Знакомое насилие

      Обычно мужчина приходит в клуб раз в две недели. В этот раз он пришёл третий раз за месяц. Просто ехал со встречи совета директоров очень уставший и подумал, что ему стоит развеяться. Хотелось отдохнуть, выпить немного, ведь он закрыл все финансовые долги прошлого директора и смог выдвинуть проект с компанией, негативно настроенной против них, а потому может позволить себе выдохнуть до следующего дня. Юнги мог бы поехать в какой-нибудь дорогой бар, но душа напомнила о безлимитном VIP-е в клубе «ultraviolence», в котором сегодня новый диджей.       Здесь необычайно живо: диджей, дождавшись, когда «взрослые дяденьки» уйдут проигрывать всё своё сбережение в покер, включил электронную музыку. Мина это даже повеселило: от сильных битов его виски плясал в такт, что довольно-таки забавно. А потом забавно быть перестало. У него не было партнёра больше полугода. Даже состоя в большом Сеульском бдсм-клубе, найти он никого не мог, а после и не считал нужным. Сабмиссивы были либо не в его вкусе, либо их интересы не совпадали. БДСМ — это не только бандаж и подвешивания, а строгие правила, умение себя контролировать и чувствовать, когда ты переходишь границы, а когда идеально держишь на волоске от пропасти. Тематические же встречи Юнги не любил. Всё, что происходит в порыве страсти, приносит проблемы. Он такое не одобряет. Всё должно быть обговорено. В их сообществе так принято, а в такие дни они нарушаются слишком импульсивными новенькими личностями. Это очерняет имидж клуба. Но всё-таки раз в год и палка стреляет, и он приходит на такие пати, чтобы сбросить всё, что накопилось.       Есть ли у него недотрах? Нет. Во всяком случае, он так думал до этого, но сейчас, видя этого невинного и очаровательного молодого человека у лестницы, Юнги неуверенно может сказать, что да, возможно. Мягкие очертания щёк, переходящих в заметные скулы, острая челюсть, аккуратный маленький носик с горбинкой, пухлые сладкие губы и щенячьи глазки. Парень смотрит на него, изучает и ёжится. Эта чёртова блузка с воздушными рукавами и боди, которое из-за своей прозрачности не скрывает даже его небольшие тёмные соски; брюки на высокой талии, которые выделяют его медовые косточки бёдер. Мин напрягается, видит небольшие татуировки: на запястье, за ушком, на плече… Внизу живота собирается слабое тепло. Он точно сходит с ума, раз всё это кажется ему привлекательным и манящим. Такое его никогда не трогало: с годами появляется определённый привлекающий типаж, а этот парень совсем в него не вписывается. Юнги видел множество тел в разных позах: пышных, высоких, низких, худеньких, смуглых, светлых. Он думал, что ему уже не угодить, но этот парнишка… Не выглядел бы он, как ребёнок, Юнги предложил бы ему сотрудничество.       Это оказывается друг Намджуна. Неужели тот нашёл себе кого-то помоложе, пока его муж не видит?       Это предположение рушится, когда к нему подходят. — Слушай, я думаю, что ты уже спросил обо мне. То, что ты осмелился подойти — это похвально, но сколько тебе лет, малыш? — Двадцать. Тогда можем сразу перейти к делу — трахнешь меня? — с совершенно невинным лицом говорит он и улыбается очаровательной улыбкой. У него в глазах плещется интерес, любопытство и легкомыслие, граничащее с глупостью.       Юнги откровенно не нравится поведение этого парня.       Он юный совсем, и вправду мальчишка. Как у него хватило смелости подойти к тридцатилетнему мужику? Мин сглатывает и хмурится. — Нет, — как отрезает старший. Паренёк сразу расстраивается и смотрит растерянно, мол, что не так? Действительно, что же? — Скажи мне, малыш, как ты вообще тут оказался? Найди себе ровесника или одногруппника, сходите на свидание и всё такое. Тебе здесь не место, — холодно и твёрдо говорит старший и отпивает свой крепкий алкоголь.       Парень хмурится и дует губы. — Зачем мне одногруппник, если мне понравились Вы? И я думаю, — Чимин хмыкает, облизывает свои до сумасшествия привлекательные губы, опустив взгляд, и мило урчит, подняв на него глаза из-под ресниц, — Вы можете дать мне то, чего я хочу.       Парнишка не понимает, где находится. И Юнги напрягает то, что он мог бы подойти к кому-то другому. Его бы вытащили за шкирку отсюда, запихнули в машину и надругались, а после продали на каком-нибудь онлайн-аукционе кому-то похуже. Чужая наивность раздражает. Мужчину не должно это особо волновать, ведь это не его дело, да и не что-то новое, но почему-то… Почему-то не хочется втягивать его в эту грязь. — Хорошо, тогда мы можем это обсудить. Но я откажу тебе с вероятностью в девяносто девять процентов, — хмыкает Юнги и достаёт свою чёрную матовую визитку из кармана пиджака. — Позвонишь мне завтра вечером, если осмелишься.       На лице Мина красуется кровожадная ухмылка. Он припугнёт его и откажет. Но сначала узнает, что же такого он может дать ему, чего он так хочет.       Главное — не поддаться страсти.       Даже если этот парнишка симпатичный, Юнги уверен, что он не пробовал ничего из всего того, что он бы попробовал с ним, если бы был в нём уверен.

***

      Чимин просто хочет трахаться. У него нет никакого особого плана. Ему и миссионерской позы достаточно! Иногда можно наездницу… О каком таком «Вы можете дать мне то, что я хочу» он говорил, он не знает! Он не знает, чего хочет! Что уж говорить о том, чтобы это обсудить.       В общем, Чимин в отчаянии. И Чимин немного — совсем капельку — неудачник. — Ты идиот, — констатирует факт Сокджин.       Его лицо очень странное в этот момент: он не зол, не испуган. Джин просто обескуражен. Его бровь странно изогнута, и он смотрит на него, как на человека в маниакальном припадке. Конечно же, Сокджин знает того мужчину. Он знает Мин Юнги. А Чимин ни черта не знает, но почему-то решил, что может всё. — Я… Я не могу отступить сейчас! Он дал мне визитку! Он сказал, что откажет в девяносто девяти процентах, но есть же ещё один, а значит не всё потеряно, — говорит Чимин и сам себе не верит, если честно. Юнги очень привлекательный взрослый мужчина. Чимин, чей сексуальный опыт заканчивался на том, что после того, как партнёр кончил, ему приходилось заканчивать дело самостоятельно, ничем не удивит. Да, ему нравится красиво одеваться. Ему нравится выглядеть привлекательно, сексуально и возбуждающе. Он пробовал бандаж, ошейники, но только с эстетической точки зрения. Ни больше, ни меньше. — Теперь понятно, почему ты пересдавал математику, — тихо говорит старший и качает головой. — Но я же прав. Надежда есть. Надежда всегда умирает последней, — пытается переубедить его парень. Без его помощи он опозорится ещё больше! — Не в этом проблема, Чимин! Надежда на что? На то, что он тебя свяжет, измотает и ты будешь в слезах обнимать меня и говорить, что теперь никогда больше не вернёшься в клуб? — Сокджин повышает голос и говорит достаточно убедительно, чтобы по чужому телу пробежала холодная дрожь. Старший не хочет видеть своего брата в слезах.       Чимин молчит. Джин, конечно, прав, но… — Лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать и жалеть, что не попробовал, — стоит на своём Пак. — Ты поможешь мне? — он строит самые свои милые глазки и пытается задобрить ими брата. Тот не выдерживает, ведь они с Чимином одной крови. Он всё равно пойдёт. И сейчас его задача, как лучшего старшего брата, — это помочь всем, чем может и максимально обезопасить. — Я уже достаточно тебе помог. Ты влип, Пак Чимин, — выдыхает он тяжело. — О чём ещё ты хочешь меня попросить? — Расскажи о нём всё, что знаешь!       Сокджин задумывается и отпивает свой горячий чай с лимоном и чебрецом. — Я мало о нём знаю. Он состоит в анонимном бдсм клубе нашей общей знакомой. Она говорит, что он выбирает только опытных партнёров, но и они с ним долго не задерживаются. В клубе он платит за членство уже полгода где-то, но не приходит. Никто не знает почему, но Намджун говорит, что тот просто устал и решил, что лучше вообще никак, чем через… Блять, — он смеётся, — простите, каламбур получился. В общем, дядька серьёзный, мой одногодка почти, с извращёнными фетишами и пристрастием к жестокости. Но говорят, он отличный любовник в самом начале: сдержанный, предусмотрительный, заботливый и так далее. Потом уже начинается что-то странное, — Сокджин хмурится на этом моменте и замолкает, явно не озвучивая то, о чём думает. — Юнги перфекционист. Он не тот, кто оборвёт всё, потому что перевозбудился. Говорят, что парень импотент, потому что у него никогда не встает во время этих игр… Но я знаю людей, у которых был с ним физический контакт, и у него встал… Так что за его половую способность не ручаюсь. Он работает в какой-то компании на Чхондам, что уже говорит о его большом достатке. Поэтому, Чимин-и, я советую тебе быть аккуратнее. Это не твой одногодка, с которым ты побудешь неделю, расстанешься и забудешь. Всё серьёзнее, чем ты думаешь. — Но как его к себе расположить? Может… ему что-то нравится? — волнуется Чимин и теребит свои рукава. Он будто не слышит чужих предупреждений. — Ну, говорят есть то, перед чем он не может устоять… — Ким хмыкает и снисходительно улыбается. — Думаю, это именно то, что нам нужно. Только пообещай, что будешь осторожен. — Обещаю!

***

      Юнги был очень удивлён, когда тот парень и вправду позвонил ему. Это было очень неожиданно. В тот день он даже не спешил домой и задерживался на своем рабочем месте, когда прозвенел звонок на его личный номер. Чужой голос был взволнованным. Малыш нервничал, с кем не бывает. Юнги не воспринимает его серьёзно, поэтому заигрывает с парнем по телефону и смущает его (тот молчит после его замечаний, и, Юнги уверен, он краснеет). Он предлагает прийти к нему в офис на следующий день в обеденный перерыв и, наконец, узнаёт его имя, чтобы предупредить секретаря.             Через день мужчина снова засиживается за работой и совершенно забывает о том, что этот Пак Чимин должен к нему прийти. Напоминает ему об этом секретарь, который нервно набирает ему в кабинет. Его голос дрожит и он просит выйти в коридор. Срочно. Юнги хмурится и не понимает, что могло произойти. Он поправляет свой пиджак и выходит в коридор к лифту.       Как только двери открываются на первом этаже, мужчина понимает. Всё понимает.       На Пак Чимине короткая мини-юбка болотного цвета, полупрозрачная чёрная блузка, чёртова белая шубка из искусственного хорошего меха и круглые тёмные очки. Но это не главное. Главное — это белоснежные каблуки и чёрные чулки, которые так зазывающе облегают выступающие части бедер, что у Юнги глаза становятся по пять копеек. Понятно теперь, почему его секретарь — воспитанный гетеросексуальный парень — так испугался. Чимин, оперевшись на стойку администрации, притягивает все взгляды к себе. Люди ждут развязки. Откуда этот парень? Зачем он здесь? Кто вызвал парня лёгкого поведения в огромную корпорацию? — Пак Чимин? — подходит к нему Юнги и смотрит сверху вниз на парня. Тот поднимает взгляд и смотрит из-под тёмных очков. — Твой мальчик меня не пускает, — говорит он, надувшись, и переводит взгляд на секретаря. — Я же предупредил, что ко мне придут, — строго обращается Юнги к парню. — Никого ко мне не пускай. Меня нет, — говорит он и переводит взгляд уже на Чимина. — Пойдём, — он кивает в сторону лифта.       Чимин хмыкает и порхает за мужчиной, будто всегда ходил на высоких каблуках.       Когда они заходят в лифт, Юнги начинает: — Почему ты в таком виде? — А нельзя? — легкомысленно говорит Пак и осматривает всё вокруг. — Тебе нужно было посоветоваться со мной. Номер у тебя есть. Нас могут неправильно понять, пойдут слухи, и мне же с ними разбираться. Я — финансовый директор. Что люди подумают? А ещё я… Подожди… Что ты делаешь? — Юнги в шоке смотрит на парня. — Лодыжки затекли, — как ни в чём не бывало отвечает Чимин и стягивает указательным пальцем свои каблуки, оставаясь в чулках на холодном полу лифта. — Надеюсь, Вы позаботились о том, чтобы у Вас было всё чисто, Господин Мин, — хмыкает Чимин на свою двусмысленную фразу. — О, наш этаж!       Он выходит спокойно из лифта, покачивая аппетитными бедрами и держа обувь на двух пальцах. Она немного покачивается, и это безумно глупый приём, который используют только в порно, но Мин невольно засматривается на чужие привлекательные ноги. Чёрт возьми, что у него в голове?       Они проходят в кабинет, на котором написано: «Финансовый директор: Мин Юнги». Мужчина закрывает за ними дверь на ключ и садится за свой стол. Чимин вальяжно ставит свои каблуки рядом с собой и садится напротив. Он изучает глазами кабинет: тёмная мебель, несколько мрачных минималистичных картин, какие-то дипломы и благодарности, куча книг на полках и отдельный шкаф для папок с документами, которые все подписаны аккуратным строгим почерком вручную. Чимин хмыкает и облизывает губы, переводя взгляд на мужчину. Даже на его столе идеальный порядок. — Не веди себя так, будто тебе всё можно, — строго говорит Юнги. — Не веди себя так, будто имеешь право мной командовать, — быстро и слегка раздражённо отвечает младший. Мин обречённо выдыхает. — Твои шансы всё меньше, малыш. Прочитай, пожалуйста, это, — Мин берёт ключ из своей связки на столе и открывает другой ящик. Он кладёт на стол скрепленную стопку и какой-то тест, а после пододвигает их младшему. Тот начинает читать. — А это на оценку? — хихикает Чимин и улыбается уголком губ, что заставляет Юнги закатить глаза. — Если ты хочешь быть моим партнёром, у нас должен быть договор. Я должен знать, что ты допускаешь в отношении себя и своего тела, что предпочитаешь, что тебе нравится, какие у тебя эрогенные зоны, какими ты хочешь видеть эти взаимоотношения и какими наоборот — не хочешь. К какому уровню грубости ты готов — в особенности.       Чимин внимательно его слушает и становится серьёзнее. Его бедра трясутся от нетерпения и адреналина в крови. Он так чертовски взволнован своим видом, поведением, тем, кто перед ним сидит. Паренёк бы уже сейчас был готов улечься на этот дорогущий прочный (как он думает) стол и не двигаться, давая делать с собой всё, что придёт в голову Юнги. От этого становится страшновато, но не менее возбуждающе.       Чем больше Чимин вчитывается, тем больше теряется и образ, строящийся с Джином несколько часов, начинает сыпаться в считанные секунды. Он сглатывает. Ожоги. Порезы. Испытание холодом. Эротические наказания. Грубый секс. Бладплей. Секс-игрушки. Секс с использованием посторонних предметов. Гиперчувствительность. Переодевания. Шибари. Верёвочный кролик. Раб. Добыча. Брэт. Домашний питомец. Покорный. Ваниль. Мазохист. Губы поджимаются, и Чимин не может ничего сказать, не может нигде ничего отметить, потому что он не знает. Паника начинает нарастать, а голова кружится от осознания своего положения. Глупое импульсивное решение. Глупое. Глупое. Глу…       На его тыльную сторону кисти ложится ладонь. Руки Чимина дрожат, а он и не заметил. Кожа у Юнги тёплая и приятная, хоть и грубоватая немного. — Чимин, уходи. Ты не выдержишь, — голос Юнги серьёзен, но мягок и понятен. Он видит его насквозь. Смотрит свысока, и Чимин чувствует себя подростком, натворившим что-то такое стыдливое, что разочаровал родителя. — Я… — он заикается и сглатывает, — я хочу попробовать. Я ничего не понимаю из этого, но… — Чимин, — прерывает его старший, — назови мне главное правило бдсм-отношений.       Пак поджимает губы и снимает очки, что уже натёрли ему переносицу. — Удовольствие? — наобум говорит он. — Добровольность, — исправляет его старший и убирает свою руку с чужой. — Здесь нельзя перегибать, если это не обговорено. Нельзя допускать ошибок. Я должен держать партнёра на волоске и не давать ему упасть, но для этого он должен мне доверять и быть уверенным. А ты не уверен, — Мин поднимается со своего места и поправляет пиджак. — Ты можешь идти. Возвращайся, если будешь готов.       Пак удивлённо смотрит на него, открыв рот и глотая воздух, как рыба на суше. — Если это будешь не ты, то будет другой, — тихо говорит Пак, чувствуя жжение в груди и обиду. Разве он не достоит? Сокджин сказал, что нужно надеть юбку и чулки — он надел! А дальше что? Разоделся тут, а толку-то с этого? Больно. Почему-то больно и неприятно от этого отказа. — Это будет не на моей совести, малыш, — хмыкает старший и качает головой. Такие детские манипуляции. — Я выдержу, — твердо говорит Чимин и поднимается, подходя почти вплотную и смотря в чужие глаза. — Я доверяю тебе. Я чувствую, что смогу только с тобой, — уверенно говорит он. — Я не разочарую тебя!