Замок из песка

      Зейн стоял облокотившись на ограждение, полностью погруженный в бумаги в папке-планшете, и не сразу заметил Эмму. Этим утром она отклонилась от привычного маршрута пробежек и направилась прямиком к Джуснет на первую рабочую встречу с бывшим одноклассником. Увидев его, она вопросительно сдвинула брови и бросила быстрый взгляд на часы: редко кто-то приходит раньше неё. Убедившись, что не опоздала, Эмма тем не менее ускорила шаг.       – Зейн! – окликнула Эмма, подходя ближе.       – А, привет, – рассеянно отозвался Зейн, закрывая папку. – Отец передал мне это перед выходом, нужно было просмотреть…       Эмма молча кивнула, ожидая, что Зейн продолжит и введет её в курс. Она была уверена, что бумаги относятся к кафе, но Зейн оставил свои слова без комментариев, а Эмма решила не хотела давить на него спустя десять секунд, как официально приступила к роли партнера.       Несмотря на то, что была суббота, без четверти девять утра, горожане будто нарочно решили устроить ранний променад, заставляя Эмму нервно оглядываться каждый раз, когда до её ушей доносился чей-то смех. Ей вовсе не хотелось быть застуканной ранним утром у закрытого кафе с Зейном Беннетом. Особенно кем-то из друзей, которые, в отличие от Зейна, были посвящены в их с Рикки отношения.       – Может, зайдем внутрь? – предложила она после затянувшейся паузы.       – Там пока не на что смотреть.       – Не хочу, чтобы нас тут увидели, – тоном, не терпящим возражений, заметила Эмма.       – Как скажешь, - безразлично ответил Зейн и направился к двери.       Отперев кафе, Зейн вошёл внутрь, по-свойски кинул папку на ближайший стол и повернулся к Эмме.       – Ну? – он развел руками. – Тут нужен ремонт, я не хочу, чтобы что-то напоминало о Джуснет.       – Тут столько места, – удивилась Эмма, оглядывая зал.       Столы были сложены и сдвинуты, стулья убраны, со стен пропали картины и плакаты. Самое главное изменение постигло бар: пустые полки были завешаны плёнкой, холодильники пропали, как и техника на барной стойке, высокие стулья были сложены друг на друга и сдвинуты к двери подсобки.       – И мы это обязательно используем, – ответил Зейн на замечание Эммы. – Нужно подумать, как. Не хочу превращать это место в клуб, слишком большие риски.       – Но мы могли бы проводить мероприятия с живой музыкой, – подхватила Эмма. – Оборудуем маленькую сцену, купим инструменты, найдем музыкантов…       – Не думаю, что это хорошая идея, – перебил Зейн. – Мероприятия – да, музыканты – сомневаюсь. Никто не хочет слушать самодеятельность, а для профессионалов у нас стартовый капитал маловат.       – Мы можем провести прослушивания! – не сдавалась Эмма. – Не обязательно брать всех подряд.       – Где мы их прослушаем, на поляне перед кафе? – в голосе Зейна улавливалось раздражение. – Ты не заметила, что тут пока ничего нет? Музыканты не первостепенная задача. К тому же, в Джуснет уже была сцена.       – И что?       – И то, что никто ей не интересовался.       – Уилфред просто не использовал её, как следует. Если бы он прислушался к моим советам… – принялась парировать Эмма, но, увидев недовольный взгляд Зейна, сдалась. – Ладно. Что ты хочешь обсудить сейчас?       – Ремонт, – ответил Зейн. – Я поэтому предложил встретиться здесь, чтобы ты могла всё осмотреть и вынести решение.       – Я знаю это место как свои пять пальцев, Зейн, зачем мне его осматривать? – ввернула Эмма. – И ты вроде не хотел заходить внутрь?       – Я последовательный, – впервые за утро на лице Зейна мелькнула улыбка. – Думал, мы начнем с вида снаружи.       Эмма рассеянно огляделась кругом. Это был тот же Джуснет, только теперь он ощущался безжизненным и неуютным. Будто со всеми мелочами, наполнявшими его, ушла сама душа этого заведения. Но все равно переделать это место в нечто новое будет сложно – уж слишком это пространство было узнаваемо.       – Я не хочу, чтобы люди, приходя сюда, думали, что пришли в то же самое кафе, – повторил Зейн, будто читая мысли Эммы. – Думаю, надо перекрасить стены.       – И потолок, – сказала Эмма, внезапно вспомнив, как она однажды показывала Рикки разворот в одном журнале. – Стеклянный, акриловое стекло с узором. Можно не по всей площади.       – Если ты считаешь, что подобное подойдет сюда, – усомнился Зейн.       – Поверь, это то, что надо, – глаза Эммы загорелись. – Думаю, для начала нужно определиться с цветовой гаммой. В Джуснет преобладал синий…       – В Джуснет преобладал хаос, – поправил Зейн. – Предлагаю все упорядочить: разобьем по зонам, как на этом плане.       Он подбежал к своей папке, вытащил из него несколько листков и показал их Эмме. На листках были подробнейшие схемы кафе, от колонн до столиков. "Если Гаррисон дал это Зейну только сегодня, когда он успел все посмотреть?" – мелькнуло у неё в голове.       – Что это? – Эмма удивленно ткнула в фигуры, напоминающие надкусанный бублик.       – Это столик и диванчик вокруг, – пояснил Зейн.       – Так не пойдет, – отрицательно покачала головой Эмма. – У нас нет столько места на эти диванчики. К тому же, они будут мешать разносить заказы: сам посмотри, сколько тут придется обходить…       – Эмма, – прервал её Зейн. – Обсудим столики позже? Я хотел показать тебе схему зонирования по цветам. К тому же, это лишь первая версия.       Эмма, чувствуя, как её в очередной раз заткнули, начинала злиться. Зейну явно не нужен был помощник, но что ему нужно, для Эммы было не ясно. Ясно было одно: на данный момент Зейн отверг или опротестовал уже три её идеи, пихнув взамен готовый план.       – Слушай, если ты уже всё решил, то я не понимаю, зачем я здесь? – прямо спросила она.       Зейн вздохнул и, опустив руки с бумагами, посмотрел на Эмму в упор. Двум людям, по натуре привыкшим быть лидерами, никогда не будет просто работать в паре. Так было с Эшем, а Зейн от него несильно отличается.       – Давай так, – начал Зейн.       Его голос был натянуто-спокойным – он явно не любил подобные сцены, а этот вопрос к тому же напомнил ему, как Эмма выпроводила его из своего дома неделю назад.       – Ты заберешь эти чертежи домой, посмотришь их и скажешь, что думаешь? Я буду настаивать на деревянных панелях над баром, вот тут, – он ткнул пальцем в соответствующее место. – И идее разделения зон по цвету в целом. Хочу, чтобы все было выдержано. Серьезно.       Эмма внимательно посмотрела на него, будто пыталась прочитать тайный план в его голове. Но Зейн выглядел совершенно спокойно, всем своим видом показывая, что ему нечего скрывать и что он готов к продуктивному сотрудничеству. Как она не пыталась, ей не удалось усмотреть признаков того, что Зейн хитрит или умалчивает какую-то важную деталь.       – Никакого хаоса, – обобщил свои пожелания Зейн и протянул ей бумаги.       Эмма не спускала с него пристальный взгляд, размышляя над его словами. Даже если он что-то задумал, сейчас был ход Эммы: работать вместе или всё же отступить, не дав втянуть себя во что бы то ни было у Зейна на уме.       – И мы обсудим мои предложения? И ты не решишь всё за моей спиной в одиночку?       – Обещаю.       Эмма неуверенно кивнула, всё ещё хмурясь, и взяла у него планы.       – Никакого хаоса.

***

      Залитую солнцем тишину нарушал лишь шелест бумаги: Эмма просматривала планы ремонта, предложенные Зейном. По возвращении с их утренней встречи, дома на неё сразу же обрушились еженедельные субботние хлопоты из разделенных между всеми членами семьи обязанностей, после чего родители собирались отвести Эллиота на серфинг, а к Эмме в это время должна была прийти Рикки. Однако, после обеда погода сильно испортилась, оставив Эллиота без тренировки, а русалок – без какой-либо возможность выйти из дома. Родители Эммы решили, что это отличная возможность всем вместе посмотреть какой-нибудь семейный фильм, лишив её едва зародившейся надежды заняться бумагами по кафе в тот же день.              И вот сейчас, после утренней пробежки и купания хвоста в ванне, Эмма наконец-то приступила к работе. Сосредоточенно сдвинув брови, она то тут, то там делала аккуратные пометки остро заточенным карандашом.       – Эм, не возражаешь, если я войду? – голова Лизы просунулась в комнату дочери.       – Конечно, мам, – Эмма быстро изобразила улыбку, но уголки губ выдавали напряжение. – Входи.       Быстрым движением она собрала бумаги в одну ровную стопку и, убрав их обратно в папку, повернулась к маме. Лиза села на уголок кровати, машинально расправляя идеально застеленное одеяло, и не торопилась начать разговор.       – Чем занимаешься? – как бы между делом спросила она.       – Да так, для школы, – небрежно ответила Эмма.       Эмма не была уверена, удовлетворил ли маму её ответ, – настолько отстраненной она выглядела. Лиза явно хотела поговорить о чем-то другом, и Эмме это было очевидно так же, как и Лизе – что ей только что соврали на простейший вопрос.       – Как дела в школе? – как бы то ни было, Лиза почему-то решила зацепиться за эту тему.       – Все отлично, – сказала Эмма, чувствуя ещё большее напряжение.       – Даже после двойки по математике?       Эмма не удержалась и закатила глаза. Три дня назад из-за спонтанных романтических планов Рикки Эмма впервые оставила домашние задания невыполненными, за что понесла справедливое наказание. Но если раньше она бы нервничала из-за своего провала больше родителей, то в текущей ситуации, когда вся твоя жизнь, какой ты её знала и строила, рушится, эта двойка была слишком мелкой проблемой, не стоящей переживаний.       – Мам, ты хотела поговорить о чем-то конкретном? – вздохнула Эмма.       – Вообще-то да, – Лиза нервно заерзала на кровати. – Помнишь, мы с тобой как-то говорили о том, что бывает, когда двое проводят много времени вместе...       – Мам, пожалуйста, – лицо Эммы залила краска. – Мы не будем это обсуждать.       – Значит, есть, что обсуждать? – быстро спросила Лиза.       – С чего ты взяла? – Эмма ответила вопросом на вопрос, понимая, что всем своим видом демонстрирует маме все интересующие её ответы.       – Я лишь хочу, чтобы ты была благоразумна, – резонно заметила Лиза. – И не подходила к таким вопросам безответственно.       – Я очень ответственная.       – Да, в семнадцать все очень ответственные в вопросах секса...       – Мам! – возмущенно прервала её Эмма.       "Сложно представить, что где-то там сейчас Тэрри проводит такую же беседу с Рикки", – подумала она. Хотя смысл подобных разговоров все ещё оставался для Эммы загадкой: Лиза не давала советов, не рассказывала про заболевания, передающиеся половым путем, и про средства защиты, – она только выражала беспокойство в самых размытых формулировках.       – Откровенно говоря, я надеялась, что ваши отношения не зайдут так далеко, – продолжила Лиза. – Я рассчитывала на твою сознательность и на то, что ты понимаешь, что для некоторых вещей вы ещё малы.       – Ты же не думала, что держаться за руки – единственная наша близость до гробовой доски? – выпалила Эмма.       Лучшая защита – это нападение. Как ни велико было её нежелание говорить на подобные темы, возмущение толкало её на дерзости. Мама переходила выставленные Эммой личные границы: она была уверена, что динамика её отношений с Рикки – это сугубо их дело.       – Ну, ещё можно целоваться, – Лиза опешила от выпада Эммы.       – Да, а ещё обниматься, – подсказала она.       – Эмма, я попрошу тебя сменить тон.       Эмма посмотрела прямо на маму, до скрипа сжав зубы.       – Если я попрошу тебя сменить тему, – процедила Эмма. – Ты сменишь?       Лиза тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой.       – И с чего ты вообще взяла, что что-то было? – продолжила Эмма, пока инициатива в диалоге была у неё. – И снова замечу, что это тебя не касается.       – Ты моя дочь, меня всё касается, – ответила Лиза. – Матери всё чувствуют.       У Эммы вырвался смешок, который она не успела скрыть за внезапным приступом кашля. Лиза, заметив это, разозлилась еще больше.       – Ты не ночуешь дома, Рикки торчит у нас почти каждый день, и я не спрашиваю, чем вы тут занимаетесь, пока мы с твоим отцом в отъезде! – отчитывала она Эмму. – Но когда я задаю тебе прямой вопрос, потрудись быть честной со мной, Эмма.       – Ты ничего не спросила!       – И следи за тоном!       Эмма снова сжала зубы. Она чувствовала напряжение каждой клеточкой лица, у уголков губ, вокруг глаз; казалось, что вот-вот появятся слезы – из-за сильнейшего давления. Эмма быстро перемещала взгляд с одного предмета на другой в надежде остановить их.       – Это так глупо, – ей понадобилось много сил, чтобы её голос звучал спокойно.       – Я спрашиваю, – продолжила Лиза. – У вас с Рикки было что-то серьезнее поцелуев?       Слезы возмущения заискрились в глазах Эммы. Как бы она крепко ни стояла на своей правоте в том, что имеет право делать всё, что считает нужным, в своих отношениях, признаться в этом маме язык не поворачивался. Но ещё хуже то, что…       – Знаешь, я тут подумала: устраивала ли ты мне подобные допросы, когда я встречалась с Эшем? – Эмма снова попыталась выйти в нападение, но дрожащий голос подводил её. – Когда мы виделись все выходные на работе, а потом он провожал меня и ты постоянно звала его остаться на ужин, и он задерживался допоздна, – что-то я не помню, чтобы ты хоть раз сказала, что я ещё мала.       Лицо Лизы вспыхнуло, и она опустила взгляд: что бы ни пыталась сказать сейчас Эмма, она не хотела это слышать. У Эммы при виде реакции мамы мелькнула мысль, что она все понимает, что ей неловко; она почувствовала, что может выиграть этот спор, но не это заставило её продолжить.       – Ты постоянно говорила, какой он замечательный, как мне с ним повезло. Ведь разве ты могла представить, что твой идеальный Эш может быть тем ещё козлом?       Но Лиза не слушала. Она торопливо прошла на выход и, уже стоя в дверях, бросила на Эмму быстрый взгляд.       – Мне все ясно, – спокойно проговорила она и вышла.       Эмма в сердцах отшвырнула карандаш в конец стола. Слезы сдавливали горло, но она вовсе не хотела плакать. "Это злость, это слезы злости и обиды на маму, – говорила себе Эмма. – Я не буду плакать из-за какого-то мудака. Рикки бы была вне себя…"       Как только поток разгневанного сознания коснулся Рикки, Эмма взяла эмоции под контроль и снова положила перед собой аккуратно сложенную стопку бумаг, которые ей дал Зейн. Она заставила себя сделать дыхательные упражнения, после которых гнев окончательно стих и она вновь стала работоспособной. "Другого плана нет, – подумала Эмма. – Значит, пока будет этот".       Эмма не успела прочитать страницу, на которой остановилась, как в дверь постучали.       – Эмма, можно войти? – раздался голос Эллиота.       – Входи, – Эмма вновь отодвинула от себя бумаги и повернулась лицом к двери, встречая взглядом нового гостя.       "О нет, – мелькнуло в голове Эммы. – Наверное, он услышал, как мы ругаемся". Эллиот зашел в комнату, смущенно улыбнулся Эмме и, развернув стул у туалетного столика, быстро сел.       – Ты уже сказала Рикки, что мы уезжаем? – спросил он.       – Почему ты спрашиваешь?       – Просто ты моя сестра и я беспокоюсь за ваши с Рикки отношения. Так сказала?       – Рикки бы ответила, что это не твое дело, – улыбнулась Эмма.              Кажется, он все же не слышал ничего из того, что Эмма говорила про его обожаемого тренера. Вопросы про Рикки доставали, но они все же лучше, чем вопросы про Эша, которые могли бы возникнуть у Эллиота, услышь он хоть что-нибудь.              – Не хочешь говорить? – не унимался Эллиот.       Эмма сделала глубокий вдох и пробежалась взглядом по потолку. Нет, выдержав один из самых сложных разговоров с мамой, ругаться с братом, отстаивая свое право на личную жизнь, она была не готова.       – Извини, что я лезу с расспросами, но я правда не понимаю, – продолжил Эллиот. – Ты сказала, что тебе нужно время, но, кажется, так и не сказала Рикки, что уезжаешь?       – Нет, Эллиот, я ей ещё не сказала, – неохотно признала Эмма.       – Ведь целая неделя прошла, – удивился Эллиот. – И я слышал, как родители ругались, что ты не ночевала дома в среду. Я подумал, что ты ей сказала.       – С чего ты так решил?       – Ты никогда раньше не уходила без предупреждения. Я подумал, что ты ей сказала, она сильно расстроилась и тебе пришлось остаться, чтобы её успокоить.       – О, Эллиот…       Эмма почувствовала, как простодушие Эллиота вновь выводит её из душевного равновесия и толкает с обрыва в бездну чувства вины. Конечно, можно было уже давно сказать Рикки, но она словно боится сталкиваться с этой реальностью и раз за разом переносит этот разговор, убеждая себя, что момент неподходящий.       – Как долго ты ещё собираешься скрывать от неё это? – спросил Эллиот.       – Я скажу ей в нужный момент, – Эмма вновь укрылась в своем любимом оправдании. – Это не так-то просто, понимаешь?       – Ты же не можешь тянуть до самого отъезда? Рикки это не понравится, – вместо ответа сказал Эллиот. – Если бы у меня была девушка, я бы ей уже сказал.       Эмма почувствовала растущее раздражение, связанное не столько со словами брата, сколько с неприятным осознанием его правоты. Опять.       – Эллиот, не надо на меня давить, – она попыталась придать голосу строгости. – Если бы у тебя была девушка, я бы не стала надоедать тебе этими вопросами.       – Конечно, стала бы! Ты лезла с непрошенным советом во все мои отношения! – воскликнул Эллиот, но, увидев возмущенный взгляд Эммы, поспешно добавил. – Но я на тебя не сержусь, ведь ты моя сестра и беспокоишься за меня. И я теперь хочу сделать то же самое для тебя, потому что мне кажется, что ты делаешь что-то неправильное. И я пытаюсь понять тебя, но пока не понимаю.       Эмма встала и сделала несколько шагов к брату, который выглядел смущенным и растерянным, будто вот-вот заплачет. Он тоже поднялся на ноги, но не смог решить, нужно ли ему идти к Эмме, или вовсе выйти из комнаты, поэтому остался стоять на месте, и, когда Эмма подошла к нему, позволил ей заключить себя в объятия.              Эмма чувствовала, что больше ничего не нужно говорить; кроме того, она не знала, как успокоить странное беспокойство Эллиота. Ей вспомнилось, как Эллиот решил, что влюбился в Рикки, после того, как она его спасла. Может ли его сейчас колоть ревность? Или зависть? Или же он беспокоится и за Рикки тоже и ему больно видеть, как Эмма её обманывает? Эти вопросы вихрем пронеслись у неё в голове, но Эмма твёрдо решила ни один из них не озвучивать. Нет никаких веских оснований для того, чтобы лишний раз обращать внимание Эллиота на тот факт, что его старшая сестра встречается с его первой любовью.       – Эмма?       Эллиот поднял голову и посмотрел ей в глаза.       – Вы с мамой поругались? Я слышал голоса…       "Ну вот и всё, – вздохнула Эмма. – Он всё слышал, он всё знает".              – Ничего серьезного, – соврала Эмма, машинально похлопав его по плечу. – Она ещё раз высказала мне за то, что я не ночевала дома.       – Больше не пугай нас так, – пробубнил Эллиот, крепче сжимая Эмму.       Когда Эллиот покинул владения Эммы, она снова вернулась к бумагам. Кто бы ни составлял эти схемы – у этого человека явно есть вкус, но нет представления о работе официантов. На листе с расстановками столов Эмма строчила так яростно, что дважды ломался карандаш. Параллельно с идеями, касающимися стеклянных потолков и полукруглых диванов, Эмма обдумывала претензии Эллиота, удивляясь, как можно разбирать такую ситуацию почти бессознательно и без отрыва от работы. Кажется, что мысли о нем, его мотивах, его опыте текли в её голове сами собой, логично связываясь в единую нить умозаключений. И эти умозаключения в конце концов привели к главному вопросу: если Эмма и дальше будет тянуть с этой новостью, решится ли Эллиот сам рассказать обо всем Рикки? Наткнувшись на этот тупик в своих рассуждениях, Эмма так сильно вдавила карандаш в бумагу, что он сломался в третий раз. Как раз в тот момент, когда у двери ее комнаты снова послышался шум.       Раздался уверенный громкий стук (заставивший Эмму вздрогнуть), после чего дверь распахнулась и в комнату вошел Нил.       – Эмма, извини, что без приглашения, – начал он. – Мне нужно с тобой обсудить кое-что.       Эмма в легкой панике снова отодвинула от себя бумаги Зейна. Скрыть их от мамы и Эллиота было проще простого, но папа – совсем другое дело. Она боялась, что он увидит схемы зала, сможет прочесть несколько слов с раскрытой страницы и понять, что затеяла его дочь ради того, чтобы остаться дома. Если он заметит, чем она тут занимается, – Эмма была уверена, – она не сможет придумать ничего, чтобы скрыть от него правду.       – Конечно, пап, – Эмма постаралась придать голосу как можно более непринужденное звучание.       Нил оглянулся в поисках сидения; Эмма, уловив его намерение, уже гипнотизировала глазами стул, на котором сидел Эллиот, – максимально удаленный от ее рабочего стола и бумаг, не предназначенных для глаз родителей. Но Нилу явно не понравилась идея расположиться так далеко от дочери, поэтому он обошел кровать (не заметив, как на лице Эммы напрягся каждый мускул, когда он проходил мимо) и сел прямо перед ней.       – Эмма, я хочу, чтобы ты подготовила кое-какие документы к нашей поездке. Это касается твоей успеваемости и справке о получении спортивной стипендии, – и видя, как Эмма хмурится, Нил добавил. – Мы посетим несколько университетов, пока будем путешествовать. Мне уже обещали хорошие рекомендации, и я уверен, что ты не станешь упускать такую возможность.       – Ты хочешь, чтобы я подала заявления в университет, пока мы будем ездить по миру?       Эмма не верила своим ушам. Родителям прекрасно известно, как она отнеслась к идее разлучить её с домом и друзьями на целый год, неужели они думают, что она обрадуется предложению продлить эту разлуку?       – Я подумал, тебя это обрадует, – Нил счастливо улыбнулся, словно не замечая субтитров, бегущих по лицу потерявшей дар речи Эммы. – Я считаю, у тебя есть шанс поступить в Беркли. У одного из моих партнеров там учится сын, говорит, это лучшее место на земле.       Эмма все еще молчала и во все глаза смотрела на отца. Подкупать её лучшими ВУЗами мира просто нечестно. Она понимала, что было бы здорово, если бы получилось попасть туда, и что лучшего шанса ей может не представиться. Было неприятно осознавать, что часть неё где-то в глубине души сейчас ликовала. "Как ты можешь радоваться? Ты серьезно решила бросить Рикки здесь?" – одергивала себя Эмма. Ощущая радостное волнение внутри, она чувствовала себя предательницей.       – Но как же… – Эмма чувствовала, что должна что-то сказать, но не могла определиться с тем, что именно.       – Выпускные экзамены? – подсказал Нил. – Сдашь вступительные на месте, если все будет хорошо. А за школу не волнуйся, никто тут не хочет оставить тебя без диплома.       – Звучит… здорово! – Эмма изобразила радость, решив, что сейчас не время огорчать отца.       – Я знал, что тебе понравится эта идея!       Эмма сидела и напряженно улыбалась, глядя в глаза отцу. Она могла бы сказать больше, сказать то, что на самом деле думает об этом предложении и обо всей поездке в целом, но слов в голове было так много, они перебивали друг друга, на давая окончательно оформиться в предложения. Кроме того, голос разума подсказывал, что этот разговор – попытка отца наладить отношения после ссоры в четверг, и что сейчас Эмма не в том положении, чтобы продолжать гнуть свою линию бунтующего подростка. Ей понадобится расположение отца, когда она расскажет ему про кафе. Кроме того, она уже поругалась с мамой, и только благодаря чувствительности Эллиота, избежала ссоры и с ним тоже.       – Ну, постарайся не забыть все сделать на будущей неделе, – сказал Нил.       Эмма быстро кивнула, и отец встал с кровати, решив, что более отвлекать дочь от учебы нет ни малейшего резона, и направился было к выходу, когда его взгляд зацепила стопка бумаг, из которых торчали разноцветные закладки.       – Над чем работаешь? – добродушно спросил он, слегка наклоняясь ближе к столу.       Именно этого Эмма и боялась.       – Задание по экономике, – выпалила Эмма.       – У вас есть экономика? – Нил удивленно нахмурился, переведя взгляд на Эмму.       – Экономическая география, – быстро исправилась она. – Так, ерунда, небольшой проект, я почти закончила.       – Интересно? – Нил выпрямился, перестав опасно нависать над бумагами по кафе.       – Мм… Очень, – на одном дыхании ответила Эмма.       Когда дверь за отцом закрылась, Эмма тяжело вздохнула и повернулась к бумагам. Есть ли смысл снова приниматься за работу, или стоит ей открыть план кабинета, как в гости объявится тётя Тея? У родственников сегодня прямо-таки аномальное желание с ней общаться.       Эмма взглянула на окно, за которым был в самом разгаре солнечный воскресный день. Наверное, от неё не убудет, если она немного проветрит голову. Убрав бумаги обратно в сумку, где они точно никому не попадутся на глаза, Эмма покинула свою комнату.

***

      На улице было полно людей – никто не захотел упускать возможности насладиться отличной погодой перед рабочими буднями. Идти на пляж было опасно, так как в любой момент в Эмму мог прилететь мокрый мяч, или фрисби, или какой-нибудь малыш врезался бы в неё, играя в догоняшки с братом, изображающим морское чудище. Воскресенье – самый семейный день недели на пляжах Голд Коста. Вместо этого она выбрала бродить в окрестностях, пока не решит, куда конкретно хочет пойти. Время от времени она проверяла свой телефон в надежде, что Рикки тоже сейчас тоже ищет лучший способ провести этот день и что до сообщения Эммы она его не нашла.

ЭММА

надеюсь, ты уже проснулась ;) прогуляемся?

      Но Эмма уже пересекла три улицы, а от Рикки все еще не было ответа. Эмма не придавала этому большого значения: когда они ночевали не вместе в выходные, Рикки отвечала не раньше обеда. Хотя сегодня было бы очень кстати, если она решила бы проснуться пораньше.       В голове творился полный хаос. Ссора с мамой, грустные глаза Эллиота и счастливая улыбка папы, когда он говорил про университеты, – всё это калейдоскопом проносилось перед глазами Эммы. Она чувствовала, как её тянет обдумать слова отца, возможности, которые перед ней открываются, но она запрещала себе такие мысли. Стоит допустить хоть на секунду, что ей нужно выбирать между блестящим будущим и счастливым настоящим, и она могла бы превратиться в буриданова осла. Мысли же о маме и брате заставляли сердце сжиматься: Эмма никогда не ругалась с мамой, вдобавок ко всему в последнее время она только и делает, что отталкивает её, вместо того, чтобы поделиться тем, что происходит внутри. А поведение Эллиота вызывало больше вопросов, чем ответов, – вопросов, над которыми Эмма думать не хотела.       Поэтому она вернулась к обдумыванию ремонта в кафе. Получится ли у них с Зейном сделать это место успешным? Успешнее, чем был Джуснет? Как скоро они смогут вновь открыть двери этого места для клиентов? Согласится ли Зейн на живую музыку?       Мысль о том, чтобы воплотить идею Рикки в жизнь, наполняла Эмму вдохновением. Сколько раз они обсуждали, что сделали бы с кафе, будь оно в их распоряжении! И Эмма всегда признавала предложение Рикки приглашать музыкантов наиболее удачным. А теперь у неё появился шанс это реализовать, нужно лишь убедить Зейна, что это пойдёт на пользу бизнесу.       Бесцельно бродя по ближайшему к дому парку, Эмма мысленно улетала в тот момент, когда они откроют кафе и как обрадуется Рикки, увидев, что её задумка нашла там воплощение. Как Эмма скажет, что имеет к этому отношение и хотела сделать сюрприз. Обрадуется ли она? В фантазиях Эммы все всегда были счастливы, все неизменно принимали её сторону, реагировали так, как ей казалось правильным. И сейчас она шла улыбаясь, представляя, как Рикки увидит музыкантов, как они будут играть "Falling out", а Эмма приобнимет её сзади и прошепчет: "тебе нравится? это все для тебя..."       Телефон в кармане пиликнул, возвращая Эмму из фантазий в реальность. Неужели Рикки наконец выспалась? Но сообщение Эммы оставалось без ответа, зато другой её друг в ней явно нуждался. КЛЕО Льюис сводит меня с ума. Сплаваем на Мако?       "Странно, – мелькнуло в голове Эммы. – Не помню, чтобы Клео жаловалась на Льюиса с момента их воссоединения". Неужели Клео хранила от них секреты? Скрытность больше свойственна Рикки.. "А теперь и мне тоже", – заметила про себя Эмма, почувствовав укол совести.

ЭММА

Встретимся там.

      Вода была идеальной для заплыва. Эмма, приободренная своими фантазиями про кафе, даже задержалась над рифом по дороге к Мако. В этот момент жизнь казалась ей такой лёгкой и полной, и даже предстоящая поездка больше не ощущалась дамокловым мечом, нависшим над её счастьем.       Она приплыла в Лунный бассейн первой. Ничего удивительного – Клео всегда опаздывала. Думая о том, как её подруги совершенно не почитают пунктуальность за добродетель, Эмме вспомнился Эш – единственный, кто всегда появлялся минута в минуту условленного времени. От этих воспоминаний пробежал холодок по спине, и она решительно сменила вектор размышлений, вернувшись к приятным фантазиям про Рикки и кафе.       Чем больше Эмма думала об этом, тем сильнее погружалась в эйфорию фантазий. Вновь приобретенная работа виделась ей чудесным избавлением от поездки и способом остаться с Рикки. В её фантазиях никто не был обижен сложившимися обстоятельствами: её семья уехала бы в путешествие, оставив Эмму со всей её ответственностью следить за домом. И – без сомнения, – они были бы не против, если бы Эмма предложила Рикки пожить у неё. Всё-таки целый год жить одной в большом доме – это слишком удручающе. Эмма смогла бы нормально закончить школу, не беспокоясь о том, где и как она будет сдавать выпускные экзамены. Да, совмещать выпускной класс с ответственной работой будет сложно, но кафе приносило бы доход. А уже после можно было бы поступить в университет вместе с Рикки, и – кто знает? – возможно, они бы даже могли уехать за границу. Времени на принятие решения и подготовку было достаточно. Это была бы совершенно другая, взрослая жизнь для них обеих, и Эмма тонула в этих безмятежных фантазиях.       Когда Клео наконец появилась, Эмма успела высохнуть и несколько раз обойти пещеру Лунного бассейна. Появление подруги прервало её размышления о том, понравилось бы им с Рикки в Англии, смогли бы они завести собаку и насколько это было бы опасно для их хвостов. Приятные мечтания, в которых она пребывала последние 40 минут ожидания Клео, подняли ей настроение, благодаря чему подруга избежала упрёков в нерасторопности.       – Прости, еле вырвалась, – буркнула Клео, забираясь на каменный приступок в бассейне.       – Разговаривала с Льюисом? – предположила Эмма.       – Нет, – нахмурилась Клео. – Отец попросил проверить домашку Ким по математике. Мы с ней орали до хрипоты.       – Впрочем, как всегда, – заметила Эмма.       – Ладно. Не суть. Я хотела поговорить с тобой о Льюисе. Он на Америке просто помешался, все время о ней говорит. Говорит, как здорово будет туда поступить и все такое.       Клео замолчала и многозначительно кивнула Эмме, ожидая поддержки, но Эмма молчала, пытаясь вникнуть в суть проблемы. Льюис всегда выбирал самые нетривиальные места для стажировок и для неё было непонятно, чем вызвана столь бурная реакция Клео.       – И? – чувствуя, что что-то упускает, Эмма решила получить больше информации.       – И он совсем не думает про меня! – возмущенно сказала Клео, бросив на Эмму такой взгляд, что было неясно, чем именно она возмущена: её непонятливостью или Льюисом.       – Он думает про свое будущее, это вполне естественно, – пожала плечами Эмма.       – Да, но он не думает про наше будущее. В смысле... Ты знаешь, я никогда не поступлю в крутой колледж, который он выбрал. Может, никуда в Америке не поступлю. А он так этим грезит, говорит, что собирается им писать, что приём открывается через месяц и все такое. И при этом ни разу не сказал ничего о том, что будет с нами, когда он туда уедет.       – Может, он туда не поступит? – предположила Эмма. – Шанс крайне мал.       – Льюис поступит, – прозвучал уверенный ответ. – Ты бы видела его, когда он говорит об этом, он прямо светится. И мне ничего не остаётся, кроме как поддерживать его.       – А ты сама что думаешь?       – О чем?       – О поступлении.       Клео тяжело вздохнула и нервно зашлепала хвостом по воде, на что Эмма нервно потопталась на месте. Клео явно была погружена в свою проблему и забыла, какими неудобствами грозит Эмме каждая капля воды, вырывающаяся из-под её хвоста.       – Я не знаю… – ответила Клео, отстраненно рассматривая скалистые стены пещеры. – Я все ещё не знаю, чего я хочу. Но если он уедет, мы вряд ли сможем поддерживать отношения на расстоянии и я буду чувствовать себя балластом, не дающим ему двигаться вперёд...       – Клео, тебе не кажется, что ты слишком нагнетаешь? – мягко спросила Эмма. – Льюис тебя любит, я уверена, он сделает все, чтобы поддержать отношения…       – Какие могут быть отношения, когда нас будет разделять океан?!       Голос Клео срывался, было ясно, что она вот-вот заплачет. Эмма слабо улыбнулась и села рядом с Лунным бассейном, поближе, чтобы выразить свою поддержку, пока она ищет нужные слова. Однако вместо этого в голове Эммы вопрос Клео звучал голосом Рикки, её образ всплывал перед глазами: абсолютно потерянная, в глазах блестят слезы…       – Наверное, я не должна так реагировать, – всхлипнула Клео. – Ты права, ему нужно думать о своём будущем, я не могу требовать от него таких жертв.       Эмма продолжала молча сидеть рядом. В справедливости слов Клео не было сомнений, и она не знала, что можно было бы к этому добавить. Льюис имеет право распоряжаться своей жизнью, как захочет. Он умный, наверняка уже думал, как его выбор отразится на их отношениях с Клео. Хотя... При всех его талантах, он часто забывал о прочих сторонах жизни, волновавших его друзей.       – Может, тебе самой стоит поднять эту тему? – робко предложила Эмма. – Узнать, как он видит ваше будущее, если уедет?       Клео на секунду погрузилась в воду – смыть слезы.       – Я думала об этом. Но никак не могу набраться смелости и спросить. Наверное, боюсь услышать что-то плохое.       У Эммы засосало под ложечкой. Только сейчас, когда Клео призналась, что боится честно поговорить с Льюисом, её собственный отъезд вновь лёг на сердце тяжёлым грузом. И ведь Клео тоже не знает, что за сюрприз готовит Эмма, а сказать ей об этом сейчас было бы просто жестоко: она так переживает из-за возможного отъезда Льюиса, не стоит обрушивать на неё ещё и почти неминуемый отъезд Эммы.       – Клео, я понимаю, – кивнула Эмма. – Но когда-то вам придётся об этом поговорить.       "Как и мне с Рикки", – тут же кольнула совесть.       – Конечно, – кивнула Клео. – Как бы я хотела иногда, чтобы Льюис был как ты. Ты же тоже умная и могла бы учиться где угодно, но ты не бросишь Рикки.       – Ты так думаешь? – отстраненно отозвалась Эмма.       – А разве я не права? – Клео удивленно нахмурила брови.       – Что ты, конечно, не брошу, – заверила Эмма.       Тяжесть на сердце Эммы прибавила в весе. Как было бы легче, если бы она могла с кем-то поделиться своей собственной бедой. Она, Эмма, – так же, как и Льюис, – должна иметь право выбора. Так почему родители решили лишить её этого? И если бы ей было позволено выбирать сейчас, смогла бы она отказаться от возможностей, открывающихся перед ней, и остаться с Рикки?       – Как у вас дела? Из-за этих экзаменов мы почти не видимся, – спросила Клео.       – Всё отлично, – последовал короткий ответ; Эмме было, что рассказать, но она решила не вдаваться в детали.       – Вы идёте на университетскую ярмарку в среду?       Эмма на мгновение растерялась. Она сильно глубоко ушла в себя, обдумывая снова и снова события последней недели, и совершенно выпустила из виду такие нормальные вещи, как встреча с представителями университетов, организованная школой для старшеклассников.       – Да, конечно, мы пойдём, – быстро ответила Эмма.       – Хорошо, – кивнула Клео. – Я спрашивала у Рикки как-то в школе, она не была так уверена. Но раз вы идёте, можем сходить вместе, хотя из-за Льюиса я даже думать об этом не могу.       – Нужно позвать Льюиса тоже, – сказала Эмма, думая в этот момент о Рикки.       – Нужно, наверное, – уклончиво ответила Клео. – Но я буду рада провести этот день с вами. После можем даже сплавать на риф...       Эмма почти не слушала, погруженная в свои мысли. Как это она упустила такое мероприятие в своём расписании? И родители, обычно такие внимательные к школьным инициативам, ничего не сказали. И что самое странное – Рикки знала про это, но не напомнила ей. Почему?       – Эмма, ты слушаешь? – донесся до неё голос Клео.              Мозг лихорадочно работал, перебирая варианты, пусть даже они были вовсе невероятными: Рикки не допустили к экзаменам, исключают из школы, она не сможет поступить в университет и не хочет говорить об этом Эмме; она знает, что Эмма уезжает, знает, что родители хотят оставить её там учиться…              – Эм?       – Прости, – Эмма вышла из оцепенения и посмотрела на подругу.       – Который час? – Клео кивнула на часы на руке Эммы.       Эмма рассеянно взглянула на часы и, увидев время, вспомнила, что родители все ещё сердятся на неё за ночёвку у Рикки среди недели. После сегодняшнего разговора с мамой, огорчать её еще больше Эмме совсем не хотелось.       – Почти пять, – сказала она. – Вообще мне пора возвращаться…       – Мне тоже, – вздохнула Клео. – У Ким ещё много домашки для проверки.       – Извини, что не смогла тебе помочь…       – Ничего, – Клео приободрилась. – Я выговорилась и мне стало легче. Поплыли?       Эмма кивнула и встала на ноги, чтобы нырнуть в Лунный бассейн. Вместе с Клео они отправились к большой земле, нигде не задерживаясь.       На обратном пути Эмма пыталась объяснить себе, почему Рикки не напомнила ей о ярмарке, но единственное приходящее на ум объяснение было пугающим: она знает, что Эмма уедет, что родители потащат её по заграничным университетам, и только ждёт, когда Эмма все ей расскажет. Но как она могла узнать? Впрочем, это не было такой уж сложной загадкой. Мама или папа легко могли проболтаться. Или Эллиот решил таким образом ей помочь и избавил её от бремени сообщать своей девушке плохие новости. Она решила, что ей нужно как можно скорее поговорить с Рикки.       Как только Эмма попрощалась с Клео у развилки дороги, ведущей к их домам, она ускорила шаг. Обойдя два ближайших коттеджа кругом, Эмма направилась в сторону трейлерного парка: решение было принято, а с последствиями она разберется позже. Сейчас для Эммы важнее всего было поговорить с Рикки, а нарастающая паника лишь усиливала её уверенность в правильности этого решения. Быстрее всего до дома Чедвиков можно было добраться под водой, через канал, но было ещё светло и толпы людей, наслаждаясь вечерним солнцем, прохаживались по каждой прибрежной тропинке на пути у Эммы, так что плыть было слишком рискованно.       Эмма шла так быстро, насколько была способна, не срываясь на бег. Чем ближе становился дом Рикки, тем сильнее росло волнение. По дороге Эмма успокаивала себя, как могла, говорила себе, что родители предупреждены, что они бы не стали болтать о поездке, что Рикки в принципе игнорирует школьные мероприятия и это вовсе не связано с Эммой. Но все эти утешения работали лишь на несколько минут – потом Эмма находила контраргументы на каждое из придуманных объяснений. Самым весомым среди них было то, что Рикки, вопреки громким заявлениям о своём нежелании тратить время на учёбу, очень серьёзно относилась к выбору университета. Эмма и Клео часто вступали в длительные дискуссии о преимуществах и перспективах разных специальностей, в то время как Рикки принимала скучающий вид, закрывалась журналом и отмалчивалась. Однако после, оставшись наедине с Эммой, она высказывалась почти по каждому пункту их спора, обнаруживая не только наличие интереса к данной теме, но и широкую осведомленность. Эмма не понимала, почему Рикки так держится за свое напускное безразличие к учёбе, и часто спрашивала её об этом. Ответы были разные, но все в одном, расплывчатом, ключе: "мне не настолько интересно, чтобы с вами спорить", "вы отлично справляетесь без меня" и "обычно я жду, когда вы начнете говорить о чем-то менее занудном".       Эмма подходила к дому Чедвиков со стороны канала, к веранде, и сидевший там Тэрри издалека заметил её приближение. Эмма, увидев его, вспомнила о их последней встрече и смутилась. Она совсем не подумала о том, что Тэрри может быть дома и что в таком случае ей нужно сказать ему что-то про ту нелепую ситуацию с ночевкой.       – Привет, Эмма! – Тэрри приветливо улыбнулся и помахал ей рукой.       – Привет, мистер Чедвик, – Эмма улыбнулась в ответ. – Рикки дома?       – Нет, но если хочешь одолжить у неё футболку, так и быть, я пущу!       Тэрри рассмеялся, довольный своей шуткой, а Эмма смущённо опустила глаза, чувствуя, как горят щеки.       – Прости, я пошутил, – улыбаясь, сказал Тэрри.       Эмма все ещё не могла ни поднять глаза, ни выдавить из себя хотя бы слово, взглядом пробегая по каждому цветку бугенвиллии на веранде дома.       – Простите, мистер Чедвик, все вышло так неловко... – наконец сказала она. – Шел дождь, и Рикки предложила…       – Ничего, – Тэрри мягко прервал её импровизированные оправдания.       – Вы не знаете, Рикки скоро вернётся?       – Она редко ставит меня в известность относительно своих планов. Но ты можешь составить мне компанию и подождать её здесь. Будешь чай?       Не дожидаясь ответа, Тэрри поставил свою кружку на столик перед диваном и поднялся на ноги.       – Ммм, да, спасибо, мистер Чедвик, – смущённо ответила Эмма, понимая, что отказываться уже поздно.       – Присаживайся, чайник только вскипел, я быстро, – Тэрри махнул рукой на диван и скрылся в трейлере.       Эмма устроилась на противоположном конце дивана, под деревом, напротив места Тэрри. Раньше ей никогда не приходилось много с ним общаться, тем более в отсутствие Рикки. Эмма никогда об этом не задумывалась, а теперь ей показалось это странным: Рикки постоянно приходила к ней домой, болтала с мамой, гуляла с Эллиотом, а она, Эмма, за прошедшие полгода сказала Тэрри от силы двадцать слов. Она знала, что Рикки сказала отцу про их отношения и что он никогда не высказывался негативно на этот счёт. Знала, что жизнь вдвоём очень сблизила их и порой, чтобы понять состояние друг друга, им не нужно было разговаривать. Но при этом сама она не предпринимала попыток узнать отца Рикки чуть лучше, а Рикки в свою очередь не стремилась знакомить их ближе. И как назло вспомнилось, как Зейн ошивался у Чедвиков почти каждую субботу. А в среду, когда случилась их злополучная ночёвка, Рикки даже не сказала отцу, что Эмма у неё в гостях. Неужели она так стесняется их отношений?       Эмма мысленно отметила, что этот вопрос нужно добавить к остальным, накопившимся по пути в трейлерный парк. Она чувствовала, как внутри нарастало беспокойство: слишком много серьёзных, как казалось Эмме, вопросов возникло к человеку, ради которого она так старается остаться. И все эти вопросы как маленькие реки-притоки, питающие одну, самую крупную реку: а что, если Рикки видит эти отношения иначе, чем Эмма? Вдруг для неё это не так серьёзно, вдруг это просто ещё одно приключение, подобное тому, как девчонки стали русалками?       Послышался шелест шторки, скрывающей вход в дом, – в проеме появился Тэрри с большой кружкой, из которой поднималась тоненькая струйка пара. Эмма, увидев его, улыбнулась; нарастающую, как снежный ком, тревогу пришлось поставить на паузу.       – Я не спросил, какой ты любишь, поэтому сделал тебе, как любит дочка, – сказал Тэрри, протягивая кружку.       "Я даже не знаю, какой у Рикки любимый чай!" – укорила себя Эмма. Она подхватила горячую кружку и опустила глаза: крепкий чёрный чай, в котором плавали какие-то листья. Эмма наклонилась над кружкой и сделала глубокий вдох, силясь уловить детали, – похоже, это малина.       – Спасибо, – Эмма вновь попыталась изобразить улыбку, но, почувствовав подступающий к горлу ком, отвела глаза.       – Ну, как учёба? – спросил Тэрри, садясь на свое прежнее место. – Готова к экзаменам?       – Я.. Готовлюсь.       – Рикки говорит, ты самая умная в классе, – продолжил он. – И тебе достаточно послушать лекцию, чтобы усвоить тему, а ей приходится все вечера сидеть над книжками.       – Я не… – от удивления Эмма чуть не опрокинула горячий чай. – Рикки что?       – Говорит, когда ты поступишь в колледж, она не хочет продавать мороженое в ларьке напротив твоего кампуса, – Тэрри посмеялся. – Ты на неё хорошо влияешь: никогда не видел, чтобы она так усердно занималась. Сидит на кухне до рассвета, после ухода вашего друга, Льюиса.       "Льюис?!" – тупо подумала Эмма.       – Льюис приходит сюда? – она не могла скрыть от Тэрри свое удивление.       – Да, он приходит по вторникам, помогает Рикки готовиться к экзамену по математике.              Известие об этом окончательно выбило Эмму из колеи. Рикки никогда не упоминала, что Льюис помогает ей с учебой. Зачем Рикки понадобилось скрывать такое от неё?              Перед глазами всплыло лицо Клео, когда она делилась переживаниями с Эммой сегодня в Лунном бассейне. Знает ли Клео об этом? "Ну конечно, знает, – Эмма тут же ответила сама себе. – Хватит реагировать так, будто у Рикки тайные отношения с Льюисом".              – Я об этом не знала, – сказала она. – Почему она ничего не сказала? Я сама бы с ней позанималась.       – Ты знаешь Рикки, – покачал головой Тэрри. – Думаю, она боится, что несмотря на все её усилия, у неё ничего не получится. Не хочет, чтобы об этом кто-то знал, если что-то пойдёт не так. Не хочет, чтобы кто-то видел, что она не справилась. Особенно ты.       – Что вы имеете в виду? – нахмурилась Эмма.       – Она всё время упоминает тебя, когда говорит об учебе. Мне кажется, она боится, что провалит экзамены и ты разочаруешься в ней.       “Я не… Я… Но как же…” – мысли в голове Эммы перебивали друг друга, не успевая оформиться. Ну конечно, это так типично для Рикки! Рикки, не переносящей жалости и подачек, Рикки, которая едва ли согласится принять чью-то помощь. И все-таки она не сказала ей, Эмме, не поделилась своими страхами. Но стоит ли из-за этого переживать? Разве Рикки не имеет права на собственную жизнь и свои маленькие тайны? Очень эгоистично со стороны Эммы было бы упрекать Рикки в том, что она решила умолчать об этом, тем более – это самое "об этом" со всех сторон рассмотрения является сугубо делом самой Рикки.       – Она зря переживает, – ответила Эмма после недолгой паузы. – Я бы с радостью помогла ей.       – Поверь, ты уже и так достаточно помогаешь, – улыбнулся Тэрри. – Рикки привыкла решать свои проблемы самостоятельно, не втягивая тех, кто беспокоится за неё больше всего.       Эмма чувствовала, как тучи внутри неё рассеялись. И как ей не пришло это в голову раньше? Реки-вопросы мельчали с каждой секундой.       – Да, это на неё похоже, – согласилась она.       – Я рад, что у неё есть ты, Эмма.       Эмма почувствовала смесь гордости и смущения – и тут же укорила себя, что буквально только что позволила себе допустить и толику сомнений в Рикки. Рикки не стала бы её обманывать, – только не она. Рикки была самым прямолинейным человеком из всех, кого знала Эмма, и если бы что-то было не так, она бы точно сказала сразу.       – Рикки говорила вам, куда она собирается поступать? – пока Тэрри окончательно её не засмущал, нужно сменить тему.       – Она говорит, что есть у неё пара идей, – ответил Тэрри. – Но вдаваться в подробности пока не хочет.              "Да, Рикки и с нами не особо делится своими планами на окончание школы", – мысленно кивнула себе Эмма.              – Когда ей было шесть, она хотела стать балериной, – по его взгляду было видно, что он ударился в воспоминания. – Я хотел отдать её в балетный кружок, но денег было мало. Она увидела "Клару" по телевизору и полгода потом прыгала по гостиной, воображая, что она на сцене.              Эмма улыбнулась, представив девочку с фотографии на книжной полке в трейлере, кружащуюся перед телевизором.              – Как-то раз, пока я спал, она залезла в нашу аптечку, вытащила все бинты, – Тэрри не мог сдержать улыбки. – И обмотала себе ноги до колен. Её мама чуть с ума не сошла, когда, придя домой, увидела Рикки всю перемотанную. Она уже начала отчитывать меня, когда Рикки подлетела к ней, – бинты развивались за ней как ленты, – и сказала: “смотри, мамочка, у меня пуанты!”       Тэрри засмеялся и покачал головой. Эмма беззвучно вторила его смеху, прикрыв глаза рукой. Она чувствовала сожаление, что Рикки не смогла реализовать свою страсть к танцам, но в то же время её поражала способность Рикки справляться с превратностями судьбы. Она никогда не жаловалась, в отличие от Клео или неё самой.              – Её пуанты постоянно разматывались, она спотыкалась и только чудом ничего не сломала, – в голосе Тэрри звучали нотки гордости. – Хотя я уверен, что сломай она ногу, – все равно продолжила бы прыгать, стоило нам вернуться из травмы.              "Напоминает… меня", – подумалось Эмме.              – Она не отпускала нас с её мамой ни на секунду, кружилась весь вечер, пока силы не закончились. Потом она упала на ковер, "на антракт", как она сказала, – Тэрри, смеясь, хмыкнул. – И так там и уснула в своих пуантах.              Эмма снова посмеялась, воссоздавая образ маленькой Рикки в своей голове. Наверное, она была счастливым и беззаботным ребенком, пока не начала понимать взрослые разговоры родителей о их финансовом положении. В глубине дома хлопнула входная дверь, перебивая её размышления.       – Пап, я дома, – раздался голос Рикки.       Тэрри ещё смеялся и вытирал слезы, так что сообщение Рикки осталось без ответа. Эмма вытянулась как струна, чувствуя волнение в преддверии встречи с Рикки. Однако образ девочки, прыгающей по комнате с обмотанными бинтами ногами, не выходила из её головы, и она не могла сдержать улыбку.       Из домика Чедвиков доносились звуки возни и громыхания дверей и шкафчиков – Рикки не торопилась выходить на веранду.       – В молле встретила Анну, – крикнула Рикки из дома. – Она снова спрашивала про взнос за учёбу.       Эмма вопросительно посмотрела на Тэрри: тот ещё улыбался, но было видно, что слова Рикки заставили его смутиться.       – Может, ты уже позвонишь ей, а то... – Рикки не закончила предложение.       Она показалась на пороге трейлера и увидела Эмму, сидящую прямо напротив неё и всё ещё слабо улыбающуюся.       – Привет, – удивленно улыбнулась Рикки. – Я вам не помешала?       – Ну, сплетничать про тебя мы уже не сможем, – шутливо заметил Тэрри.       – О, перестань, – Рикки закатила глаза.       Эмма не сводила глаз с Рикки, ловя каждое её движение, читая слова по губам. Рикки казалась как всегда беспечно-веселой, но Эмма чувствовала: за этой маской скрыто волнение. Заметив пустые кружки на столике, Рикки быстро схватила их и развернулась к дому.       – Рикки, я могла бы... – встрепенулась Эмма.       – Эм, сиди, – будничным тоном отозвалась Рикки и исчезла в темноте трейлера.       – Тут Рикки всем заправляет, – сообщил Тэрри, слабо улыбнувшись.       Эмма почувствовала себя Алисой на чаепитие в стране чудес. Рикки моет посуду? Рикки занимается математикой по ночам? Контраст в организации книжных полок в комнате Рикки и в гостиной трейлера Эмма отметила давно, но никогда сильно об этом не задумывалась. А теперь выходит, что Рикки помешана на порядке и учебе ничуть не меньше, чем сама Эмма. Возможно ли, что у них больше общего, чем кажется на первый взгляд? Возможно ли, что она совсем не знает свою девушку?       – Знаю, о чем ты думаешь, – заговорчески шепнул Тэрри.       "Едва ли", – Эмма посмотрела на него, нахмурившись.       – Это из-за нас обоих, – продолжил Тэрри. – Так она проявляет заботу.       – Я знаю, – машинально прошептала Эмма. – Я думала, что Рикки и мытье посуды не совместимы.       "Как и мытье посуды и все русалки", – продолжилось в голове Эммы, в то время как шум воды, доносящийся из трейлера, стих. Впрочем, что меняли все эти открытия? Да, у себя дома Рикки вела себя иначе, будто становилась старше и ответственнее, но это всё ещё была Рикки. Стоит ли так удивляться всем этим мелочам?       Рикки вновь показалась перед шторками дверного проема и обвела сидевших на веранде внимательным взглядом. Столкнувшись с ней глазами, Эмма попыталась изобразить улыбку, но получилось натянуто-неестественно.       – Так, ну, я удаляюсь, – бодро сказал Тэрри и, поднимаясь на ноги, излишне театрально взглянул на часы. – Ба, чуть не пропустил начало матча.       Рикки широко улыбнулась и закатила глаза: зачем выдумывать повод оставить их наедине? Однако никакого комментария от неё не последовало, и Тэрри, проходя мимо, поцеловал Рикки в макушку и скрылся в темноте трейлера.       – Ну-с, – Рикки села на его место. – Ты вряд ли пришла навестить папу. Выкладывай, что случилось?       Эмма машинально прикусила губу и бросила быстрый взгляд на дверной проем, в котором только что исчез Тэрри. За время их чаепития Эмма нашла ответы на половину вопросов, а оставшиеся разбежались, стоило ей услышать голос Рикки.       – Поняла, не торопись, – кивнула Рикки, забираясь на диванчик с ногами.       – Где ты была? – Эмма решила начать с самого простого вопроса.       Однако Рикки не спешила на него отвечать. Взамен она наградила Эмму скептическим взглядом.       – То тут, то там, – Рикки закатила глаза.       – Кто такая Анна?              Рикки многозначительно посмотрела на Эмму, что, впрочем, было необязательно: Эмма поняла, как глупо звучит, в ту же секунду, как озвучила свой вопрос.              – В смысле… Это не допрос, – смутилась она.       – Анна – это моя мама, – спокойно ответила Рикки. – И я правда не настроена сейчас об этом говорить, так что, пожалуйста, избавь меня от этого.       Эмма кивнула и огляделась по сторонам в поисках темы для разговора, проклиная свою подозрительность, пригнавшую её сюда. Теперь, когда она знает, что скрывала от неё Рикки, она решила, как бы это ни было парадоксально, сохранить её право держать это в тайне. Из трейлера долетали звуки футбольного матча, над головой шелестели листья, солнце разливалось по каналу, клонившись к закату.       – Который час? Мне давно уже пора домой, – встрепенулась Эмма, не найдя никакой мало-мальски важной темы. – Ты же знаешь, родители все еще злятся…       – Да-да-да, – псевдо-сочувствие в каждом кивке. – Я тебя провожу.       – Ты уверена?..       – Абсолютно, – сказала Рикки, поднимаясь на ноги. – И у тебя будет время всё рассказать мне.       Эмма нерешительно встала тоже, и вместе они пошли к каналу, не простившись с Тэрри, который в этот момент громко ругал телевизор. Молчание тянулось уже несколько минут: Рикки явно решила, что заговорить должна Эмма. "Какая глупость, что я делаю?" – сокрушалась она.       – Рикки, прости, это очень глупо, – Эмма больше не могла выдерживать тишину между ними. – Мне нужно было тебя кое о чем спросить, но сейчас это уже кажется такой мелочью…       – Всё в порядке, Эм, – Рикки спокойно посмотрела на отчаянные жестикуляции, сопровождавшие слова Эммы. – Можешь задать свои вопросы.       – Будешь думать, что я идиотка.       – Не исключаю, – кивнула Рикки и тепло улыбнулась Эмме.       Неожиданно для Эммы, к ней потянулась раскрытая ладонь: Рикки решила взять её за руку. Они никогда раньше не ходили так по улицам, никогда не обсуждали такие обычные атрибуты отношений; им обеим было вполне комфортно держать свои руки при себе. И вовсе необязательно липнуть друг к другу, чтобы чувствовать близость. После замешательства, длившегося не больше секунды, Эмма всё же взяла её руку, и будто этот маленький жест придал ей уверенности.       – Клео сказала, что ты передумала идти на ярмарку в среду, – заговорила Эмма. – Но мы ведь это не обсуждали, и я подумала, нет ли чего-то, что ты мне не…       – Ой, перестань, конечно, мы туда идем, – перебила Рикки, смеясь, не выдержав серьезного тона Эммы. – Клео спрашивала у меня об этом каждый день, мне просто надоела эта тема. Она не может говорить об этом с Льюисом, а страдаю я.       – Почему она не может говорить с Льюисом? – Эмма удивленно сдвинула брови.       – Потому что такие разговоры сводятся к тому, что он хочет в Америку, – просто сказала Рикки. – Он сам мне сказал. Я думаю, Клео не очень в восторге от этой идеи, но молчит, и за это я ей благодарна. У меня сейчас совершенно нет сил поддерживать их отношения, все уходит на…       Рикки замялась, быстро взглянув Эмме в глаза. Что она не договаривает, на что уходят её силы? "На Тэрри? На тайную жизнь? – проносилось в голове Эммы. – На наши отношения?"       – На что? – Эмма затаила дыхание.       – На учебу, если честно, – вздохнула Рикки.       – Ого, – тупо отозвалась Эмма, машинально кивая.       Несмотря на то, что Эмма не догадалась до этого сразу, ответ Рикки не вызвал в ней удивления. Нужно было выглядеть естественно, не показывая Рикки, что её отец разболтал все её секреты, но Эмма всегда была плохой лгуньей.       – Окей, и что мой папа тебе наговорил? – словно читая мысли, среагировала Рикки.       – Не злись, он не сказал ничего такого, – быстро заверила Эмма.       – Ну, тем лучше, мне не нужно ничего объяснять, – спокойно ответила Рикки.       Их сцепленные руки покачались чуть сильнее обычного: Рикки явно чувствовала себя неловко. Забавно, как по таким незначительным деталям можно считывать малейшие эмоции. Эмме показалось, что в этот момент ей открылся тайный смысл держания за руки.       – Рикки, я очень горжусь тобой, – Эмма подумала, что сейчас лучшим решением будет просто говорить от сердца. – Когда Тэрри сказал, что вы с Льюисом занимаетесь вместе, я почувствовала ревность – всего на секунду! Подумала, почему ты не пришла с этим ко мне, но сейчас я понимаю, что это твое право и это ничего не меняет между нами, а я веду себя, как эгоистка.       – Ого, – словно её собственное эхо, до Эммы долетел ответ Рикки.       – Я хочу, чтобы ты делилась со мной, но я не могу от тебя это требовать, – продолжала Эмма. – Прости, мое желание всё контролировать порой берет верх.       – Ну, в последнее время ты неплохо с ним справляешься, – Рикки слабо улыбнулась, сжав руку Эммы в своей чуть сильнее.       – Я не знаю, что на меня нашло сегодня. И то, что ты не сказала отцу, что я у тебя ночую, показалось мне странным. Я знаю, что прозвучу глупо, но не могу не спросить. Ты стесняешься меня?       – Что? – Рикки удивленно посмотрела на Эмму. – О чем ты?       – Я… – Эмма вздохнула, подняв глаза к небу.       Эмма знала, что вывалила свое главное переживание, совершенно не подготовив Рикки, и не удивилась, что она её не поняла. Положив на чашу весов тайные занятия с Льюисом и то, что её девушка прячет её от своего отца, становилось ясно, что на самом деле гложет Эмму. И как бы она не пыталась спрятать поглубже грызущее чувство ревности Рикки к бывшему, эти мысли уже давно не давали ей покоя.       – Я вспоминаю, как Зейн приходил тебе каждые выходные, как он нравился твоему отцу, и думаю, что есть причина, по которой ты меня не зовешь к себе так часто, – голос Эммы звучал спокойно, но её слова жгли ей горло. – Тебе неловко, что ты теперь со мной.       – Конечно же нет! – воскликнула Рикки. – Ты зря беспокоишься. Я говорю папе про тебя…       – Да, я уже поняла это, – перебила Эмма. – Но я думаю о Зейне…       – Ну и напрасно, – прервала её Рикки. – Я не звала Зейна, это все папа. Они вместе возились с мотоциклом, или обсуждали лодки, или еще что. Я им вообще была не нужна. Думаю, отношения Зейна с Гаррисоном так и не наладились, а папа всегда хотел сына…       – Ерунда, он тебя любит! – тут же вставила Эмма.       – Да, я знаю, – Рикки внимательно посмотрела ей в глаза. – Но я рада, что Зейн больше не ошивается у меня: мы с папой стали больше говорить.       По дороге к дому Гилбертов их начали окутывать вечерние сумерки. Эмма думала над словами Рикки. Стоило признать, они не до конца её успокоили, но сомнения в мотивах Рикки отпали.       – Теперь я чувствую себя ещё глупее, – Эмма потупилась. – Прости, Рикки.       – Ничего.       Рикки выпустила руку Эммы из своей и тут же обняла её за плечи, притянув к себе.       – Возможно, мне стоит рассказывать тебе больше.       Эмма повернула голову к Рикки. Даже в сгущающихся сумерках был виден блеск её улыбающихся глаз, заставивший сердце Эммы забиться чуть быстрее. Она слабо улыбнулась, опустила голову на её плечо и продолжила идти молча, отпуская свои переживания догонять зашедшее за горизонт солнце.