То, чего не могло быть

Тогда В мае на юге уже хорошо, в мае уже считай лето. Чух чух. Чух чух. Стучат колеса и Дарен смотрит в окно на степной пейзаж. Уже все зеленое, сочное, яркое. Он едет к Леше, отпросился и попросился приехать погостить на две недельки. А Донской был только рад, брат едет, столько нового надо показать. Письма писал Ростов короткие, но часто, едва хватало времени на них, уж очень город развивался быстро. Но на Дарена, конечно, время он найдет. Внутри что-то ёкает вместе с колесами, которые стукаются о шпалы. Предчувствие, ожидание, вот скоро его увидит. И будет всё тепло и хорошо, крепкие объятия, шелковые кудри и родной запах базара, теперь смешанный с дымком смогом фабрик и заводов. Краснодар сглатывает и касается сердца, бухающего в груди. Нельзя же так волноваться, право. Это просто поездка, просто к брату. Переезжает мост, любуясь Доном, Ростовом. Город как ладони. Вода и золотые куполки церквей блестят в лучах заходящего солнца, как и глаза Лёши, когда они видятся. Сотни, тысячи людей снуют туда-сюда по набережной порта, сидят рыбаки, свесив ноги с пирса. Справа здание мукомольного завода с красивыми колоннами будто особняк. Ну, Донской… Раз и поезд тормозит, вокзал почти сразу за мостом. Народ вываливает гроздьями из вагона, всем же надо именно в Ростов-на-Дону. Дарен осторожно неловко выходит за всеми, оглядываясь, ища знакомую кудрявую голову, и нигде ее не видит. Хмурится. Он же предупреждал о приезде, вечерний поезд, где встречающий? Волна людей схлынывает с перрона, поезд со скрипом отходит и движется на север. Где же Леша? Забыл? Опаздывает? Не то чтобы Кубанов не знал, где живёт Донской, просто ну он же обещал забрать с вокзала. Дарен решает постоять ещё и двинуть самому в старые кварталы в поисках знакомого дома и квартиры. Ждёт ещё 10 минут. Ладно, надо и честь знать. Внутри все остывает, поселяется мелкое и глупое разочарование. Какие глупости, ну Леша же может быть просто занят. Делает шаг в бок, где есть переход к выходу в город и тут раздается зычный окрик на весь вокзал. — ДАРЕН! Все птицы, что спокойно сновали по перрону, никого не трогая, взмылись вверх. Дарен поднимает глаза и видит на первой платформе Лёшу, который машет ему рукой, точнее ветками в своей руке. — СТОЙ ТАМ! — кричит Леша и спрыгивает к рельсам. — Но ведь… Переход, — шепчет Дарен, наблюдая в замедленной съёмке как Леша просто наплевав на правила, на свисток полицейского, на несущийся поезд сбоку, просто как волнорез движет к нему по прямой, спрыгивая и запрыгивая на платформы. Неожиданно Кубанов оказывается весь в Ростове, в кудрях, в цветах. Сердце окутывает счастье, любые обиды забыты. Леша тут. — Прости, опоздал, — макушка чувствует поцелуй, — марточка сломалась, прям на подъеме, гукнула и все. И я вот… Руки отпускают и Дарен может посмотреть в лицо, а сердце опять выдает набат. — Это тебе, — Леша протягивает что-то, а Кубанов все не может оторваться от лица, сглатывает, опускает глаза всё-таки. Белая сирень. Несколько веточек. Явно где-то сорвал по пути. Леша ладонью лезет в свои кудри и улыбается. — Шел мимо, и вот, ну… с приездом, Дарен, в Ростов! Сорвал белые, тебе больше идёт белый, шо там эти сиревенькие… Донской молчать вообще не умеет, но он человек действия. Тянет за собой Дарена, в этот раз уже по правильному переходу. А Кубанов все смотрит на свои цветы, хотя скорее слышит их запах. Яркий, невыносимый, почти душащий и думает, что это же и испытывает к Лёше. Его любовь цветет весенне, нагло, пробивая все мыслимые и немыслимые преграды. Он это понял в тот майский вечер. Сейчас Жарко. Май это считай уже июнь. Весь город в тополином пухе, все деревья уже отцвели, но травка ещё не пожухла под жарким солнцем. Дарен лениво входит в ростовский отель, чуть уставший от трёхчасовой дороги по М4. На ресепшене ему выдают карточку от номера на последнем этаже. Пентхаус. Ещё бы. В полнейшей тишине едет в лифте, везя свой чемоданчик на колесиках. На последнем этаже прикладывает карточку и дверь открывается. Вид крышесносный. На старый ещё клоками зеленый Ростов, на высотки, на реку, на левый Берег в заходящих лучах солнца, но Дарен еле бросает туда взгляд, тут же смотря на стол впереди, где стоит огромный кричащий вычурный букет красных роз. Штук 40, наверное. На высокой ножке, какие-то очень крутые. Кубанов ухмыляется и подходит ближе, оставляя багаж позади себя. На цветах карточка «Добро пожаловать в Ростов». Вроде так обезличено, но он же знает от кого это. Пальцы аккуратно ведут по открытке. Никакой подписи, он больше не рискует. После брошенных и в лицо, и с последнего этажа отеля букетов, валяющихся на асфальте тысячами разорванных лепестков. И цветы, такие классические, не южные, не ростовские, очень дорогие. Красные. Он же Краснодар. И ему идёт красный. Глаза снова смотрят на город, который значит для него все и уже ничего. Окна закрыты, не пропуская нагретого майского воздуха, тихо работает кондиционер, гоняя ничем не пахнущий воздух. Раздается звонок телефона, Кубанов берет трубку. — Дарен Петрович, Вам ужин принести в номер? — Да, спасибо. Пока ждёт свою тележку Краснодар тянется к занавескам, закрывая огромные панорамные окна. Вздыхает. Достает телефон, на котором мелькают сообщения от прибывших глав региона. Намечается очередная пьянка у кого-то в номере. В общем чате видно, что ему лично адресовали сообщения. Ну конечно Леша. «Ты будешь?». Дарен тут же выключает телефон и кладет на стол. Когда звенит лифт и привозят еду, Краснодар уже в домашнем, пропускает официанта, даёт на чай и выпроваживает. Время ужина, пойдет под какой-нибудь фильм. Ноутбук с яблоком щелкает и грузится, отражая заставку, на которой изображено дерево с белыми цветочками. Дарен лениво на нее смотрит, переключает на следующую, где уже морской пейзаж. И опять переводит взгляд на красные розы, возвышающиеся над столом. Они выглядят почти черными в темном помещении и вообще ничем не пахнут. А ужин очень изысканный, но Дарен не чувствует вкуса.