Вега

      Вега сидел возле телевизора, читая последний выпуск газеты. В последнее время столько загадочных происшествий было. Например, массовое появление сов. Хотя на этой же неделе был проведен местный фестиваль, на который приглашали всех желающих и обещали приятные эмоции.       Перевернув следующую страницу, он просмотрел несколько заметок. — Мама, открылась новая школа на семьсот шестьдесят мест. Говорят, что там оснастили новейшим оборудованием. Еще учителя с образованием.       Анна, которая сидела за столом, перебирая бумаги, слабо усмехнулась. — Учителя всегда должны иметь образование, — ответила она. — Иначе их не возьмут на работу? — Конечно. Иначе почему ты ходишь на уроки? Если хочешь хорошо себя обеспечивать, то надо трудиться.       Занятия в школе давно кончились. Старые одноклассники разъехались кто куда, в то время как сам он не знал, что будет читать на этой неделе, кроме газет и журналов. Мальчик уныло взглянул на форму, которую женщина приобрела перед его поступлением в частную школу — Латимор. Там все носили либо пиджаки, либо свитера с серыми галстуками. В то время как одна половина лелеяла надежду, скольких друзей он, должно быть, там встретит, другая часть боялась всего; например, что будут дразнить за имя или еще что-то.       Хотя… Вероятно, они поедут в Йорк к бабушке с дедушкой через несколько дней, чтобы они могли отметить его день рождения первого августа, который скоро наступит. Дедушка Веги, отец Анны, часто рассказывал ему, как давал отпор своим собственным обидчикам, после которого те боялись лишний раз перейти ему дорогу. — Помни, главное — не побояться показать клыки, — наставлял его Мартин Олкотт. — А если докапываются агрессией, пошли на три буквы.       Что это были за буквы, никто ему не объяснил: Тереза — бабушка — вовремя увела мужа — мол, незачем выражаться при ребенке. Тогда Вега не обратил на это внимание, больше увлеченный игрой с двоюродными братьями.       Отвлекшись от мыслей, он отыскал пульт на кофейном столике и включил телевизор. Показывали середину «Ночного народа». Вега уселся. В коридоре что-то тихо упало. — Сынок, посмотри, что там, пожалуйста.       Мысленно простонав, он пошел к входной двери. На полу лежало несколько стопок писем. — От кого? — спросила Анна.       Ничего не отвечая, мальчик положил перед ней белые конверты. Она подняла взгляд, взяла их и нахмурилась. Одно письмо было от ее подруги Скарлетт, приглашающей на день рождения дочери, второе — из налоговой, третье…       Вега заинтересованно взглянул на последнее. Кто же это был? Его единственные друзья, Рик и Аманда, предпочитали общаться с ним по телефону, а писать на бумаге считали старьем и вообще делом из прошлого века. Родственники скорее сами бы приехали, но прежде позвонили, а не отправляли что-то, кроме посылки и бандероли. Хотя, если вспомнить половину этих самых родственников, то… Нет. Они бы писали на обычной бумаге. То, что лежало перед ним, было несколько необычным.       «Мистеру В. Блэку, графство Суррей, город Гринфилд, улица Харли, дом тринадцать, вторая комната от лестницы», — вот что было написано на конверте.       Так. Там были указаны его имя и адрес, причем настолько точно, что Вега не мог не вспомнить ситуацию из фильмов. В подобных случаях говорили, что это крайне «подозрительно». По спине пробежал табун мурашек.       Конверт был тяжелым и плотным, явно хорошего качества, из желтоватого пергамента. Слова выведены красивыми зелеными чернилами. — Что-то они рановато.       Вега посмотрел на маму, которая что-то отсчитывала на календаре. Казалось, она была обеспокоена, напряженно думая над возникшей проблемой. Вздохнула. Прикрыла глаза. — Сынок, я тебе когда-нибудь рассказывала про дни своей молодости? — спросила Анна нежным голосом. — Нет. — Ладно, тогда… э-э… Как бы тебе объяснить?       Вега наблюдал за матерью, которая что-то бормотала себе под нос. Она пару раз взглянула в окно, словно кто-то вот-вот явится из него; взглянула на конверт с красивыми чернилами так, что он показался виновником их нынешней ситуации; посмотрела наверх, как если бы просила о помощи. Наконец, она вновь посмотрела сыну — прямо в глаза — и спокойно заговорила.