overthinking

кевин в сотый раз за вечер прикладывается к стащенной с нижней полки на кухне дома в колумбии бутылке и почти уже не ощущает терпкого вкуса виски. в голове крутится одно — лаконичное и простое — блятьблятьблять. кевин может поклясться, что нил видел. что нил бросил на них внимательный взгляд и скрылся в толпе. не то чтобы для дэя это ужасная трагедия — но где нил, там и эндрю. а вот чтобы об этом узнал эндрю — этого допустить нельзя. да причем тут эндрю? — появляется отрезвляющая мысль где-то у него на подкорке. кевин мысленно кусает и щипает самого себя за привычку. годы жизни вместе с бессердечным и контролирующим рико не прошли даром — не успев отвязаться от одного опекуна, кевин привязался к другому и теперь невольно боится реакции на каждое свое действие. не то чтобы боится реакции — боится отрицательной. страшится (хоть и не хочет в этом признаваться), что его вновь оставят, кинут на произвол судьбы, в огненном и жгучем одиночестве пытаться собрать себя по кусочкам. бросят так же, как он бросил жана, там, в этом ужасном месте, одного и беззащитного. кевин знает, что он не святой, не идеальный, что он допускал много ошибок и что ему еще долго предстоит с ними расплачиваться. он знает, но не хочет с этим мириться. мириться со своей слабостью и зависимостью от других людей — потому топит это осознание в алкоголе, беспорядочных связях и изнуряющих тренировках. кстати, о беспорядочных связях. кевин обреченно стонет и стукается лбом об столешницу. дэй часто думает о том, что он всего этого не заслужил. не достоин своих друзей, своей команды, своей семьи. не заслуживает всей той славы и популярности, которая ему дана. потому что он не совершенный, не пример, не недостижимая звезда — он обычный, чуть помятый болью и нелепо расправленный чужой незримой поддержкой кевин дэй. маленький, маленький кевин, все еще скучающий по призрачным и смутным рукам матери. все еще отчаянно желающий быть любимым кем-то, нужным кому-то. он слишком холоден и жесток по отношению к другим — требует всегда слишком многого и часто забывает о чувствах людей. потому что о нем никто не думал. его невозможно надоедающая потребность в стремлении к идеалу — лишь травматичная, больная тема. он требует совершенности не сколько от других, сколько от самого себя. потому что это единственный способ завоевать признание, уважение и любовь? наверное. может быть. кевин уже в это не особо верит. — никто не будет тащить тебя в кровать, если ты отключишься за столом, — кивая на полупустую бутылку, говорит нил, появившийся в проеме. кевин хмурится, пытаясь найти в выражении лица нила что-то осуждающее и укоризненное. не находит. — думаешь, мне стоит уняться и взять себя в руки? — спокойно спрашивает кевин, чисто из личного интереса, что скажет джостен. — думаю, тебе пора расслабиться и понять, что ты волен делать все, что захочешь, а не то, что тебе скажут делать. кевин склоняет голову и колючая ухмылка появляется на его губах. как всегда, нил джостен, в точку. вы получаете приз за догадливость и дельные советы! — рико мертв, — выразительно продолжает нил, — и ты больше не в воронах. — спасибо за напоминание, — хмыкает дэй, неосознанно и нехотя принимая тот факт, что нил действительно прав. кевин точно-точно знает, что никто его не вытащит из его болота и ямы. он должен найти силы сделать это самостоятельно. хотя бы попытаться вырваться из под удушающего поводка и распутать клубок поломанных частей его души. — я не скажу эндрю, — спустя паузу говорит джостен, — разбирайтесь с этим сами. кевин мысленно благодарит нила за прямолинейность и поддержку, хотя вслух ничего не говорит. не научился еще. нил, будто для самого себя, кивает и скрывается в темноте. кевин слышит тихий щелчок закрывающейся двери где-то в коридоре — джостен возвратился в комнату к эндрю. кевин отворачивается обратно к столу и в кои-то веки отставляет почти пустую бутылку виски. лучшее решение проблемы — лечь спать, и тогда не придется ни о чем думать и размышлять. дэй валится с ног, когда заходит в одну из спален, и засыпает, как только голова касается подушки.

***

утро встречает кевина с жутким похмельем и звоном посуды на кухне. сначала он долго пытается сориентироваться в пространстве — ему не привыкать — и спустя пару минут мир встает на свое место. события вчерашнего дня сменяются беспорядочными, рваными и короткими кадрами, словно фотографии в поломанной пленке, неконтролируемым шквалом наваливаясь на его пульсирующую голову. подняться с кровати оказывается очень опасно — он успевает схватиться за тумбочку, прежде чем упасть, потеряв равновесие, и расквасить висок об угол. ледяная вода и яркий белый свет в ванной чуть лучше помогают ему более менее прийти в себя. кевин бесконечно долго разглядывает пару темных пятен под ключицой и наконец одевается, скрыв их под футболкой. — удивительно, что ты проснулся в одиннадцать, а не в три часа дня, — встречает его ники, когда кевин заходит на кухню, уже во всю обложенную людьми. ники, почему-то слишком бодрый и веселый, крутится вокруг плиты, нил потягивает кофе и сонно прикрывает глаза, укладывая голову на поджатые колени. джостен едва ли удостаивает кевина вниманием, и дэй за это благодарен. ничего не случилось. все хорошо. все как обычно. иллюзия. эндрю же курит в открытое окно, расслабленно отгоняя назойливых комаров, пытающихся влететь в дом. кевин усаживается на свободное место и до боли и сухости трет глаза, пытаясь выжечь воспоминания прошлой ночи. хочется выть и морщиться от непонятно откуда взявшегося стыда. дэй принимает из рук ники наскоро сделанный омлет и нехотя — тошнота часто мучает его по утрам — принимается его есть. кевин думает, что все не так уж и плохо складывается. до того момента, как краем глаза видит мелькнувшую белую макушку в проеме двери. несмотринесмотринесмотри. дэй хочет заживо сгореть от необъяснимых чувств, совершенно случайно цепляясь взглядом за засосы за ухом аарона, когда тот поворачивает голову. в голове кевина непроизвольно и блядски не подходяще всплывают отрывки. то, как он сжимал собственными зубами нежную молочную кожу, слыша где-то под ним рефлекторный тихий выдох. то, как рука аарона притягивала его ближе за ремень штанов. то, как красиво в темном красно-фиолетовом освещении с редкими белыми лампами смотрелись белоснежные волосы аарона, его покрасневший нос и искусанные губы. то, как в мыслях у кевина крутились скачущие, перебегающие с темы на тему странные слова и реакции на ощущения. то, как дэй улавливал еле ощутимый запах кокоса и ванили от черной кофты аарона. все это самым наглым и настойчивым образом впилось ему в голову, въелось, вожглось. только через пару минут он понял, что пялился в столешницу, замерев как истукан. вскочив как-то по странному резко и быстро для глаз других людей, он быстро вымыл тарелку и позорно для себя самого сбежал в комнату. только дверь за ним защелкнулась — и он наконец смог смиренно выпустить воздух, душивший его весь завтрак.

***

почему это происходит? кевин не знает. почему он не уходит из головы? кевин не может объяснить. почему это должно было быть безобязательным перепихоном по пьяни, а оказалось тем, что теперь занимает все мысли дэя днем и ночью? кевин не имеет ни малейшего понятия. блядство. кевин все чаще стал за собой замечать, что невольно заглядывается на согнувшуюся над конспектами спину. что теперь знает, что любимый чай аарона — зеленый, хотя чаще всего он отдает предпочтение крепкому кофе в связи с нагрузкой в медицинском. что, оказывается, у аарона на запястье есть родинка, которой нет у эндрю. что черты лица аарона почти незаметно мягче, чем у эндрю. что взгляд у него не такой пустой и острый. что аарон не любит делиться своими мыслями с окружающими и лучше выберет одинокий тихий вечер в компании того самого зеленого чая и тупой программы на телевизоре. дэй не знает, зачем и где ему пригодится эта информация. для чего он ее запоминает. эти маленькие детали просто откладывались у него на подкорке, и никуда дальше не девались. кевин не мог рационально объяснить свои чувства, сколько бы ни ломал голову, — да и эмоционально тоже. даже с помощью воскрешения из памяти воспоминаний о хорошо написанных романах, когда-то им прочтенных. для симпатии и влечения должны быть основания и предпосылки (как считал он), которых у кевина не было. хотя, может быть, он просто их не замечал. для них было привычно и естественно молча сидеть вдвоем на кухне вечером, поедая кто что: кевин — какой нибудь салат, а аарон — шоколад с кусочками малины (еще один любимый предмет пищи миньярда); восторженно встречаться взглядами на корте при очередной победе; иногда сидеть рядом в библиотеке, выполняя проекты: кевин — по истории, аарон — по биологии; ходить ночами в ближайший круглосуточный за энергетиками для аарона, кусочками сушеного манго для кевина (которые он просто обожает), сигаретами для эндрю и другими мелкими безделушками. однажды нетерпеливый и независимый аарон с полными пакетами в руках открыл свой энергетик и тут же пролил почти половину на себя. кевин, сжалившийся над ним (потому что до общаги идти было минут 20), поделился своей толстовкой, а мокрую и сладко-липкую футболку миньярд закинул куда-то на дно продуктового пакета. может, это все и было теми самыми “основаниями и предпосылками”? в конце концов, кевин смирился и перестал ломать голову, ведь вспомнил когда-то брошенную ники фразу, одну из сотни тех, которые он использовал, рассказывая об эрике: «для влюбленности нет объяснений».

***

кевин чувствует в коленях тянущую ломоту и начинает замечать, как дрожат его руки от перенапряжения. он снова изводит себя до полусмерти на корте. в этот раз в одиночестве, ведь эндрю отказался его везти и отдавать нила. кевин оказывается здесь в тысячный раз поздно ночью по многим причинам — здесь и тяга к идеалу и выверенности, и азарт и поглощенность игрой, и побег от своих мыслей и тревоги, и потребность в одиночестве, и способ борьбы с бессонницей (утомлять себя настолько, чтобы быстро вырубаться). они складываются в одну единственную — избегание. излишний перфекционизм и идеальность — побег от сжирающих мыслей о том, что он не достоин любви; увлечение спортом — побег от проблем, которые слишком надоело пытаться решить; желание побыть одному — побег от других людей, знающих о нем слишком многое; изнурение как способ нормально поспать — побег от воспоминаний, которые будут душить его в постели перед беспокойным сном. вот это да! да он может посоревноваться с самим нилом джостеном за звание главного бегунка! а если без шуток, все это — огромная-огромная проблема, с которой он очень сильно пытается бороться. честно. только вот получается не очень. после душной раздевалки прохлада весенней ночной улицы встречает его с приветливостью и спокойствием в своем безмолвии. он чуть задерживается, вдыхая запах расцветающих растений и вслушиваясь в отдаленный звук машин на трассе, прежде чем зайти в тихое и темное общежитие. в их комнате бесшумно и безмятежно, и он как можно сильнее старается делать все тихо (месяцы жизни с лисами научили его такту и уважению, которого у него не было у воронов — лишь бесхребетный страх и извращенное преклонение). проходя мимо гостиной, он замечает блеклую полосу света, вероятно, от телевизора, и находит цепким взглядом блондинистую макушку, выглядывающую из спины дивана. кевин точно знает, что это аарон, ведь если эндрю не может уснуть – он либо идет куда-то на свежий воздух, либо, если крайний случай, сидит в этой же гостиной вместе с нилом, никогда не один. внутри у дэя все замирает по непонятной причине, потому что в мыслях мелькает догадка — миньярд здесь, потому что тоже мучается от бессонницы? и это еще один, миллионный факт, о котором он узнал, сближаясь с аароном весь этот год. он трусливо отказывается идти к нему — ведь это значило бы переживания о своих новых чувствах и странное волнение — и смиренно идет в спальню. жизнь уж точно ненавидит кевина дэя. иначе он не может объяснить, почему даже после вырубающей усталости и спустя полчаса он так и не может уснуть. отчаявшись, кевин сдается и шагает в сторону гостиной. нарочито едкий и спокойный вопрос аарона пытается ужалить его куда нибудь, но это не срабатывает, ведь дэй понимает тактику миньярда и отзеркаливает ее. они молчат некоторое время после короткого переброса фразами, и кевин погружается в свои мысли, успокоенный теплой и совсем не неловкой тишиной, прикрывая глаза. дэй слышит дыхание миньярда, которое отвлекает его от безмятежного созерцания плывущих отдаленных мыслей, и реальность буквально пригвождает его к дивану. он вновь начинает вспоминать о том, что было между ними и о том, что они действительно не удосужились поговорить об этом за всю прошедшую неделю. — хочешь поговорить о колумбии? — неуверенно, осторожно и тихо начинает он, будучи убежденным, что аарон сейчас съедет с темы или еще хуже — пошлет его. кевин видит, как спина миньярда заметно напрягается, и проходит доля секунды, прежде чем он говорит: — думал, ты об этом даже не помнишь. дэй не успевает подумать и рационализировать свои действия, прежде чем поднять руку и щекотно провести пальцем за ухом аарона, обводя почти исчезнувшие пятна. кевин может поклясться, что заметил, как кожа аарона покрылась мурашками, но он отбрасывает эту мысль, чтобы не заходить у себя в голове слишком далеко. потому что все, что есть между ними — и так слишком. не в глобальном смысле, а для него самого, и, вероятно, для аарона тоже. — я не считаю это ошибкой, — тихо, но твердо говорит он спустя время, разглядывая затылок миньярда, увлеченного телевизором. — вся твоя жизнь — одна сплошная ошибка, — говорит аарон то, что кевин ожидал меньше всего. и он прав. на самом деле, он прав. кевин дэй — странное, карикатурное и преувеличенное изображение взыскательности и компульсивности, закрытой в образе бездушности и высокомерия. кевин нисколько не обижается на фразу аарона, наоборот, она подталкивает его к неожиданному выводу — аарон защищается. использует это, как самозащиту и самооправдание. и кевин был бы не кевином, если бы не указал ему на это. — может, и так. не тебе мне об этом говорить. вот оно. дэй сумел его заинтересовать. аарон оборачивается с нечитаемым выражением лица и разглядывает лицо кевина долгие минуты. дэй смягчается, потому что в его взгляде нет ни единого следа обиды, оскорбленности или уязвленности. там прослеживается только погруженное, глубинное изучение и интерес. по телу кевина пробегается ледяной жар, опаляя собой все нутро, когда аарон неожиданно для самого себя двигается ближе. кевин, осмелев, тянет его к себе. потому что хочется, хочется до невозможного сильно, впитывать в себя чужое тепло и взамен отдаваться полностью. делить на двоих свои мысли, переживания, тревоги и чувства. кевин не соврет, если скажет, что хотел этого всю неделю, а может, еще раньше. как минимум с его появления в команде лисов (но об этом можно умолчать). и он это делает. говорит. — я все неделю об этом думал, — кевин видит, насколько непозволительно близко аарон к нему, насколько мало миллиметров остается между их губами, — о тебе. кевин улавливает горящие огоньки в блестящих глазах миньярда, и его ведет от этого зрелища. — знаешь, я думаю, что ты интереснее, чем я считал, — шепчет аарон и кевин хочется глупо хихикать. а я думаю, что схожу с ума, потому что мне нравятся эти слова. аарон решается первым, и мягко, на пробу, касается своими губами губ кевина. у дэя все внутри переворачивается, вертится в разные стороны, он будто где-то не здесь, а в другой вселенной, где существуют только темная комната, приглушенный звук телевизора и их губы, сталкивающиеся в неторопливых касаниях. в конце концов аарон отлипает и зарывается куда-то в шею кевину, и дэй задыхается от готового вырваться наружу трепета и удовлетворения. — это все еще странно, — глухо говорит миньярд через некоторое время, — вот так лежать, тут, ну... с тобой. кевин вслушивается и не может не согласиться. — я не имею в виду что мне не нравится и тому подобное, просто... — затихает и задумывается, — это так по-новому и необычно. кевин хмыкает и прижимает миньярда ближе — моемоемое. — привыкнешь, — просто отвечает он, не найдя в ответах ничего лучшего. — заткнись, — беззлобно тянет аарон и натягивает на них одеяло, недавно сползшее с его плеч. дэй позволяет себе отключить мысли и остаться прямо тут, в этом моменте спокойствия — теперь не одиноком, а разделенном на двоих.