Глаза с разводами янтаря

Аякс — страшный человек. Прошедший бездну Предвестник фатуи. Совершенно безбашенный воин, прославленный на половину Тейвата. Довольно-таки строгий начальник. Аякс — страшный человек. И поэтому все фатуи в Банке Северного Королевства ходят на цыпочках в буквальном смысле этого слова, пока Люмин спит, привалившись мягкой горячей щекой к его плечу. В такой поздний час, к счастью, в Банк не особо кто-то наведывается. Но вот фатуи откладывают все свои тёмные коварные планы как раз под покров ночи — а Чайльд ну никак не может помочь им в их исполнении. Люмин же спит. На его плече. Она жмется щекой к алой рубашке; немного слюнявит, и Чайльд ей потом это обязательно припомнит. Ее ладонь где-то на его животе; кончики пальцев заползли под расстегнутые пуговицы у торса в поисках тепла чужого тела. Чего-то родного. Временами она смешно морщит нос; наверное, от его парфюма. У него рука затекла, а дышать все же тяжеловато — Люмин, может, и маленькая, но не невесомая. Люмин воинственная, Люмин сильная; ее маленькие ладошки сильнее половины предоставленного Чайльду отряда. Чайльд, конечно, понимает всю важность их коварных планов. Ещё не все революции проведены, не все сердца бога собраны, не все глаза порчи розданы, не все архонты побиты… Чайльд-то все понимает. А Аякс шикает, когда один из застрельщиков слишком громко щёлкает своим мушкетом; щурится так, что отряд разбегается по углам не хуже котят. Ему и слова ронять не нужно; он справедлив, но за покой Люмин... Он бы, может, так и не реагировал бы, если бы она спала… ну хоть когда-нибудь. Когда бы они ни встретились — она всегда бодра и с мечом наперевес. Побить хилличурлов, собрать ягод, проверить слаймов за двадцать километров от города, убраться в святилище говорящей кошки... Он бы так и не реагировал бы, если бы даже Паймон не начала жаловаться, что в чайничке ей одной скучно. Что Пухляш замучал разговорами и вопросами, где же хозяйка их пристанища и как скоро она принесет им немного отоги и шелковицы — ширмы сами себя не сделают. И шкафы. И стулья. Сил и времени Люмин хватает только на кровать и столик. Чайльд все понимает. Не все революции остановлены, не все сердца бога спасены, не все глаза порчи отняты, не все коварные фатуи побиты… Чайльд-то все понимает. А Аякс наклоняет голову вбок и прижимается щекой к светлой макушке. Считает в мыслях размеренные глубокие вдохи. Кладет свою широкую ладонь на маленькую ладошку, ласково поглаживая подушечками пальцев. Аякс понимает, что Люмин себя совсем не бережёт. Очевидно, голос разума в этой семье представляет Итэр, и его здесь довольно сильно не хватает. Люмин себя не бережёт. И, дав себе минутку отдыха, валится с ног. Прямо в месте, полном коварных фатуи с их коварными планами. Прямо на плече у самого коварного из них, между прочим. Страшного человека. Безбашенного воина. Строгого начальника. Одиннадцатого Предвестника, прошедшего… Аякс вздыхает — да, неважно, чего там прошедшего… неважно, пока есть Люмин, думает он. Пока она в месте, полном фатуи, может уснуть на его плече. Пока Люмин верит в него больше, чем в бездну, ничто на свете не заставит его сдвинуться с места. Даже если это все-таки саботаж.