VILLAINS

Длинные коридоры, ведущие на различные этажи, могут сбить с толку любого. Конечно, можно было бы обратиться за помощью к сопровождающему, но, следуя привычке, он решил притвориться дурачком и последовать за ним по бесконечным коридорам. Бин сжимает в руке перчатку, она слишком красива, и представить кого-то в ней довольно сложно. Убийца, судя по всему, обладает тонкими руками и довольно длинными пальцами. Парень пытается понять, для Хвана перчатка слишком короткая, для Минхо узковатая, идеальная для Феликса, но Со хочет убедиться, он хочет понять. Хотя знает, что может и не узнать наверняка. Возможно, это пессимистично. В любом случае, допущенная ошибка в настоящее время дает надежду на следующую. Подходящий случай как раз под рукой. Бин не может предсказать следующий ход. Но узнав немного больше, он сможет мыслить иначе. Детектив спускается на первый этаж и останавливается у стойки, где парень с синими волосами что-то смотрит в телефоне. — Привет, Чонин.— Молодой человек вздрагивает, а затем, убирая телефон в карман, улыбается. — Здравствуйте, Чанбин. Чем я могу Вам помочь?— Он задает вопрос, а его взгляд профессиональный, внимательный и умный, можно сказать научный. — Чан сказал, что у вас есть костюмеры, хотел бы примерно узнать, что они могут подготовить для нас на выступление. — Чонин внимательно слушает и кивает в знак согласия. — Вам необходимо подняться на второй этаж, где все будет обозначено, и вы не заблудитесь. — Чанбин выражает благодарность парню и направляется к лестнице, поднимаясь на второй этаж. Как и указал Чонин, здесь все было подписано и, в отличие от других этажей, было светло и просторно благодаря огромным окнам в пол. Бин проходит чуть дальше, находит нужный павильон и заходит внутрь, привлекая внимание одной из сотрудниц. Милая девушка с легкой улыбкой на губах подходит к парню, останавливаясь неподалеку. Она держит дистанцию и не подходит ближе. Длинные ноги, которые украшают ботинки на шнуровке, черные шорты с завышенной талией, полосатая блузка, поверх которой накинута жилетка, вышитая из мягкой пряжи на тонких бретельках. — Боже, чем я могу помочь такому красавцу?— Девушка приветливо улыбается и смотрит на мужчину. — Здравствуйте, я Чанбин, новый партнер Хван Хёнджина. Я недавно присоединился к команде и сейчас прохожу процесс адаптации. — Чанбин вежливо улыбается, на что девушка кивает головой. — Меня зовут Наён, а это Чеён. — Она указывает на блондинку, которая подошла к столу недалеко от неё. — Дахён там. Это все, что вам нужно знать. Если вам что-то понадобится, обращайтесь к нам. Но с чем вы пришли? — Наён вопросительно смотрит на Со. Тот смущенно мнется и молча опускает глаза вниз. Не будет ли странно узнавать что-то о других. — Я хотел узнать насчёт этой вещи.— Наен берет перчатку из рук мужчины, затем осматривает ее и подходит к столику рядом, где что-то просматривает в журнале. — №286, перчатка Ли Феликса, была сделана для зимнего проката, 26 декабря была изготовлена в одном экземпляре для левой руки. — Наён приветливо улыбается и смотрит на Чанбина, который явно не понимает, что происходит. — Могу я узнать, каким образом вам удается запоминать информацию? — В целях обеспечения безопасности и предотвращения краж или замены вещей, мы вышиваем номер на обратной стороне изделия. Кроме того, мы вышиваем крестик, чтобы помочь фигуристам правильно надевать вещи и избежать путаницы. — Можете ли вы представить, какие пуговицы нам нужны, чтобы хотя бы рубашка выдержала его тело?— В этот момент к Наён подходит блондинка и присоединяется к разговору. — Как минимум стальные. — Девушка предполагает и смеется. Бин немного смущается, отводя взгляд. Ему явно этого недостаточно, он достает телефон и, найдя нужную фотографию, показывает Наён. — А что это за перчатка? Сможете определить? — Девушка берет в руки телефон и осматривает предмет. Состояние его неудовлетворительное: швы разошлись, и перчатка сильно повреждена. Она увеличивает изображение, пытаясь рассмотреть цифры, а затем перелистывает журнал. — Перчатка №277 была изготовлена для весеннего фестиваля для парного проката. Изготовлена 19 мая в количестве двух штук, для Пак Сонхва. — Наён немного теряется на фоне остальных, и Бин это замечает. — Могу ли я узнать, откуда у вас эта фотография? — Обнаружил на трибуне. — Но перчатки Сонхва лежат в контейнере, понимаешь?— Сотрудница Чеён отходит от девушки и направляется к стеллажам, где в коробках различных размеров хранятся атрибуты для образов. Она достаёт самую высокую коробку, извлекает оттуда пару перчаток и передаёт их сотруднице Наён. — №277, обе. — Наён изучает перчатки, а затем показывает Бину, что не может понять. — Возможно ли, что кто-то еще запрашивал изготовление точно такой же? — Нет, но если бы это было так, все заносится в журнал, и номера не могут совпадать.— Детектив был озадачен тем, как перчатка, которая была на трибуне, оказалась целой и невредимой в контейнере. — Благодарю вас за уделенное время. Не буду больше вас отвлекать. — Чанбин выражает благодарность и покидает павильон. Наён повторно изучает журнал и не может понять, как такое возможно. — Боже, он шикарен! Представляешь, что у него под футболкой? — Чёён улыбается, тыкая пальцем в Наён, и быстро убирает атрибут на место. Дахён, которая подслушивала разговор, берёт телефон с полки и идёт вглубь стеллажей, чтобы её никто не услышал. — Алло. — Раздается тихий голос девушки. — Он приходил, интересовался перчаткой.— Девушка внимательно слушает парня, который что-то говорит на той стороне. — Я решила эту проблему, но у него есть фотографии. Он обращался к горничной, так как перчатка была у нее. — Молодой человек повышает голос, и девушка уменьшает громкость на телефоне, чтобы никто не услышал.— Он является партнером Хвана и, очевидно, что-то ищет.— Дахён закусывает губу, слушая громкий голос мужчины.— Да, безусловно, я вас поняла, — Сотрудница завершила разговор и очистила список недавних вызовов. Она вернулась на рабочее место, как будто ничего не произошло. *** Чонин смотрит на часы, ожидая ухода последнего сотрудника, и затем наконец-то закрывает двери кампуса. Он устал, очень устал, вся атмосфера давит. Ян кладёт свёрнутые провода в сумку, расстёгивает пиджак и освобождает шею.Он испытывает усталость, но не настолько, чтобы лечь спать. Взяв ключ от арены, он тихо направляется к ней. Чонин любит приходить туда после работы и кататься в одиночестве. Однако в последнее время ему страшно, он боится любого шороха. После недавних убийств страшно оставаться одному. Сегодня он снова пожалел, что не закрыл за собой дверь. Он заходит на большую арену, проходит к трибунам и достает коньки. Но, видимо, все против него. Дверь приоткрывается, и Ян слышит шаги. Он хватает вещи и заворачивает за угол арены, садясь на пол, чтобы его не было видно. Он слышит шаги, немного выглядывает и замечает Чана, который сидит на арене и надевает коньки. Чонин возвращается, стараясь незаметно дождаться, когда парень ступит на лёд. Он немного приподнимается и медленно пробирается к выходу, при этом ругая себя на чём свет стоит из-за коньков на ногах. Ну, кто просил его их надеть? Когда до двери остаётся пара метров, он падает на живот, споткнувшись о свою ногу. Он жмурит глаза и пытается хоть за что-то ухватиться, чтобы встать. — Ты в порядке? — Тихий голос заставляет Чонина открыть глаза и посмотреть на собеседника, стоящего напротив него. Он протягивает руку, чтобы помочь подняться, и Ян не отказывается. Он отряхивает одежду и смотрит на Чана. — И что ты делаешь тут так поздно? — Фигурист задает вопрос. Чонин молчит. Он долго не знает, что ответить, а потом вдруг говорит: — Приношу свои извинения, прошу не сообщать господину Киму о случившемся, заверяю, что подобное не повторится.— Как будто маленький провинившийся ребенок, Чонин начал кланяться и умолять не говорить Сынмину. Но Чан лишь добродушно улыбается. Он касается подбородка парня и поднимает его так, чтобы он смотрел на него. — И что я не должен говорить? — уточняет он. Чонин молчит. Ему стыдно и неловко. Он осознает, что поступил незрело и переоценил свои возможности. — Что я катаюсь в его отсутствие, не положено я знаю, просто... — Ого, ты умеешь? Покажешь? — Чонин опускает взгляд вниз и отрицательно качает головой. Он не умеет так красиво кататься, как Чан и Хван. Он все еще чувствует себя ребенком, которого только что привели на лед, для него все впервые. Но глаза старшего манят. Чонин солгал бы, если бы сказал, что его не привлекают эти фигуристы. Они такие, к ним хочется тянуться.— Если покажешь, то я не расскажу Сынмину. Ян поднимает голову и смотрит на улыбающегося Чана. Манипулятор, провокатор и такой нереальный. Чонин соглашается и выходит на лёд, Чан следует за ним, но остаётся за бортиком и наблюдает, как Чонин медленно выдыхает и, прикрывая глаза, начинает двигаться. У него в голове своя симфония, своя песня и он чувствует её, движется плавно. Гнев сменяется интересом, ощущение льда и скорости — невесомостью. Чонин наблюдает и осознает, что входит в состояние потока. И когда вновь возникает мысль о том, что он не умеет, он прекращает думать и просто следует течению, ощущая движения своего тела. В этой стремительной скачке его ноги и руки ощущают лед как воздух. Несколько легких прыжков и досадная осечка. Чонин готовится выполнить Тулуп и тут же допускает ошибку, падая на лед. — Ты в порядке? — У Чонина, похоже, дежавю. — Да, все в порядке, это не первое падение.— Ошибка Чонина в тулупе. Чонину всегда было сложно с прыжками, но то, с какой грацией это делали другие и как говорили, что все легко, для него стало сложным. Он поднимается со льда и смотрит на Чана. — Ты для любителя катаешься весьма неплохо, почему не пошёл в сборную? — К сожалению, у меня нет такой суммы денег, и я понимаю, что без финансовой поддержки я не смогу получить желаемое. Я часто езжу в ночное время, когда Сынмин уходит из кампуса раньше.— Чонин грустно улыбается, наблюдая за ледяной поверхностью, изрезанной лезвиями коньков. — Давай я покажу тебе, как надо.— Чан берет руку Чонина и ставит в позицию.— Для начала необходимо встать спиной, чтобы выполнить тулуп с одним оборотом. Вытяните левую руку и правую ногу, упор при этом идет на левую ногу, согните ее.— Чонин выполняет все указания Чана. Он действительно рад, что ему выпала возможность чему-то научиться у него. Дверь открывается, и Феликс наблюдает за действиями старшего. Его раздражает, что Чан касается других, Хвана он может пережить, но кого-то еще — нет. Он наблюдает за этим до тех пор, пока Младший четко выполняет все, что сказал Чан, и у него получается сделать чистый тулуп. Чонин обнимает Криса, и Ли злится. Феликс выходит с арены, аккуратно закрывая дверь. — Спасибо большое, я правда рад, что вы мне помогли. — Чонин поклонился, а Чан улыбнулся. — Ладно, время позднее, мне уже пора. —Чан произносит речь и сходит со льда, снимая коньки. Чонин делает то же самое, но медленнее. — Всего хорошего, хён, — произносит Чонин и прощается с Чаном. Бан машет в ответ и скрывается за дверью. Ян еще пару минут осматривает арену, чтобы все было выключено и выходит, закрывая дверь. Он в хорошем настроении закрывает дверь на ключ, но как только проворачивается, руки дёргаются, роняя ключи. — О боже, вы меня напугали, — Чонин наблюдает за Феликсом, который загадочно улыбается, и как только он собирается отойти от двери, его снова прижимают к ней за горло.— Фели...ли... — Чонин пытается дышать, но хватка Ли намного сильнее, и он чувствует, что его шея вот-вот сломается. Чонин начинает сопротивляться, но хватка не ослабевает. — Слушай сюда, если я ещё раз увижу тебя рядом с Чаном, хотя бы ближе, чем на метр, оторву тебе ноги, и кататься ты будешь на руках.— В Ли говорит его ревность, и он сжимает шею младшего ещё сильнее, очевидно, потом останется синяк. Чонин задыхается от боли. Рука отпускает его, и младший падает на колени.— Я надеюсь, мы поняли друг друга, — Чонин схватился за шею и жадно хватал ртом воздух, кивая в знак согласия. Феликс разворачивается и направляется к лестнице наверх. Чонин некоторое время сидит на полу комнаты и смотрит на лестницу, выравнивая дыхание. Его сознание вновь не на шутку поглощено новым ощущением. Не понимая, что с ним происходит, он испытывает неприязнь к себе. Тут он осознает, что уже давно не дышит, сердце бьется и он жив. Кто бы мог подумать, думает он глядя на свои руки. *** Феликс решительно шагает по коридору, сжимая руки в кулаки. Его раздражает все. Раздражает Чан, который так легко поддается обаянию милых мальчиков. Раздражает его готовность помогать всем, даже не разобравшись в себе. Ли раздражает все, и он направляется в комнату Чана. Он благодарен Бину за то, что тот сообщил о том, что его ждут, иначе он бы не увидел, что этот Ян Чонин надумал себе. Но Феликс не потерпит еще кого-то рядом с Крисом. Он всегда все делает сам. Тем не менее, идти в комнату Бана нет никакого желания. Но если он хочет прекратить все это, ему нужно сделать это сейчас. Ли поднимается на нужный этаж и видит Чана, который своим ключом открывает дверь комнаты. Ликс наблюдает за ним, как много хочется ему сказать, как хочется ощутить его дыхание, как хочется быть ближе. Все то, что он не высказывал за день, заполняет его глаза. Чан даже не представляет, что испытывает сейчас Ли. Однако он уверен, что ничего подобного ранее не испытывал. Его сознание оказывается на бесконечно малом кусочке хаоса. Он видит мир таким, каким его видит он, и ему нечего сказать в ответ. Всё это настолько не укладывается в его голове. Он забывает о том, что хотел что-то сказать. Он просто хочет оказаться рядом. Но это ему никак не удается. Остается только ждать. Ждать, когда взойдет солнце. Наступает рассвет. Как только Чан замечает Феликса, он грустно улыбается. Они оба что-то скрывают, и оба, как в дешёвом сериале про сопливую любовь, не могут сказать правды. Чан пытается что-то сказать, но Ли затыкает его своими губами. Им двоим это нужно до кончиков пальцев, до боли в сердце, до остановки пульса. У них это первый раз, а у кого-нибудь из других это уже давно было? Он не задумывается о будущем и о том, что произойдет с ним завтра. Все происходит по его желанию. Он видит все как будто сквозь толщу воды. Он видит зеленую траву, что-то красное, летнее. Чувствует запах свежести, слышит жужжание пчел, ощущает нежные губы на своих. Для него он как наркотик. Как собственный сорт героина. Он весь его. Сильные руки касаются нежной кожи, обвивая талию. Горячо, очень. Нежное легкое касание очень быстро переросло во властный, немного грубый поцелуй. Он словно зверь поглощал каждый выдох, перекрывая воздух. Ли задыхается в сладкой истоме. Уже не важно, кто их видит. Его дыхание, горячее и шумное, обжигало кожу. Чуть прикусив нижнюю губу с тихим рыком, он углубил поцелуй. Приятный на ощупь, гладкий, влажный и жадный. Его зубы болезненно касались его губы. В нем взыграла звериная чувственность. Словно обжигаясь, он прошелся по зубам, приласкал нёбо и пустился в дикий пляс, сплетая их языки. Поцелуй окончательно потерял все оттенки нежности, став грубым и властным. Легкий стон удовольствия слетел с губ Ли. Как бы случайно его рука спустилась вниз. С тихим вздохом он погладил его бедро. По телу прошел электрический разряд. На секунду он оторвался от поцелуя. Им нужно было всё это, но они оба хотели большего. Чан потянул Ли за собой в комнату, закрывая дверь на щеколду. Чан опрокинул Ли на спину и навалился сверху. Тяжесть его мощного тела совсем не давила; напротив, Ли чувствовал себя в этот момент свободно и легко. Вскинув руки, он обхватил его затылок и зарылся пальцами в густые волосы. Такие мягкие на ощупь. Он приподнял его лицо. В расширенных зрачках Ли разгорался яростный вызов. «Нет, тебе меня не согнуть. Сопротивляться бесполезно», — подумал он. Чан встретил его жадный и нетерпеливый взгляд. Его дыхание стало прерывистым, он как будто требовал большего. Чан слегка укусил его за губу и замер. Не выдержав, Ликс сама неспешно притянула его к себе и, мстя за нерешительность, прикусила его губу, но тут же сгладила боль, пройдясь по ней кончиком языка. Он действовал интуитивно, стремясь побудить Криса признать их чувства. Ликс никогда не испытывал к нему столь сильных чувств. Они никогда не боролись так упорно. Они начали свой танец. Прошли минуты, а может, и часы. Они менялись ролями. Ли освоил новые приемы, а он развил те, что изучал. Это доставляло ему удовольствие. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Ему казалось, что он обнимает давно знакомого и близкого ему человека. Тело Криса для него всегда будет фетишом, он готов царапать его спину после каждого толчка в себя, он готов стонать громче, чтобы заглушить всё. Чан был внимателен. Он не торопил его, позволяя ему доверять ему. Он знал, что именно он делает и как. Он видел его страсть, его желание соединиться с ним. Они любили друг друга. Впрочем, он не удивился. Он ждал этого и одновременно мечтал об этом. —Я готов отдать тебе жизнь. — Крис произносит что-то на ухо Ликсу. Ликс прижимается еще теснее. Он чувствует его улыбку. Это улыбка ребенка, предвкушающего что-то невероятное. —Я отдам тебе себя. — Он склонен к преувеличениям и не всегда говорит правду. Он это знает. Это была их общая ложь...