9 путешествий сквозь стены

Разумовская прижимает колени к груди, потирает рукой шею, плача, смотрит на спящую как ни в чем не бывало Валентину, отодвигается подальше от нее. Ее сердце колотится с бешеной скоростью, ведь она сейчас побывала на волоске от смерти. Из коридора слышится голос Максима, а через мгновение он уже оказывается на пороге комнаты. Перед ним картина маслом: девушка сидит в углу плачет, а Дима на кровати потирает руку. И в голове старшего складываются мысли лишь о том, что Сербский посмел поднять руку. Оба смотрят на него. Спокойная улыбка на лице Максима сменяется злобным оскалом, он делает резкий шаг в сторону Дмитрия. -Ты че, сука, сделал?! - рычит он сквозь сжатые от злобы губы, подхватывая того двумя руками за грудки. В Сербском тут же просыпается гнев. В глазах обоих горит этот огонь ненависти друг к другу. -А ты че, сука, сделал?! - в ответ рычит младший, отталкивая громилу. Не успевает девушка и слова сказать, как Сербский уже бьет левой в лицо Вайншельбауму, оставляя горящую ссадину с синяком на скуле. Их не останавливает даже ревущая Разумовская. Максим, «не хлопая варежкой», в ответ бьет кулаком в лицо Сербскому, разбивая нос. За секунду до удара Алина видит, как замахивается старший, кричит «Ребята, не надо!», а через мгновение кулак Макса целует нос младшего. Девушка ревет навзрыд, видя как кровь быстрыми ручейками вытекает из сопатки Дмитрия, как он трясущимися руками подбирает капли с губ. Из-за адреналина в крови он не чувствует боли. -Вы оба идиоты! - последнее, что кричит она прежде, чем растолкать их в стороны и выбежать из комнаты. Она спешно накидывает фуфайку и ботинки, выбегает на улицу, находит тот козел, что стоял у окна, сдвигает его к стене, залезает на него, сворачивается в клубок и плачет, думая лишь о том, почему в один момент все стало так плохо. Возможно Валентина и права. Кажется, это именно Разумовская является яблоком раздора в этом доме. *** Сидящий в своем кабинете Андрей Геннадьевич видела, как девушка пулей вылетает на улицу, утирая рукавом кофты слезы. «Что там опять произошло?» - устало думает он, встает со своего кресла и поднимается наверх, заходит в комнату к парням и видит, как один прижал другого, истекающего кровью, к полу, заломив руки. -Вы что здесь устроили?! - грозно произносит он, сдвинув седые брови к переносице. Парни тут же останавливаются, старший слезает с младшего, оба сразу меняются в лице, становясь ровно. Андрей Геннадьевич смиряет их презрительным взглядом, покачивая головой от недовольства тем, что они развели здесь драку. -Вроде взрослые люди оба, а ведете себя как детсадовцы! Из-за девчонки подрались! Смех да и только! - возмущенно твердит он. -Ты, Дима, иди останови кровь, а потом спускайся ко мне в кабинет! А ты, Максим, туда идешь прямо сейчас! - парни мнутся на месте, не смея поднимать глаза на него. -Поняли? - они кивают головой. -Не слышу! -Так точно! - оба выкрикивают, как миленькие. Димка послушно бежит в ванную, склоняется над раковиной, пытаясь вытереть кровь. *** -Ну рассказывай, почему вы подрались? - спрашивает строго отец у сына. Младший Вайншельбаум виновато опускает глаза, но рассказывает все, как было. Как раз сразу после его рассказа в кабинет заходит Сербский с ваткой в носу и перемотанной правой рукой. Наступает тишина. Мужчина переводит на вошедшего взгляд, осматривает его. -Что с рукой? -Сейчас расскажу, - после этого следует рассказ Сербского обо всем: о том, что он видел в окно, как Максим целовал Алину, о том, что было с Валентиной и о драке. Снова молчание. -Ладно, с Валентиной разберемся позже, - проговаривает Андрей Геннадьевич. -И что вы теперь будете делать? Вы знаете, где она сейчас? - парни заметно стали волноваться, думая о том, где сейчас Разумовская. -Глаза мои чтоб вас не видели до вечера! - строго басит Вайншельбаум, одевается и выходит на улицу. Сербский поднимается к себе в комнату, натягивает одной рукой одежду и идет к себе домой через лес, решая заняться своими делами, чтобы позже извиниться перед ней, а потом и порадовать. *** Алина сидит на холодном козле. Она плачет тихо, слезы льются ручьем из ее глаз, а в горле стоит огромный ком обиды. В ушах ужасно звенит, от этого хочется спрятаться, поэтому она просто закрывает уши руками, морозит их на холодном воздухе, но не обращает внимания. После всех негативных мыслей ей кажется, что и вовсе не стоит дальше продолжать находиться здесь. Мысли роются в голове, из-за чего девушка и не замечает, как к ней подходит Андрей Геннадьевич и облокачивается на козел. -Чего ревешь? - словно ничего не зная говорит он. А девушка на его голос поднимает голову, смотрит мокрыми глазами, вытирая мокрые дорожки одеждой. И молчит. -Ладно, мне Дима все рассказал… -Почему они начали драться?! Я не понимаю… - вдруг перебивает его она, снова начиная плакать, когда в голове всплывают эти неприятные картины драки. -Потому что Максим подумал, что Дима тебя побил, а Дима из ревности. -О чем вы говорите? -Дима видел, как Максим тебя поцеловал на улице, поэтому приревновал, а когда и вовсе увидел его, то и вспыхнул. -Придурки! -Не то слово… - подтверждает мужчина, - А еще мне Дима рассказал про Валентину. Я, честно говоря, не поверил сначала, но, видя твои синяки на шее и его больную руку, я понимаю, что это правда. И… - он замолкает, думая, говорить ли ей обо всем, - я видел такое раньше… -Что?! - она поднимает на него голову, полностью заинтересовавшись его рассказом. -Хочу признаться тебе, потому что ты, видимо, единственный адекватный здесь человек, который знает обо всей этой истории… -Ну же! Не тяните! - она подсаживается ближе. -Я видел такое, когда искал остальных кукол. Когда дух, жаждущий мести, вселялся в еще не окрепшее тело и вытворял самые неприятные вещи. Но как и говорилось, дух не может убить, а лишь поиздеваться так, что ты увидишь свет в конце тоннеля. Я нашел оставшиеся пять. Они давно обезврежены, иглы и игрушки лежат у меня за закрытыми дверьми, и никто о них не знает. Кроме тебя теперь, - его голос спокойный, успокаивающий. Слушая его, девушка не плачет, а лишь прячет замерзший нос в таких же руках. -По сути, нам остается только в Новогоднюю ночь сжечь их всех на костре. И тогда проклятие будет снято с нашего особняка и с нас всех тоже. Но теперь у нас другая задача — не поубивать друг друга за эти дни. Ты и сама видела, как растет ненависть парней друг к другу. Но я обещаю тебе, что все оставшиеся дни до Нового года ты можешь быть спокойна за кукол. Мы нашли всех. Спасибо, что помогала в этом. Думаю, если бы не ты, то эти болваны бы никогда не взялись за работу, - он смеется, заражая девушку смешком. Он смотрит на наручные часы. -Время обеда, - озвучивает он, поворачиваясь всем корпусом к ней. -Хватит тут мерзнуть, иди в дом, накрывай на стол, а я позову малышей. -А как же парни? -Я их разогнал до вечера, чтобы ты остыла и не волновалась, - он прищуривается, щелкает ее по красному носу, улыбается, встает и уходит за мелкими. Девушка робко улыбается, спешит внутрь, дабы отогреться. Андрей Геннадьевич не наврал: в доме стояла тишина. Она раздевается, забегает на кухню, моет руки, отогревая их под горячей водой, достает тарелки и еду, ставя поочередно греться в микроволновку. Пока все греется, она нарезает огурцы и помидоры, выкладывает на тарелку и слышит детский смех с порога, а после и мужского голос, который просит их переодеться и вымыть руки по локоть. Обед проходит спокойнее, чем девушка могла себе представить. Ей льстит такое внимание со стороны парней, но в то же время она на них злится и переживает, что они не поедят. Тем временем Дмитрий у себя дома греет воду, наливает чай и доедает свои уже затвердевшие овсяные печенья. Он решает закончить проект, над которым он очень старался всю ту ночь, когда девушка спала на его кровати. Он усаживается за стол, сдергивая ткань, что оставил на работе в прошлый раз в попытках скрыть ее от глаз любопытной Разумовской, чихает от поднявшегося облака пыли, включает светильник и продолжает работать, бурча себе под нос ругательства на Андрея Геннадьевича. «Чтоб глаза мои вас не видели до вечера… бла-бла-бла» *** Вечер наступает незаметно быстро. Алина посматривает в свое окно, видит свет, горящий из окна домика Сербского в глубине леса. Она вздыхает, ложится на кровать, решая отвлечься и почитать немного. Но через небольшой промежуток времени из коридора доносится голос Валентины, отчего по коже девушки пробегают мурашки страха, а в голове летают картинки сегодняшнего утра. Она прячется под одеяло, прислушиваясь к шагам женщины, но немного расслабляется, когда слышит, как она спускается по лестнице. Опасность миновала. Кажется, она проснулась. И слава всему святому. Разумовская уже думает о том, как будет рад Дима, когда узнает, как он будет улыбаться… «Так, стоп! Это что еще за мысли?!» - возмущается у себя в голове она, встряхивает ею, поняв, что потеряла смысл строк, которые она только что прочла в книге. «Ладно, пора признать, что он мне нравится!» - она закатывает наигранно глаза, хихикая над собой, и снова утыкается в книгу, уложившись на кровать вниз животом. Проходит всего несколько минут после того, как Андрей Геннадьевич сообщил Диме о том, что проснулась его сестра и тот прибежал в дом, кинувшись ей на шею. Он рассказывает сестре все, что с ней происходило, пока она спала: про то, что Алина всех спасла, про то, как Валя ее душила и чуть не оторвала руку братцу. А та лишь рот разинула от шока. -Ну, я бы не стала душить человека, и руку ломать ему тоже не стала бы! - виновато говорит она, словно пытаясь оправдаться. -Мне больше нравится морально убивать людей, а не физически! - продолжает она, чем вызывает смех у Вайншельбаумов и брата. Она даже улыбнулась. -Все, хватит смеяться! Пойду поем и, наверное, поеду от вас. Не хватало еще умереть тут! -Хорошо, мы тебя отвезем! - отвечает Андрей Геннадьевич, толкает сына в плечо, мол «Иди заводи и грей машину», а сам уходит в кабинет, дабы выкурить последнюю сигарету и одеться по-приличнее. -Дим, ты с нами? -Нет, я останусь, у меня есть очень важное дело! - мешкается он. -Вот так ты сестру любишь! - все так же наигранно возмущается сестра, дает ему слабый подзатыльник и идет на кухню, чтобы наконец поесть. За это время Андрей Геннадьевич успевает собрать всех у порога, чтобы каждый попрощался с ней. Он с трудом вытащил Алину из комнаты, поскольку она боялась, что она снова на нее нападет, а дети выбежали из своей как миленькие. -Ну! Скажите тёте Вале пока! - командует Андрей Геннадьевич. И все хором кричат «Пока, тётя Валя!». -Ну может хоть обнимемся? - спрашивает она, подозрительно улыбаясь. Кажется, Лесной дух пошел ей на пользу. И никто не отказался от объятий. Ну, в крайнем случае, никто не возникал. Валентина обняла каждого крепко, а Разумовской на ушко прошептала «Спасибо», чем ошарашила ее. Может она и не такая уж и стерва… Андрей берет сумку старой знакомой, несет ее в машину, женщина идет прямиком за ним, а Дмитрий провожает их до машины, где уже ждет Максим. Остальные возвращаются к своим делам. Они уезжают в город, оставляя Димку у ворот. Он еще какое-то время машет рукой им вслед, а после возвращается в дом, думая лишь о том, что Алина на него даже не посмотрела, пока прощалась с его сестрой. Он спешит в дом, раздевается быстро и бежит к комнате девушки, убедившись в том, что младшие играют у себя. Сербский волнуется. Руки трясутся, но не сильно. Дыхание спёрло. Он все никак не решается толкнуть дверь перед собой и наконец сделать то, что давно хотел. "ладно, была - не была" - думает он и входит в комнату, где на диванчике разлеглась Разумовская. Она что-то завороженно читала, поэтому толком не обратила внимания на вошедшего. Может, и из-за обиды тоже. А он жмется у входа, не смеет и слова сказать. "соберись!" - разговаривает сам с собой шёпотом. Он подходит осторожно к ней и садится на край дивана, а она переводит на него глаза, полные недоумения, и молчит, снова отворачиваясь в книгу. -Послушай меня, пожалуйста... - говорит он, отворачиваясь от неё и пялит в пол. -Извини меня пожалуйста за ту выходку… ну, я про драку. Не знаю, что на меня нашло, но меня очень напрягает то, что ты злишься. Мне даже стыдно на тебя глаза поднять! Я знаю, что ты считаешь меня дураком, Андрей Геннадьевич мне все сказал, поэтому прости меня, умоляю...- она лишь хмыкнула, пожала плечами и перекатилась на спину, закинув одну ногу на другую, продолжив читать. Наступает минутное молчание. - Слушай, я... Хотел кое-что еще сказать... - тянет он. -Что же? - девушка прикрывает книгу, откладывая её в сторону, и теперь полностью обращает свое внимание только на него, словно забыв уже о том, что злилась на него. А он молчит, мнется, что-то мычит себе под нос. -В общем... Ты мне нравишься, - на одном дыхании выпаливает он. А она сначала ничего не поняла, а потом как поняла. -Напугал! Я думала, что ты сейчас скажешь мне что-то очень страшное! - вскрикивает она. А у Сербского глаз дёргается. -Что... Я тебе только что признался, а ты..! - кричит он возмущённо. -Да наконец-то! -В смысле? -Наконец-то признался! Я уж думала, что ты никогда не осмелишься! -Всё так было очевидно, да? - расстраивается он. -Не совсем все, но я догадывалась! - говорит она, улыбается, а он растерян. "Вот это я облажался!" - снова у него в мыслях проносится. -Подожди... Что это значит?! - тупит Дмитрий. А она глаза закатывает, цокает наигранно и, схватив его за шею, тянет к себе, да так, что тот чуть не падает на неё, еле успев опереться на руки. -А сам как думаешь? - дразнится она, говоря это совсем близко к его лицу. Он смотрит ей в глаза, что-то думает, а через секунду уже прижимается своими губами к её. Неожиданно. Оба целуются неумело, но стараются: перехватывают губы друг друга, мычат оба в поцелуй. Она руки вокруг его шеи обвивает, прижимает к себе ближе его тело, а он руками лезет ей под футболку, трогает мягкую кожу и выше ведёт. С непривычки, Разумовская поджимает колени ближе к себе и, совсем не рассчитав силы, коленом ударяет ему между ног. Тот разрывает поцелуй, вскрикивает от боли и кряхтит, сразу хватаясь за свое сокровище, а девушка же от неожиданности подскакивает, ударившись с ним лбами. Теперь он ещё и за лоб хватается, не знает, где больнее, но легче не становится. -Ой, прости! - все, что могла она выдавить из себя. Как неловко. Он кладёт голову ей на плечо, все ещё удерживаясь на коленях и обречённо стонет. - Прости пожалуйста! - хнычет она, гладит по голове и целует его в макушку. Сербский, отдышавшись, наконец выдает: -Не думал я, что такое может произойти... - ещё пару секунд тычется лбом в её плечо, а потом и вовсе касается горячими губами её шеи, лижет участок кожи и жмется ближе, снова руками под футболку лезет. У девушки дыхание перехватывает, она тихо стонет, немного выгнувшись и закинув голову на подушки. Уже чуть смелее и настойчивее, он припадает к её губам, целует тягуче, с каждой секундой становясь увереннее в своих действиях. Шарит руками по телу, пальцами слегка проникая под резинку шорт, но сразу уводит руку на ее бедро, параллельно переходя с её губ сначала к шее, а потом и ниже. -Стой... - шепчет она. - Давай не будем... ? - просит она, на что он кивает головой один раз и заваливается рядом с ней, сунув руку под её голову. Лежит и лыбится, как кот, который только что умял целую пачку сметаны. -Наконец то у меня есть право затискать тебя до смерти! - ехидно произносит он, посмеиваясь, обнимает крепко и жмется своей щекой к её. -Это при условии, что вы с Максимом больше не будете воевать! - строго заявляет она, не давая и повода думать, что она шутит. -Ладно! - протягивает он, укладывая больную руку себе на живот.