Naughty Babe

Тача Вонгтиравит проснулся в семь, поскольку секретарь Хиа’И приехал в выставочный зал с утра пораньше. Юноша собирался помочь жениху принять душ и переодеться, подготовив к встрече с его отцом в особняке. Хотя Хиа’И еще не до конца оправился, секретарь сообщил им, что Папа настаивал на встрече с ним сегодня. Кон Дио усадил высокую фигуру на табурет перед шкафом в гардеробной. Юноша взял бритву, чтобы аккуратно сбрить темную щетину вокруг столь же темных губ. Сейчас неравномерный тон кожи Хиа’И был отчетливо виден. Нет, он вовсе не был кем-то не заботившимся о себе. Просто Хиа’И был выходцем из Китая, поэтому его кожа была светлой и гладкой, а под глазами виднелись слабые веснушки. Глубокие морщины на лбу напоминали о постоянном недовольстве… Скоро у него появятся очень заметные морщины вокруг глаз… Когда придет время, Хиа’И полностью превратится в ворчливого старика. — Осторожнее. «Только не это…» Хиа’И с амнезией стал до раздражающего болтливым и требовательным, делал всё, что только взбредёт в голову. Хочет поцеловать? Поцелует. Нет. Он больше не ворчливый старикан, он одержим злым духом… Кон Дио проигнорировал того, кто, кажется, специально пытался заставить его нервничать. Но поскольку расстояние между их лицами было очень небольшим, юноша физически мог почувствовать на своих губах взгляд пары острых глаз. — Ты хорошо сегодня спал? — Хиа’И игриво улыбнулся, стоило Кон Дио сжать губы. — Нет, мне не хватало места. Их первая совместная ночь прошла более, чем неловко. Юноша старался не шевелиться настолько, что его тело в какой-то момент одеревенело. Он и понятия не имел, каким образом умудрился проснуться на чужом плече. И в этом винить Хиа’И он не мог, потому что мужчина всё ещё оставался на своей половине кровати. А ещё Хиа’И…гладил его по волосам. Повезло, что Кон Дио помыл волосы и причесал их перед сном, иначе жених бы жаловался на запах, похожий на Малышку. — Ты ворочался. — Я не привык спать с кем-то, — пробубнил Кон Дио, — если что-то не нравится, спи в гостевой, или я переберусь туда. — Опять прогоняешь меня, — мягко сказал Хиа’И, — почему ты так меня ненавидишь? «С-снова этот нежный голос?» — Кон Дио отвёл взгляд, пытаясь скрыть смущение, хотя его полностью выдавали вдруг порозовевшие щёки… — Ты много кому не нравишься, Хиа, — хмыкнул юноша, — пускай ты и не помнишь, но вообще-то ты ужасно подлый. Однажды Кон Дио сопровождал своего жениха и Папу на одной встрече. На таких мероприятиях можно было провести чёткую линию между семьями аристократов и теми, кто разбогател не так много поколений назад. Кыа Кирати расхаживал мимо благородных людей, государственных служащих, тех, кого можно было назвать настоящей элитой. Хиа’И, напротив, стоял в стороне от них со своими друзьями и прочими… И аура у этой группы людей была угрожающей. Они мрачно глядели на всех, выдавая властный характер даже просто голосами. Хиа’И выглядел раздражённым, хотя Кон Дио стоял довольно далеко от него. И, независимо от того, как приветливо старался выглядеть юноша, его жених оставался таким же холодным. — Что ты имеешь в виду? — Ты был настоящей угрозой для общества, — выдал Кон Дио. — Что? — Мужчина вновь нахмурился и стиснул зубы, пытаясь подавить свою злобу. Вот та самая угроза для общества. Это агрессивное капризное поведение. Он выходил из себя при каждом удобном случае! — Не шевелись, иначе я бритвой отрежу тебе нос или поцарапаю губу. Тогда ты будешь выглядеть ещё устрашающе, — Кон Дио улыбнулся, услышав, как фыркнул мужчина. Юноша понимал, что Чэны не были вычурной богатой семьёй. Хиа’И находился на том уровне, когда ему не нужно было заботиться о том, что остальные думают о нём. Но он всё ещё владел автосалонами по всему Таиланду и, пускай многие люди ненавидели Чэнов, они всё ещё оставались их клиентами. Будучи лучшим другом Кыа Кирати, человеком благородных кровей, аристократом, Кон Дио знал, что даже в высшем классе существовала своя иерархия. Многие семьи заботились о титулах, родах, предках. Консерваторы презирали выходцев из Китая, в особенности Чэнов, мигрантов, ведущих дела в Таиланде. Они совсем этого не скрывали, громко говоря о своей ненависти, смеясь над акцентом. Но это совсем не касалось семьи Кон Дио, ведь его отец не заботился о предках Чэнов. В конце концов, всё решали деньги. В это же время Кыа был вынужден выслушивать от других недовольства в сторону Хиа’Лиана и Ванов в целом. Хиа’Лиан сделал себе имя ради Кыа, пытаясь сдерживать себя, но Хиа’И… Если кто-то выскажет ему что-то, мужчина ответит, без лишних раздумий. — Готово. — Закончив с бритьём, Кон Дио аккуратно уложил волосы мужчины с помощью геля, чтобы они ему не мешали. До аварии Хиа’И подстригся, так что его волосы не очень сильно отрасли. Вот он, прежний Хиа’И. Причёска, подчёркивающая форму лица, широкие нахмуренные брови, морщина между ними, показывающая всем, каким недовольным человеком он был. Его губы скривились, будто он вот-вот готовился о чём-то спорить, а в острых глазах читалось беспокойство. Вспыльчивый, капризный, властный… Если бы он не был Пхаяком Чатдеча Чэном, не смог бы дожить до старости с таким характером. Его бы закидали камнями ещё в детстве. — Почему ты так улыбаешься? — Заметил появившуюся на чужих губах улыбку, Хиа’И. — Твой лоб такой большой, — протянул Кон Дио. — Тача! — Громкий голос заставил юношу рассмеяться, превращая его глаза в два полумесяца. Он не мог перестать думать о том, каким милым был потерявший память Хиа’И…намного лучшей своей прежней версии.

***

— Передайте Папе привет, — сказал Кон Дио секретарю, — Аон, вот лекарства Хиа’И. Время приема указано на упаковках. Пожалуйста, позаботьтесь о нем. — Да, господин Тача, — секретарь Хиа’И взял лекарства и стал ждать у лифта, оставив хмурого мужчину глядеть на Кон Дио. Юноше, едва достигавшему плечи Хиа’И, пришлось поднять голову, чтобы посмотреть в глаза жениху. — Уходи. — А? — Да, господин. Подумав, что Хиа’И обращается к нему, Кон Дио не знал, как себя вести. Как оказалось, секретарь нажал на кнопку лифта и спустился первым, пока Хиа’И, напоминая прежнего себя, стоял, приподняв бровь. — Что такое? — Я… Я думал, ты хочешь, чтобы я ушел, — признался юноша. — Всё ещё обвиняешь меня. Разве я когда-нибудь выгонял тебя? — Нет, он никогда этого не делал… Хиа’И сам выгнал себя. Так что Кон Дио совершенно не понимал, почему мужчина хочет, чтобы он остался. Если ему так не нравилось жить вместе, почему бы не отправить юношу куда-нибудь еще? — Ты… Нет, — неуверенно ответил Кон Дио. Точно, Хиа’И ничего же не помнил. — Значит, я тебя не выгонял. — Нет… — Тогда тебе не нужно никуда уходить. Оставайся здесь. — Кон Дио чувствовал себя скованно, видя Хиа’И таким. Для обоих это было в новинку. Мужчина поднял руку и положил её на голову Кон Дио. Нежное прикосновение для возлюбленного… Сердце Кон Дио забилось так быстро, что ему пришлось опустить взгляд на свои руки. Хиа’И отстранился, но сразу же повернулся и поцеловал его макушку. — Что? — Я постараюсь вернуться раньше. — Да… — Розовощекий юноша кивнул в ответ пастельной версии Хиа’И. Войдя в лифт, Кон Дио обеими руками потер щеки. Он не знал, как себя вести… Маленькая фигурка скривила нос перед дверью лифта и обернулась… Его застенчивость исчезла, стоило перед глазами предстать внезапно опустевшей квартире. В юношеском сердечке появилось странное чувство, словно Хиа’И навсегда покинул дом, ничего особого и не поменялось. Хиа’И и без того не появлялся здесь из-за занятости. В первый год, когда Кон Дио переехал в выставочный зал, у него в голове крутилось множество вопросов. Его интересовало, где Хиа’И проводил время, с кем он и почему не возвращался домой. Мужчина не был героем драмы, у которого всегда находилось время на посиделки с друзьями: когда бы Кон Дио ни спускался по лестнице, Хиа’И находился в своем кабинете, разговаривал по телефону, проводил совещания или встречался с отцом в особняке. Кон Дио помнил, как Хиа’И проснулся в больнице, засуетился из-за своей амнезии и сказал, что в выставочном зале находится всё его имущество… и он не ошибался. В этом салоне Хиа’И лично заботился о крупных клиентах. Это были миллионеры, знаменитости и высокопоставленные чиновники на импортных автомобилях. Дилерский центр Чэнов был единственным местом в Таиланде, достаточно влиятельным, чтобы отыскивать роскошные автомобили по всему миру, о которых мечтали заказчики. Здесь также занимались таможенными и налоговыми вопросами, прежде чем доставить машины клиентам. Юноша ощущал себя так, будто в семилетнем возрасте произошло что-то, чего он не помнит? Если это правда, то почему никто не рассказал ему? Его отец, Папа, Хиа’И… Почему все вели себя так, будто женихи впервые встретились только на церемонии помолвки? А слова потерявшего память Хиа’И о том, что он хотел устроить свадьбу раньше… Как же все было на самом деле? Что в действительности произошло? Почему все скрывали правду?

***

Кон Дио знал, что станет женихом Хиа’И и что это точно не будет так просто. Его отец беспокоился о том, что Чэны не примут зятя. У Вонгтирватов были связи и своё место в обществе. И семья никак не могла оборваться на поколении отца Кон Дио, что ужасно давило на сына. По правде говоря, подготовка к тому, чтобы стать женихом Хиа’И, давалась с трудом. Кон Дио собирался войти в строгую китайскую семью, значит, ему нужно было быть мягким и покорным, не вступать в ссоры, оставаясь сдержанным, проводить большую часть времени дома и слушаться старших. Ожидалось, что он будет примерным женихом, как с картины. Так что, хотя Кон Дио и оставался в выставочном зале, он не мог спрашивать, где находился Хиа’И. Вспоминался первый день переезда юноши в дом жениха, в роскошную квартиру в выставочном зале. Дизайнерская бетонная коробка. Из особняка Чэнов отправили горничных, которые должны были заниматься домашними делами. У Кон Дио ушла неделя на то, чтобы наконец-то увидеться с Хиа’И. Владелец выставочного зала вернулся среди ночи, когда юноша проснулся от кошмара. Их встреча при слабом освещении казалась ужасающе неловкой. Хиа’И был тем, кто включил в доме свет. Кажется, Тача влюбился в этого мужчину именно в ту ночь. Ещё незнакомец, пускай и жених, подошёл к нему и положил большую ладонь на взлохмаченную макушку. Не было слов. Хиа’И нежно погладил волосы Кон Дио, отчего его тело покинули все остатки ночного кошмара… Юноше не хотелось ничего, только проснуться однажды не в одиночестве, а рядом с ним. Пускай Хиа’И редко бывал дома, Кон Дио часто наблюдал через стеклянное окно за тем, как мужчина работал в выставочном зале, и иногда надеялся на его возвращение. Бывали дни, когда… он явно пытался прийти домой, но позже он разворачивался и уходил, не важно, на работу или куда-то ещё. Юноша даже начал ненавидеть секретаря жениха, постоянно забиравшего Хиа’И. Все эти годы Тача всячески пытался понять, каким человеком был Пхаяк. Люди не рождаются плохими. Можно было даже понять холодность Хиа’И, всё же, ему предстояло заменить своего отца. Статус сети лучших автосалонов Таиланда означал, что их центры находились на вершине пирамиды автомобильной промышленности. Кон Дио видел, как это заставляло жениха вкладывать огромное количество сил, чтобы вести дела с филиалами по всей стране, не говоря уже о сотрудничестве с государственными и частными секторами, международными агентствами, касающихся Формулы-1. В первые годы совместной жизни отец Пхаяка только-только передал сыну свою должность. Поэтому именно в этот переходный период Кон Дио часто замечал Хиа’И, работающего с отцом. Когда Папа приходил в выставочный зал один, приглашал Кон Дио поужинать и пообщаться всем вместе. Порой Хиа’И подолгу оставался один в своем кабинете, чтобы закончить работу. Поскольку у Хиа’И никогда не было личной жизни, Кон Дио проникся к нему симпатией и пониманием. Мужчина был вынужден взять на себя управление бизнесом, а его приватная жизнь находилась под контролем. Положение Вонгтиравитов вынудило Хиа’И обручиться с юношей. Поэтому Кон Дио никогда не навязывался Хиа’И, у него и без этого хватало забот. Однако судьба позволила Хиа’И жить свободно, что стало своеобразным ударом по самому Кон Дио. Любовь не была наградой за послушание. Жених так и не стал теплее. Но поскольку юноша выбрал для себя путь покорности, он мог лишь позволить событиям идти своим чередом. Переломным моментом, заставившим Тачу задуматься о себе, стало появление у него Малышки. В жизни 20-летнего студента университета, живущего с собакой в одиноком доме, появилось достаточно свободного времени, чтобы размышлять о том, о сем. Он завидовал Кыа в его страсти к барабанам и музыке, в его смелости иметь тайный дом, скрытый от Хиа’Лиана. Пускай Кыа и полагал, что вся его жизнь крутилась только вокруг жениха, это было далеко не так… У него была своя жизнь, в отличие от Кон Дио, сидевшего в тишине квартиры в вечном ожидании Хиа’И. Дверь одинокого мира Тачи слегка приоткрылась, когда он увидел объявление о наборе помощников инструктора по тхэквондо в школу боевых искусств неподалеку от выставочного зала. Его черного пояса второй степени было достаточно, чтобы получить эту должность. Кроме того, на собеседовании ему очень помогло знание английского языка. Большинство учеников посещали международные школы. Поэтому новой главой жизни Кон Дио стало посещение спортивной школы после занятий. Он преподавал четыре дня в неделю с шести до семи тридцати. В основном его учениками были энергичные дети из детских садов и младшеклассники. Главным инструктором был бывший национальный спортсмен, только вот по-английски он говорил плохо. Невзирая на то, что это было боевое искусство, Кон Дио решил превратить его в развлечение для детей, а не в серьезную тренировку. Каждый ученик был непоседлив и никогда не стоял на месте. Дети постоянно болтали с ним и отпускали шуточки, а он неизменно выслушивал их рассказы, что нередко забывал их учить. Кон Дио очень любил эту школу, так что не пропускал ни одного занятия. Позже он стал заниматься английским с учениками старших классов, которым предстояло сдавать вступительные экзамены. Хиа’И знал о репетиторстве, потому что Кон Дио однажды упомянул об этом в разговоре, и не возражал. Отец, в свою очередь, не интересовался тем, чем занимается его сын, пока Чэны продолжали поддерживать их семью. Так Кон Дио стал вечно улыбавшимся инструктором, катавшимся по полу с детьми. Он совсем не был похож на Кыа, которому нужно было скрывать настоящего себя ради Хиа’Лиана. Кон Дио не нужно было быть благородным юношей, поддерживающим имидж семьи, чтобы подходить Пхаяку Чэну… ведь Хиа’И ничего не требовал от него. Мужчина просто оставлял его, уходя по делам. И теперь, когда Хиа’И буквально стал другим человеком, внутри юноши снова вспыхнул огонёк надежды. Кон Дио понимал, что внутри него оставалось всё меньше и меньше эмоций. Пускай этот Хиа’И точно не желал обидеть юношу, в голове продолжали вертеться слова Кыа. Инцидент стёр все воспоминания о Кон Дио, лишив привязанностей, позволив начать всё с самого начала. Но как же юноша переживал. А что, если всё пойдёт наперекосяк? Если память вернётся, и Хиа’И возненавидит Кон Дио за то, что тот посмел использовать амнезию, чтобы удержать его рядом, а затем снова сбежать. Стоит ли забыть обо всём и просто уехать в Швейцарию? Но… сейчас мужчина оставался рядом, прося не переживать ни о чём. Впервые Кон Дио чувствовал себя важным для кого-то. Хиа’И всегда побеждал все сомнения, оставаясь его первой любовью.