Тройной аксель

Начало декабря выдалось на удивление теплым и приятным. По всей Москве мерцали разноцветные огоньки, магазины объявляли о скидках, люди суетливо толклись, делая селфи со стаканчиком кофе или какао в руке – столица готовилась к Новому году. Медведева методично счищала снег со своего новенького мини-купера сочного красного цвета. Аня не удивилась бы новости о том, что машину Женька выбрала по принципу «вон то компактное и хорошенькое, прямо как я». Потому что подруга по такому принципу и жила – легко относилась к материальным вещам, будь то машина, телефон, новая сумочка. И крайне щепетильно – к личным отношениям. Работа Жени напоминала некий Сизифов труд – пока она орудовала щеткой, снег неумолимо падал на город, щекоча нос и тая на щеках. Медведева чертыхалась, но наконец управилась с занятием, и открыла дверь пассажирского сиденья Щербаковой, которая топталась в сторонке.

Снежинки ртом ловила, очень мило…

– Мадам, пройдемте, пожалуйста, в экипаж, - шутливо делает взмах рукой Женя. Аня смеется, отряхивает с себя снег и садится в авто. – Увезу вас на окраину Москвы, Анна Станиславовна. Не беспокойтесь, Евгения Армановна уже отпросила вас у родителей на часок-другой. Доставим в целости и сохранности. Пристегнитесь, полетели. – Может, поехали? – В моем случае – полетели, - с напускной серьезностью отвечает Медведева и легким движением нажимает кнопочку «Start Engine». – Вот это технологии, - улыбается Аня и пристегивает ремень. Хоть отвлечется. Трусова на днях заявила ей, что ей нужен тайм-аут. Не нужно было обладать проницательностью, чтобы понять, чего хочет девушка. Саша все время пыталась сократить расстояние между нами, взгляд ее глаз был все более вязким, что не могло не будоражить Аню. Но та не поддавалась, а Трусова не была настойчива. – Как у вас с Ками дела? - буднично спрашивает Женя, выруливая с парковки Хрустального. Щербакова пожимает плечами. – Неплохо. Общаемся с ней. Готовится к чемпионату России, усиленно тренирует четверные. – Щербакова, ты глухая? Я спросила как у вас дела, а не как у Валиевой проходят тренировки. – У нас? - глупо переспрашивает девушка. Медведева раздраженно вздыхает и давит сильнее на педаль газа, ускоряясь на последние секунды светофора. Аня вжимается в спинку сиденья, молясь, чтобы ее сегодняшний водитель не нарушил скоростной режим. – У вас с Камилой Валиевой. За вашими переглядками весь Хрустальный наблюдает, ты откровенно залипаешь на ее улыбку, она зажмуривается, когда ты со всей дури падаешь на лед. Только не говори мне сейчас, что Трусова тебе милее, – резкий поворот направо. – Я просто поддерживаю ее после разрыва с Аленой, - кстати, вполне честно. Ничего серьезного между ними нет. Медведева передразнивает ее интонацию – «просто поддерживаю» и говорит, что поддержки бывают только в парном катании. – Зачем тебе Сашка? – Не твое дело. Щербакова сжимает зубы. Волнение невозможно скрыть. – Не мое, так Косторную хотя бы пожалей. Она же и так ходит как труп при жизни, а когда догадается о вас, наступит апокалипсис. – Нет никаких нас с Сашей, - вспыхивает Аня. – Высади меня здесь, я вызову такси. Медведева отрицательно мотает головой. На трассе высаживать нельзя, и обе девушки прекрасно это знают. Да и останавливаться Женя не собиралась. Наступает долгое молчание, которое никто не нарушает. Аня упорно смотрит в окно, за которым промелькивают силуэты однотипных домов. Внезапно все стало ощущаться более остро, и к горлу подступила знакомый спазм, когда она вспоминала тот вечер. Они говорили с Камилой в ноябре. Аня понимала, что без этого не обойтись, что Валиева сама не своя и их общение местами скатываются в какой-то абсурд. Ками упорно сверлит ее взглядом. Кусает губы, оставляя без ответа все вопросы. Она наклоняется к лицу Ани, и ее губы завораживают собеседницу, и снова вспыхивает желание прикоснуться к ним, как тогда. – Совет вам да любовь, Щербакова. Я не буду вам мешать, но и поддаваться на твои манипуляции тоже. Между ними всего пара сантиметров. Аня хочет закрыть глаза, раствориться в этом моменте, положить ей голову на плечо и долго обнимать. – Что ты имеешь в виду, Кам? - голос предательски дрожит. – Не пользуйся моими чувствами, - отрезает Валиева. – Ты мне и вправду нравишься, но если ты выбрала Трусову, не лезь ко мне. Не задавай мне дурацких вопросов, не садись ко мне на колени, не целуй меня после прокатов. Того поцелуя мне было достаточно. – Нравлюсь? - глухо переспрашивает Щербакова. – Нравишься? Нет, что ты. Я без ума от тебя. Мечтаю жениться на тебе на побережье Португалии после Олимпиады, позвать на свадьбу весь штаб ТШТ, Медведева будет священником, а Загитова тамадой на татарской свадьбе. Я за тебя калым отдам и спляшу на металлическом подносе. Валиева резко уходит, оставляя Аню в полном недоумении. Голос Медведевой вырывает ее из воспоминаний. – Ты врешь. Себе врешь, не мне. Ты прекрасно разбираешься в своих чувствах. Она для тебя всё, девочка на шаре твоя. И небо, и земля, и альфа и омега, - девушка запинается, вспоминая сравнения. – Валиева не рискнет, ты сама понимаешь. Ей же даже 18 нет, - вздыхает Щербакова. – Ты рискнешь, - пожимает плечами Женя, крепко держа руль. – Возьмешь всё в свои руки. Нужно же учиться бороться в жизни, а не только на льду. – Ты за Этери-то боролась? Медведева бьет по тормозам, и Аня рисковала вылететь через лобовое стекло, если бы не ремень безопасности. Липкий страх сковывает тело. Еще немного и она потеряет Женьку, с которой могла всем поделиться. И кто ее будет слушать? Зеркало в прихожей? – Решила напомнить о моем фейле? Спасибо тебе большое, - Медведева отвешивает шутовской поклон рукой. – А для тебя она Этери Георгиевна, к слову. – Прости, - шепчет Щербакова. – Кстати, а где мы? Они подъехали к незнакомому многоквартирному дому в районе, где раньше Аня не была. Окна сурово смотрели на нее, будто говоря: «Дура, ты Аня Щербакова, такой и останешься». Хотелось упасть в снег лицом и лежать так до утра, да только сугробов не было, и фигуристка не была настолько псевдоромантична. – К Марку в гости, на час-другой, как я и обещала. Тебе руку подать, принцесса? - ухмыляется Женька, выходя из машины. – Обойдусь, - Щербакова, не сдержав улыбку, идет вслед за подругой. Марк встречает их теплыми объятиями, интересуется, как они доехали, и предлагает смущенной Ане чаю. Она отказывается, рассматривая стены квартиры – однозначно было на что посмотреть – андеграудные картины, незнакомые символы, какие-то награды, распечатанные фотки Кондратюка и друзей. Впервые она видела, чтобы у спортсмена стены посвящены были не медалям, а искусству. Залипнув, она идет за Медведевой до спальни в дальнем углу квартиры, и Женька пропускает ее вперед. Какая-то из картин привлекает ее внимание, но подруга внезапно толкает ее в спину и впихивает в комнату. – Значит, так. Пока не поговорите, не выйдете отсюда, - Медведева щелкает замком двери за ее спиной. Щербакова с Валиевой долго смотрят друг на друга, будто проверяя на прочность. Первая не выдерживает действующая чемпионка мира. Она срывается со своего места, и сокращает расстояние между ними до минимума. Так, что они чувствуют учащенное дыхание и тепло, исходящее друг от друга. Аня оттягивала этот момент до последнего, но понимала, что инициатива должна исходить от нее. И к чему разговоры? Разговаривать тут не о чем. Она целует девушку напротив, невероятно осторожно, очень нежно, проверяя, есть ли отдача. Затем поцелуй углубляется, становится более тяжелым, страстным, разрывающим напрочь. Аня не выдерживает напряжения и тихо стонет прямо в рот Валиевой, когда та крепче прижимает к себе. Ками смущается и отстраняется от Ани, которая не может восстановить дыхание и кусает губы. – Я… – Я люблю тебя, Камила Валиева, - выдыхает Щербакова.