Тысяча строчек

      – Ну привет, голубоглазка.       Арс тихо засмеялся: это прозвище чертовски раздражало бы его, не принадлежи оно фантазии его интернет-друга. Антон отпустил его, встал напротив и наклонил голову так, словно рассматривал музейный экспонат – с неизменной, счастливой улыбкой на губах он щурился, борясь с вечерним мраком, и пытался разглядеть Арса получше. Он пробежался любопытным взглядом по чертам лица своего интернет-друга, обратил внимание на странное сочетание, кажется, очень дорогого пальто и выглядывающего из-под него капюшона обычной чёрной толстовки.       Арс вскинул голову в подсознательной попытке стать одного с Антоном роста.       – Не хочешь прокатиться по Москве? – предложил он. – Вечером она поинтересней.       – Погнали, – кивнул Антон и беззаботно пожал плечами, не сводя взгляда со стоящего напротив.       Разорвав зрительный контакт, Арс спокойно развернулся и зашагал к машине, сунув руки в карманы пальто. Ему прекрасно давался блеф с собственными эмоциями – они могли кипеть в нём как в котле, но знал об этом только он сам.       Антон нагнал его с незатейливой, не сходящей с губ улыбкой, поправляя на ходу кепку: он надвинул её на лоб так, словно они герои приключенческого кино, которые собираются в кругосветное путешествие. Он залез в машину, как в собственную, и пристегнулся, как начинающий гонщик.       – Чем был занят? – бросил он, повернув голову к севшему за руль Арсу. – Порнуху смотрел?       Тот усмехнулся.       – Нет. Шарился в поисках годного фильма.       – Это проблема не решаема так же, как дефицит воды в Африке, – пожал плечами Антон.       Оценив эту меткую реплику, Арс улыбнулся, бросил на сидящего рядом короткий взгляд и вырулил на дорогу.       – А ты? Как на конференции?       – Ну… – растерянно пожал плечами Антон. – Так себе. Даже в универе так не ебали мозг. Но, знаешь, в любом научном дерьме найдётся кусок золота.       – А как та книжка, за которой ты собирался в книжный?       – О-о-о, – задумчиво протянул Антон.       Арс внимательно следил за дорогой. Пробки казались сегодня не такими нудными и безнадёжными, как он привык. Лучшая защита – нападение, подумал он. Только вряд ли безобидный вопрос о собственном же романе можно было назвать нападением.       – Это что-то с чем-то, – начал Антон. – Романы про любовь – вообще вещь прикольная, но романы про любовь между девчонками – отдельная тема. Были моменты, когда я даже сомневался в том, что мужчина мог такое написать. Если, конечно, Артур Пятницкий не женщина…       Улыбнувшись, Арс стиснул пальцами руль, свернув на центральную дорогу, к Красной площади.       – Нет, серьёзно, – продолжал Антон. – Я слышал, что это мужчина 25-35 лет, живёт якобы в Москве. И говорят об этом с такой уверенностью, как будто он их сосед. Но что, если на самом деле это женщина, которая уже разменяла полтос?       Арс несдержанно рассмеялся. Антон взглянул на него с растерянной улыбкой так, словно взболтнул что-то крайне нелепое.       – Но я слышал, – вмешался Арс, – что у него есть что-то и про геев.       – Ага… – растерянно согласился Антон и взглянул на бегущую впереди дорогу. – Но вряд ли у меня дойдут руки до такого. Пока что следующий на очереди – другой его роман, и тоже про девчонок. Про них всё-таки интересно.       Арс изогнул брови в непонимании.       – Что за избирательность? Что не так с геями?       – Не знаю, не моё это…       Сказав это, Антон умолк. В его приподнятых плечах и сдвинутых бровях легко читалось напряжение. Он взглянул в боковое окно и какое-то время молча наблюдал за сменой кирпичных высоток на стеклянные, отражающие сотни оттенков вечерней Москвы. Через несколько минут в его кармане зазвонил телефон.       – Да? – ответил он и быстро заверил: – Не-не, всё нормально, порядок. Я заскочил к одному человечку.       Как бы Арс ни пытался расслышать голос, звучащий из динамика чужого телефона, попытки остались тщетными. Впрочем, он догадывался и так: Антон мог остановиться только у одного – самого близкого друга, который жил здесь, в Москве. Антон продолжал отвечать на вопросы собеседника.       – Поляну? Блин, я видел, что Катя что-то мутила на кухне, но… Да не ссы, подскочу попозже, братан, – улыбнулся он и через несколько секунд добавил: – Не знаю… Как карта ляжет. Кате привет!       Он убрал телефон в карман, расправил плечи, покрутил головой так, словно у него затекла шея, и зевнул.       – Арс, у тебя есть кто-нибудь? – спросил Антон, будто зацепившись за отношения Димы и Кати, которые ждали его компании.       Тот отрицательно качнул головой, и Антон оскалился в какой-то лукавой улыбке. Не дождавшись ответного вопроса, он поинтересовался:       – Что? Всё как раньше? Расстаёшься из-за какой-нибудь херни?       Арс уверенно, спокойно улыбнулся и бросил короткий взгляд на сидящего рядом.       – А у тебя всё так же не клеится с девчонками? – умело перевёл тему он.       – А ты знаешь, куда бить…       С видом проигравшего в соревнованиях Антон взглянул на свои пальцы, заключённые в несколько колец: на металле играли блики вечернего города. Остановив взгляд на чужих пальцах, держащих руль, он задумчиво поджал губы и рассеянно думал о том, что именно эти пальцы набирали ему сообщения – как пять лет назад, так и буквально на прошлой неделе. Вплоть до того момента, как они оба оказались в одной машине.       – Не верится, – задумчиво выговорил Антон.       – Что мы встретились? – спросил Арс, снова бросив на него короткий, добрый взгляд.       – Ага.       Они прошлись до Красной площади по стройно выложенной брусчатке. Застегнув куртку до самого подбородка и спрятав руки в карманах, Антон осматривался так, словно в его жизни, как в театре, сменились декорации, а он, упустивший момент этой перемены, был чертовски растерян, дезориентирован и восхищён.       «Вау», «охренеть», «очуметь», «полный отвал». Чего только не услышал за это время Арс. Осанистые, подсвеченные лампами строения не давали центральной части Москвы утонуть во мраке и наивно пытались вызвать у москвичей и иногородних ощущение величия, гордости за свою страну и особого русского уюта. Но Арс слишком скоро заметил, как дрожат губы и подбородок Антона. Быстро сдавшийся под напором промозглого октябрьского вечера с его ветром и сыростью, этот парень заторопился обратно, в машину, уже через несколько минут. И в сущности, Арсу было глубоко насрать, увидит ли Антон все прелести Москвы в этот вечер. Он быстро пошёл за ним следом, решив, что Антон, будучи и так неисправимым зябликом, ужасно вымотался сегодня. И причиной этого озноба была, похоже, не только физическая, но и эмоциональная усталость юного тела.       Когда Арс забрался на водительское вслед за быстро нырнувшим в машину Антоном, тот сидел насупившись, с побледневшими губами и покрасневшим кончиком носа.       – Ну и дубак у вас тут… – выговорил он.       Арс хлопнул дверью машины и взглянул на него.       – Куда теперь? – мягко спросил он. – Тебя вроде ждут?       Антон покусывал губы, всматриваясь в снующие по дорогам фигуры, образующие у светофоров маленькие толпы. Он повернулся к Арсу и посмотрел в его глаза.       – Разве не дерьмовая встреча у нас получилась?.. – растерянно выговорил он, глядя в чужие глаза так, словно искал в них поддержки.       – Просто ты устал, я же вижу, – успокоил Арс. – Не парься. Куда тебя подбросить?       Антон отвернулся к боковому окну с видом, будто такой ответ его совершенно не устроил.       – У тебя были планы на вечер? – спросил он, не поворачиваясь.       Арс мотнул головой и улыбнулся.       – Не особо. Разве что посмотреть какой-нибудь дерьмовый фильм и оплакивать зря потраченное время. А что, хочешь ко…       – Поехали к тебе, – кивнул Антон, перебив говорящего и повернувшись к нему.       Арсу было этого достаточно. Сказать, что он не хотел отпускать Антона сейчас – не сказать ничего. Ещё меньше ему хотелось бы подвозить этого парня до дома своего редактора и рисковать быть приглашённым на тусовку, которая стала бы, пожалуй, одной из самых напряжённых в его жизни. Он молча вырулил на дорогу и влился в поток неспешно продвигающихся в куда менее серьёзных пробках, чем какой-то час назад, машин.       Антон засыпал на ходу, как кукла, за нитки которой перестал дёргать её кукловод. Его голова клонилась к боковому окну, и вскоре козырёк его кепки с глухим ударом стукнул о стекло.       – Чёрт, – болезненно и сонно прошипел он, протянув ко лбу руки.       Стоявший в это время на светофоре Арс снял с его головы кепку и положил ему на коленки. Антон рассеянно хмыкнул и прижался головой к холодному стеклу, потирая ушибленное место.       – Скоро приедем, – заверил Арс.       Сидящий рядом ничего не ответил. Мог ли Арс рассчитывать хотя бы на чашку чая, выпитую вместе с Антоном? Вряд ли. Мог ли делать ставку на долгие ночные разговоры с тем, кого он всегда считал неисправимым полуночником? С тем, кто обычно не спал до двух-трёх часов ночи. Похоже, нет. Перелёт и конференция сломили все мыслимые, «бесконечные» силы молодого организма. И Арс колесил по московским дорогам с одной единственной мыслью, бившейся о границы его «взрослой» сдержанности: этот парень едет с ним. Пускай и не способный ни на что, кроме уставшей дрёмы.       Антон молча поднимался по лестнице вслед за Арсом, как неспособная к мышлению рыба, случайно угодившая в неизвестное ей течение воды. Он не сумел согреться даже в машине и шёл теперь, сжимаясь, точно выброшенный в ледяной океан, не умеющий к тому же плавать, бедолага. Арс открыл перед ним дверь, и тот нырнул в квартиру, быстро сбросил с себя кроссовки и прошёл в комнату прямо в куртке.       – В детстве, – начал Арс из прихожей, вылезая из рукавов пальто, – я любил кататься на горках. Зимой… Мать кутала меня в болоньевые штаны и неповоротливую куртку. Я приходил домой такой уставший и замёрзший, что сил переодеваться не было вообще. Я ныл, и она разрешала мне какое-то время греться и не переодеваться.       Он прошёл в комнату, застав Антона сидящим на кровати в куртке, и закончил:       – И тогда я валился на пол во всей одежде, уставший, но до чёрта счастливый. Просто потому, что мне это разрешили.       Прикрыв глаза, Антон тихо засмеялся и сказал:       – Как мало надо для счастья, да?       Встав у чужих ног, Арс тихо вздохнул и наклонился. Антон поднял голову и, с трудом разлепив глаза, сонно взглянул на стоящего перед ним. Он повёл плечами, когда на нём расстегнули куртку, чтобы снять её.       Если можно было быть опьянённым усталостью, то с Антоном произошло именно это. Его движениями правили медлительность и непритворное спокойствие. Его неясный взгляд не поддавался пониманию: был угрюмым, мечтательным, потерянным и счастливым одновременно. Ему было плевать, с каким выражением лица он сидит, как лежат его растрёпанные волосы, как он выглядит со стороны. И в этом было неповторимое очарование, ведь, в сущности, Антон всегда был таким: непосредственным, естественным и незакомплексованным, хоть последнее он порой и отрицал.       Арс забрал его куртку и кивнул на подушку.       – Ложись... Спи.       Оставшийся в тонком чёрном свитере и свободных бледно-голубых джинсах Антон завалился на бок, как опрокинутая на стол кружка. Он уткнулся носом в подушку, снова шумно вздохнул и наобум зацепился за край пододеяльника. Арс опередил его и накрыл одеялом, почти завернув в него. И как только он это сделал, со стороны Антона не последовало больше ни одного движения. Действительно ли он мог так быстро заснуть или просто был не в силах даже двигаться, Арс не знал.       В кармане чёрной куртки, что была в руках стоящего у кровати Арса, завибрировал чужой телефон. Он достал его и взглянул на экран. «Поз». Арс бросил взгляд на завёрнутого в одеяло Антона – тот, кажется, уже не различал никаких звуков, даже вибрации телефонного звонка.       Можно ли было назвать Арса жестоким? Не совсем. У него было оправдание: если дело касалось того, что ему нравится, он мог быть пробитым эгоистом. Он игнорировал всё, что могло отобрать у него то, чем он дышит. И теперь ему было глубоко насрать на то, что Дима – его редактор и хороший приятель – сейчас переживает за Антона, не отвечающего на звонки. И по-хорошему, надо было бы успокоить того, кто беспокоился о близком друге, приехавшем в другой город и смотавшемся на встречу непонятно с кем.       Арс безразлично перевёл чужой телефон в беззвучный режим, и Дима продолжал названивать теперь без малейшего звука. И кто Арс после этого? Просто эгоист, каким в некоторой степени всегда и был. Просто человек, который заинтересован тем, кто оказался здесь, в его квартире, по собственной воле и даже остался на ночь.       Он положил чужой телефон на стол, переоделся и, погасив свет, устроился на диване. В тишине собственной однушки он прислушивался к чужому, едва слышному дыханию. Будь Антон сейчас в Воронеже, они могли бы переписываться ближайшие несколько часов, лёжа каждый на своей кровати в разных точках России. Но, если надо было остановиться на чём-то одном, Арс выбрал бы спящего в его однушке Антона.

***

октябрь, 2021       Проснувшись, Антон ворочался с боку на бок, по-ребячески не желая открывать глаза и вливаться в ритм жизни, который бросал его теперь с одной точки России на другую, заставлял выбирать между близким другом детства и не менее близким интернет-другом. Он не сразу вспомнил, где он, и досматривал остатки абсолютно бессмысленного сна до тех пор, пока не услышал тихие шаги. Он открыл глаза, повернулся на звук и приподнялся на локтях. Арс прошёл к тумбочке возле двери и открыл крышку проигрывателя, ловко выловив из стойки с пластинками большой красный конверт.       – Ты не против? – спросил он, обернувшись к Антону.       – Включай, – согласно кивнул тот. – Мечтал послушать этого старичка вживую.       Арс повернулся к нему спиной, аккуратно вытащил пластинку из конверта, и винил сверкнул в острых, косых лучах утреннего, не по-осеннему яркого солнца. Антон только теперь заметил, как странно был одет его интернет-друг. На нём был тёмно-зелёный свитер с растянутыми рукавами и воротом, повисшим на бледных плечах, усыпанных родинками. Внизу, на ягодицах – одни лишь только трусы. Он светил голыми ногами, словно вышел на подиум так, как хотел этого бесспорно чокнутый на всю голову и запредельно гениальный модельер.       Зазвучало начало пластинки, и Арс отрегулировал громкость, сделав композицию ненавязчивым фоном, подходящим ленивому началу осеннего утра. Антон изогнул брови и попытался утаить смешок, но вместо этого несдержанно прыснул со смеху. Стоящий у проигрывателя непонимающе обернулся к нему, и Антон кивнул на чужие голые ноги.       – Арс, что это такое? Почему вот так?       Тот опустил голову, с искренним непониманием взглянул на себя так, будто не видел в этом ничего странного, и пожал плечами.       – Консервативная верхушка, либеральная низушка, – ответил он.       Это рассмешило Антона ещё сильнее. Он снова плюхнулся на подушку, его плечи и кадык дёргались в безудержном, искреннем смехе.       – Странный ты, – выговорил он в перерывах между смехом и повторил: – «Верхушка»… «Низушка»… Как ты до этого дошёл?       – Кофе будешь? – улыбнулся Арс.       – Ага, – весело бросил Антон, потирая пальцами заспанные глаза и восстанавливая сбитое смехом дыхание.       Арс прошёл на кухню и поймал себя на совершенно сумасшедшем, нечеловечном желании наглухо закрыть дверь, перекрыть Антону выход во внешний мир, никогда не отпускать его. Даже если этот парень возненавидит его за то, что тот пустил его жизнь под откос. Антона ждали в Воронеже родственники и друзья, его могли уволить с работы за прогулы, не появись он через несколько дней в офисе, а вчера до него не мог дозвониться Дима. Арс обжёгся об идиотскую выходку своего эгоизма, и совесть пообещала, что этот ожог заживёт на нём ещё не скоро.       Он поставил чайник и достал кружку, поставив её рядом со своей. На его телефон прилетело сообщение и, с удивлением обнаружив, что оно было от Антона, он крикнул с кухни:       – Антош, это что?       Из комнаты урывками долетали джазовые партии, звучащие здесь, на кухне, немного по-другому.       – Почитай пока, – ответил тот из комнаты. – Я сейчас.       Арс сел за стол и, оценив небольшой текст, понял, что это набросок для статьи. Антон подтянулся на кухню ровно в тот момент, когда Арс, пробежавшись глазами по строчкам, дочитал до конца. Это были намётки об одном известном в литературных кругах современном поэте.       – Ну как? – спросил Антон, встав у стола и приглаживая растрёпанные со сна волосы руками. – Ты ведь шаришь в текстах. Что думаешь?       Арс задержал на нём спокойный, изучающий взгляд и снова опустил глаза, переключившись на текст. Его губы изогнулись в оценивающем, профессиональном размышлении.       – Слишком долго разгоняешься, – сказал он.       Антон вопросительно склонил голову набок, ожидая пояснения. Арс кивнул на стул, предложив сесть напротив, и объяснил:       – Это статья. Короткий жанр, который требует максимальной ёмкости. Если хочешь зацепить кого-то, начинай с самого главного, не тяни кота за хвост. В рассказе, повести или романе это бы ещё прокатило, но не здесь.       С этими словами он взглянул на сидящего по ту сторону стола Антона. Тот слушал его внимательно, понимающе, без тени скепсиса и недовольства.       – Ну да, – кивнул он, – мне уже говорили что-то такое.       – И стилей намешал, – добавил Арс. – Не мудри со словами, они у тебя из разных сфер, люди не любят этого. Чем проще им даётся новостное чтиво утром перед работой или вечером в компании домашних дел, тем лучше.       – В общем, полная херня?       – Нет, – возразил Арс, решив, что сделал акцент лишь на критике. – Вообще-то я не думал, что ты можешь такое написать.       Антон изогнул бровь, не сводя с Арса внимательный взгляд.       – Такое? – не понял он.       Арс вскинул руку, в которой держал телефон, и сказал:       – Это будет бомба, если довести до ума.       Антон улыбнулся уголками губ так, будто не поверил в сказанное. Облокотившись о стол, он задумчиво смотрел на его поверхность, обдумывая чужие замечания и лениво, полусонно моргая. Арс отложил телефон и встал, чтобы налить в их кружки кипяток.       – Вообще-то есть несколько таких людей, о ком я хотел бы написать, – сказал Антон.       Арс поставил перед ним кружку и спросил:       – И о том, про кого ты говорил вчера?       – Про Пятницкого хочется написать первым делом. Но, походу, это будет нелегко. У меня нет никакой инфы.       Сев напротив, Арс задумчиво рассматривал кольца на тонких пальцах Антона, держащих горячую кружку так, будто всю жизнь он только и делал, что искал тепла. Круглые, до странного детские глаза вполне взрослого парня впервые показались Арсу чем-то, что он совершенно не понимал. О чём думал Антон, чего хотел на самом деле, правда ли то, о чём он говорил сейчас – всё это оставалось для Арса неподдающейся ему загадкой. Этот парень не был открытой книгой, и у него были свои мотивы, которыми он ни за что не поделился бы, пожалуй, даже с интернет-другом. В этом взгляде сидела тайна. И теперь Арс вдруг подумал, что именно эта тайна оборвала их общение пять лет назад. А может, лишь косвенно.       – Что в нём такого? – спросил Арс. – Чем он тебя зацепил?       Антон сделал глоток и вернул кружку на стол, задумчиво прищурившись и поморщив губы от горчинки кофе. Подбирая слова, он бегал взглядом по поверхности стола.       – Он описывает обычные вещи как что-то особенное. И наоборот... То, что считается неправильным или шокирующим, выглядит у него как повседневность. И это либо его авторская манера, либо... Либо он сам такой. Он видит вещи по-другому. У него своя картина мира.