— Это… Это то место?
Ёнджун обернулся на Бомгю, шедшего чуть поодаль. Младший кивнул — будто Ёнджун и сам этого не знал. В его взгляде читалось множество чувств, одно из таких — беспокойство. Им уже по тридцать. Они вернулись сюда спустя почти десять лет, чтобы покончить со всем прошлым. Эта идея пришла Бомгю, когда он перебирал вещи на чердаке и наткнулся на старую детскую куртку. Воспоминания о доме поглотили его с головой: дом, где он жил всё своё юношеское время; дом, в котором он потерял отца; дом, в котором он познакомился с друзьями, которые стали частью, пусть и не совсем хорошей, его жизни… Дом, в котором он встретился с Ёнджуном. Ёнджуном, с которым они вот уже более пяти лет живут вместе. Они больше, чем друзья. Больше, чем семья.
— Мне нужно подумать, — ответ, который Бомгю на подсознательном уровне ожидал услышать, но никак не рассчитывал. Он прекрасно понимал, что ёнджуновы воспоминания далеко не такие же радужные, как его, но всё же надеялся на согласие.
— Хён, — рука младшего осторожно легла на сгорбленную под весом прошлого спину Ёнджуна. Бомгю опустился на диван рядом с парнем и, посмотрев куда-то в пустоту, произнёс:
— Ты… — вздох. — Ты хочешь, чтобы всё закончилось?
Старший, чуть медля, поднял на Бомгю взгляд, пропитанный страхом и наступающими слезами. Он надеялся больше никогда не вспоминать о том месте, откуда его спас Бомгю, но безумие — иначе эту идею не назовёшь — младшего повергло его в шок. Маленький Ёнджун пережил слишком многое, что навсегда осталось в его душе едва заметной тенью. Тенью, проявлявшей себя в редкие дни, когда что-либо, напоминавшее Чхве о детстве в родительском доме, появлялось перед глазами. Эти воспоминания стояли перед ним, словно щит, защищая от
других людей. Опасных людей.
— Бомгю, я не могу. Хочу, но не могу.
— Я буду с тобой, ты же знаешь, — младший обнял парня со спины и улыбнулся, прикрыв отчего-то глаза. — Я бы хотел вернуться туда только с тобой. В конце концов, это место нашего знакомства.
Ёнджун обхватил руки Бомгю своими и задумчиво прикусил губу.
— Мне нужно подумать, Гю-я. Прости.
Он подумал. Подумал и понял, что побороть свой страх — это то, что нужно ему именно сейчас. Жить спокойно, не боясь вновь увидеть
их, монстров, когда-то давно убивших в Ёнджуне всё желание существовать. Не то, что жить.
— Кажется, это было вчера… — Бомгю подошёл к старым качелям, деревянные сиденья которых набухли и заплесневели. Им было уже почти тридцать лет, но…
Скрип.
Но скрипели они также, как и двадцать лет назад.
— Хён?
Ёнджун, до этого молча смотрящий куда-то в сторону небольшого леса рядом, вздрогнул и вопросительно посмотрел на парня.
— Всё хорошо? — Бомгю обеспокоенно сделал шаг к старшему. Ёнджун кивнул, сжав губы в тонкую нить — именно этот жест всегда выдавал его во время стресса. Бомгю молча взял его за руку и посмотрел в глаза, такие горящие, словно у ребёнка, увидевшего новую игрушку, но такие тусклые, словно у выгоревшего от ежедневной рутины взрослого. Ёнджун не относился ни к кому из них — такой вывод сделал для себя Бомгю. В душе старший всегда оставался восьмилетним мальчиком, желающим получить ту любовь, какую ему не дали родители. И Бомгю стал для него тем, кто взял на себя эту миссию.
— Ёнджун, послушай, — последний сделал шаг ближе, непроизвольно говоря тише. — Послушай меня, пожалуйста. Я не знаю, как ты жил всё своё детство. И я не знаю, как тебе относились те или иные люди… — «Мы оба понимаем, про кого идёт речь», — мысль осталась лишь мыслью. — Но я не хочу видеть тебя таким. Для меня ты всегда будешь самым светлым и самым нужным человеком, с которым я когда-либо был знаком. Я буду всегда любить тебя таким, какой ты есть, и, поверь, мне безумно повезло встретить тебя тогда, здесь, на этой площадке. Если бы не ты, я бы… — Бомгю замолчал, подбирая нужные слова. — Я бы умер. Остался той же серой массой, из которой мы когда-то вытащили друг друга.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Потому что я не хочу, чтобы ты страдал. Ты нужен мне, Ёнджун. Нужен таким, какой ты есть. Запомни ради меня, хён: ты больше не невидимка. Ты больше не призрак, Ёнджун. У тебя есть люди, которые любят тебя и которые готовы дать тебе то тепло, что не далось тебе в детстве. Ты нужен мне, хён. Я люблю тебя за то, что ты есть.
***
Быстрые слова прощания и хлопок двери. Ёнджун вернулся в комнату и посмотрел в окно, наблюдая за тем, как младший выходит из дома с чемоданом в руках, оборачивается к дому и, находя хёна взглядом, машет на прощание, даря ему яркую улыбку. Следующие несколько месяцев им предстоит провести вдали друг от друга на расстоянии миллионов километров. Им тяжело далось это решение: Бомгю отказывался от учёбы за границей, потому что не хотел оставлять Ёнджуна одного. Последний же, как узнал об этом, всеми силами пытался переубедить младшего в обратном.
«Бомгю, я не ребёнок, я старше тебя, в конце-то концов! Что, один не смогу пожить?» — этими словами Ёнджун убеждал не столько Бомгю, сколько себя. Оба прекрасно понимали, что старший в связи с особенностями своей личности далеко не быстро привыкнет к телефонным звонкам вместо обнимашек по ночам или фотографиям в чате вместо ежедневных прогулок. Но Ёнджун хотел, чтобы Бомгю занимался тем, что ему правда нужно. Его жизнь не будет крутиться вокруг старшего.
«Пожалуйста, не расстраивайся слишком много. Я буду звонить каждый день, обещаю. И вернусь сразу, как только смогу. Береги себя, хён», — последнее, что сказал Бомгю, прежде чем крепко обнять старшего на прощание и оставить лёгкий поцелуй на лбу.
И сейчас, наблюдая за удаляющейся фигурой в классическом сером худи, Ёнджун искренне надеялся на то, что Бомгю вернётся счастливым. Вернётся, обнимет его и будет часами напролёт рассказывать про учёбу в одном из самых престижных университетов Германии.
Глаза невольно наполнялись солёной жидкостью, но Ёнджун сдерживался, чтобы проводить Бомгю достойно. Чтобы младший, если решит обернуться, не распереживался попусту. Старший мысленно пожелал парню счастливого пути и, как только такси скрылось за поворотом, вытер первую слезу. Он опустился на пол, всё ещё вспоминая последнюю неделю, проведённую вместе с Бомгю.
И вдруг ощутил нечто тонкое, шуршащее в ладони.
Бумага, исписанная знакомым почерком, была тщательно спрятана в щели между кроватью и стеной. «Очевидно, ты предугадал каждый мой шаг. Браво, маэстро», — улыбнулся Ёнджун, разворачивая бумажку.
Дети так часто бывают жестоки…
Больной? Унижают. Другой? Одинокий.
Родители часто совсем невиновны.
Но люди суровы. Так хочется многим
Всю желчь, что хранилась под сердцем так долго,
Впустить в мозг ребёнка, совсем ещё новый.
И я был таким же. Мелкий и глупый,
Я действовал так, как считали все нужным.
А ты всё терпел. Терпел и молчал.
В ответ мне ни слова тогда не сказал.
Меня это злило. Я бил, оскорблял…
Пусть и морально: удар — есть удар.
Ты так много боли тогда повидал,
А я всё полжизни ещё отрицал.
Я мог оправдаться, сказать — это в прошлом!
Но дело не в этом… Так жить невозможно.
Прошло много лет, и, взглянув на тебя,
Я понял: ни что не прошло без следа.
Всегда ты считался средь нас пустым местом.
Ты умер давно, никому не известный.
Но жить продолжал, так бесшумно, нечестно.
Зачем? Для чего? Мне того не понять.
Случилось однажды… Я вышел гулять.
На ту роковую площадку пришёл,
Увидел тебя и чуть вдаль отошёл.
Ты тлел, словно пепел звёзды обгоревшей,
Точно как раньше, тогда, ещё в детстве.
Я видел в глазах твоих капельку света,
Но свет угасал, как прошедшее лето.
Качели издали последний свой скрип,
Ты вдруг что-то молвил, к чему не привык.
Ты произнёс, что так долго болело,
Всё, что душило, всё, что кипело.
Ты сдерживал слёзы, я чувствовал это.
Твой голос дрожал, на губах — лишь усмешка.
Я страстно желал сказать тебе что-то,
Но всё безуспешно. Мне было так плохо…
Я жадно проглатывал каждое слово,
Давясь каждым новым сказанным слогом.
Я всё понимал. Понимал и молчал.
Едва ты закончил, я просто обнял.
«Он был лишь ребёнком, беззащитным, столь тонким», -
Шептал чей-то голос. А я был животным.
Мы оба погибли. Мы оба сгорели.
Нашли себя, только когда догорели.
Ёнджуни-хёну, парню, что дал мне смысл жизни. Смысл, который мы нашли, когда нуждались друг в друге. Я буду рядом с тобой. Всегда и везде, ты нужен мне таким, какой ты есть.
***
