Лунный дракон и Речная волчица

Речная Волчица Нервничала ли Санса из-за скорого брака? Нет, ни капельки. Она просто жутко боялась. Для нее это было каким-то жестоким и неминуемым наказанием. Она отдала бы все, абсолютно все за то, чтобы поменяться местами с Маргери Тирелл. Дочь лорда Хайгардена должна была стать королевой, выйдя замуж за прекрасного принца Эйгона, наследника Железного Трона. Эйгон был веселым и очаровательным — по крайней мере, так говорили многие, кто знал принца лично. Слова, которыми его описывали, были словно взяты из баллад. Конечно, у него были и недостатки — тот же шрам на голове, оставшийся после несчастного случая в детстве. Но даже с этим изъяном он оставался совершенством. Или даже был еще совершеннее. С ним он из живой легенды превращался в живого человека, которого можно было потрогать и обнять. И вместо этого воплощенного идеала в мужья Сансе достался принц Крэйгон, его младший единокровный брат. Даже его имя казалось ей странной пародией на имя собственного брата, которое он пытался перекроить на северный манер и получилось полное уродство. Нет, сам он не был уродлив, хотя и далеко не так красив, как брат. И выглядел он таким… таким северным! И где, спрашивается, вся та южная красота фиолетовых глаз и белых волос остальных его сородичей? Даже Рейнис, в которой валирийская кровь просматривалась лишь мельком за той внешностью, что она унаследовала от матери-дорнийки, выглядела в глазах Сансы экзотически и интригующе. Даже Алисанна, чьи глаза были серо-стальными, как у Старков, унаследовала прекрасные серебристые волосы отца… Но Крэйгон… У Крэйгона ничего этого не было. Она поймала себя на том, что Крэйгон больше похож на ее отца, чем на своего. И это, естественно, не прибавляло ему привлекательности. Он сразу провалился в общую массу молодых северян, просивших у отца ее руки. Если сравнить семейство Таргариенов с сундуком, полным драгоценных камней, то она запустила в него руку, надеясь найти самый лучший… А когда разжала пальцы, в них оказался кусок угля. И слухи. О, слова летят быстрее ветра, как сказал бы отец. И никакие слухи не рождаются из ничего. Кто-то говорил, что у него уже есть бастард, а то и не один — от простолюдинок из Королевских земель, которых он затаскивал к себе в постель то посулами, то силой. Другие говорил, что он часто впадал в ярость без какой-либо причины и до полусмерти избивал подвернувшихся под руку слуг всем, что попадалось под руки, словно какой-то одичалый варвар. Третьи и вовсе считали, что он и его мать были причастны к Западному заговору и чуть ли не сами принесли Серсее яд, который она дала королеве Элии. И все были уверены в том, что Крэйгон жаждет трона и очень злится из-за того, что перед ним в очереди еще два наследника. И что он замышляет пойти по тому же пути, по какому когда-то пошел Деймон Блэкфайр. И вообще Крэйгон Таргариен был ничем не лучше бастарда. Некоторые за глаза и вовсе называли его Крэйгоном Уотерсом. И мама так считала, хотя никогда не говорила плохих вещей о королеве Лианне или ее сыне в присутствии отца. Но наедине с Сансой она осуждала Лианну как самонадеянную дуру и распутницу, чей сын был рожден в похоти и бесчестии, поэтому от нее нельзя было ожидать ничего хорошего. И когда отец объявил о просьбе короля, мама очень долго пыталась его переубедить. Бесполезно. Темный Принц, дитя Луны Короля. Сансе было страшно при одной мысли о том, что она станет его женой. Но предложение было слишком выгодным, чтобы отказаться от него. Король Рейгар решил связать воедино израненное войной королевство — связать самым простым и крепким способом. Его сын и наследник взял жену из дома Тиреллов, младший брат женился на дочери Мартеллов, сестра вышла за наследника дома Талли. И теперь в брачные узы готовился включиться и дом Старков. Все великие дома постепенно вплетались в паутину брачных союзов с домом Таргариенов, поэтому в ближайшее поколение ни один из них не решился бы восстать против короля, не прослыв при этом убийцей родичей. Санса достаточно разбиралась в политике, чтобы разгадать этот нехитрый смысл. Как и то, почему для женитьбы на дочери Севера был выбран именно Крэйгон. Если бы она предположим такое — вышла за его брата, южане оскорбились бы за то, что Север снова украл титул королевы, а так возвращение сына Лианны северу выглядело как жест примирения за похищение ее самой — здесь до сих пор многие верили в то, что сестру лорда Эддарда принц Рейгар забрал силой… А дальше дети Крэйгона и Сансы будут потомками Первых людей в большей степени, нежели валирийцев, Север будет для них родным домом, они будут чтить местные законы, а северяне будут чтить и уважать их. А это главное. Потому что дом Старков очень нуждался в восстановлении своей репутации после Войны Сердец, которую также называли Войной Роберта Бунтаря и Войной за Вознесение Рейгара. Было и третье название, в котором фигурировало имя Лианны, но оно было очень плохим и Санса никогда не произносила его вслух. Отец никогда не был высокомерным или тщеславным. Но наследие Талли, проявившееся в самой Сансе и почти во всех ее братьях и сестрах, и то, как долго отец прожил в Долине и потом уделял ей так много времени и внимания, и то, как тетя Лианна сбежала с принцем… Все это заставило северян задуматься о том, действительно ли дом Старков ставит интересы Севера на первое место? Потом появилась Вилла, немного дикая, но вежливая и набожная, она быстро поладила и с Сансой, и с Арьей. Но ее брат должен был жениться или на Бренде Флинт, племяннице Тео Вулла и дочери лорда Доннела, или на Хорфригг Амбер, сестре Маленького Джона, или на Рикарде Рисвелл, внучке Русе Рисвелла и племяннице Виллема Дастина. Никто, конечно, не говорит, что Мандерли вообще не рассматривались, но нужно было хоть как-то укрепить связи с «настоящим» Севером. Амберы были самым наглядным воплощением северян, их род уважали во всех землях от Стены до Перешейка. Храбрость и доблесть Большого Джона была известна всем и каждому: разве не он убил Тайвина Ланнистера в битве под Утесом? В той самой битве, где Маленький Джон, который когда-нибудь сравнится с отцом, получил рыцарские шпоры. А Флинты и горные кланы? Разве были когда-нибудь у Старков союзники вернее? Разве не они сильнее всех пострадали от набегов Железнорожденных? Разве Торрхен Флинт не заслонил собой ее отца от вражеского меча, отдав за это свою жизнь? А Виллем Дастин? Он был правой рукой ее отца, когда они шли на Запад. А Рисвеллы в одиночку заняли чуть ли не треть владений Ланнистеров и их вассалов. Они все заслужили этой чести. А Мандерли… Они прибыли на Север из Простора и до сих пор поклонялись Семерым. Но они были невероятно богаты, у них было множество воинов и кораблей. И когда война закончилась, именно богатство, торговые связи и люди, способные охранять торговые пути от разбойников, склонили весы на их сторону. Да и в конце концов, Джон просто любил Виллу, чего уж скрывать… Пока Винафрид Мандерли воевала с Мягкой Брендой, Жесткой Рикардой и Большой Фригг — такие прозвища дала им острая на язык Арья. Только Вилла произвела на нее хорошее впечатление. И не только на нее. В конце концов, Джон сам попросил ее руки. И отец уступил. Мама назвала это глупостью, но была рада за сына. И именно это стало последним доводом в пользу помолвки Сансы и сына короля. Это, наконец, прекратит поток обвинений в том, что Старки забыли о Севере. Муж Сансы, в котором северная кровь смешалась с драконьей, и который будет жить как северянин, успокоит их. Но умиротворит ли? Положит конец заговорам? Вряд ли. Особенно если их дети будут верить в Семерых. Хотя отец как-то говорил, что большинству женихов-северян невеста из дома Старков нужна лишь затем, чтобы использовать ее против самого дома Старков. Таргариенам это было ни к чему. Железный Трон не слишком заботился о внутренней политике Севера, но королю нужна была стабильность в государстве. А если дом Старков ослабнет, он потянет за собой и королеву Лианну, чего ему очень не хотелось. Но он был готов и поддержать врагов Старков, если это помогло бы предотвратить или хотя бы ослабить конфликт. И чтобы этого не случилось, лорд Старк согласился на помолвку: одно дело воевать с домом, откуда сбежала будущая королева и не возвращалась восемнадцать лет. И совсем другое — с тем, где живет сын короля. Женитьба Крэйгона и Сансы давала Старкам то, чего им сейчас очень сильно не хватало: поддержку короля. Даже если она и не понадобится, сам факт брака с королевским домом станет наглядным подтверждением дружбы Таргариенов и Старков и удержит Рисвеллов, Флинтов и Амберов в узде. Да, все было правильно и имело смысл. Но, боги Старые и Новые, почему именно она? Почему Арья не родилась первой? Почему у нее нет сестры-близнеца? В какой-то момент Сансе хотелось уговорить верную подругу Джейни покрасить волосы и занять ее место… Первое впечатление оказалось настолько плохим, что она готова была предложить это открытым текстом. Но все, поздно уже. Ее уже видели. Крэйгон оказался таким суровым и таким… холодным. Он держался очень напряженно и, кажется, о чем-то волновался, когда шагнул вперед, чтобы поприветствовать хозяев замка. Он, кажется, и сам не был в восторге от договора их родителей. Как же он будет вести себя на их супружеском ложе? Санса вздохнула. Она знала, что выполнит свой долг, несмотря ни на что. Она была дочерью Неда Старка. Но теперь она поймала себя на том, что начинает понимать тетю Лианну. Несмотря на то, что отец строго запрещал любые нелестные высказывания о своем друге детства, про Роберта Баратеона мало чего хорошего было известно. И не потому, что он восстал против своего короля. У него был бастард еще до того, как ему исполнилось шестнадцать и даже после помолвки он продолжал плодить новых. А последнего, говорят, сделал буквально накануне своей гибели на войне, которую он якобы вел зе честь своей невесты… А еще он отличался вспыльчивостью и бескрайним высокомерием. Говорят, незадолго до битвы при Эшфорде он напился и заявил, что ему не нужно регентства при дворе принца Визериса или того, кто родится после него, он сам станет королем и вырежет всех Таргариенов до последнего… Чувствовала ли Лианна то же самое, что сейчас чувствовала Санса? Разрывалась ли между долгом и желанием, как бы банально это ни звучало? И если вдруг принц Эйгон возложит ей на голову венок и предложит сбежать с ним — сможет ли Санса сказать «нет»? Вдохнув поглубже, она встала и открыла дверь. Там уже был Джон. Мама рассказывала, что хотела назвать своего первенца Роббом и даже уже дала ему это имя… Но потом, когда отец вернулся с войны, он попросил ее назвать мальчика Джоном, в честь лорда Аррена, который ради него развязал войну с одним королем и подписал мир уже с другим. И она была достаточно проницательна, чтобы согласиться. — Готова? — брат посмотрел на нее с неподдельным сочувствием. Они уже договорились о том, что Вилла покажет замок Рейнис, Эйгону и младшим девочкам Таргариенов, пока Джон поведет другим маршрутам Сансу и Крэйгона. Джон сказал, что будет держаться достаточно далеко, чтобы Санса могла поговорить со своим суженым, не боясь, что ее услышат, но в то же время достаточно близко, чтобы, в случае чего, прийти ей на помощь, если Темный Принц, о котором ходили разные нехорошие слухи, предпримет что-то нехорошие. — Конечно, готова, — вздохнула она и добавила: — Боги, дайте мне сил… — Какие именно, сестренка? — улыбнулся Джон. — Здесь тебе только Старые помогут… Религиозные споры в их семье давно стали привычными: отец, брат и сестра верили в Старых Богов, мама, она и Вилла — в Новых. Они почти никогда не ссорились на этой почве, но поддразнить ее для того, чтобы отвлечь от грустных мыслей — это запросто. В этот раз его шутка не подействовала. — Я в кого хочешь поверю. В Семиликого, в чардрева, в огненного бога, да хоть в Утонувшего… Лишь бы они избавили меня из этого. --- Они встретили Таргариенов у входа в большой зал. И сегодня к ним присоединился еще один. Вернее, одна — принцесса Дейнис, младшая сестра. И даже под просторным платьем ее фигура выглядела… странной, мягко говоря. Ростом она была с обычного десятилетнего ребенка, но ее грудная клетка, особенно в плечах, оказалась необычайно широкой, на которой сидела огромных размеров голова, закрытая капюшоном и плотной вуалью на лице. Неужели дочь короля родилась уродливым карликом, как младший сын недоброй памяти Тайвина Ланнистера? А еще Санса не могла отделаться от ощущения, что под этой вуалью прячутся двое. Словно на плечах девочки сидел еще один ребенок, лет трех-четырех. Она очень не хотела показаться грубой и старалась лишний раз не задерживать взгляда на этой фигуре. — Миледи, — Крэйгон, сам того не ведая, выручил ее, переключив внимание Сансы на себя. «А ведь у него приятный голос», — подумала девушка. — «Хоть и слишком суровый…» Она бы предпочла что-нибудь более легкое и мелодичное. Но раз нет, то нет. — Принц Крэйгон, — ответила она на его приветствие. И они пошли осматривать замок. Вилла повела Рейнис и младших девочек в одну сторону, Джон вместе с Сансой и Крэйгоном пошли в другую. А когда Джон, как и обещал, отошел достаточно далеко, чтобы они могли поговорить, ее суженный нарушил тишину. — Криган. — Что? — растерялась Санса. — Это мое имя. Вы назвали меня Крэйгоном, но меня зовут Криган, в честь Великого Северного Волка. — Но… — задумалась Санса. — Я думала, так написано… — Смотря кем, — вздохнул он. — Некоторые пишут с ошибкой, а я пишу Криган, как правильно. И раз уж вы моя невеста, я был бы рад слышать из ваших уст мое настоящее имя, а не всякую ерунду, которой меня заставляют называться. Это могло показаться просьбой, но прозвучало скорее как приказ. И это ее немного рассердило. — Как вам угодно, мой принц, — коротко ответила она. Крэйгон, кажется, слегка поник и немного помолчал, прежде чем снова попытался начать разговор. — Винтерфелл — отличный замок, — своим обычным холодным тоном начал он. — Да, самый большой на Севере, — кивнула Санса. — И в нем много удобств. Например, наши комнаты согревают горячие источники, на которых он построен. В некоторых комнатах так же тепло, как летом в Речных землях. — Очаровательно, — ухмыльнулся он. — Зимой такое, наверное, очень полезно, особенно если вам придется сидеть в осаде. — Эмм… Да, наверное… Если уж сидеть взаперти, то лучше, если здесь будет тепло, — смогла ответить она. — Стены здесь действительно впечатляют. Потребуется целая армия, чтобы взять Винтерфелл штурмом или хотя бы полностью его окружить. — Вы хотите сказать, что Винтерфеллу грозит осада? — поинтересовалась она, чувствуя, как по позвоночнику бежит противный холодок. Крэйгон посмотрел на нее как на дурочку — он очень старался это скрыть, но на мгновение это выражение все же промелькнуло и она успела это заметить. — Ну… Нет. Надеюсь, что нет. Я хочу сказать, что Винтерфелл очень хорош. Раз уж мне предстоит здесь жить, я должен знать, как этот замок можно защитить, если вдруг придется. Опять повисла тишина. Плохо дело. И она снова попыталась начать разговор. Надо же было как-то узнать друг друга поближе. — Вы интересуетесь стратегией, мой принц? Он кивнул, а потом заговорил — все так же безжизненно. — Да. Военное дело — моя страсть. Мы с братом часто играем в стратегические игры и любим тренироваться с боевым оружием. Значит он и правда такой — только о битвах и думает? — Вы любите фехтовать? — с другой стороны, это не так уж и плохо. Она часто любовалась тем, как Джон упражняется с мечом, это смотрелось очень элегантно. — Люблю, но получается, к сожалению, не так хорошо, как хотелось бы, — разговорился он. — Я неплохо владею полуторным мечом, но Эйгон все равно лучше справляется. У него и рука длиннее, и реакция получше моей будет… — Понимаю… — то, что прекрасный Эйгон и в этом оказался лучше него, согревало ей душу и в то же время удручило осознанием того, что ей достался худший из принцев Таргариенов. А он все не унимался. Похоже, оседлал любимого конька. — Зато с алебардой мне вообще равных нет. С ней и достать врага проще, и броню проломить. Мне не нужно целиться в сочленения, как брату… — Ага… — Жаль, что рыцари так мало внимание уделяют этому оружию, я бы на их месте… — он вдруг осекся, замолчал и отвел взгляд. Должно быть, она слишком плохо изображала заинтересованность и он понял, что его слова абсолютно ей неинтересны. И опять повисла тяжелая тишина. — Миледи, вы любите читать? — Читать? — Санса не понимала, чего он от нее хочет. Уж не пытается ли он выставить ее безграмотной дурой? — Да, я умею читать. — Да я не о том… Я хотел спросить, какие книги вам больше всего нравятся? Я, например, обожаю философские работы и исторические хроники. А это уже интереснее. Санса никогда бы не подумала, что этот человек заядлый книголюб… — Вообще мне больше всего нравятся баллады и легенды. Понимаю, некоторые из них немного глуповатые, но я нахожу их интересными. Особенно интересно перечитывать одни истории в пересказах разных культур. Особенно романы… — «Как Джонквиль и Флориан», хотела добавить она, но не стала. Ей почему-то казалось, что с ними она будет казаться глупой. — Согласен, очень интересно посмотреть, что меняется в разных пересказах, а что остается. И в исторических книгах происходит то же самое. Мейстер, переписывающий чужой труд, за годы службы в Цитадели все равно сохраняет какие-то родные корни. И одна и та же история, увиденная с разных сторон, в итоге рассказывается совершенно по-разному. Наконец-то у них появилась какая-то общая тема для разговора. Ей тоже нравились старинные истории со всех концов Вестероса. — А какие книги вы любите, мой принц? Или, может, темы, которые вы предпочитаете? Он легко улыбнулся и Санса — она не могла этого отрицать — подумала, что у него красивая улыбка. — Есть несколько… Очень, например, люблю «Историю зимы» мейстера Морса. Летопись Королей Зимы и их славных деяний. Мне этот труд нравится гораздо больше, чем «Деяния Северных королей до Завоевания»… Кажется, она опять спровоцировала его на длинный монолог… Прямо как мейстера Лювина. — …Люцерис описывает Теона Голодного Волка как какого-то монстра, которым пугают детей, как язычника, которому нравится лить кровь просто ради крови. А вот Морс проводит много аналогий с тем же Эйгоном, таким же жестоким, но мудрым и дальновидным, который не просто жаждет андальской или островитянской крови, а строит единый и стабильный Север под руководством… Крэйгон снова осекся и отвел взгляд. Даже рукой лицо закрыл. — Боги, как все ужасно… Какая же я скотина… Пришел познакомиться с молодой красивой девушкой, а болтаю с ней об укреплениях, оружии и войнах… Она не могла не согласиться с его словами. Конечно, скотиной он не был — слегка неотесан, да. Но умен. Настолько умен, что сам быстро понимал, где ошибается и заблуждается. Сейчас вот понял. И Санса подумала, что если так пойдет и дальше, возможно, они смогут совместно убедить своих отцов расторгнуть эту помолвку, которой не желали оба. — А мы можем увидеть богорощу? — вдруг спросил Крэйгон. — Что? Да, конечно, если вам угодно… — она была слегка обескуражена столь внезапной переменой. — А могу я спросить, зачем? Крэйгон пожал плечами. — Я всегда хотел увидеть настоящее, живое чардрево. К тому же это достаточно уединенное место для разговора начистоту. Санса прищурилась и покосилась на идущего чуть поодаль Джона. — Мой брат будет сопровождать нас даже в богороще. — Разумеется, я и не рассчитывал на иное. Но с ним я спокоен, а здесь, в стенах замка, никогда не знаешь, кто тебя слушает и кому он служит. Под открытым небом я чувствовал бы себя более комфортно… Его холодный голос звучал так, словно он давно привык ожидать худшего. Это ее слегка смутило, но она не могла не признать, что у Крэйгона нет причин доверять слугам Винтерфелла. Поэтому не стала спорить и пошла вместе с ним в богорощу. Святилище Старых Богов она посещала нечасто. Это было местом уединения для ее отца, где он молился, скорбел и размышлял, иногда в одиночестве, иногда нет. Многие жители Зимнего городка посещали замковую богорощу, как и приезжие лорды, посещавшие владения сюзерена. А вот маленькую замковую септу почти никто никогда не посещал, кроме нее и матери. Даже Вилла предпочитала молиться в одиночестве, так что Кейтилин и Санса могли не бояться, что под сенью Семерых их услышат посторонние уши. Но сейчас она была шокирована тем, с каким благоговением Крэйгон впервые взглянул на сердцедрево перед тем, как встать перед ним на колени. Он опустил ладонь на землю и стал чуть слышно бормотать какие-то слова. Он молился. И это очень ее удивило. Но она не стала лезть с расспросами, решила подождать, пока он закончит разговор с северными богами… И только когда он поднялся на ноги, разговор продолжился. — Вы чтите Старых Богов? — Да, — кивнул он. — Вас это удивляет? — Пожалуй, да. Вы, сын короля, выросший в Королевской Гавани… Крэйгон прищурился. — Вы помните, как звучит титул моего отца? Он король не только андалов с ройнарами, но и Первых людей. В Королевской Гавани есть богороща, пусть и построенная вокруг обычного дуба, — он подошел ближе к чардреву. — И туда не ходил никто, кроме моей матери. Это место было создано специально для нас, где мы могли уединиться, поговорить, получить утешение… Разве я мог после всего этого не принять ее веры? Санса уже даже не пыталась скрыть изумления от его слов. И он озабоченно нахмурил брови при виде выражения ее лица. — Я что-то не то сказал? — Нет-нет! — торопливо замотала головой она. — Просто… Ваши мысли… Они поразительно сходятся с моими. Только наоборот. То есть, не наоборот, а… Понимаете, здесь есть септа, куда ходит только моя мама, а потом стала ходить и я. И познала вместе с ней сияние Семиликого Бога. — Понятно… — слышала ли она разочарование в его голосе? Надеялся ли он, что его будущая жена будет одной веры с ним? — А вы знаете, что никогда не могут сделать перед сердцедревом те, кто чтит Старых Богов? — Солгать, — уверенно сказала она. «Уж не за этим ли он…» — Именно, — Крэйгон сел на землю под сердцедревом. — А я чту их… И поэтому никогда не скажу вам слова лжи в этом месте, миледи. Его глаза были такими же серыми, как у Старков, но здесь, под сердцедревом, ей показалось, что она разглядела легкий лавандовый оттенок. Словно воплощение Старых Богов вытащило на поверхность правду его крови. — Я знаю, про меня ходит много слухов. Более того, я уверен, что вы хотите узнать, насколько они правдивы. Не лучше ли вам спросить меня об этом самого — там, где я не могу сказать неправду или умолчать? Ее лицо загорелось румянцем. Какой… романтичный жест… Даже несмотря на неизменно ледяное лицо. Разумеется, она была достаточно умна, чтобы понять, что солгать он может. Например, в том, что молится Старым Богам — и эта ложь сразу отменяет все то, что будет сказано в сени святилища. Но ей почему-то показалось, что, по крайней мере, в этом он ей не солгал. — И вы ответите на все, что я спрошу? — Санса присела рядом с ним. — На все, — уверенно ответил он. — На все, что угодно. Спрашивайте обо всем, что вас беспокоит. Я надеюсь развеять все ваши заблуждения обо мне. Она нервно сглотнула, а язык у нее во рту вдруг оказался тяжелым и неповоротливым. — Ну… Я слышала, что у вас уже есть бастард. Или даже несколько. В ответ он расхохотался, словно услышал смешную шутку. — В самом деле? Подумать только, должно быть, я последний человек, который об этом узнал, — отсмеявшись, он нахмурился и отрицательно покачал головой. — Если серьезно, миледи, то это неправда. Я раньше делил ложе с женщиной, но бастардов у меня нет, это я точно знаю. Я узнал бы… Она тоже нахмурилась. конечно, она знала, что мужчины, в отличие от женщин, редко сохраняют девственность до брака. Даже Джона несколько раз ловили в борделе Зимнего городка. — Мне говорили… Что это была шлюха… низкого происхождения… — Нет, — в голосе Крэйгона прорезалась злость. — Это неправда. — Тогда… Вы любили эту женщину? — она поймала себя на том, что такой вариант пугает ее даже больше. Одно дело, если это было мимолетное развлечение. И совсем другое, если это любовь… Даже если он все равно женится на ней, будет ли он вспоминать ту, другую? Не станет ли это причиной, которая разрушит в итоге их брак? — Я… Да, — было видно, что Крэйгону тяжело отвечать на этот вопрос. — Сейчас я понимаю, что это была всего лишь юношеская влюбленность. Но тогда я просил у отца согласия взять ее в жены. Он отказал мне и сумел нас разлучить. А она вскоре после этого вышла замуж за другого. — И… кем она была? — да, такую соперницу нужно было знать. Хотя она чувствовала, что этот вопрос дастся ей тяжелее, чем все остальные. — Я… Простите, миледи, но я не могу… Это очень… больная тема. Позвольте мне не называть ее имени. Но я клянусь, что она никак не повлияет на нашу жизнь. Она решила больше не углубляться в эту тему, несмотря на горький привкус во рту. Ладно, в конце концов, слухи о куче внебрачных детей оказались всего лишь слухами. — Да будет так. Еще я слышала, что вы с матерью участвовали… в Западном заговоре, — она в последний момент передумала напрямую спрашивать о смерти королевы Элии. — Миледи, мне в том году едва исполнилось шесть, — напомнил ей Крэйгон. — В каком заговоре я мог участвовать. И моя мама никогда бы так не поступила. Она терпеть не могла всевозможные танцы вокруг трона и все эти годы пыталась сблизиться и подружиться с Элией… до самого конца. Сказать по правде, Санса и сама почувствовала себя глупо за такой глупый вопрос. Она почему-то забыла, что десять с лишним лет назад Крэйгон был маленьким ребенком… Но могла ли быть замешана его мать? С другой стороны… Его матерью была Лианна Старк. И судя по тому, как о ней говорил отец… Нет, это и в самом деле было слишком натянутым допущением. Наверное, она сама слишком увлеклась жуткими рассказами о Темном Принце — настолько, что и его мать стала подозревать во всевозможных темных делах. Следующий вопрос, который она задала, был, наверное, самым неоднозначным. Она и сама знала, как к нему относиться и какой ответ устроил бы ее больше. С одной стороны, ей самой хотелось это получить, но цена, которую, возможно, пришлось бы заплатить… Нет, это слишком бесчестно. — Вы хотите получить трон? — Боги, да ни в коем случае! — Здесь Крэйгон не раздумывал ни секунды и, кажется, даже рассердился за такой глупый вопрос. Должно быть, она сильно его задела. Хорошо, что рядом нет тяжелых предметов… — Нет, пусть с этим Эгг и Рейнис разгребаются. Ну а я… Да уберегут меня боги от такого. Я готов отказаться от своих притязаний в пользу Алли или Дейнис с Шейрой. А короля Кригана на троне никогда не будет — если, конечно, Эйгон или кто-то из его наследников не решит почтить меня, назвав сына в мою честь. Сказать по правде, он очень удивил ее — не столько ответом, сколько его категоричностью. Если нежелание становиться королем в обход единокровного брата еще можно было как-то объяснить, то готовность поступиться своей очередью в пользу младших сестер… И, кстати, кто такая Шейра? Неужели у Рейгара есть еще один ребенок, которого он не стал брать с собой и где-то прячет? — Тогда к чему вы стремитесь? Кем может мечтать стать принц, если не королем? — Разве это единственный вариант? Или трон — или безвестность? Мой брат обладает многими качествами, миледи, но царственность и умение управлять государством не входят в их число. И он сам это признает. Поэтому ему понадобится Рейнис в качестве разума… И я в качестве его меча и командующего его армиями, если это когда-нибудь понадобится. Я буду рад стать добрым и справедливым господином в любом владении, которое мне будет предоставлено, хорошим отцом своим детям, которые у меня появятся и… — он улыбнулся и протянул ей руку, — …хорошим мужем для своей жены. Он снова заставил ее смутиться. Это у него хорошо получалось. Но теперь она кое-что начала понимать в этом человеке: если он и в самом деле готов был служить своему брату в качестве воина и полководца, умение владеть оружием и военная наука были для него не просто увлечениями. И она, вздохнув, вложила свою руку в его. Пусть он и неотесан, как свежий колотый лед, но… Возможно, их брак все-таки не так безнадежен, как она думала раньше. — Мы долго говорили обо мне, миледи, — сказал он. — Могу ли я задать несколько вопросов о вас? — Конечно, — ответила она. Пожалуй, это будет справедливым. Хотя вряд ли о ней ходит столько слухов. — Вы спросили, к чему я стремлюсь. И я хочу знать то же самое о вас. Вы мечтаете стать королевой? — Нет девушки, которая не мечтает об этом. Но стремлюсь ли я к трону? Готова ли я причинять боль другим, цепляясь за свое положение? Нет. Я не думаю… Что во мне есть такое. — Тогда к чему вы стремитесь? — Я… — она задумалась, потом продолжила с улыбкой. — Я стремлюсь стать хорошей хозяйкой того, что у меня будет, хорошей матерью детям, которые у меня будут, и хорошей женой. Действительно ли она так думала, или просто повторила слова Крэйгона… То есть, Кригана? Пока они поговорили всего один раз, но она поняла, что опасается этой помолвки уже не так сильно, как сегодня утром. И тогда он улыбнулся. Улыбка была легкой и мимолетной и смотрелась на его суровом лице даже как-то неестественно. — Мне вот что еще интересно. Вы желаете этих вещей сами — или потому, что вам сказали желать их? — Простите? — переспросила Санса и незаметно выдернула руку из ее пальцев. Не хочет ли он сказать, что не верит ее словам? — Рейнис тоже говорили, что леди должна стремиться быть рядом со своим мужем — не более того, — попытался объяснить Криган. — Но она этого не желает. А Алисанна, моя младшая сестра, сама этого хочет. Вернее, я думал, что хочет. Может, она просто сама заставила себя поверить в это? Есть ли в этом смысл? В каком-то смысле так оно и было, хотя она сама не задумывалась над этим. — Вы говорите странные вещи, мой принц. Особенно для мужчины. Вы бы поладили с моей младшей сестрой, Арьей. Она всегда сомневается в том, почему дама должна поступать так или этак… Да уж. Шитье, танцы, арифметика — всем этим вещам Арья категорически не желала учиться. Но она никогда бы не призналась в том, что ей нравится носить красивые платья. Особенно когда рядом был тот молчаливый парень из семейства Болтонов… — Я вырос с четырьмя сестрами, — пожал плечами Криган. — Мы с Эггом… Привыкли защищать их. Даже Рейнис. И мы видели, как часто наши матери делали выбор за них. — Я… Я сама этого хочу, — наконец, определилась Санса. — Мама… Я видела, как хорошо она управляет Винтерфеллом. И видела, с какой любовью и заботой она растила нас. Как она поддерживала отца в любых его начинаниях. И я хочу стать такой же, как она. Хочу делать все, что она сделала для нас. Скажите… Это ведь не кажется вам скучным? Или неправильным? И точка зрения Арьи кажется вам более верной? А я слишком сосредоточилась на том, чего от меня хотят видеть окружающие? Криган молча слушал, а затем снова взял ее за руку. И она удивленно приподняла брови от того, насколько прямолинейным был это жест. — Я не вижу ничего неправильного в вашем желании жить так. И я клянусь помогать вам в этом. И сделаю даже больше, если вы того пожелаете. Его мрачное лицо выражало глубокую, подлинную искренность. А она могла лишь молча смотреть в его глаза, не в силах сказать ни слова. — Ладно, — из оцепенения ее выдернул голос входящего в богорощу Джона. — Если вы закончили… Может, продолжим нашу прогулку? --- У нее было еще много вопросов к Кригану, но дальше они просто вели легкую светскую беседу, не затрагивая серьезных тем. Конечно, ее суженый не был идеалом. Он всегда сохранял суровое и холодное выражение лица и лучшим способом вскрыть этот лед были разговоры о войне или особо кровавых исторических событиях, после чего он выдавал пространные монологи о том, что успел вычитать по той или иной теме. Еще одной его слабостью было оружие — они не успели закончить прогулку по замку, а он уже вызвал Джона на тренировочный поединок. Не укрылось от глаз Сансы и его, мягко говоря, напряженное отношение с собственным отцом, которое проявлялось каждый раз, когда в разговоре всплывало имя короля. Но все это было сущими пустяками, особенно на фоне тех жутких домыслов, которых она придерживалась раньше. И история о первой любви… Она не сомневалась в том, что он ей не солгал. Но кем она была? Не бросит ли это несмываемую тень на их будущую семью? Как только момент романтической близости, возникший в самом конце их пребывания в богороще, угас, эти мысли стали донимать ее с новой силой. Но даже они не вызывали у нее желания расторгнуть помолвку. Все, что ей сейчас было нужно — это немного времени, чтобы принять это и сблизиться с Криганом настолько, чтобы он рассказал ей больше. Любую шероховатость со временем можно сгладить, к любому человеку можно притереться. Со временем она научится управлять своим мужем. Мама, должно быть, поняла ее мысли. И отозвала в свои покои. — Ты, я смотрю, очень спокойна, — начала она, глядя на дочь с легким опасением. — Джон сказал, что вы с принцем… уединились в богороще. Санса покраснела от смущения. — Мама! Джон опять все приукрасил. Мы просто остановились поговорить. — О чем? — настаивала Кейтилин. — Друг о друге. Я узнала, что он чтит Старых Богов, так что… — Это правда? О, Семеро… Король не говорил… — Мама, — улыбнулась Санса. — Уж от тебя-то я не ожидала услышать того, что не стоит брать в мужья поклонника Старых Богов… Мать открыла было рот, но потом передумала и успокоилась. — Как я уже говорила, — продолжала Санса, — он чтит Старых Богов, поэтому мы и остановились у сердцедрева, где он не мог солгать, поскольку его вера это запрещает. — Хм… Умный ход, как мне кажется, так ты больше сможешь ему доверять. — Вообще-то это он сам предложил, мама. Он сам хотел, чтобы я доверилась его словам, и позволил мне задавать любые вопросы. Мама, кажется, не слишком верила в искренность слов Кригана, но все же спросила. — И что ты узнала? — Он, — Санса позволила себе скромную улыбку. — Он честный, мама. Да, жесткий и, можно даже сказать, грубый, но открытый и честный. Он не стремится к власти любой ценой, он мечтает стать рыцарем на службе своего брата и уже готовится к этому. — Он сказал тебе, что не хочет стать королем? — Не хочет. Он любит своего брата, это очевидно. И готов служить ему верой и правдой. Хотя если заикнуться при нем о какой-то войне, он может начать говорить без остановки про такие вещи… — Во как, — по тону Кейтилин было видно, что она совсем не разделяет убеждения дочери. — А что насчет других слухов? О его распутности, например? — Бастардов у него нет. У него были любовные связи, как минимум, с одной женщиной, но она была не распутницей, а той, кого он искренне любил и хотел взять в жены. Но король не одобрил этого брака и они расстались, а потом она вышла замуж. — И кем она была? — Он не сказал. Попросил не спрашивать об этом и я не стала, потому что видела, что ему все еще больно об этом вспоминать. Возможно, если мы сблизимся, он скажет мне ее имя… Я постараюсь не нажимать слишком сильно, чтобы не оттолкнуть его от себя. — Я обязательно с этим разберусь, Санса. Ты должна знать, кто может быть твоей соперницей, чтобы держать мужа в узде и подальше от нее. — Мама, она замужем! — настаивала Санса. Ей казалось, что этого аргумента должно быть достаточно, чтобы мама перестала видеть в бывшей любви Кригана смертельную угрозу. — И он тоже скоро будет женат… — Ох, Санса… — в голосе матери прорезался тот покровительственный тон, словно она снова превратилась в маленькую девочку. — Знала бы ты, как редко останавливают людей узы брака от таких шагов… Ты же знаешь, что король тоже был женат, а твоя тетка обручена с другим… Но твой жених все равно появился на свет. Таргариены… Это совершенно другая порода людей. Опаснее других… И злее. — Криган не злой! — выпалила Санса. Она и в самом деле в это верила. Опасный? Да, очень может быть. Но злой ли? — Криган? — переспросила мама. — Криган. Тетя Лиа дала ему это имя, но отец настоял на том, чтобы оно было переделано на валирийский манер. И все равно принц предпочитает называть себя так, как придумала его мать. Помогло. На лице Кейтилин появилось хоть какое-то подобие симпатии. Ей нравилось, что мужчина уважал и чтил свою мать. — Да… — только и сказала она в ответ. — Мама, мы мало что сможем сделать для того, чтобы разорвать эту помолвку, — продолжала Санса. — Особенно после того, как многие наши опасения оказались ложными. Я многое поняла из разговора с Криганом. И мне кажется… У нас есть шанс на счастье. — Я понимаю твое воодушевление, но… Мы еще можем это проверить с другой стороны. Пока Нед и твоя тетя проводят время с королем, а Джон развлекается с принцами на тренировочном поле, я пригласила принцесс в зимний сад завтра утром. И ты тоже приходи. --- Слово матери было окончательным, поэтому на следующее утро Санса первым делом направилась в зимний сад. Это место было одним из главных чудес Винтерфелла и гости, несомненно, им впечатлились. Когда Санса пришла, мама уже сидела за столом вместе с принцессой Алисанной, которая не переставала восхищаться садами под стеклянной крышей. — Доброе утро, принцесса Алисанна, — учтиво поприветствовала ее Санса, даже раньше, чем маму. — Доброе утро, леди Санса, — рассмеялась девочка. — И не надо этих церемоний! Зови меня просто Алли. Мы ведь будем подругами, правильно? Зачем подругам все эти титулы? А она хорошо владела этикетом для ее возраста… — Хорошо… Алли, — ответила Санса, словно пробуя ее имя на вкус. — Принцесса согласилась поделиться со мной впечатлениями от Севера, — сказала Кейтилин. — Правда? — Санса присела рядом. — Что скажешь, Алли? — Ну… — Алисанна задумалась, стараясь найти нужные слова. — Здесь холодно, — наконец, сказала она. Санса не могла не рассмеяться и даже мама присоединилась к ней, хотя и более сдержанно. — И это все? Да, здесь и в самом деле холодно, но разве больше ничего не запомнилось? — Нет, конечно, не все, — улыбнулась Алисанна. — Но первое, что бросилось в глаза! Даже на солнце холодно! Но мне нравится! Я люблю, когда прохладно. И замок такой красивый! Я бы очень хотела взобраться на эти башни… — Взобраться? — тут же напряглась Кейтилин. Она ослышалась? Принцесса точно сказала «взобраться», а не «подняться»? — О, Семеро… Должно быть, это что-то в крови. Мой сын Бран вечно лазит по стенам, сколько мы ему ни запрещали… — А как удержаться-то? — не поняла Алли. — Если он видит перед собой что-то такое высокое, как он удержится от того, чтобы взобраться на самый верх и почувствовать, как дует ветер на вершине? — И твоя мама тебе такое позволяет? — спросила Кейтилин, проигнорировав вопрос Алисанны. Та в ответ лишь ухмыльнулась, мол, попробовала бы она… — Пыталась. Но потом мы договорились. Я говорю ей, куда хочу залезть и делаю это только там, где стена выходит во внутренние дворы и меня никто не увидит. И еще, конечно, меня должны сопровождать сир Эртур и сир Лорас. Один стоит снизу, чтобы меня поймать, если что, а другой поднимается по лестнице наверх и бросает с башни веревку, которую я привязываю на себя. Чтобы она меня поймала, в случае чего. А что, это мысль. Может, они тоже скажут Ходору, чтобы он держал веревку, когда Бран опять куда-нибудь полезет? Этот-то точно удержит, если Бран, не дай Семеро, сорвется. Но дальнейший разговор о верхолазании прервался появлением Рейнис, Виллы — и младшей Дейнис. Старшая дочь короля шла — нет, шествовала с таким царственным видом, словно ожидала, что все перед ней падут ниц. Истинная дочь Таргариенов, которые привыкли к тому, что перед ними все преклоняют колени. И она тоже к этому привыкла. В зимнем саду она вела себя так, словно это были ее владения. Но внимание Сансы приковала к себе не она, а Дейнис. Младшая дочь Таргариенов, последний ребенок Элии Мартелл, вынужденный постоянно скрывать свой облик от посторонних глаз. Многие говорили, что девочка была проклята богами за грехи своей семьи. Мейстеры говорили про действие яда, который получила мать, когда носила ее. Яда, который убил ее и изувечил Дейнис. Она была все в той же накидке с капюшоном и вуалью, прикрывающей изуродованную фигурку. Она вошла, не говоря ни слова, даже когда Кейтилин поприветствовала ее. Рейнис учтиво ответила на приветствие и за себя, и за сестру. А это она умела. Если Эйгон был воплощением идеального принца, то его сестра была такой же идеальной принцессой. Совершенной до каждого вздоха и кончика каждого из волосков. В ней все было идеально — кроме, пожалуй, глаз. Там, где Криган казался льдом, Рейнис была огнем. Пока тлеющим, но готовым разгореться в любой момент. Жар ярости, кажется, не покидал ее ни на секунду. Они продолжили болтать о разных пустяках. О погоде, о садах, о Севере. Рейнис оставалась совершенно невозмутимой, потягивая травяной чай и грациозно закусывая лимонными кексами, которые так любила Санса. Ее сестра сидела совершенно неподвижно, сложив руки на колени и глядя прямо перед собой на чашку чая. — Принцесса Дейнис, — наконец, вспомнила о ней Вилла, раз уж никто другой этого не сделал. — Не хотите ли тоже чаю? Я не знаю, способны ли северные травы сравниться с вашими, но согревают они ничуть не хуже. И сама тепло улыбнулась. Только тогда девочка слабо шевельнулась. — Можно? — донесся из-под шали тихий голосок. Сансе показалось, что он звучал откуда-то сбоку, словно Дейнис незаметно повернула голову к сестре. — Забудь, — отрезала Рейнис, моментально утратив королевское самообладание. А потом обвела всех взглядом, в которых был… страх? — Я не думаю, что хозяевам стоит видеть… такое… во время еды. Санса почувствовала, как в ней закипает злость и она уже начала приподниматься, но Кейтилин осторожно коснулась под столом ее колена. И с Виллой наверняка сделала то же самое. Санса заставила себя промолчать. Действительно, не стоило вмешиваться в чужие семейные дела. Но мама все же пришла ей на помощь. — Не стоит беспокоиться, принцесса, — сказала она. — Мы пригласили вас всех. И, я думаю, вам известно, что отказ от угощения может быть сочтен большим оскорблением, чем демонстрация собственной внешности. Рейнис вдохнула, потом издала долгий выдох, глядя в глаза Кейтилин и пытаясь решить, что же ей делать. — Ладно, — еще раз вздохнула она. — Вы сами этого хотели. Давай, октимана. Дейнис подняла руки, нерешительно взялась за края шали и медленно подняла ее вверх, а там… Санса поняла, что она не ошибалась, подумав, что под бесформенной накидкой прячутся два человека. Но такого она все же не ожидала. У Дейнис было две головы. Две головы, сидящие рядом в нескольких дюймах друг от друга на необычайно широких плечах. Одна повернута слегка вправо, другая влево. И при всем при этом каждая из голов была на удивление красивой, унаследовав лучшие черты дорнийской и валирийской крови. У одной из голов были серебристые волосы с черными прядями, у другой черные с ноткой серебра. У светловолосой головы один глаз был бледно-лиловым, а другой имел цвет индиго, у темной точно то же, только цвета менялись местами. — Спасибо, — легко улыбнулась правая голова, светловолосая. Темноволосая чуть насупилась, словно ожидая насмешек. — Ничего страшного, Дейнис, — как можно спокойнее ответила Кейтилин. — И Шейра, — тихо добавила темная голова. — Что? — не поняла Санса. — Я Шейра, — чуть погромче сказала темная. — Я Дейнис, — пояснила светловолосая, — а мою сестру зовут Шейрой. Две души, две головы, два человека. Ее голос был мягким, но уверенным. — Но тело одно. И матка тоже одна, — вмешалась Рейнис. Ее голос был злым… и в то же время немного печальным. — А мужчин волнует только это. И вам двоим придется это принять. Или вы никогда не найдете себе мужа. Мало кто из женихов согласится удовлетворять капризы двух женщин ради того, чтобы получить в постель одно женское тело. Санса и Кейтилин молчали, они понимали, что влезли в очень деликатное семейное дело. — Ну, если по мне, вы обе красавицы, — добавила Вилла, которая при этом смотрела на Рейнис, словно призывая ее что-то сказать в ответ. Но та не ответила. Некоторое время за столом была тишина, все их внимание занимали блинчики и пирожные. Санса заметила, что Дейнис предпочитает сладкие блюда, а Шейра старается выбирать более кислые и терпкие продукты. И кто-то еще может сказать, что это один человек? Кто может в здравом уме заставить их делать вид, что одна из них есть, а второй вообще не существует? — Ладно, мне кажется, что пора все-таки поговорить о том, ради чего вы нас сюда пригласили, — нарушила тишину Рейнис. — Я почему-то уверена, что вы хотите расспросить нас о Крэйгоне. — Мы были бы рады узнать о нем больше, принцесса, но мы также хотели бы насладиться обществом членов королевской семьи. Рейнис улыбнулась, снова натягивая на себя маску учтивой дамы. Но Санса уже убедилась в том, что это лишь маска, тем более, что глаза выдавали ее настоящую. — И мы с удовольствием разделили с вами эту трапезу. Но пока у нас есть время, мы можем поговорить и о принце Крэйгоне. Кейтилин посмотрела на Сансу, давая понять, что первый вопрос нужно задать ей. — Ну… Я хотела узнать… Это правда, что он чтит Старых Богов, — обратилась она к Алли. — Еще как! — тут же ответила она. — Как и я. Но я никогда не была такой набожной, как Крэгг. — Крэгг? — переспросила ее мать. — Ну… — задумалась Алисанна. — Это так, семейное прозвище, — пришла ей на помощь Рейнис, хотя было видно, что эта тема ей не очень интересна. — Крэйгон — это тот же Эйгон, но с двумя лишними буквами. И когда мой брат получил прозвище Эгг в честь нашего царственного предка, он настоял на том, чтобы Крэйгон стал Крэггом, добавив те же самые лишние буквы. Многие его так до сих пор и называют. «Только не ты», — подумала Санса. Она уже обратила внимание на то, что Рейнис ни разу не назвала его Криганом — именем, которое предпочитал он сам. Следующий вопрос задала Кейтилин. — Он говорит, что не хочет занять трон. Это правда? — Абсолютная! — моментально отозвалась Алли, хотя Кейтилин смотрела не на нее, а на Рейнис. Которая была второй в очереди и логично, что для нее эта тема, скажем так, носила личный характер. — Я не скажу, что знаю все сокровенные мысли своего сводного брата, — сказала она. — Но я ни разу не замечала за ним поступков, указывающих на то, что он хочет стать королем. Он нацелился на то, чтобы войти в Малый Совет при Эгге. Или еще куда. Но чтобы самому на трон сесть — этого нет. Все то же самое, что он сказал ей сам. Санса подумала о том, что вряд ли Криган и Рейнис сговорились врать ей одинаково. Пока они размышляли над следующим вопросом, его задала Вилла. — Он добрый? — спросила она. — Мы слышали о его суровом нраве. Я бы очень не хотела, чтобы моя дорогая золовка пострадала от его жестокости. Но и тут Рейнис отрицательно покачала головой. — Он довольно вспыльчив, этого я не отрицаю. Но он ни разу не ударил даже слугу, не говоря уже о равном ему по положению. — Что не мешало ему постоянно ввязываться в драки, — добавила Алли. — Но только с теми, кто этого заслуживал. — Да. Он добрый, — тихо произнесла Дейнис. — Он боролся за то, чтобы люди перестали насмехаться над нами, — подхватила Шейра. И они… с сестрой… кажется, погрузились в воспоминания. Какой бы облик эта девочка… эти девочки не имели, они казались совершенно серьезными. Были заданы и другие вопросы и в ответах они не услышали ничего из того, что Криган и сам не сказал ей накануне. Сестры подтвердили каждое его слово. Пока Кейтилин не задала последний вопрос. — Девушка, на которой он хотел жениться… Кто она? Я считаю, мы имеем право знать. Алли смутилась. Дейнис отвела взгляд. Шейра насупилась еще сильнее. Они подумали, что это и в самом деле очень деликатный вопрос, на который никто им не ответит. Но Рейнис все же решилась. Она сильно сомневалась, но потом произнесла: — Мия Стоун. Глаза Сансы распахнулись во всю ширь. Она слишком хорошо знала это имя. Мия Стоун. Последний привет Бунтаря. И это ее соперница? О, боги… Историю леди Мии знали все. Рейгар очень горевал о том, что так и не встретился с Робертом Баратеоном на поле битвы. Однако Барристан Селми передал своему королю последние слова Бунтаря, который, уже отходя в мир иной, вспоминал своего первенца. Король поступил со всем великодушием, подписывая мир с лордом Долины Джоном Арреном, он согласился взять девочку в свои воспитанницы — и она выросла в Красном Замке вместе с родными детьми Рейгара. Несмотря на то, что она по-прежнему считалась бастардом, когда она подросла, у нее не было отбоя от женихов: родственники тех, кто сражался за ее отца, считали, что женитьба на его дочери будет актом уважения к его памяти. Другие просто возжелали ее красоты. И она всем неизменно отказывала. А потом вдруг в одночасье она была узаконена, затем выслана обратно в Долину и выдана замуж за юного лорда Гарольда Аррена, который давно за ней ухаживал, но взаимности не получал. Все произошло стремительно, она была Мией Баратеон меньше двух недель, прежде чем вновь сменила фамилию и стала Мией Аррен. А дальше разговоры о воспитаннице королевского двора как-то поутихли. Раньше Санса не знала, почему так случилось. Теперь понимала. Рейгар, конечно, поступил умно, убив двух кабанов одним копьем. И сына отвадил от неугодной ему невесты, и еще одного верховного лорда привязал к себе через брак. Но больше всего Сансу беспокоило не это. — Боги… Мы ведь ее тоже на свадьбу позвали… — прошептала она.