euphoria

Неясные силуэты, смутно напоминающие одного и того же человека. Лишь некоторые детали разнятся, но черты лица сохраняются. Всё тот же разрез глаз, те же губы. Почему даже сейчас Федорович гонится за тем, кого догнать не суждено? Почему не оставит его в покое? Зачем добивает себя? Там то и рыжая макушка виднеется. Ехидная усмешка на веснушчатом лице, словно парень знает о влюблённости Андрея. Сон не обрывается. Гетерохром останавливается, пытается бежать назад. Бестолку. Дышать сложнее, а сломать четвёртую стену не получается. Глубокий вдох. Солнечные лучи пробиваются сквозь не зашторенные окна. Ночь пронеслась быстро, на благо юноши. Первым делом, Андрей берёт телефон в руки. Тушенцов ответил что-то в духе: "сегодня как раз свободен, го ко мне на студию". Это не может не радовать. О времени договорились и вновь тяготящая тишина в диалоге. Впрочем, сей не так важно, вероятно. Вечером всё обсудят, начиная от трека, заканчивая философскими вопросами. Светловолосый кое-как поднимается с кровати, натыкается на блокнот, что оставил вечером рядом. Перечитывает вчерашние строки — определённо, их стоит оставить. Рутина, рутина, ещё раз рутина. Словно под слабыми наркотическими веществами проносится день. Отрывки повседневных вещей, частые провалы в памяти. И бес знает, отчего сей происходит, ибо с употреблением Андрей давно завязал. Не считая никотина. Именно его он в очередной раз принимает, ожидая такси. Чапман вишнёвый оказывается зажатым меж губ, лёгкие заполняет едкий и, одновременно с этим, приятный дым. "всё в силе" — одно лишь сообщение Тушенцова делает мир красочнее, а самого гетерохрома увереннее в себе и своих действиях. Улица, фонарь, аптека… Стихотворение Блока идеально подошло под описание всего того, что ныне виднеется за окном машины. Впрямь бессмысленный и тусклый свет мерцающего фонаря не имеет толку вовсе. Вечер, сумерки и дождь, стекающий по стеклу. Знакомое многоэтажное здание — пора выходить, пред этим расплатившись за поездку и поблагодарив водителя. Федорович подходит к парадной, набирает на домофоне две, заранее сказанные, цифры. Никто не отвечает, заместо этого слышится краткий и громкий сигнал, говорящий о том, что тяжёлая дверь открыта. Грязный подъезд и не менее неопрятный лифт встречают музыканта. Однако, квартира, чей порог он сейчас переступает, сильно контрастирует с оным. — «Спасибо за приглашение!» Вместо приветствия, Андрей протягивает собеседнику руку. Тушенцов даже сейчас, будучи в домашней одежде и слегка помятым, неимоверно красив. — «Да без б. Проходи. Чай будешь, или сразу рэп ебашим?» Старший мотает головой, затем проходит, как он думает, в сторону ванной комнаты. Планировка похожа на квартиру, которую он, совместно с подругой, снимал раньше. Всё аккуратно, чисто. — «Блядь, Рус, где у тебя умывальник? Сопроводи, пожалуйста.» Кареглазый, кратко посмеявшись, подходит к товарищу своему. Опускает руки на плечи, скользит к предплечьям и разворачивает визави на 180 градусов. Указывает на дверь напротив. — «Тут.» Андрей слова благодарности говорит, заходит в нужную комнату и спешно моет руки. После этого проходит в небольшую студию, оборудованную под написание треков. Осматривается и сразу понимает — их ожидает долгая работа. 1:32 — «Слушай, Андрей, — блондин отрывается от тысячного перестукивания одного и того же момента. Удивительно, насколько быстро и, одновременно с этим, томно проносится время, — может, мы расслабимся?» — «Что ты имеешь ввиду?» В голове на мгновение заседает идея о том, что гетерохрома домой сию секунду отправят, но она тут же с крахом рушится. — «У меня есть разноцветные таблетки.» — «Почему ты мне это предлагаешь?» Иисус не простит этакого. Грех. Федорович то верить начал после того, как оказался на больничной койке из-за передоза тем же лсд. — «Я не заставляю, если ты не…» — «Хочу.» Яркие диски во рту, первая фаза. Сердцебиение моментально учащается, юноша теряется в пространстве. Словно познал всё, что только можно, и моментально забыл. Ад пуст, все бесы здесь. Они пляшут наряду с Сатаной, а Бог недоволен тем, что Андрей, после множественных клятв самому себе, вновь ловит трип. Так ещё его в таком состоянии видит симпатизирующий Тушенцов. К слову, второй также не обошёлся без кислоты. Дрожь, страх. Беспричинная паника, вызванная веществом. Как же Федорович не любил проходить через это. — «Сука, Руслан…» Кареглазый прекрасно видит состояние визави, пусть сам наблюдает грёзы наяву. — «Дюша, успокойся.» Тушенцов хватает светловолосого за щёки, заставляя приоткрыть рот. Пальцами свободной руки размещает на языке того ещё пару таблеток. Андрея пугает это, а ещё больше, блядь, возбуждает сей напористость. Глоток. Кадр. Ладони Руслана оказываются под безразмерной футболкой. Зрачки расширяются, дрожь практически сходит на "нет". Оторвать взор от лица Тушенцова заставляет звонок на его мобильный. Высвечивается слащавое "Даня" с сердечком подле. Сомнения закрадываются в разум — часть ли галлюцинаций это? Всё те же сомнения развеивает сам младший одним лишь жестом, а именно нажатием на кнопку выключения телефона. Сброс вызова. — «А как же он?» — «Ты думаешь, мне, ебаный рот, есть дело до него сейчас?» Видимо, вовсе нет, ведь вновь руки Руслана медлительно блуждают под одеждой, ощупывая рельеф тела. Федорович бы действительно прямо сейчас познал, что есть эйфория, если б только темноволосый не отодвинулся дальше, параллельно убирая холодные ладони. Взгляд недопонимания. Ответная ухмылка. Почему? Почему довёл до такого состояния? Почему заставил моторчик с четырьмя клапанами биться без устали и так легко прекратил все действа? — «Строчки про меня самые охуенные.» Глаза в глаза. Кадр. Поцелуй. Наверняка, для Руслана это значило не так много, как для Андрея. Все чёрты, повылезавшие из окон и зеркал, перестали иметь суть. Дереализация бессмысленна. — «Спать пошли, — Федоровича вытаскивают из бессознанья, — иначе до утра торчать будем.» Блондин не против. Не против ловить панические атаки. Не против чувствовать когтистые лапы Сатаны на шее. Лишь бы с Русланом. — «Но…» — «Идём.» Придётся послушать и молча бороться с галлюцинациями - посланниками Иуды, лёжа в кровати исполнителя.