С другой стороны

      — Придурок, — выплюнул Тэян, смотря на парня зло, с презрением. Он сжал костяшки так, что побелели пальцы. Это было логичным комментарием. Об этом подумал Чанёль, запрокинув голову — из носа, в который пришёлся неслабый удар кулаком, хлынула горячая струя крови. Удар пришелся чётко — Тэян знал, как и куда бить. Обычно он делал это без колебаний. Хорошо хоть не в пах — так было бы ещё больнее. Пак осознавал возможные последствия, поэтому не удивился такой реакции на своё признание, но решился. Лучше попробовать, чем гадать спустя годы, а что было бы, если бы нашёл в себе силы сделать желаемое, и мучиться без ответа. Парень всегда придерживался этой мысли.       — Я не вожусь с малолетками, — прошипел, оскаливив зубы. Малолетка. Чанёль фыркнул, сплюнув кровь. Да, ему шестнадцать… Похоже на аргумент, но Тэян старше его лишь на три года. Да, он выше на голову, крупнее в массе и привлекает куда больше внимания, чем тогда ещё тихий Чанёль, но это не делало его взрослым. Наоборот, принятие открытого признания за личное оскорбление и есть признак незрелости. Самое забавное в произошедшем то, что Тэян не стал первым делом кричать о том, что Чанёль — пидор, а ведь именно это было бы логичным началом его ответа. Как будто взвесил всё, а уже потом сказал.       — Ты старше меня на три года. Сам-то больно взрослый? — это было забавно. Кровь затекла в рот, и Чанёль сплюнул её, улыбаясь так, что его собеседнику стало не по себе. Хотя он не показал виду. Не хотелось гадать, что сейчас творилось в чужой голове.       — Странно, что ты не назвал меня иначе, — глаза Тэяна сверкнули злостью. Скулы выступили под кожей. — Так вежливо с твоей стороны, — последняя капля. И он начал звереть. Рванул вперед, хватая за грудки, смотря с яростью. Он сильно сжал челюсти, его лицо покраснело от напряжения, а на висках вздулись вены. Хорошо хоть не перекосило. Но при этом даже так студент казался Паку довольно красивым парнем — тогда его привлекали товарищи постарше, шатены или брюнеты, в чём-то бунтари (потому что Пак сам таким не был). Но на красоте далеко не уедешь. Даже если Пак идеализировал его в чём-то и додумывал чужой характер — реальность это не могло изменить. Чанёль принимал это.       — Жить надоело? — его дыхание пахло злостью.       «Не так уж и грубо», — подумал Чанёль, усмехнувшись второй раз за этот разговор. Ответом на это стал плевок в лицо. А вот это было грубо. Но предсказуемо. Слюна стекала по щеке. Чанёль и не моргнул.       — Другого я и не ждал, — усмешка, полная тоски. И Тэян резко расслабил захват, позволяя Паку чуть отступить назад. Чанёль стёр краем одежды с лица следы своего унижения и отвернулся, понимая, что своё уже получил. И что уйдёт спокойно. Надеясь, что Тэяну хватит ума не болтать о случившемся направо и налево — он всё-таки не из тех, кто будет портить свою какую-никакую репутацию. Первое открытое признание — провал. А у кого такого не было? Но благодаря случившемуся Чанёль избавился от мучительного вопроса «А что, если?», ведь всё стало предельно ясно. Он выбрал правильное место для признания — Тэ ушёл отсюда быстро, а Чанёль ещё какое-то время постоял в безлюдном переулке, чувствуя, как ветер ранней весны холодит саднящий нос. Хорошо его приложил. Но ничего, всё заживёт. Пак знал Тэяна всего год — достаточно для того, чтобы понять: у парня нет девушки, он избегает разговоров о любых отношениях и считает себя «созданным не для этой нервотрёпки». Так было по словам брюнета. Чанёль не видел рэд флага, поэтому пошёл по пути «будь, что будет». Зачем терять ещё больше времени, которое и так безвозвратно уйдёт? Прикрыв кровоточащий нос платком, он устремился в ближайшую забегаловку, чтобы там привести лицо в порядок и оценить последствия своей смелости. На входе его встретил удивлённый взгляд официанта, и Чанёлю не пришлось задавать вопрос — он сам заметил, где туалет, и устремился туда. Парень в форме успел лишь поклониться вслед. Отражение же в зеркале показывало миру в прямом смысле помятого подростка, но опухший нос не превратился в лепёшку, поэтому, не так страшно. За несколько дней отёк спадёт. Под глазом темнел синяк. В уголках — запекшаяся кровь. Пришлось отмотать достаточно бумажного полотенца, чтобы убрать ее следы. Он промочил его холодной водой: как компресс по дороге до дома вполне сойдёт. Парень не имел особых причин признаваться Тэяну. Чанёль не сходил с ума при мысли о нём, но хотел видеться чаще, касаться его, узнать лучше. Он был действительно красивым. И Чанёль любовался по возможности, украдкой. Тэ уже получил опыт какой-то работы, умел раздобыть деньги в любой ситуации, несмотря на вспыльчивый характер обрёл удобное положение в универе — его любили и однокурсники, и преподаватели, и за пару каких-то комплиментов с его уст ему прощались мелкие и не очень косяки. Он жил хорошо — как было известно, родители помогали ему снимать квартиру, он любил отрываться по ночам в компании друзей и алкоголя прямо там, а потом отдавать перегаром на парах, если всё же ноги донесут до корпуса. И даже это прощалось. Есть люди, которым сходит всё с рук. Это тот случай. Чанёль же не являлся таким. Он вообще был далёк от такого ритма и стиля жизни: ему больше по душе спокойствие, размеренность, определённый распорядок. Пак — сторонник планирования. С самого детства и до сих пор. Тэ даже близко к этому не стоял. Словом — он был другим. Совсем. Возможно, это и привлекло Чанёля? Это не было из серии «противоположности притягиваются», просто… Ладно. Что толку об этом думать теперь — надо идти дальше. А там будет действовать по ситуации. Другого не дано.       — Идиот… — самому себе в отражении. Но в глубине глаз — лёд. Боли не было. Было решение. Чанёль издал тихий стон, прикладывая полотенце к носу. Неслабо его… Бросив последний взгляд на своё нерадостное лицо, отправился домой. Взгляд ошарашенного официанта он пропустил мимо. Вперед. Без оглядки. И кажется, ситуация уже где-то… Позади. Двадцать минут пешком по холодным улицам — и напряжение постепенно отпустило. Он не из тех людей, которые долго тоскуют по неразделённому чувству. Даже если больше не удостоится банального взгляда от Тэяна — что ж, придётся смириться. Дома — ледяной душ и холодный компресс на нос. Пару раз проверял телефон на наличие сообщений от Тэ, но ничего не получил — ни оскорблений, ни угроз, ни вопросов. Ноль. И это к лучшему. Внутри было шевелилось чувство лёгкой обиды, пожалуй, это именно она. Но злиться нужно было на самого себя, потому что его чувства — не чужая проблема. Чанёль несёт ответственность за все свои действия сам. Он не был глуп, чтобы не понимать элементарного и в целом, был готов к такому исходу. Завтра — пары. Пора проштудировать конспекты, а потом упражняться в игре. Третья пара будет зачётная, если он запорет партию, то выступление будет провальным: Сохён сожрёт его заживо. Она не зря гоняла всю команду на групповые занятия. Ее вокал должен прозвучать безупречно. Его ошибки ей не нужны. Она хочет произвести должное впечатление как вокалистка на преподавателя. Это забавно, потому что её не смущает то, что ему двадцать девять, а ей всего шестнадцать. Неужели все девочки влюбляются в симпатичных мужчин постарше?.. Неважно. Сейчас — музыка, а потом можно и со всем остальным разобраться. И с тем, что среди студентов совсем скоро пойдут нехорошие слухи о нём, тоже получится разобраться со временем. Все раны заживут, и он сделает всё, чтобы не совершать таких ошибок вновь.

2024. Now.

Чанёль улыбнулся, смотря на Бэкхёна. Тот всё ещё играл на фортепиано, продолжая заучивать сложный пассаж, и был полностью сосредоточен на игре, не обращая внимание на выражение лица наставника. В последнее время он отдавал все силы на то, чтобы заучить всё в идеале и не подвести ни себя, ни Чанёля. Не хватало ещё опозориться. Очередной конкурс на носу, а судьи, как было известно, замечают малейшие огрехи, и если он совершит их, то не видать ему ни дополнительных баллов на экзамене, ни… Парень не хотел разочаровать его. Да, с какого-то момента он старался не только для себя. Хотел, чтобы Чанёль был доволен. Хотелось видеть его одобрение. Но он пытался не думать о своих чувствах к нему: это может стать помехой в учёбе. Хотя не жалел о том, что тот самый стикер начал новую главу в его жизни. Когда руки мужчины неожиданно легли поверх пальцев Бэкхёна, тот замер. Они были большими и полностью закрывали собой. Мелодия оборвалась. Чанёль переплёл их пальцы и задел этим движением клавиши, распространяя по комнате звук. Глухой диссонанс. Он ничего не говорил, а Бэкхён ждал причину чужих действий. Хотя был не против происходящего.       — Что-то не так? — не решаясь пошевелиться.       — Всё в порядке. Просто задумался… что было бы, если бы ты отказал мне тогда. Он ведь коснулся сердца. Как и хотел давно. Пусть и получил вначале неприятный вариант огласки своей ориентации, чего Тэян в своё время не совершил. Но Бэкхён оказался удивительно открытым. К новым эмоциям и людям. Постепенно он стал выбираться из своего «кокона» и обрёл друзей в своей группе и вне её. Возможно, над этим вопросом поработала его мама и обсудила с парнем всю ситуацию, а может, на это повлиял их разговор. То, что Чанёль видел ситуацию, но не осуждал. И возможно, был единственным, кто не сделал это. Ведь иногда достаточно простого понимания и небольшой поддержки, чтобы человек мог справиться с мешающей проблемой. Бэкхён молчал. Он понял, о чём речь. И поднял глаза, встречаясь глазами с мужчиной. Мир сузился до одного взгляда. Улыбка парня снова одарила внутренним теплом. Он сам больше не думал о том, что «было бы», и просто наслаждаелся тем, что ему даёт Пак. Что правильно. Старался отвечать взаимностью, потому что его сердце тянулось к мужчине: это очевидно. Бён пока не называл это любовью. Но знал, что Чанёль значит для него очень много. Его тихая гавань. Огонёк трепета в животе всё ещё грел, когда мужчина сморет на него. Грел так, что ему становится спокойно. Спокойствие. Так он описал бы Чанёля. Спокойствие, мудрость, надежность. Отрицательные качества Чанёль либо искоренил в себе, либо умел не демонстрировать. Будто все тени прошлого остались за кадром. Может, Бэкхён просто не тот человек, который должен видеть чужую агрессию и вспыльчивость, конечно, присущей мужчине в отдельных случаях. Пак давал ему всё. Сильная эмпатия Бэкхёна привязывала его к Чанёлю, всегда дружелюбному, ответственному, верному своему слову и надёжному во всём. Он не воспринимал его как человека, отдающего ему то, чего не хватило от родителей. Он — не их замена. Бэкхён чувствовал в мужчине друга. Которому можно открыться, пусть и не сразу. Друга, способного принять и не осуждать никакого твоего решения. Того, чего он далеко не всегда мог получить. Быть слабым. Перед ним — можно. Потому что любой выбор будет принят.       — Спасибо тебе. Шёпотом. Чанёль увидел улыбку, означающую одно: счастье. Чистое. Беззащитное. И больше не существовало ничего, кроме этого. Он обрёл чувство удовлетворения, которое дарит забота о другом человеке. Узнал, насколько приятным может быть одно только лёгкое прикосновение к лицу этого парня поутру, когда тот всё ещё видит десятый сон, и мягкий поцелуй в лоб, означающий больше, чем просто нежность. Какую радость дарит счастье партнёра: когда подёрнутый дымкой взгляд Чанёля ловит замирание чужого вздоха, ведь последующий поцелуй всё ещё кажется Бэкхёну не реальным… Сильные руки. Такое нужное ощущение защиты. Нежные объятия и тихая благодарность. Когда уже не нужно слов.

Первый поцелуй. Фейерверк эмоций в груди, под ребрами: и дыхание перехвачено…

Мысль последняя: «Он и есть моё счастье».

Простое. Настоящее. Его.