Простые сложности

Наруто был уверен, что Саске готов пожертвовать всем ради музыки.

Саске был готов пожертвовать музыкой ради него.

      Начали с клавиш. А если точнее, то с их названий. Базовые знания у ученика имелись, поэтому теперь обучение проходило легче, как Саске и обещал. Почему-то сегодня с самого утра парень ходил с глупой улыбкой до ушей, столь несвойственной ему. Проснулся легко, на пять минут раньше будильника, сделал вкуснейшие бутерброды с авокадо и рыбой, а потом залез в шкаф с нескончаемым количеством учебников и самоучителей для фортепиано. Запылившаяся стопка была поставлена на стол, ни одна из книг не была использована уже, как минимум, лет так девять. Музыкант аккуратно протёр стопку влажной тряпкой, дабы не стать похожим на домового, и начал их перебирать. Какие-то полетели в кучу под названием «ерунда», какие-то в «мне понадобятся все нервные клетки, чтобы он это сыграл», а какие-то он сразу сложил в новую стопку, но уже меньшего размера. Когда взгляд упал на синюю обложку, сердце пропустило удар — его первый учебник. Вспомнился тот самый день, когда Микото согласилась стать его учителем и побежала в магазин за нужной книгой для начинающих. Тогда она научила лишь главным основам, не обращая внимания на ненужные обязательства, которые потом пришлось нагонять с учителем. В первый же день Учиха младший сыграл свою первую пьесу, которую назвать таковой сейчас язык не поворачивался. Он открыл первую страницу, идя к инструменту, сел на чёрный табурет и, взглянув на ноты на пару секунд, сыграл её одной рукой. Палец с последней клавиши так и не убрал, поэтому тишину нарушал лишь тянущийся звук ноты ре. В комнате было тихо, но в ушах звенело.       Пианист посмотрел на часы и понял, что ученик должен прийти уже через час, поэтому стоило оторваться от воспоминаний и закончить дело. Учебник остался стоять на пюпитре. Действительно полезных книг на удивление оказалось не так много, как должно было быть по идее. В квартире стоял чёрный большой комод, служащий подставкой для телевизора и весь он был забит всевозможными листами и учебниками с нотами произведений, большинство из которых ему пришлось выучить, занимаясь с репетитором. В итоге на край пианино упало пять штук, среди которых были два самоучителя и три учебника, предназначенных для детей: для Узумаки в самый раз. Наверное, стоило начать с одного из них, но убрать тот самый так и не удалось. Не смог.       Первым произведением Наруто будет то же, что и у него и это не обсуждается. Говорить это ученику он не станет ни в коем случае, но для музыканта это было невероятно важно. Когда всё зашло настолько далеко? Когда он начал делить музыку с шумным блондином на двоих или когда согласился играть тот глупый опенинг? В голове пронеслась поправка «эндинг» звонким и радостным голосом и по телу пробежали мурашки. Наверное, это случилось в тот вечер, когда Учиха согласился сыграть что-то на пианино ему одному, чего раньше никогда не делал. И чёрт побери этого добе, который так действовал на слова и действия друга. Ему было невозможно отказать. Он, наверное, никогда не поймёт, как же это делают другие, ведь сам не смог бы сделать этого даже на пороге смерти. Делить музыку с Наруто уже вошло в привычку: теперь он постоянно слушал новые выученные произведения и даже наглел настолько, что раз в месяц стабильно заказывал что-нибудь своё. Он больше не хлопал и не визжал по окончании пьесы, хотя реакция и эмоции не изменились — просто понял, что это можно выразить одним взглядом, который Саске поймёт лучше, чем что-либо ещё. Первое произведение для брюнета всегда было чем-то личным, что никогда не должно было быть тронуто кем-то кроме него самого, но сейчас всё казалось до жути правильным. Блондин выучит его и поделит с другом даже это. Кажется, больше у пианиста нет ничего личного — всё, что было уже присвоил себе наглый добе и это ни капли не расстраивало.       Он зашёл с новой тетрадью в клеточку и фиолетовой обложкой в руке. Ручку как всегда забыл, да и не пытался о ней вспомнить, всё равно у теме найдётся. Открыл дверь своим ключом, который получил перед вторым отъездом владельца квартиры для того, чтобы хоть изредка протирать пыль и лежать под кондиционером, смотря аниме на телевизоре с выходом в Интернет. С того момента Капитан не стучался, да его и не просили. Всех всё устраивало. Всё так и должно было быть. Узумаки зашёл непривычно тихо, выдавал лишь звон железа в руке гостя. Стянул с себя толстовку и замялся, стоя на пороге в обуви. Брюнет, сидящий за инструментом, обернулся с вопросительным взглядом и встретил неловкую улыбку. Брови нахмурились, он молча встал и подошёл, не прерывая зрительный контакт. — Ты точно хочешь меня учить? — странно слышать этот вопрос от голубоглазого. — Почему я не должен хотеть тебя учить? — логичный встречный вопрос. — Потому что я вижу, как ты смотришь на фортепиано. Это что-то на неуловимом уровне, что-то волшебное, — он всё же снял обувь после выразительного тёмного взгляда на неё, но остался на месте. — Я не хочу лезть туда, где буду лишним, а лишним я там буду. Не знаю, что было у меня в голове вчера, когда я попросил тебя об этом, — ну конечно, не знает он. — Наглость высшего уровня. Прости. — Болван, — виноватое лицо встретилось с до боли тёплой улыбкой, которую даже ему не позволялось видеть слишком часто и, кажется, внутри Наруто что-то треснуло. Сердце? Входная дверь закрылась на замок, когда гость прошёл в комнату. После той улыбки было глупо что-то говорить и отрицать — ему ясно дали всё понять. Парень подошёл к инструменту и посмотрел на него, впервые прикасаясь к клавишам. Потом посмотрел на приготовленные другом ученики и вздохнул. — Ты не будешь играть всё, что в них есть, не хватит терпения. — А ты играл? — Да. Абсолютно всё. Но лишь из этих пятерых. — А дальше? — А дальше около половины. В то время я ненавидел пианино и хотел бросить, дико выматывало. Но тебе повезло, ты будешь заниматься с дилетантом, а не настоящим репетитором. Хотя не думаю, что это можно считать плюсом. — Я буду заниматься с тобой, — делая упор на последнем слове, наконец улыбнулся гость. — И это огромный плюс. — Не подлизывайся, всё равно будешь учить половину написанного в этих сборниках. — Я не подлизывался! — наигранно надувшись, пробурчал Наруто и сел на вторую табуретку, подготовленную заранее. Саске сел рядом. — Если бы я считал, что учить тебя играть на пианино будет нарушением моих личных границ, не согласился бы, — ответил он на немой вопрос, заданный ещё на пороге. — Зато тот случай, когда ты впервые попросил сыграть что-то наедине, был вершиной наглости, неотёсанный идиот, — говорил всё расслабленно и спокойно. — Никогда не позволяй себе думать, что ты значишь для меня меньше, чем на самом деле. Я люблю музыку. Именно люблю в том смысле, который вкладываю в это слово, но, если ты попросишь, я остановлюсь на середине игры, хотя ненавижу это. Понял? — он не умел говорить о своих чувствах, поэтому предпочёл взять полупонятный пример, который невозможно было бы понять, будь на месте голубоглазого кто-то другой. — Ты мне чуть ли в любви не признался, — засмеялся парень. То ли от того, что смешно, то ли от того, что грустно. — Понял. — Идиот.       Начали с клавиш. А если точнее, то с их названий. Скейтер пришёл ровно в три часа, заниматься начали через восемь минут. Учиха засекал время. К четырём он сыграл гамму До-мажор, а к семи управился с той самой пьесой. Голубоглазый лишь улыбнулся тому, что смог это сделать, а учитель в полуметре от него замер, не отводя взгляд от инструмента. Только сейчас он заметил, что руки тряслись всё это время. — Всё настолько плохо? — попытался разрядить обстановку ученик, что, к удивлению, сработало. — Ты в порядке? — Ты молодец, всё правильно сыграл, — комплимент? Что-то новенькое. — Просто вспомнил кое-что из своего опыта. — Спасибо? — растерянно ответил блондин. — А что ты сыграл первым? — Это же, — сука, обещал же себе не говорить ему. — Поэтому и замер, — молодец, сразу всё вывалил. Кто из вас ещё идиот? — Ого, — только и смог выдавить удивлённый Узумаки. — Это… это круто! У нас одно первое произведение на двоих, — улыбнулся он, понимая, насколько это важно для друга. — Кажется, теперь и моё сердце у нас тоже на двоих, — подумал Саске, глядя в голубые глаза, немного прищуренные из-за улыбки.       Как оказалось, у него дела сердечные шли хуже всех: у Сакуры появился парень, а Киба уже начал копить деньги на кольцо. Идиот. Когда этим летом на каникулы они с Хинатой приехали, всё сразу стало ясно. За год учёбы вырваться в свой городок так и не удалось, поэтому приходилось общаться только по видео-связи и сообщениями. Первое скейтер всем сердцем не любил, поэтому зачастую приходилось обходиться перепиской. Она могла длиться часами, да и шла по факту не заканчиваясь, ибо друзья постоянно перебрасывались сообщениями на протяжении каждого дня. Но настоящего общения с Инузукой не хватало сильнее, чем это планировалось. Как оказалось, просто так отпустить друга детства, с которым росли бок о бок, не так уж и просто. И вот, когда шатен наконец появился в зоне видимости встречающих его в аэропорту, Узумаки понял: как раньше уже не будет. Жалел ли он об этом? Наверное нет. Он был не из тех, кто считает, что трава была зеленее. И всё же он ожидал увидеть всё того же привычного глупого Кибу, который будет вести себя как ребёнок и шутить несмешные шутки. То ли жизнь с Хьюгой его настолько поменяла, то ли учёба, но не заметить, что парень вырос, было практически невозможно. Об этом говорило всё: речь, стиль, поведение. Он оставался всё тем же придурком с неизмеримой любовью к собакам, но теперь стало ясно, что он больше не был подростком.       Кроме того, он ещё и вырос на пару сантиметров, обходя белобрысого даже в росте. Привычный дуэт будто поменялся ролями и он теперь больше смахивал на старшего, нежели тот, кто на самом деле им являлся. Ну, по крайней мере, во время их прогулок и поверхностного общения с людьми. Когда дело доходило до чего-то серьёзного, блондину не было равных. Именно поэтому, когда речь зашла об отношениях с Хинатой, парень напрягся, замечая странные ноты в голосе рассказчика. Он и не сомневался, что всё у ребят идёт прекрасно и они чуть ли не лучшая пара на свете, но ему через месяц исполнялось девятнадцать лет, о каких серьёзных отношениях может идти речь? Может, они и вырастут без единой ссоры, становясь идеальными родителями двух детей, но они точно так же могли измениться за пару лет и всё бы полетело в тартарары. Характер и поведение человека постоянно меняется лет так до двадцати двух, что уж говорить о застенчивой Хьюге и взбалмошном Инузуке. И всё же Наруто предпочитал лишь высказывать своё мнение, не навязывая его, ведь сам понимал, насколько это может бесить: — Ты слишком торопишься. Непонятно, что будет через пять лет. — Всё понятно. Двое детей и большой дом! — получая снисходительный вздох, настаивал Киба. — В мечтах. На деле всё может измениться. — А может и не измениться! — он не был настроен на поражение. — Я всё взвесил и хорошенько обдумал. — И опять ставишь меня перед фактом с уже принятым решением, — собеседник как-то грустно улыбнулся. — Не парься, я всё понимаю, просто шучу, — он не шутил, но расстраивать друга ещё больше не хотелось. — Ты меня знаешь, Инузука. Я не буду пропихивать своё мнение или говорить, что ты поступаешь неправильно. Просто хочу попросить тебя подождать хотя бы немного и не торопиться. Просто подожди и тогда уже решай точно. Всё равно у вас много времени. — Ну, на кольцо мне копить ещё около года, так что, думаю, этого времени достаточно, — расслабившись, ответил шатен. — Но я бы в любом случае подождал, даже если бы оно лежало у меня в кармане сейчас. Ты не часто говоришь так серьёзно, а значит, надо слушать. — Ну хоть иногда ты меня слушаешь, — засмеялся наконец парень и кинул взгляд на скейтборд, лежащий рядом. За последний год он почти не катался. — Не хочешь на скейт-площадку? — Если не собьёшь по дороге, — с угрожающим прищуром ответил друг и начал вставать.       Здесь не поменялось ничего: серые бетонные трамплины, покрытые граффити и куча подростков с досками, купленными лишь для того, чтобы влиться в компанию. Где-то на боку самого популярного трамплина красовался рисунок, посвящённый популярному сериалу, который он так и не посмотрел, а рядом на него смотрела улыбающаяся девушка из «Титаника». Надо иметь необычайный талант, чтобы так точно передать черты лица человека на бетоне. Рядом стояла кучка ребят, которые, кажется, стоят на месте уже минут двадцать, а то и больше — он пришёл только недавно. Сам Узумаки никогда не общался с кем-то на площадке близко, разве что имел парочку знакомых, которых не видел с момента последнего посещения этого места. А когда он, собственно, был здесь? Если расчёты верны, то в июле прошлого года. Если он и катался после этого, то предпочитал езду по пустым улицам в наушниках, чисто для того, чтобы отвлечься и подумать о своём. Сейчас же тех парней не наблюдалось. Может, даже переехали, они вроде бы были одного возраста с шатеном.       Он встал на доску и, крикнув компании, стоящей на пути, расступиться, скользнул напрямик к самому сложному участку. Студент крикнул что-то вроде предостережения, но его услышал разве что сидящий рядом мальчишка. Ну, значит, сам будет виноват в случае провала. Он достал из заднего кармана джинсов телефон и направил камеру в сторону подъезжающего к обрыву друга. Сможет ли? Он так и не понял, что вообще было у него в голове, когда там проскочила мысль о том, что блондин может упасть. Он занимался этим слишком долго, чтобы после относительно небольшого перерыва просто взять и свалиться. Конечно, он выполнил нужный трюк и под аплодисменты новичков подъехал к оператору: — Мне даже некомфортно стало. С хера ли они хлопают? Раньше такого не было. — Да видно же, что тут никого реально катающегося нет. Их максимум — это «кик флип». — Ну не хлопать же, — нахмурился уже любимец толпы. — Ладно, пойду ещё парочку прокатаю и, если не смолкнут, валим отсюда.       Ушли уже через десять минут, ибо он был готов начать орать мелким о том, что стоит уже успокоиться и начать учиться самим, а не пялить на него. Голубоглазый действительно не любил зевак на площадке и предпочитал ходить туда в менее загруженное время, но, видимо, место успело завируситься у подростков, так что желание кататься дальше отпало полностью. Ещё через двадцать минут прогулки Киба вспомнил, что обещал родителям вернуться к ужину и уже опаздывает, поэтому в ту же секунду вызвал такси, прыгая туда, как только машина оказалась рядом. Наруто вновь остался один на пустой улице со скейтом, а рука потянулась в карман за наушниками.       Так лето и прошло: постоянные прогулки с друзьями, а чаще всего с кем-то из двух ближайших. Инузука в этот раз уезжал даже раньше, чем в прошлом году, ещё в начале августа. В этот раз обошлись без слёз, а где-то недалеко стояла оставшаяся часть образовавшейся за это время компании, состоящая из трёх человек. Сакура с Саем стояли подозрительно близко друг к другу, а Саске напоследок пожал улетающему руку и кивнул в знак прощания. За год общения с Капитаном он так и не стал разговорчивее с остальными, всё так же регулируя свою речь при общении, как и раньше. Исключением были разве что Наруто и Харуно, но со второй он тоже предпочитал держать границу, просто чуть менее строгую.       К началу октября розоволосая наконец сдалась под натиском допросов блондина и рассказала, что начала встречаться с Саем. Узумаки в тот момент почти выплюнул колу, но девушка вовремя напомнила ему о содержимом рта, так что обошлось без испорченных вещей. Нет, он, конечно, видел, что ведут они себя немного странно, но чтобы встречаться? Сакура и Сай, наверное, были одним из наименее ожидаемых им сочетаний, но в голову вдруг пришла мысль о том, что смотрятся они вместе вполне неплохо. Решив остановить рассуждения на этой ноте, парень заказал два бокала коктейлей и долго распинался во время тоста, хотя слышала его лишь подруга, никого больше в кафе и не было.       Разошлись по домам ближе к вечеру. Скейтер зашёл домой, разделся и понял, что оказался в слишком уж пустой квартире, несмотря на то, что она была завалена хламом и украшениями. Взгляд упал в единственный пустой угол и в светлую голову пришла мысль о покупке синтезатора, который теперь будет как раз к стати. Он запрыгнул в компьютерное кресло в своих любимых штанах и, предварительно включив подсветку, полез на сайт перепродажи уже использованных вещей. Через двадцать минут он уже строчил сообщение продавцу, параллельно прикидывая, сколько проектов надо будет сделать, чтобы не остаться без еды на следующей неделе. Ну, на крайний случай есть Учиха, у него и поест. Был ещё вариант переехать на пару дней и питаться лишь его едой всё это время, но это уже было как-то слишком мерзко с его стороны. Синтезатор взял простой, без лишних функций. Для новичка вполне подойдёт, а ему большего и не надо. На следующий день брюнет был приглашён на ночёвку в честь покупки нового инструмента, на что тот снова начал бурчать: — Ты всё равно каждый день у меня, мог бы заниматься на нормальном электронном пианино, а не на доске. Подкопил бы и купил сразу нормальный инструмент. — Так не интересно! Зато теперь смогу по ночам сидеть у открытого окна и играть что-нибудь. — Что? Этюд Гедике? — Ну нет, он вообще не романтично звучит. — А тебе нужна баллада о разбитом сердце? — Думаю, в самый раз. Приготовь что-нибудь такое к следующему занятию. — Наглости тебе не занимать. — Я только с тобой такой наглый, — успокоил музыканта ученик. — Даже не знаю, стоит ли мне радоваться. — Ладно, не суть. Теме, завтра к четырём часам жду тебя у своей двери, уяснил? — Уяснил, только вот пять часов как-то не вяжется с названием «ночёвка», не находишь? — Так нам надо будет ещё опробовать покупку ведь! Ей богу, всё тебе объяснять надо. — Идиот, — по голосу было слышно, что собеседник улыбнулся. — Жди завтра ровно в пять. Если не откроешь в течение этой минуты, уйду, — в шутку пригрозил брюнет, получая в ответ что-то про то, настолько он всё-таки дотошный и вредный. — И тебе это нравится, — довольным голосом протянул он, а в ответ услышал пару оскорблений. — Я тебя тоже очень люблю, Узумаки, — уже откровенно засмеялся парень и скинул трубку, не дожидаясь новой волны возмущений.       Он был готов покупать синтезаторы хоть каждый день лишь ради того, чтобы услышать это от Учихи ещё хоть раз. — Нет. Я больше не буду туда ходить, — отрезал парень. — Ну Сааске, — жалобно протянул блондин. — Почему? Ты и так не появлялся там уже три месяца! Даже твоё место заняли уже… — В этот раз не стал отгонять бедных людей от него? — напоминая прошлый раз, когда тот охранял стул во время диплома, засмеялся пианист. — Стал… — смущенно отвёл взгляд Капитан. — Меня Цунаде заставила его отдать какому-то недоумку спустя месяц. — Почему я не ожидал другого ответа? В любом случае мне больше не интересно это. — Но почему? Ты ведь ходил туда даже дольше, чем я. Напоминаю, что целью являлась практика языков, а не замысловатые диалоги или что там тебе нужно. — У меня есть вы с Сакурой для этого. К тому же, ты и так постоянно переключаешься на них во время разговора. Мне надоели бессмысленные споры с твердолобыми идиотами сорока лет, которые ничего кроме телевизора в жизни не видели и решили, что теперь знают все истины мира. Вспомни все последние встречи, когда я был там: в итоге мы почти отдельно втроём сидели. Смысл? — Ну туда ведь приходят новые люди. Вот в августе пришёл мальчишка ещё, лет шестнадцать, наверное. Конохамару зовут. Он, конечно, мелкий, но всё равно интересный пацан. Внук какой-то важной шишки, как я узнал из его инстаграма, но без каких-либо понтов, так сразу и не поймёшь даже. Сидел, обсуждал фильм с Сакурой. То ли драма, то ли романтика, я так и не понял. Но мы с ним вдвоём тоже поболтали достаточно тогда, умный мальчонка. Он, кстати, продолжает ходить всё это время. Чем тебе не хороший собеседник? Если ты забыл, мы там и познакомились. Ты вообще сидел как посланник смерти, я ещё мысленно тебя самовлюблённым учёным окрестил. Помню, аж вздрогнул, когда ты вдруг ко мне обратился. Ещё и в первую же встречу умудрился обвинить меня том, что я с Сакурой флиртую! Вот же наглость! Ну так вот, я отвлёкся. Я же пришёл и ты заговорил почему-то, хотя я особо умных мыслей и не выдавал в тот вечер. — Ты умеешь их выдавать? Не знал, — улыбнулся собеседник. — Не забыл я, конечно, нашу встречу, болван, — ага, забудешь такое. — Ты другой, таких людей много раз в жизни не встречаешь. По крайней мере, мне не везло больше. Хотя я и не жалуюсь, тебя хватает. — И чем же я такой особенный? Ты готов любую отмазку придумать ради того, чтобы не идти, да? — вот ты сам себя и подставил, Учиха. Теперь думай, что отвечать. — Нет, я просто сказал то, что думаю. Хватит видеть в каждой моей реплике какой-то подвох, — лучшая защита — наступление. — А я и не вижу в каждой. Только вот эта очень уж смахивает. Я никак не выделялся среди толпы, разве что яркой футболкой. Ты сам вдруг решил познакомиться, хотя я в твою сторону старался и не смотреть особо. Тебе просто было скучно, поэтому завёл диалог с ближайшим сидящим. К тому же, ровесник. Признай. — Наруто, я уже сказал, что это не так. Хватит нести бред. Я не врал и точка. — Тогда объясни! Я не понимаю. Пока что больше смахивает на глупое оправдание, — брюнет и сам не мог этого отрицать. — Я не знаю, как объяснить. У меня с детства есть странные заморочки, связанные с людьми, окей? Я и сам до конца их понять не могу. Это всё слишком глупо, другим словом даже описать не могу. — Ты ведь слушаешь мои глупые мысли постоянно. Я хочу хоть раз услышать и твои, мне интересно. И всё-таки, если это слишком лично, я не буду лезть к тебе в голову. — Хорошо. Я скажу. Просто… я не знаю, это может звучать уж совсем абсурдно. — Говори. — Не знаю, с какого момента это началось, но я постоянно мысленно делю людей на «живых» и «неживых». Не в биологическом смысле, а душевном, наверное. Вот смотришь, к примеру, на моего отца и язык не поворачивается его живым назвать. Он просто существует. Есть какие-то цели, планы. Есть семья, ну, мы её так называли, и работа. Он даже ходил куда-то гулять иногда, сейчас не знаю. Но глаза у него пустые: ничего не хочет получить от жизни. У него нет любимого дела, нет планов, которые бы действительно заводили, нет ничего. Да лучше быть бездомным со слепящей глаза мечтой, чем жить так. И знаешь, это уже давно меня преследует. Я ещё лет в шестнадцать начал замечать, что не осталось живых людей вокруг меня. Все живут и действуют как под копирку. Хотят одного и то же, поступают немного по-разному, но по факту одинаково. Да одного взгляда хватает на то, чтобы это понять. Я тоже таким начал становиться, если уже не стал. Я честно не знаю. Начал забывать о музыке, играл по привычке. Говорил об одном и том же, вёл себя так, как надо. Хорошо помню тот вечер, когда увидел тебя в кабинете. В дверном проёме появилась Цунаде, а за ней как ураган влетел парень, даже не пытаясь вести себя так — ты просто сам такой. Глаза блестят, видно, что ждёшь чего-то. Я уже тогда всё понял. Потом заговорил. Голос, движения, мимика. Всё твоё, это сразу видно. Ты не пытался делать или говорить то, что надо было. Делал всё на автомате. Помню, как хотел просто забыть, но всё равно заговорил тогда. Лучшее решение в моей жизни. Когда ты мне в глаза прямо посмотрел, умер, считай, — говорил всё и сразу, дабы не одуматься и не замолчать. — Это все объяснения, которые есть у меня в голове. Глупо, говорил же. Но больше я живых людей не встречал. Был один, но сгорел. Итачи. Ты особенный, по крайней мере для меня, и этого мне хватает. Я не встречу больше такого человека за всю жизнь, даже если обойду сотни курсов и проведу тысячи концертов. Большего мне и не надо.       Тишина была громкой. Смотреть в глаза сидящему напротив Узумаки он боялся, поэтому предпочёл подойти к инструменту и выбрать следующее произведение для ученика среди подготовленных материалов. Сегодня Учиха, наверное, сказал больше, чем мог. Слишком много слов, слишком много откровений. Второй тоже сидел молча, не шевелясь. Вероятно, переваривал информацию и планировал план побега. Саске бы тоже убежал после такого. Это было что-то наравне с признанием, даже глубже. Теперь музыкант точно понял, что общение с другом перешло в зону мыслей, в которую пробираться не должно было. Но, как и решил раньше, подумает он об этом один, а не в присутствии главной проблемы в помещении. За спиной послышался шорох и тело парализовало. Оборачиваться было страшно. Он искренне надеялся услышать удаляющиеся шаги и тихий хлопок двери. Было бы легче, чем делать вид, что ничего не произошло. Произошло что-то страшное и необратимое, это он знал наверняка.       Парень наконец смог сделать вдох, когда рассказчик молча встал и направился к пианино. Да, он хотел услышать правду, но не был готов к такой. Слушая монолог, блондин замер и сдвинулся с места лишь через минуты две после окончания речи. За свою жизнь он слышал много похвалы и комплиментов, но ни один не трогал так сильно. Узумаки не знал, что произвело больший эффект: суть слов или то, кто их произносил. Но эффект они произвели намного сильнее, чем сам брюнет мог представить. Глупыми были не его мысли, а реакция слушателя в этот момент. Хотя винить он себя не мог, здесь бы каждый был в шоке. После того, как сделал пару глубоких вдохов, понял, каково сейчас другу. Тот, предпочитая оставлять большинство мыслей при себе, вдруг выплеснул всё за раз и сейчас наверняка был опустошён. У него, наверное, руки тряслись сильнее, чем у самого блондина. Хотя тут надо было ещё постараться.       Поднялся с кресла на ватных ногах и выпрямился. Тишина уже слишком давила. Тихо подошёл к музыканту и просто обнял. Казалось, это лучшее, что он мог сейчас сделать. По-детски уткнулся в уголок между шеей и плечом парня и прохрипел: — Саске. Спасибо. — Решил всё-таки заменить мне те встречи нашими разговорами? — почувствовав облегчение, улыбнулся вокалист. — А почему бы и нет? — говорить становилось легче. Стоило лишь вновь научиться это делать с нуля. — Раз уж у тебя уважительная причина туда не ходить. — И что же за причина? — Мало ли, встретишь там ещё какого-нибудь Наруто Узумаки. А я хочу одним так и оставаться. — Навсегда таковым останешься, кого бы я ни встретил. — Ты тоже, — скейтер улыбнулся, продолжая утыкаться в Учиху. — Ты тоже живой. И тоже останешься.       Задержав дыхание, пианист медленно повернулся к другу, потакая желанию взглянуть в глаза. Всё шло не так, как должно было. Всё было неправильным. Тот недовольно замычал, думая, что парень собирается разорвать объятия, но, поняв, что тот лишь поворачивается, поднял на него взгляд. В голубых глазах сейчас, кажется, собрались все океаны мира, все оттенки неба и все сапфиры, добытые из недр земли людьми за время их существования. Саске не понял, что это было, но понял, что попал. Наруто странно улыбнулся, смотря немного вверх из-за того, что всё ещё сжимал друга руками и поэтому его голова была на пару сантиметров ниже. Саске был красивым. Саске был живым. В голове рухнули все мысли разом, когда тот слабо улыбнулся в ответ и Наруто, отключая мозг окончательно, сократил и без этого маленькое расстояние между их губами. Тонкие и, казалось, холодные губы на самом деле оказались тёплыми и мягкими. Он всегда подозревал. Хотел ли их обладатель ответить ему или нет, блондин не понял. Он отстранился раньше, чем тот мог что-либо сделать. И оттолкнуть тоже. В голове вновь появился рассудок, а глаза наполнились страхом. Лицо исказилось в гримасе ужаса и в ушах брюнета эхом пронеслось кинутое наспех извинение, после чего он наконец услышал хлопок двери. В мыслях не было ничего. На губах оставался тёплый след. Сердце выпрыгнуло из груди навсегда.       Он не любил алкоголь. И всё равно в пакете сейчас почему-то лежали четыре бутылки пива. Из-за того, что пил Узумаки очень редко, хватало и такого малого количества алкоголя для того, чтобы опьянеть. По-другому он бы просто не заснул. На улице уже было темно и ему очень повезло, что кассирша в круглосуточном магазинчике всё-таки продала ему нужный напиток, несмотря на запрет. На телефон смотреть боялся, поэтому от греха подальше закинул в дальний карман рюкзака. Что теперь говорить и как себя вести? Он не знал. Извиниться и сказать, что сделал это на эмоциях будет глупо и мерзко. Признаться — ещё глупее. Наверное. С одной стороны, Учиха был не тем человеком, который бы оттолкнул из-за этого. Особенно учитывая его последние слова. С другой же стороны, ничего после этого не будет прежним. А теперь недавний контакт отпечатался в памяти и голубоглазый сам не сможет на него нормально смотреть. Не то, чтобы у него было много выходов из этой ситуации, но этот вариант ему точно не подходил. Может, соврать, что это было чем-то дружеским? Конечно, было бы очень по-идиотски, но ведь не просто так музыкант всё время его так и называет. Пока что эта идея нравилась больше всего.       Парень засмеялся, когда в голове промелькнула мысль выучить романтическую песню на пианино и, сыграв её другу, признаться с шампанским в руке. Прямо как в дешёвых фильмах, которые любила Харуно. Кажется, в последний раз она рассказывала про какой-то турецкий сериал, в котором сюжетных поворотов было больше, чем слов в самом турецком языке. Он так и не понял, отомстила ли главная героиня своей свекрови за враньё, но он был уверен в том, что хотя бы с любовью всей своей жизни она осталась вместе. По крайней мере, в первом сезоне. Вроде бы образованная и умная девушка, но вкус в кино у Сакуры был отвратительный. Может, кстати, стоит написать ей о случившемся? Нет, это не тот случай. Есть шанс, что через какое-то время он и расскажет подруге об этом, но только не сейчас. Не тогда, когда в голове каша, Учиховские губы и желание напиться впервые в жизни. Говорят, это помогает. Правда, лишь в интернете — в жизни любителей поваляться в непонятном состоянии после принятия внутрь большого количества алкоголя он не знал.       Наруто зашёл в квартиру, закрыл дверь на замок и, взяв упаковку чипсов с банками, уселся на пуфик-хуюхик. Сейчас его название полностью оправдывало себя: сидящему было хуёво. Он включил новый выпуск любимого юмористического шоу и открыл первую банку. Завтра на практику французского он не пойдёт. Достаточно наговорился на годы вперёд сегодня. Спасибо, хватило.