Фосфор

***

— Тебе действительно так принципиально идти именно сейчас в этот круглосуточный ради пачки печенья? — младший вопросительно выгибает бровь, чуть щурясь, пока старший брат завязывает шнурки на своих новоприобретенных кроссовках. Что ж, им сегодня вновь повезло. Эта неделя выдалась довольно сумбурной, чтобы удивляться тому, что кто-то решил сходить посреди ночи в магазин. Ран положительно мычит, проверяя, все ли он взял, и смотрит на сонного брата. Все же он хотел сегодня лечь раньше, чтобы завтра встать и пока утренний Токио не до конца проснулся, отправиться на пробежку. Риндо сильнее натягивает капюшон на голову, плетясь за старшим по прохладным улочкам. И вот уже минут пять минут ходьбы, как глаза сильнее слипаются. Все же клонит в сон, а тут такая возможность выспаться, которая превратилась в крах из-за хотелки брата сходить вместе до магазина. Придется терпеть. — Ран, я заебался. Спать хочу, — ворчит Риндо, потирая переносицу от усталости. Старший лишь хлопает его по плечу, мол, уже дошли. Хватит ныть. Ран уверенной походкой проходит вглубь полок с продуктами, ища то, что ему так было необходимо, пока младший скептическим взглядом осматривает полку, кажется, что это пиратские диски. Все же каждый раз, приходя сюда, он удивляется, что тут есть почти все. Почти. Аккуратно берет в руки диск с фильмом «Возвращение живых мертвецов» раздумывая над его покупкой, но его прерывает недовольная кассирша. Кажется, что новенькая, ведь раньше на её месте работал их знакомый. — Не трогай! Поставь это на место, — уставшим голосом командует девушка, выхватывая из рук бедную коробку, чтобы вернуть на место. Кажется, парень явно не ожидал такой резкости в свою сторону, от чего тут же раздражается с её действий. И это новый сотрудник? Как они вообще наняли эту хамку? Риндо решает промолчать, ведь сонливость берёт вверх. Хочется съязвить, хочется в ответ сказать колкость, но нет. Не сегодня и не сейчас. — Риндо, ты не потерялся ? — заботливо спрашивает брат, появившийся словно из воздуха с кучей всякой дребедени, состоящей из сладкого. Всю эту охапку он складывает на кассу, вежливо напоминая о пакете и мысленно подмечая, что кассир новый и где-то она точно мелькала среди его окружения. В голове он пытается собрать пазл, разглядывая девичье лицо: светло-розовые волосы с отросшими корнями. Этот небрежный пучок, красная помада в сочетании с серыми глазами и уставшим взглядом. миниатюрный нос, кольцо в носу и о,бинго! Он резко вздрагивает, на что даже младший обращает внимание. — Это же ты работаешь в той забегаловке? — он вновь резко задумался, вспоминая её имя, ведь точно тогда читал ее бейджик. — Как тебя там звали, Мон..Ман..Мана? Девушка поднимает на старшего тяжёлый взгляд, продолжая пробивать продукты. — Работала, — поправляет его, складывая товары в пакет. — Меня зовут Мона. Если не слепой, то на этой ебаной форме написано, кто я. Глаза шире открой или к окулисту сходи. Парень ухмыляется, сохраняя спокойствие, ведь где-то отголоском души он понимал, что виноваты были они с Риндо. Она имела право злиться из-за потерянной работы, ведь именно они начали ту потасовку, втянув её и сделав козлом отпущения. — Какая дерзкая, — берет пакет в руки, расплачиваясь одной большой купюрой. — Сдачи не нужно. Бывай, Мана. И ускользает с братом из здания быстрее, чем та успевает понять, что произошло. — Меня зовут Мона! — кричит она в след, но её уже явно не услышат. Девушка смотрит на купюру пару секунд, не зная, куда теперь девать сдачу.

***

Это был лишь первый час ее второй недели рабочего дня в кафе. Силы на то, чтобы держат себя в руках и не сорваться на очередном посетителе-извращенце с каждым разом все падали. Ладно простые просьбы, которые входят в обязанности, но просьбы по типу «можно потрогать ваши ступни» не только вводили в недоумение и непонимание, но еще и провоцировали на огромное желание сказать в сторону данного индивидуума что ни будь очень нехорошее. Отдельное спасибо менеджеру, что хоть немного пыталась приободрить ее, хоть попытки и были провальными. Мона каждый рабочий час задавалась вопросом о том, почему эта женщина работает в таком гнилом заведении. Хотя чем она сама думала, когда подавала свою вакансию как работника. Хотела быть будущим прокурором, но вместо получения опыта, поступления и практики пошла в официанты. Отмазка про то, что кафе располагается близко с ее домом, звучит очень глупо, но так оно и было. Оно в буквальном смысле находилось на первом этаже дома, где она снимала свою маленькую квартиру. Это очень хорошо, по ее мнению, помогало сэкономить на бюджете, а то сигареты нынче в цене выросли, да и плата за квартиру на очереди тоже теснит все пространство. В целом ее все устраивало. Даже эта работа в какой-то степени не доставляла огромных забот. Если так можно было сказать. Хотелось думать о том, что лучше не жаловаться на трудности работы, а оценивать её с точки зрения полезности для общества. Хотя, кроме как «принеси-подай» пользы для общества она не видела. — В жопу вас. Я на перекур, — и это уже пятый раз за эту смену. Сзади слышится стук каблуков, на что та лишь ускоряет шаг, чтобы скрыться в помещении для персонала, а там и на задний двор, словно на свободу. Звук повторно за хлопнувшейся железной двери режет слух не меньше, чем гудение автомобилей. Теперь можно хоть немного побыть наедине и не плавить мозги с глазами незнакомыми лицами. Дым сигарет поднимался вверх, заполняя атмосферу легким запахом табака, но его тут же сдувало порывами ветра вместе с пеплом. Все же после дождя прохладно, а ведь это лишь середина апреля! Кожу покрывает табун мурашек, а волосы раздражающе лезут в глаза. Наверное, она будет единственная из персонала, кого скоро уволят за частые перекуры и хмурое выражение лица, с которым она работает почти каждый день. — Блять! — вылетает на автомате, когда дверь очередной раз громко хлопает. Спасибо за потерю последней сигареты, что она пыталась растянуть как можно дольше. — Судо! – прерывая молчаливую идиллию, женщина раздраженно пихает ей в руки блокнот с ручкой. – Что за выходки посреди зала? У нас и так рук не хватает! Синдзи вчера ушел на больничный. Харука в декрете, еще и ты со своими выходками! — Служить рада, но прислуживать этим жирным уебанам, давя улыбочку наивной дурочки, не входит в мои обязанности. Спасибо, переживу. — Боже ты мой, — женщина устало стонет, облокачиваясь спиной на дверь, — за что мне все это. Помоги хотя бы с той кучкой парней, что недавно пришли. Я, между прочим, уже обслужила три столика за тебя! Женщина пихает ее на выход, не обращая внимания на все возмущения и отговорки, что та могла придумать. Глаза вновь встречаются с приевшейся картинкой, что порядком поднадоела. В целом кафе было самым непримечательным и обычным. Даже меню не желало вывезти за счет своего содержания. Хотя стоило отдать должное за пирог с вишней, что как белая ворона, светил своим названием среди японских блюд. Наверное, он единственный, чему стоило бы уделить внимание и отдать несчастные двести йен в этой забегаловке. Отпускать девушку одну, еще и без присмотра, казалось очень нерационально и опрометчиво, хоть та и была с этим не согласна. Сегодня среда, а значит, к вечеру, как обычно, что-то да случится. Мона шагает с небольшой припрыжкой, словно маленький ребенок, считая от одного до шести. Принимает заказ, записывая все корявым почерком и после, не отрывая взгляда от пола, идет относить его поварам, считая уже немного в другой последовательности.

Думай о симметрии. Подсчеты, повторения. Все должно быть идеально, не думай о другом, тебя это не должно волновать. Один, два, три, четыре…тринадцать, четырнадцать-

Женский крик сбивает с мыслей, заставляя розоволосую рефлекторно повернуться, чтобы узреть произошедшее. Может быть, это будет что-то интересное и достойное внимания. Хотя тут почти каждый день можно было застать потасовки уличных банд, что что-то не поделили. Или вот, картина маслом: к ее ногам преподносят побитую тушку одного из парней, чей столик она только что обслуживала. Девушка вздрагивает, случайно роняя из своих рук блокнот с ручкой, пока перед глазами маячат незнакомые фигуры, что готовы разнести эту забегаловку к чертям. Если это когда-нибудь да случится, Судо, честно, будет скучать. Вот и поработали спокойно. Двое против троих человек, учитывая, что один уже валяется у ног девушки. На него и посмотреть страшно, неприятно: весь в крови, запах которой так быстро добирается до носа, вызывая не самые приятные ощущения. Да уж, не сладко ему пришлось, и кажется, приходится еще его друзьям, которых избивают словно насмерть. Мона отворачивается, лишь бы не смотреть на это месиво. Противно. Противно настолько, что аж страшно. На пару секунд даже кажется, что ты попадаешь в фильм ужасов, а то и в боевик, где следующей жертвой на очереди будешь ты сам. Позади кричит менеджер, хлопоча что-то о скорой и полиции, но Судо решила, что лучше не оборачиваться. Не травмировать себя и свою без того больную голову, что засорена своими тараканами. Она нервно сглатывает, вновь начинает считать, чтобы отвлечься, но ее мыслительную идиллию сбивает напрочь голос одного из толпы. — Эй, может ты заткнешь эту суку? – доноситься до нее позади. Приходится развернуться для полной красоты картины. Парень вальяжно уселся своей пятой точкой на стол, закидывая ногу на ногу. Он с брезгливостью снимает с рук перчатки, отряхивая свою одежду, будто на него попала пыль, и с полным взглядом безразличной скуки направляет на нее весь свой взор. Его глаза цепляют и Судо какое-то время смотрит, словно заворожённая. Сложно было бы найти японца, что мог бы похвастаться не среднестатистическому цвету карих глаз, как он. Глаза начинают бегают куда только можно, лишь бы не показать накатившееся волнение и не смотреть, не задерживать на этом свое внимание. Жаль, что нельзя отключить слух. Сейчас в помещении раздаются не самые приятные, непонятные звуки и душераздирающий крик. Девушка дрожащими руками пытается найти мобильник в карманах, но с ужасом понимает, что оставила его в комнате для персонала. — Ты глухая? Чего застыла? — Он вальяжно слезает с ровной поверхности, начиная приближаться к ней, медленно сокращая дистанцию. – Риндо, кажется, что мы напугали эту бедняжку. Тянет он с ехидством в голосе, оглядываясь куда-то в другую сторону. Прослеживая за его действиями, официантка, стараясь не упускать возможности, ринулась в перед, но тут же была загнана в тупик. Хулиганы окружили ее с двух сторон. — Я вызвала полицию, так что немедленно отпустите мою сотрудницу! — Что вы, не стоит так за нее переживать! Мы все же не изверги какие-то, — рука первого лаконично ложится на плечо Моны, понемногу начиная сжимать его, делая немое предупреждение, пока сам он, уже стоя спереди нее, всматриваясь в бейджик с именем. – Разве я не прав, ээ..Мона. Все же мы давние знакомые, разве нет? Менеджер с недоверием оглядывает парней, боясь за состояние сотрудницы. После побоища, что эти двое устроили тут вновь, она и не знала, чего ожидать. — Судо, ты знаешь этих двоих? – вопрос, на который она однозначно ответила , что видит их впервые. Да вот только молчаливый знак о том, что ей переломают кости, если она не подыграет, звучит уж более правдоподобно. Поэтому она неуверенно медленно кивает головой в знак согласия. Правда, выглядит это очень уж неестественно. У женщины-менеджера, кажется, задергался глаз. Она не верит ей. Видит, что ей самой страшно. Страшно, что покалечат, поэтому и играет в этот неудачный спектакль. — Мне жаль, что мои знакомые устроили тут погром, — голос дрожит, но она старается держаться достойно. – Я возмещу ущерб за доставленные неудобства. Низкий поклон в знак извинения. Она не должна так унижаться, но все равно идет у страха на поводу, чувствуя исходящую опасность. Возможно, будь она сейчас в другом положении, смогла бы помочь себе, этим бедным пострадавшим. Но всё, что она может — лишь нервно сглатывать слюни, унимая быстрое биение сердца от страха.