Знакомое насилие

      Просыпаться в объятиях приятно. Запах человека, его рука на талии, мягко прижимающая к себе, тепло и ласковая сонливость в теле. Чимин приоткрывает глаза и видит перед собой острые ключицы и линию сильных плеч, на которые падает только-только восходящее солнце. Мужчина дышит размеренно и тихо, а его сердце бьётся отчётливо и громко. Для Чимина. Будто оно бьётся именно для него, чтобы он услышал. Пак прикрывает веки и надеется, что этот момент продлится дольше. Хочется утонуть в нём, погрузиться с головой и наконец-то забыть о тревоге. Хочется легкости и наслаждения.       Это привычка?       И Чимин снова засыпает. Через несколько часов он просыпается уже в одиночестве. Вся жизнь похожа на сон, у которого нет ни начала, ни конца. Хочется плакать от холода соседней части постели, но слезы не идут. Жизнь зло подшутила над ним.

***

Я не знал, что происходит. Просто в один момент я почувствовал, как лед под моими ногами зашевелился, а по прозрачной глади в считанные секунды побежала тёмная трещина. Она уходили вдаль и расходилась по всему озеру, будто ветви деревьев, распространялась, как вирус, и я чувствовал, что заболел.

      Утреннее море спокойно. Оно тихо играет свою мелодию, захватывает цвета восхода в тёплые объятия своих волн и гонит ветер в сторону. Юнги бредёт бесцельно уже около часа. Открыв глаза, первое, о чем он подумал — это то, что надо прогуляться. Ему никогда не была присуща сентиментальность, но нужно быть глупцом или слепцом, чтобы не понять, как красивы эти волны. Есть какая-то магия в безлюдном пляже и звуках первых лучей. Будто тонкое стрекотание. Цикады. Давно он их не слышал. Забрёл так далеко, что наткнулся на нетронутую людьми глушь.       Яркий лесок, высокая трава и светлые еле-еле протоптанные тропинки. Никакой связи, никакого внешнего мира. На секунду в его голове промелькает мысль, что нужно сюда привести Чимина. Не потому, что он хочет его обрадовать, искупать в теплом солнечном свете или устроить романтичный пикник, как могло бы быть в фильмах. Просто тот выглядел бы здесь хорошо. Будто он — это последний пазл, который ускользнул из его рук и исчез на глазах, что его теперь нигде не найти. Но Юнги знает, где искать. В отеле «Stay Busan», за дверью двадцать второго номера, под пушистым одеялом — он найдёт этот пазл. Позже он будет скрываться на диване в одной из квартир многоэтажного дома. В одной из его квартир. В их квартире?       Юнги зарывается рукой в волосы и больно оттягивает. Всё не так. Всё неправильно. Они пошли по странному пути. Он покажется правильным только если его отзеркалить, повернуть на тридцать три градуса и растянуть. Но разве в жизни хоть что-то было правильное? Разве в его жизни было хоть что-то нормальное?       Конечно же нет.       После долгих раздумий, Юнги так и не возвращается в номер. Он не пишет сообщение Чимину, но и не получает его. Тот не спрашивает, где он и когда вернётся, если вообще… вернётся.

***

      В любой другой день стоило просто заказать доставку, но сегодня это стало бы настоящим преступлением против Пусана и его прекрасных улиц. В грусти есть своя красота, в ней есть что-то родное и близкое, чего не найти ни в каких других «положительных» эмоциях. Со временем это становится зависимостью. Ты становишься заложником своей жертвенности, становишься одной частью с разрушительным миром самокопания и самоистязания. Но Чимин не привык к этому миру, он никогда не был его полноценной частью, он всегда тянулся к солнцу, к его теплу, пока не обжёгся, и его не придавило к промерзшей земле.       Но каждая зима заканчивается весной.       Чимин быстро собирается. Надевает свой любимый оранжевый свитер, широкие светлые джинсы и чёрные аккуратные ботинки. Он берёт с собой свою сумочку и надевает оранжевую приглушенную кепку. Такие подобранные образы задают настроение. Природа медленно просыпается, расцветает, воздух наполняется свежестью и красками. Люди улыбаются, идут по делам неспешным шагом, бездомные собаки и кошки снуют по улицам, где на каждом углу стоит прилавок с уличной едой, но Чимин идёт к небольшой милой кафешке.       Множество горшков с раскидистыми растениями, два баристы с таким явным пусанским диалектом, что улыбка сама появляется на губах. Он скучал. Возможно, он всё же немного скучал по этому места. — Раф и синабон, пожалуйста, — говорит Чимин и мило улыбается. Парень напротив засматривается на него и осоловело кивает, краснея.       Чимин прикусывает губу и отводит взгляд. Юнги никогда не будет на него так реагировать. Никогда не будет смущаться, засматриваться, мягко улыбаться, влюблённо смотреть. Не будет такого, как в фильмах. Юнги не будет видеть в нём смысл жизни, не будет дышать им, просыпаться с улыбкой, обнимать со спины, целовать ласково плечи, не будет… Во что же Чимин превратил свою жизнь. Он с нелюбимым человеком. Тратит своё время в пустую, задыхается от недостатка кислорода. Сам тоже… не любит. Не любит же? — Что с вами? — парень взволнованно смотрит и протягивает кофе. — Вы… Вы плачете?       Пак удивлённо касается пальцами щёк. Слезы. И вправду. — Ох, извините, — он улыбается и вытирает глаза. — Скучаю по своим друзьям в Сеуле. Приехал в отпуск отдохнуть, но как-то растерялся. — И как вам в Сеуле? — улыбается бариста. — Шумно. Много дел, много людей. Здесь спокойнее.       Парень коротко кивает и обращается уже к следующему гостю, а Чимин идёт к своему столику у окна с диванчиком. Будучи влюблённым в море, после позднего завтрака он отправляется именно к нему и долго сидит на острых камнях, попивая второй стаканчик, но уже с латте. Весь день он гуляет по морскому городку и записывает, что надо будет купить домой, надеясь, что Юнги умеет работать с рыбой. Приготовят вкусное рагу, замаринуют что-нибудь. Возьмут еще какие-нибудь морепродукты и фрукты.       После он обходит морской музей, в котором завязывает пару узлов по табличке, а заканчивает храмом в какой-то глуши. Помнит, что мама приводила его сюда. Она была очень верующей женщиной и всегда молилась за своих сыновей, всегда желала им лучшей жизни, но раз за разом становилось всё хуже. Жизнь ставила их на колени, разбивая нежную кожу.       Чимин погружается в воспоминания, жует нервно губу и не решает сделать шаг вперед. Страшно погрузиться в воспоминания, страшно открыть для себя те темные стороны, что до этого были покрыты серой пылью. Но не успевает он решиться, как ему звонят. Это староста. Чимин сразу тушуется и быстро берёт трубку. Руки начинают подрагивать. — Скинула? — говорит он, не дав девушке даже поздороваться. — К твоему сведенью, — начинает она после небольшой паузы, — это было довольно сложно. Ты мне теперь обязан, понял? — Ты лучшая, — говорит Чимин с улыбкой и сбрасывает.       Он смотрит наверх, на темнеющее пустое небо и одними губами шепчет: «Не все потеряно.»       Чимин возвращается только под вечер с ужином в пакете на перевес. Он все быстро раскладывает на столе и с улыбкой ждет Юнги. Сейчас они смогут хорошо покушать, а завтра уже уедут, поэтому он успевает сложить свои вещи. Надо будет спросить, где Юнги был и что делал. Дверной звонок звучит только через двадцать минут, и парень сразу же бежит открывать, когда слышит голос. Смех. Смех, не принадлежащий Юнги. Кто это? Он привел своего друга? Встретил знакомого? Чимин скрипит зубами и открывает дверь.       Он видит незнакомого парня с вьющимися волосами. Его кожа бледная и серая, под глазами круги, плотно замазанные консилером, а его ногти ярко накрашены. Он обхватывает руками шею Юнги и целует его. Мужчина не сопротивляется, лишь поддается вперед и заводит в их номер, будто Чимина тут и нет вовсе. Младший не может ничего сказать. Его будто лишили своего голоса. Взгляд просто прикован к паре, которая продвигается к спальне.       Сердце рвет на куски, когда он мелкими шагами идет за ними. Юнги валит парня на кровать. Юнги начинает раздеваться. Юнги. Юнги. Юнги. Его инициатива. Он виноват. Он променял. Заменил. Предатель. Еще один предатель.       Чимин закрывает рот рукой и с ужасом отшатывается. Этот парень смотрит на него. Зрачки его расширены, глаза пустые, а изо рта начинает идти пена, когда Мин вбивает его в кровать.       Когда он выбегает из спальни, последнее, что он слышит — это имя этого парня. Минхо. Он мог бы быть на его месте. Мог бы точно также лежать под этим мужчиной, умирая от передозировки.       Умирать страшно. Умирать больно. Чимин боли боится, хоть и жаждет её. Но не настолько.

      ***

      «Вернётся», — повторяет себе Юнги, вдавливая педаль газа в пол.       «Куда он денется? Он никто без меня», — говорит он, когда вещей Чимина не оказывается в доме.       «Он не мог меня бросить также, как своего брата», — начинает доходить до него, и тогда впервые летит посуда.

Я найду тебя

***

      Через неделю по документам, которые сделала староста и прислала ему в злополучный день, Чимин улетает учиться под обмену в Японию. Там точно не будет ничего, что напомнит ему об этом страшном полугоде жизни. Он обрывает контакты со всеми, кроме старосты.

Хватит мучать меня.

The END

...or not?...