Тройной аксель

За окном шел унылый октябрьский дождь, который не прекращался уже пару дней. К ледовому катку «Хрустальный» приходилось идти, перепрыгивая лужи, что тяжело удавалось, таща за собой сумку. В итоге фигуристки приходили либо с мокрыми кроссовками, либо оставляя за собой грязные следы, что раздражало уборщиц. Приходилось убегать от их ругательств и мокрых тряпок. Аня сидела на подоконнике в коридоре арены, и коротала время за просмотром инстаграма. В последнее время она просыпалась на час-полтора раньше, смотрела в потолок минут двадцать, и вставала. Дома не находилось интересных занятий, а отец рад был подбросить ее на тренировку раньше нужного, уезжая потом на работу. За это время Щербакова выучила, когда приходит охрана, открывает раздевалки, какой у них режим «патрулирования», и кто приезжает первым после Ани. Тренеры, как не удивительно, приезжали последними. Этери Георгиевна часто врывалась уже на сами контрольные прогоны. В этот раз первая приехала Саша Трусова, которая была мрачнее тучи. – Привет, - радостно помахала рукой Аня с подоконника. Саша лишь кивнула в ответ, и подергала закрытую раздевалку. – Откройте дверь! - прокричала она куда-то вдаль. – Тише, через 10 минут придет охрана с ключами, - как можно более дружелюбно сказала Аня. – Идем сюда. Трусова помедлила и решила все-таки присоединиться к просмотру дождя за окошком. На подоконнике было прохладно, и она прижалась к Щербаковой, чтобы хоть немного согреться. Обычно перед тем, как начинаются этапы Гран-при, они все находились в нервозном состоянии. Все напрягались, тренеры не давали никому спуску, а Саша периодами не могла адекватно себя вести. Она срывалась на всех и вся, доставалось даже терпеливому Дудакову. Если «русская ракета» не приземляла квады, страдал весь Хрустальный. Главному тренеру с неимоверным трудом удавалось сохранять спокойствие во всем безумии, устроенном одной непослушной спортсменкой. Щербакова старалась не замечать перемен в настроении своей подруги и поддерживать ее до конца. И сейчас она запустила свою руку в отливающие яркой рыжиной волосы, и потрепала Сашку по голове. – Ты поговорила с Этери Георгиевной, Саш? - спрашивает Аня напряженную Трусову. Та коротко кивнула. – В итоге еду на Skate America, но с одним условием – приземляю как минимум 3 квада. – У тебя получится. – Я и не сомневаюсь. – Сомневаешься. Ты падаешь, - и Аня сразу же жалеет о сказанных словах. Трусова, не отвечая ничего, мигом спрыгивает на пол, резко хватает свою сумку и уходит в направлении раздевалок, которые открыли пару минут назад. Щербакову подобные выходки раньше смешили, но сейчас это выбивает почву из-под ног. На свитере остался такой знакомый запах Саши, и она стянула его через голову, желая поскорее от него избавиться. Непонятное чувство преследовало ее повсюду с того вечера у Медведевой дома. Аня начинала злиться на себя. ** – Я нестабильная! - Трусова залетает в раздевалку, распугивая всех вокруг. - Это, видите ли, я нестабильная, а не Загитова, вылетевшая после ЧМ, или Камила! Валиева вздрагивает и вжимает голову в плечи, как маленький воробушек, а сердце Щербаковой наполняется злостью к неуравновешенной подруге. Она не имела права задевать других, и Саша это прекрасно знала, играя вне правил. – Ками хотя бы приземляет прыжки, - холодно отвечает Алена Косторная, открывая бутылку с водой. – И ты туда же, - шипит Трусова. – Спелись с Щербаковой? Болеете теперь за «Камилочку»? – передразнивает она чужую интонацию. Аня в этот момент замечает, что у Валиевой на глаза наворачиваются слезы, и она начинает собираться ещё быстрее. Пришлось нарушить и свои же принципы, и подойти к обидчице юниорки, резко разворачивая ее за плечи. Ее встречает до боли злой взгляд. Это была не та Саша, с которой она смеялась над неудачными акселями еще год назад. Что-то ее поменяло. – Не смей так говорить про Камилу, - впервые угрожающий тон в сторону Трусовой. Кажется, еще немного, и воздух между ними раскалится донельзя. Вся раздевалка будто замирает, не смея мешать им. – А то что? - ухмыляется та. – Злишься, что я тебе не дала и решила попробовать с Валиевой? – Тебя что, Косторная мало трахает? - слышит, слава богу, только Саша. Она скалится, а затем вскидывает руку для удара, и Щербакова не успевает отвернуться. Пощечина обжигает ее щеку, и девушка падает на колени, не успевая сориентироваться. – ПРЕКРАТИТЕ! - переходит на крик Косторная, и оттаскивает Сашу от Ани. Камила прижимает ладонь ко рту, Усачева блокирует дверь раздевалки, чтобы на шум не прибежали тренеры. – Ты знала, - выплевывает в ответ Саша, которую крепко держит Алена. Щербакова продолжает смотреть в пол, не поднимая глаз. Ей не больно и совсем не страшно от слов «ракеты». Ей очень обидно, что Трусова смогла с ней так поступить и поднять руку на нее. На ту, которая раньше признавалась ей в своих чувствах, и обещала, что ничего не изменится между ними. В голове шумит от звонкого удара и от накопившихся эмоций к Саше. Ее кто-то берет за плечи и ставит на ноги. Мягко, аккуратно, поправляет футболку и шепчет успокоительные и нужные слова. Гладит по щеке и говорит, что всё будет хорошо. Только уже не будет. После этого – точно не будет. *** Косторная обвивает своими ногами бедра Трусовой, пока пальцы девушки скользят внутри нее. Алена очень пытается сдержать стоны, но получается плохо, поэтому она кусает плечо Саши, чтобы их не услышали. Трусова завороженно смотрела на тело Алены, которая наконец расслабилась и откинулась назад. Она смахивает волосы с лица, закусывает нижнюю губу, а грудь от тяжелого дыхания поднимается и опускается. Хочется ещё, но могут услышать родители. Она страстная, она невероятная, она чемпионка Европы – она её, Александры Трусовой. Своеобразная золотая медаль и самое сладкое достижение в жизни. Алена кладет её на лопатки, и по-лисьему улыбается. – Довела Щербакову? Косторная могла задать любой провокационный вопрос, буквально прижать к стенке, заставив ее отвечать, даже если совсем не хочется. И Саша поддавалась на эти нехитрые уловки. – Да не хотела, - хмурится Трусова. – И Валиеву задевать не хотела. Просто бесите вы все, - натянутая улыбка. Косторная проводит пальцами по губам, спускается вниз, царапая ногтями кожу, и заставляя Сашу сразу же выгибаться от предвкушения. Возбуждение внизу живота завязывается в тугой узел, и Алена пользуется моментом, сдавливая ее шею. Она знала, что Сашке это очень нравится. Что она подчиняется. И что на самом деле Щербаковой она бы «дала». Только конкуренция тогда сделала свою ставку, и чужая девушка была более привлекательным вариантом. И сейчас она шепчет Косторной слова любви, лишь поскорее получить свою долю наслаждения. Алена спокойно произносит, продолжая держать ее за горло: – Знаешь что, Трусова? Саша вопросительно поднимает брови. – Я тебя не люблю.