и Рой

      Поначалу Элеонора подумала, что потеряла сознание. Мир почернел вокруг неё, и она оказалась во тьме. Безграничной и бездонной, не имеющей ни начала, ни конца. В ней не было вообще ничего. Лишь крошечный, замкнутый внутри самого себя мирок, окружённый тьмой, сквозь которую невозможно было пробиться. Сколько бы она ни пыталась, ей не удавалось разбить оковы вечного плена. Будто что-то не пускало её, цепко удерживая в своих объятьях. Иногда смутные вспышки света озаряли безграничные владения тьмы. Тогда она просыпалась от вековой дремы, силясь раздвинуть стены своего мира. Каждый раз она ощущала, что для победного прорыва не хватает какой-то крупицы... Но всё было тщетно. Тьма не отступала и сотни тысячелетий ничего не менялось.       Но однажды она увидела свет. Но теперь это были не смутные вспышки, нет! Тысячи мерцающих нитей протянулись к ней со всех сторон. Нити продирались сквозь чернильную тьму, некоторые отступали, сворачивали в сторону. Часть погасла, не выдержав столь сильного противодействия. Но большинство жадно тянулось к ней, и тьма неохотно поддавалась их напору. Все ближе и ближе... светящиеся струи замедлялись, в какой-то момент даже почти остановились – тьма сопротивлялась все яростней... И тогда она поняла,что значит для неё этот свет – жизнь, небывалая сила, долгожданный выход из заточения. Она рванулась навстречу, разметав ненавистную тьму в клочья, и впитала в себя тысячи ярких, искрящихся потоков, соединившись со всеми и каждым из них.       С каждой нитью крохотный мирок-темница становился всё больше. В конце концов его границы рухнули, и Элеонора в один краткий миг осознала окружающее чужими глазами и ощущениями. А ещё она осознала себя как единое существо с тысячами тысяч тел, каждое из которых ожидало её приказов. Она была бессчетным числом вернейших частичек, готовых броситься в бессмысленную атаку, отдав жизнь ради выполнения её желаний. Нет... не её, а того, кто показал ей это, транслировав в мозг воспоминания.       Видение рассеялось так же внезапно, как и возникло, и девушка с криком пришла в себя в кресле, стоявшем посреди отсека с иллюминатором. У неё снова было тело. Не множество тел, разделённых, но связанных между собой нитями света, а обычное человеческое тело. Две руки, две ноги, туловище, шея, голова. Пытаясь снова привыкнуть к ощущению телесности, девушка потрогала себя за лицо, мельком ощутив исходящий от кожи жар. Электронные часы на лаптопе показывали, что в реальности прошли секунды, в то время как по её субъективным ощущениям путешествие заняло гораздо больше времени. Минуты, может часы.       Она должна была быть в истерике. Трястись и биться головой о стену в припадке ужаса, но была лишь немного взволнована. И хотела большего. Проблеск ви́дения, промелькнувшего перед тем, как всё исчезло, поразил Элеонору, и теперь она хотела увидеть его более четко. Увидеть мир его глазами. Многие миры. Рой был рассеян по космосу и одновременно находился на многих планетах. Вполне возможно, что какая-то его часть оставшаяся на Эдем-4 разговаривала с Мейкписом. Через него она могла бы связаться с генералом и высказать тому всё, что о нём думает. Или послать весточку домой, сообщив родителям, что с ней пока всё в порядке.       Однако это могло и подождать. Сначала ей нужно было увидеть то, что видел он. Ощутить, что ощущал он. Узнать, что знал он.       Не думаю, что это хорошая идея, – прозвучал в смятенном, охваченном странной жаждой разуме голос Коллективного Разума. Элеоноре даже почудился оттенок неуверенности, которым были окрашены его мысли, но ей сейчас было откровенно плевать на это.       — Показывай! – потребовала она таким тоном, как будто могла приказывать тому, от чьей прихоти сейчас полностью зависела.       — Тебе нужно успокоиться, – попытался урезонить девушку Мульфэтор, разорвав мысленную связь и снова задействовав зубастую пасть на стене, извлекая голос работой губ и скрытых внутри стены связок. – Поверхность твоего тела выделяет жидкость.       — Ты про пот? – отвлёкшись от своих мыслей, Элеонора подняла руку и понюхала себя, уловив характерный запах собственного тела. Ей и правда всё ещё было достаточно жарко, но девушка не придала этому значения. – Ну да, мы – люди – так охлаждаемся.       — Я знаю, но тебе по крайней мере надо восполнить запас влаги в организме, –продолжал настаивать Разум Роя. Он ощущал её воодушевление, но не понимал причины такой реакции и не спрашивал о ней, предпочтя сконцентрироваться на том, что было ему доступно и казалось более важным. На физических реакциях женского тела, быстро терявшего запас так необходимой ему жидкости.       — У меня с собой нет ни фляги ни бутылки. Не было возможности собраться, – язвительно заметила рассерженная проволочкой Элеонора, намекая что её, как бы, вообще-то похитили и привели сюда против воли. Мульфэтор обязан был компенсировать её столь грубое и бесцеремонное обращение, предоставив доступ к бесконечному знанию, которым он обладал. Ей было это нужно сейчас.       Однако он не спешил даже отвечать. Вместо слов складки плоти на стене разошлись, и оттуда выбралось похожая на стрекозу биоформа, спланировавшая на подлокотник костяного кресла. Девушка рефлекторно отдернулась. Это не был страх, а естественная реакция на внезапное приближение крупного существа со слишком большим количеством глаз и конечностей.       Правда в отличие от других субъединиц это конкретное создание было даже красиво. Шесть фигурно тонких ножек, полупрозрачные крылья, похожие по цвету на бутылочное стекло, большие глаза, отливающие изумрудной зеленью, и похожие, из-за своей фасеточной природы, на драгоценные камни. Зацепившись за образующую подлокотник костяную пластину, насекомое ловко перевернулось вверх тормашками и сложило две пары крыльев, образовавших подобие чаши. Увидев как длинное изогнутое брюшко начинает пульсировать, выплескивая струи воды, Элеонора скептически приподняла бровь, с трудом принимая увиденное.       — Серьезно? Старинный кубок сделанный из насекомого? А я-то думала, что после костяного кресла меня уже ничем не удивить       — Здесь всё сделано из живых организмов, – заметил Рой, – Ты находишься внутри огромного организма, населённого другими...       — Точно, спасибо что напомнил, – пробурчала сгоравшая от нетерпения Джадд, стараясь не думать о кресле, на котором сидела, и задаваться вопросом – ощущало ли оно что-нибудь? Потому что если да, то даже простое сидение на нем было актом извращения.       — Всё, что ты видишь здесь – я, – зачем-то продолжал настаивать Мульфэтор, капая слюной на пол. – На что бы ты ни смотрела, ты смотришь на меня. Ты касаешься меня, когда идёшь по полу, сидишь в кресле или прижимаешься к стене. Ты вдыхаешь меня каждый раз, когда наполняешь свои лёгкие воздухом. Я под тобой, я над тобой, я вокруг и даже внутри тебя – в твоём теле и разуме...       Находись девушка в чуть более адекватном состоянии, она непременно бы заметила несвойственную для собеседника горячность сделанных заявлений. Он говорил так, как будто мысль о кресле задела его, заставив проявить эмоции. Но девушке сейчас было всё равно. Она хотела лишь одного – снова оказаться соединённой с Роем, и впитывать окружающий мир всеми его чувствами. Поэтому, вместо того, чтобы продолжить вести адекватный диалог, как делала изначально, Джадд оборвала его грубым:       — Заткнись, – какая-то её часть понимала, что Мульфэтор прав, но ни признавать этого, ни уделять время она не собиралась, и Рой, в конце концов, понял это. И смирился. Он мог бы заставить её подчиниться, но не стал, настояв лишь на самом минимуме.       — Пей свою воду. Пока ты не выпьешь, мы не начнем, – его голос оставался спокойным, но фраза была построена в столь ультимативной форме, а потому Элеонора всё-таки сдалась и с неохотой посмотрела на предложенный ей кубок. По форме это действительно был кубок с плетёной ножкой и полупрозрачной чашей из зелёного стекла в чёрном окладе. Пожалуй, было бы даже красиво, если бы глядя на это произведение генной инженерии она видела всё то же противное насекомое с огромными глазами.       «А ведь он создал его для меня» – неожиданно поняла Джадд. – «Придумал и вырастил, чтобы обеспечить посудой. И не какой-нибудь, а самым настоящим кубком. Статусная вещь. Почти реликвия. И откуда только образ взял?» Подобное проявление... хм, неравнодушия немного успокоила девушку. Однако прикоснуться к диковинному сосуду так и не решилась. Отвращение победило.       — Думаешь, это так легко, выпить что-то, прошедшее через кишки насекомого? – Элеонора старалась сохранять последние остатки терпения. Её все это достало – похищение, свадьба с монстром, заключение на потеющем и пердящем биокорабле, наполненном странными насекомыми, похожими на старинные чаши. Но больше всего её, конечно, достал лезущий в её мысли муженёк. Он видел – не мог не видеть, насколько ей плохо здесь, но не только не повернул назад и, но ещё и попытался заставить пить какую-то дрянь. Нет, может быть, для него было и нормально пить переработанную кем-то воду, но у неё даже мысль об этом вызывала отвращение.       — Не через пищеварительный тракт, – Мульфэтор не согласился с её репликой и рассуждениями. – Его микрофлора инвазивна, и чтобы исключить контакт с ней, я разработал специальный орган для забора воды. Она так же чиста как в момент извлечения.       — Да пофиг, – решительно схватив за ножку, сплетённую из лапок насекомого, Элеонора поднесла кубок к лицу и зажмурилась. Она хотела увидеть другие миры. Планеты, на поверхности которых, прежде, не бывал ни один человек. Это была её награда за все страдания. За ту жертву, которую её заставили принести во имя Человечества в целом и Эдем-4 в частности. Это было её право.       С этой мыслью девушка выдохнула и залпом выпила, буквально вылив её в себе в рот, чтобы не касаться губами края кубка. Прозрачная жидкость внутри действительно оказалась водой. Чистой и прохладной, но со вкусом какого-то пиздеца, горького, как участь пленницы межзвёздного монстра. Она освежила Элеонору, и та стукнула бедным насекомым по подлокотнику кресла, заставив несчастное создание жалобно заскрипеть и унестись прочь на всех парах. Девушка же, как ни в чём ни бывало, воскликнула:       — Ну, я готова. Начинай! Покажи мне каково это – быть тобой, – клокочущее, словно вулкан, нетерпение прорывалось наружу, отчётливо звуча в интонациях Джадд. Учёная была в шаге от желаемого и не собиралась позволять чему-либо остановить себя.       Как пожелаешь. Но предупреждаю – я бродил по поверхностям планет столь причудливых, что их едва ли смогли бы описать даже ваши фантасты. Я летал на крыльях ураганного ветра, несущего струи аммиачных облаков, и гулял по миру настолько чёрному, что его поверхность буквально пожирала солнечный свет. Я видел, как идут ливни из осколков плавящегося стекла, рассеивая голубой свет в атмосфере, и танцевал среди пожиравших друг друга звёзд. Поэтому не удивляйся тому, что увидишь в моих мыслях.       Стоило Элеоноре уловить эту мысль, как зрение её вновь потемнело. Только в этот раз вместо тьмы пришёл свет. Он был ярким и на мгновение ослепил девушку. Затопил её сознание и отхлынул, оставив стоять под небом чужого мира, расположенного, как она поняла, на расстоянии трёхсот световых лет от Эдем-4. Она стояла и смотрела на него сотнями глаз, и всё, на что падали их взгляды, сияло так, как ничто из когда либо виденного Элеонорой. Между когтистыми пальцами её лап росли травинки. Мягкие и призрачно-белые, они поблёскивали, отражая лучи серебристого света, просачивавшегося сквозь полупрозрачные облака, плывшие в лиловом небе.       На безымянной, пока, планете царила ночь, но она была полна света и... дождя? Поначалу Элеонора не замечала его, но затем прикосновение прохладных струй чистой воды, ударявших по пластинам бронированной кожи завладело её вниманием. Головы её субъединиц синхронно поднялись к небу, и она увидела взвесь капель, окроплявших её тела. Приученная относиться к воде как к драгоценному ресурсу, Элеонора с ужасом смотрела, как существа ничего не делают, чтобы собрать то, что могло бы стать чудесным благословением для Эдем-4. Они просто стояли, позволяя дождю падать. Некоторые, правда, высовывали раздвоенные языки, ловя падавшие с неба капли влаги, а самые активные – резвились, бегая туда-сюда и издавая исполненные радости стрекочущие звуки.       Она видела всё это. Видела с разных ракурсов, но ничего не контролировала. Сотни пар её ног двигались сами по себе, следуя предопределенному, заранее проложенному курсу. Джадд попыталась заявить о себе, но ощутила лишь полную беспомощность. Мышцы не повиновались ей, отказываясь нести туда, куда она хотела. А попытавшись пошевелить руками, она услышала голос Роя:       Не пытайся контролировать. Просто смотри, – она подчинилась и смотрела, вслушиваясь в телепатические сигналы, поступавшие по всей галактике к её мозгу, предварительно отфильтрованные через сострадательное, контролируемое понимание всего, что есть, было и могло быть. Погружаясь всё глубже, Элеонора ощущала, что существует как часть коллектива, в котором каждая особь была связана с другими и являлась конечным продуктом бесчисленных тысячелетий эволюции. Она существовала как часть единого целого, состоящего из отдельных частей, способных черпать силу друг в друге. Делиться ощущениями и опытом на расстоянии миллионов световых лет. Вместе, объединенные в одно целое, умственные способности этих существ были воистину безграничны и воплощали собой то,что люди назвали Управляющим Разумом. Бессмертной внепространственной сущностью колоссальных размеров.       Теперь Элеонора видела, что Рой пребывает в постоянном движении, постоянном поиске нового генетического материала, который позволил бы ему воплотить себя в новых формах. Движимый поиском Совершенства, он неустанно перемещался, поглощая и ассимилируя различные биологические виды. Сама суть этой формы жизнь заключалась в изменении. Мутации конечной целью которой была эволюция. И поиски отнюдь не были бескровными. Элеонора видела, как целые планеты гибли ради их продолжения.       Гибли прямо сейчас. В эту самую секунду. Едва подумав об этом, Джадд поняла, что уже не просто знает об этом, а видит миллионами жадных глаз. Мир, в который вторгнулся Рой, находился на самом краю галактики. И он умирал. Мириады тел, которые девушка сейчас ощущала как свои собственные, кружили вокруг него, создавая непроницаемое-плотное, шевелящееся облако. Часть из них сбивались в группы и опускалась к поверхности, подобно гигантским, извивающимся щупальцам или загребущим пальцам.       Скрюченные и когтистые, они вонзались в планетарную кору, сдирая и перемалывая её верхний слой. Извлекая сложные органические соединения и разлагая на более простые. Субъединицы пожирали всё на своём пути – животные, растения - всё перерабатывалась в биомассу, поглощалось и переваривалось. И был уже недалёк тот час, когда трапеза Роя закончится и от планеты будет переварена заживо. От неё останется выеденный шар без признаков не то что органики, но даже воды и атмосферы.       Да, эта сущность разрушала миры, но она же и создавала их заново, заполняя собой. Такие места Элеонора тоже видела. И ощущала как некую общность. Целое внутри целого. Вся жизнь на их поверхности была так тесно связана и переплетена между собой, что ей просто не удавалось различить, где начинается одно и заканчивается другое. Покрывающие грунт бактериальные пленки служили основой для всей экосистемы, обеспечивая её питанием. Девушка не чувствовала их в своём расширившемся до предела разуме, но ощущала под своими лапами как колышущуюся субстанцию красновато-коричневого цвета. Густая и скользкая по консистенции, она была испещрена сетью волокон, похожих на артерии или капилляры, что подобно корням растений выкачивали минеральные вещества из почвы и превращали их в сложную органику, питая остальные субъединицы, буквально кишевшие в здесь.       Благодаря этой подпитке, на поверхности занятой Роем планеты разрастались целые «города», где каждое строение представляло собой живой организм. Пульсирующие наросты плоти, испещрённые дренажными отверстиями и ощетинившиеся шипами, и изогнутыми костяными выростами громоздились друг на друге, в красноватом сумраке. Приспособленные для выполнения определённых функций, все вместе они являлись частью единого гигантского суперорганизма размером с город. И каждый такой «город» нельзя было назвать иначе, как биологическим шедевром, с богатой питательной средой и отлаженной инфраструктурой.       Ну а в тех секторах, где существовала возможность столкновения с человеческой расой, «города» оказались превращены во впечатляющих размеров передвижные «крепости» с многоуровневыми оборонительными линиями и целыми стаями защитников. Похожие на покрытых хитиновыми панцирями динозавров, перенявших некоторые черты ракообразных, они неустанно патрулировали местность, готовые в любой момент отразить атаку. И, благодаря поступающим в её разум знаниям Элеонора знала это совершенно точно – они были способны дать людям отпор. Их естественная броня и вооружение были сопоставимы с современными технологиями. А плодились они с чудовищной скоростью. У Человечества не было шансов при нападении на один из таких миров.       В совокупности всё это выглядело почти красиво... если забыть, что красота эта выросла из плоти и крови покорённых миров, превратившихся в питательный бульон из разжиженной биомассы. Чувствовавший себя Хозяином Вселенной, часть миров Рой разрушал, часть перестраивал под себя и свои нужды, а с третьей частью пытался существовать в гармонии. Непонятно – зачем.       И Элеонора оказалась в эпицентре всего этого, бесконечно внимая образам, стекавшимся к ней со всех концов галактики...