Человечность

... Так, теперь я ощущал лишь разбитость, а потому мне было плевать, войдет ли Фрэнсис или нет… Я не открыл ему дверь к себе. - Прости, Фрэнсис, но тебе стоит уйти домой, - в ответ он лишь с сожалением на меня посмотрел и молча вышел, когда я открыл ему дверь. Убедившись, что в коридоре никого не осталось, я схватился за голову и горько заплакал. Да, я отторг ценнейшего для меня в этой жизни человека, для которого я готов был ночами не спать, лишь бы сделать вырезанные фигурки и выучить новые техники для оригами, к чистоте вокруг квартиры которого я уделял особенное внимание. В конце концов, он был единственный, кому я показывал по-настоящему искреннюю улыбку, а его присутствие заставляло всё внутри меня трепетать. Может, раз уж он сегодня спросил о моём самочувствии, ему не всё равно на меня, в отличии от жителей дома? Важен и нужен ли я ему? На шестой день, когда Фрэнсис уходил на работу, я встретился с ним взглядом. К моему удивлению, в его глазах я не увидел какой-либо заинтересованности или мелькнувшей обеспокоенности, которые я стал замечать примерно на второй неделе моей работы вахтёром. Может быть, он просто не выспался, поэтому не обратил на меня внимания? Мне очень хотелось в это верить. Как соль на рану, соседи придумали новый способ измучить меня: при подаче документов, когда я брал их в руки для проверки, они кидали в ящик различный мусор: огрызки яблок и косточки персиков, мятые бумажки и даже провонявшие кости рыбы. Примерно к середине дня в дом ворвались подростки в капюшонах и закидали окно приёма яйцами, поэтому мне пришлось опять тратить время после смены на наведение порядка. Соседи отреагировали отрицательно не на то, что совершили дети, а на мою халатность и несоответствующее выполнение работы, как уборщика дома. Но разве в мои обязанности теперь входило это?! Я тратил часы на смене, чтобы уставшим подниматься на три этажа и убирать всё, что был накидано по коридорам! Почему они были такими неблагодарными ко всему, что я для них делал? Моё подавленное состояние видели не только настоящие жильцы дома, но и двойники. Смекнув, что к чему, они стали говорить мне более жестокие вещи из разряда "Наверняка, твои родители пожалели о твоём зачатии" и "Уж лучше быть убитым двойником, лишь бы не видеть твою рожу каждый день". Самое ужасное было то, что к концу смены я сорвался на Анастейшу, которая с ухмылкой на лице спросила: - Как тебе подарок от моих друзей? Я со слезами на глазах высказал всё, что думаю о моих соседях, как сильно я ненавижу всё, что они делают со мной и их самих, на что она с той же самой улыбкой ответила: - Так почему же ты не умрёшь? Её вопрос ввёл меня в ступор. Я не знал, что ответить на такую страшную, но верную истину. Фрэнсис вернулся как всегда поздно. Я ожидал, что он хотя бы поприветствует меня по имени или легонько улыбнётся, но Моссес выглядел так же, как и всегда: отстранённо и безучастно. Проверив его документы, я отдал ему их впустил в дом, ни произнеся ни единого слова. Ожидания, которые появились у меня утром в отношении любимого Моссеса, не оправдали себя. Следовательно, ему теперь на меня всё равно?.. Ночью я заснул с ужасным давлением в области груди, как если бы на меня свалился огромный груз. Я выплакал тогда все свои слёзы обиды и горечи, поэтому под утро глаза мои были опухшими и красными. Смешно, что теперь я больше походил на злобных двойников, чем на человека. На работе меня застала полная апатия и подавленность. Жители, видя моё состояние, торжественно улыбались, не стесняясь предсказывать мой дальнейший уход, как только агенты увидят меня. В голове так и крутились вопросы о том, что же не так я сделал, что простые люди по соседству со мной вымещают на мне свою злость. Может быть, я выгляжу настолько жалко и ничтожно, что заслуживаю такого отношения? Ведь даже Фрэнсис утром отводил свой взгляд от меня, сосредотачиваясь на правильности документов и их проверки. В течение работы меня посетила ужасающая до глубины души мысль: в моих руках власть, с помощью которой я могу просто убить своих соседей, не важно, двойники ли приходят, или оригиналы. Несколько движений руки по кнопке и телефону и никто больше не беспокоит меня, а мне больше не стоит тратить на них энергию, чтобы создать о себе положительное мнение. Однако я в мгновение ока отторгал эти мысли, до определённого момента, конечно же. Наступило время, когда должен был прийти молочник. Он завидел меня за стеклом коморки и неожиданно поприветствовал словами: - Филипп, добрый вечер, дорогой! Но я не поднял на него глаз, потому что наконец-таки поверил в его лицемерие и ложь. Видимо, я поистине идиот, раз не замечал этого. Но в его документах была ошибка с датой срока документа. Автоматически я потянулся к телефону и вызвал агентов. Мне было плевать на крики и мольбы двойника впустить, как это должно быть всегда по одному из правил вахтёра: "Не сожалейте двойникам". За занавесом постучались. Вот сейчас передо мной встанет агент и сообщит мне о завершении протокола и к тому же о конце смены. Я пойду к руководству, где мне поставят печать "УВОЛЕН", и я буду проклят до конца своих дней. Всё происходит так, как должно быть: по-человечески. Однако предстал передо мной далеко не человек в жёлтом. Окровавленный до головы лже-Фрэнсис смотрел на меня с яростью. - Ты, блять, придурок. Заметил-таки ошибку. Ну, давай, призови своих друзей из D.D.D., заодно покормишь меня и обречешь на смерть своих соседей, - сложно было сказать, какие эмоции выражало существо, ведь оно их меняло по нескольку раз в секунду, будто пытаясь подобрать правильное. Тут я призадумался... А что, собственно говоря, плохого? Если им ничего не стоило за пару дней сломить меня и разрушить мой навиный мир, полный надежд на человеческое, доброе отношение, чего мне стоит в один день убить их всех? - Впервые вижу вахтёра, который призадумался над таким "ужасным" предложением. Что, решил придумать что-то получше? Я выразительно, со слезами в глазах посмотрел в глаза лже-Фрэнсиса, а затем поставил галочки по трём пунктам из четырёх, чтобы оно это видело. - Так быстро соглашаешься? Я уж думал, ты из тех тошнотворно справедливых добряков. Неужели твои соседи настолько не заботятся о тебе? - по моей поникшей голове он понял, что попал в точку, - Бедный Филипп, мало того, что они не знают твоего имени, так ещё их не заботит, умрешь ли ты, или нет. Он приблизился к окну, чтобы я полностью мог лицезреть, как точно "вирус" скопировал внешность молочника. - Может, мне показать им свою реальную форму, чтобы они окончательно помучались? - мгновенно его лицо будто бы разорвалось на части, но я от страха зажмурил глаза, потому что боялся последствий того, что увижу враждебную форму жизни в своём первозданном виде, - Не бойся, дорогой Филипп, тебе вряд ли понадобятся воспоминания об увиденном... Вдруг из угла раздался крик девочки. Видимо, Анастейша пришла поздно, и теперь вместе со мной лицезрела существо. Я хотел было предупредить её об опасности, но... Решил, что оно того не стоит. Крик и всхлипы девочки заполнил коридор. По звукам я понял, что лже-Моссес схватил её и поднёс к моему окну. - Одна из этих жителей, да? Представь себе, девчонка, он чуть было не впустил меня, и всё из-за таких, как ты, - я услышал удар по стеклу. Похоже двойник ударил её лицом об него, но я даже почувствовал какую-то радость от этого. Он хоть и злобно выплёвывал, будто смаковал, каждое слово, но говорил правду. Я и Анастейша оба это понимали, но теперь в позиции жертвы была она. Теперь она по-настоящему поняла, что только я решаю жизни и судьбы жителей этого дома и какую власть имею над её маленькой черствой душой. - Мистер вахтер, пожалуйста, не надо! У неё текли слёзы. Она плакала навзрыд, но мне было плевать, как и ей, когда я выражал всю свою боль. Мою голову осенила сумасшедшая, но весьма заманчивая идея. Её я решил высказать существу. - Можешь ли ты превратить меня, ну, в одного из вас? — Хм... — даже слепой бы понял, как злорадостно улыбнулся в этот момент двойник, потому что нашёл одного из тех сумасшедших, кто хотел бы стать частью их самих. Да, люди с такими наклонностями находились в городе и пытались призывать к полной отдаче "вирусу", и весьма кстати я решил стать одним из таких, — Твоё сознание может нести весьма полезную информацию о компании... Я бы с радостью превратил тебя, но мне нужен особый контакт с тобой, а для этого тебе стоит выйти из этой безвкусной комнатушки. - Как скажешь, - открыв дверь комнаты, я вышел в коридор, но остановился в нескольких метрах от места, где стояло существо, - но мне бы хотелось, чтобы ты принял форму Фрэнсиса. - Что, так нравится тело этого дрыща? - судя по всему, оно всё-таки вернуло лицо жителя. Распахнув глаза, я увидел перед собой окровавленного, но не менее красивого Фрэнсиса Моссеса, державшего испуганную Анастейшу в одной руке за шею. Просто к слову, мне было приятно видеть окровавленный нос соседки, который двойник ей так любезно сломал. Когда я подошёл к двойнику, он сам потянул меня к себе, отпустив жительницу. Под особым контактом, как я понял, он имел виду не просто касание рукой или что-то такое. Нет, он втянул меня в умопомрачительный и в какой-то мере сладкий поцелуй. Я не сопротивлялся ему и позволял его языку исследовать мой рот, касаться нёба и зубов, даже задействовать мой язык. К моему удивлению, в мой первый поцелуй я не испытал неловкость, а только жар, который исходил от двойника, стоило мне только приложить руки к его лицу. Вдруг я ощутил, как нечто жидкое заполняет мой рот и тёчет прямо в глотку, делая меня слабее, но возбуждённее. - Не думай, что простого поцелуя хватает для полного превращения, - сказал он, когда отпрянул от моих губ, но не отпуская рук от талии и спины, - но мне нужно хорошенько покушать, перед, как вы люди это назваете, "заражением". Он взглянул на испуганную данной сценой Анастейшу. Я сложил два плюс и два и с нетерпением в голосе ответил: - Пожалуйста, поторопись. Я бы снова с радостью и восхищением описал бы крики, исходившие из горла соседки, но куда больше я был занят видом на бугорок, видневшегося из-под моих штанов. Мне вправду хотелось прикоснуться к себе, но вещество, которое мне дал двойник, делало мои движения слабыми и медленными, поэтому я просто умолял его закончить быстро высасывание крови. Наконец, по звукам я понял, что оно насытилось. Повернувшись ко мне, с предвкушением в глазах и оскалом оно взяло меня на руки и повело к дивану в коморке. Там началось самая интересная часть "заражения". Благодаря веществу, я ощутил, как из моей задницы текло нечто вязкое и холодное. Оно сообщило мне, что жидкость, которую они дают перед соитием, мгновенно заставляет заражаемого ощутить возбуждение, а организм выделять что-то типа природной смазки, как у животных. Так это позволяет им, двойникам, быстрее и эффективнее "заражать" путём резкого входа в организм и не сопротивляемости жертвы. От всех этих подробностей мой член налился кровью сильнее, и я стал было умолять его войти в меня, но он сам резко вошёл, преодолевая расслабленные мышцы, резко начиная двигаться. Это сложно было назвать сексом, ведь по факту он просто выполнял естественную функцию их выживания, но почему-то он делал это долго и так мучительно грубо, словно старался ощутить каждый проблеск чувств в момент входа и выхода. Мы даже толком не разделись, лишь сняв штаны друг с друга, от чего предэякулят, сочившийся из моего члена, касался его рабочей рубашки и оставлял мокрые пятна. Судя по всему, вещество ещё затуманивало разум и заглушало окружающие звуки, потому что я только через какие-то мгновения услышал, что двойник о чем-то говорил. - Я удивляюсь вам, людям, - он совершил толчок, заставивший меня откинуть голову, - тому, как вы способны сломать друг друга одними только словами, - второй не менее умопомрачительный толчок, - тому, как от одной только ненависти вы готовы шеи друг другу переломать, - он сделал паузу, сделав четвертый и пятый толчок, - а потом обвиняете нас в бесчеловечности! Но от меня он слышал только рваные стоны и вздохи. - Ох, а как же силён ваш страх перед теми, кто не похож на вас! Вы пытаетесь выражать его в гневе, слезах или попросту игнорировать, но вы всегда боитесь его власти над вами... Ты же понимаешь, о чем я говорю, да, консьерж? Да, я прекрасно понимал. Именно такую власть я испытал, решая судьбу уже мёртвой Анастейши. Но мне хотелось большего, а именно страха всех моих соседей передо мной. Всех, кроме... Фрэнсиса. Он никогда меня не боялся, а лишь старался подбадривать или жалеть меня. Это было куда приятнее, чем ощущение чужого страха. Я явно не хотел бы, чтобы он погиб. - У меня есть лишь одна просьба, - я кое-как проговорил это, не перебиваясь на стоны восхищения, - не убивая Фрэнсиса Моссеса... Тот, чью форму ты сейчас принимаешь. - Хм, - он улыбнулся, - не слишком ли много ты уже от меня требуешь? - Пожалуйста, я хочу, чтобы он жил... Я хочу видеть его... Из моего рта раздался громкий стон, когда двойник особенно глубоко вошёл. - Я могу принимать любую форму, - он обхватил мои щёки ладонями, - тебе стоит только попросить, и я стану кем захочешь. Могу даже кое-что изменить, чтобы тебе нравилась моя форма ещё больше. Тут я почувствовал, как его член будто увеличился в размерах, благодаря чему он вошёл ещё глубже и вызвал во мне исключительно положительные эмоции, чем доказал свои слова. Он затуманил мой разум одурманивающим поцелуем. Чувства обострились, как если бы в меня вкололи тысячи иголок, но это было больше приятно, чем больно. С улыбкой на губах и расплывшимся взглядом я согласился, когда он закончил поцелуй. Дальше мы молчали, и в коморке разносились только довольные стоны, вызванные по-настоящему волшебным веществом и грубым движениям недочеловека. Толкнувшись сильно и глубоко, он кончил в меня. Я желал сделать это следом, но он не позволил мне это, зажав мой член в руках. По его словам, так будет лучше для меня в будущем. Он не солгал. Когда его семя оказалось внутри меня, я ощутил странный прилив и обострение чувств. Мои мозг вот-вот норовил взорваться от наступающих сигналов нервной системы. В этот момент двойник отпустил мой член, а я громко и удовлетворённо закричал от нахлынувшего оргазма. Как я уже говорил, тысячи иголок будто пронзили моё тело и на секунду я отключился... Как вдруг почувствовал, что тело, которым я до этого момента свободно управлял, стало ощущаться мешком, чем-то лишним. Однако к тому же я точечно стал ощущать каждый уголок нервов моего тела. Сложно описать первые ощущения, но это было так, будто бы осознавал своим телом не мышцы и органы, а только тысячи нервов. Взглянув на двойника, я не удивился, завидев его реальную форму... Она даже была в каком-то роде красивой, напоминавшей медузу. Мне хотелось подчиняться ему и делать всё, что тот пожелает. А ещё я почувствовал ужасный голод. Мне хотелось крови. - Наверное, нам стоит сначала поужинать, а затем ты расскажешь мне всё, что знаешь про агентство. Идет?