Naughty Babe

Пхаяк Чатдеча Чен привык просыпаться рано. Обычно он либо сразу вставал с постели, чтобы потренироваться со своими телохранителями, попотев перед выходом на работу, либо начинал одеваться, но в тех случаях, когда его ждала работа за городом. В этот день его взгляд задержался на мягких волосах того, кто лежал на его руке. Голова Тачи покоилась на его расцарапанной груди. Накануне вечером… как бы это ни было досадно, приходилось признать, что Нонг’Дио был просто невероятно милым. Единственная пригодная для использования рука Пхаяка вымотала юношу, после чего он сел верхом. Его нежные щеки разрумянились, а большие глаза заблестели. — Я помогу тебе, Хиа’И… Сладость контрастировала с раздражением. Прямо как тогда… в их первую ночь.

***

Тогда Пхаяк Чатдеча Чен был двадцатисемилетним тигром, а Тача — хрупким кроликом, которого мужчина хотел оберегать до поры до времени. В его голове всё должно было случиться, когда их отношения наладятся. Двадцатилетний Кон Дио больше походил на школьника. Он был таким маленьким, всего лишь на уровне груди Пхаяка… Кто бы мог подумать, что этот юноша решит совратить его, когда жених не сможет протестовать? Китайский ликер, купленный Папой и Лианом, дал Таче возможность подчинить себе Пхаяка, который едва мог сохранять сознание. Мужчина не контролировал себя. Когда нежное тело приблизилось к нему, тонкие руки озорно зашевелились, а большие круглые глаза засияли миллионом звёзд, Пхаяк понял, что не может противостоять ему. Он был готов дать своему жениху все, что тот пожелает. Ласковый голос шептал его имя снова и снова… Если бы Кон Дио попросил в тот момент автосалоны Чэнов, мужчина бы подписал контракт без колебаний. Однако юноша оказался на редкость коварен, чего Пхаяк никак не ожидал. По крайней мере, он был недостаточно пьян, чтобы оказаться сверху. Так его почти отсутствующая гордость не была полностью утрачена. Тача был таким податливым. Пхаяк прижался носом к бледной коже, оставляя свои прикосновения повсюду. Внутри него сидело огромное чудовище, которое мечтало проглотить юношу одним махом. Мужчина старался быть нежным… чтобы сделать первый раз своего жениха незабываемым, но у него ничего не получалось. По мягким щекам катились крупные слезы, тихий плач Тачи заполнил все пространство. Когда он сильнее прижался к Пхаяку, тот потерял всякий контроль. Утром его ждала встреча, что ужасно тревожило мужчину. Папа позвонил ему с утра пораньше, из-за чего он пропустил их первое совместное утро… его первое утро рядом с Тачей. Он должен был быть рядом с женихом, чтобы облегчить боль, шок или разочарование юноши. Но связанный статусом лидера компании и ответственностью, лежащей на плечах, Пхаяк не мог позволить себе поставить личную жизнь на первое место… К счастью, в тот день министр финансов как раз собирался отдать своих только отлученных от груди чихуахуа, и Пхаяк попросил одного из них, пучеглазого щенка с самой смешной мордой. При первой встрече эта собака была единственной и всех, прыгавшей и пытавшейся привлечь его внимание передними лапами. Это выглядело… забавно. Пхаяк подумал, что она может ему помочь. Его секретарь достал голубой бант с плоским брелоком с выгравированной надписью «CHEN», который использовался для украшения автомобильных ключей для клиентов, и повязал его на шею собаки. Маленький смешной щенок сразу же обратился в прелестную собачку. Пхаяк до сих пор помнил тот день. Он пришел домой, волнуясь, до тех пор, пока не услышал милый голос, обсуждающий по телефону то, как он ел змей и собак. Это его одновременно позабавило и… успокоило. По крайней мере, Нонг’Дио по-прежнему мог смеяться, хотя большие круглые глаза были полны тоски и одиночества, спрятать которые не получилось. Мужчина не знал, как ему следует представить собаку жениху. Он никогда прежде не делал никому сюрпризов. Он даже не знал, понравится ли питомец Таче. Поскольку юноша был до потери памяти напуган пумой, Пхаяк колебался, не зная, будет ли он нормально относиться к другим животным. Собаку с выпученными глазами и бантиком поставили на пол лифта. Мужчина позвонил Лиану и рассказал, что его партнёр продолжает жаловаться на него, затем открыл дверь лифта, чтобы щенок выбежал, как бы невзначай… но собака не ушла. Она сидела и смотрела на него своими выпученными глазами. Пхаяк пытался подтолкнуть её ногой, но ничего не сработало. Наконец, он наклонился и взял её в одну руку. — Хиа’И, ты купил чихуахуа? — Улыбнулся Кон Дио, — не ешь, его, он же такой милый! «Кыа Кирати!» — Пхаяк сразу понял, почему Тача решил, что он ест собак. — «И ты ещё наследник благородного рода? Так много проблем от партнёра Лиана!» Пучеглазая собака справилась со своей задачей блестяще, превзойдя все ожидания Пхаяка. Кон Дио уделял ей все свое внимание, а она, как настоящая актриса, требовала его поглаживаний. — Как её зовут? — Пхаяк планировал… обсудить случившееся, но юноша всё говорил то об уколах для собаки, то о её домике, то о покупке различных вещей, вроде угощений и игрушек. — У неё нет имени. — Тогда её будут звать Малышка. Где ты хочешь спать, Малышка? Сегодня спи со мной, хорошо? Ты сможешь спать отдельно, когда у тебя будет свой домик. — Но внезапно Кон Дио посмотрел на жениха. — Ты возвращаешься в свою квартиру, Хиа? «Какого черта?» — Большая рука, собирающаяся ослабить галстук перед походом в душ, повисла в воздухе. Нет… он планировал остаться здесь. Они только что сделали шаг вперед в своих отношениях. С чего бы ему ночевать в другом месте? Неужели Тача не понимал, как сильно мужчина старался быть ближе к нему? Сечас ведь был идеальный момент для Пхаяка, чтобы поддержать жениха, обнять… и, может… если бы обстоятельства позволили, они могли бы… — Я… — Пока что ты может спать на кровати. — Юноша продолжал ворковать над собакой. — У тебя такой круглый животик. Можно я буду гладить его ночью? Интересно, а ты быстро бегаешь? Думаю…мне нужно тебя искупать. Можно ли купать такую маленькую собачку? Тогда я пока помою тебя губкой. Пойдем… Пхаяк нахмурился, глядя, как юноша несет собаку в спальню. Тон его голоса при разговоре с мужчиной отличался от того, который он использовал при общении с щенком. Неужели, так себя чувствуют брошенные люди? Высокая фигура замерла, поджав губы, и последовала за женихом. Пхаяк, во что бы то ни стало, не собирался ночевать на улице. Тем не менее, его план был провален. Пучеглазая собака вытянула свои крошечные лапы, похожие на корни имбиря, и помочилась на кровать, где накануне вечером Пхаяк обнимал юношу, а их подушки лежали рядом друг с другом. — Малыш, бессовестный пёс! — Хиа, это девочка. «Так вот в чем дело!» — Эй, зачем ты это сделала? Теперь мы не сможем тут спать. Пойдём в гостевую. Хорошо, что Хиа’И едет в кондоминиум. Я заму его комнату. И с каких пор это была комната Пхаяка? — Дио, я не- — Ты же девочка. Не писай, где попало. Фу-фу, — Из-за глупой собаки абонент был недоступен! Пхаяк покачал головой, вспоминая то, что случилось в прошлом. Каждый раз, когда он думал об этом, ему хотелось вернуть лупоглазую псину министру финансов. Зачем только он притащил её?! Мужчина не понимал, почему рассказ Лиана об их отношениях с Кыа Кирати звучал так идеально. Отчего Пхаяку было так тяжело, что он даже не знал, как поступить? Он желал восстановить почти разрушенные отношения с Тачей, но не ожидал, что дело дойдет до того, что они займутся любовью. Пхаяк сбился со счета, сколько раз он зарывался носом в пушистые волосы. Его здоровая рука прижалась к чужой спине. Они обнимались и ласкали друг друга всю ночь. «Ммм…» Пхаяк не знал, как себя вести, когда младший мальчик медленно заморгал. — Д-доброе утро, Хиа, — широко раскрыв глаза, Кон Дио приподнялся. Его нежные щеки покраснели, как яблоки. Паяк был таким же застенчивым. Он крепко сжал одеяло, решив не повторять своей ошибки многолетней давности. С каждым днем их отношения становились все лучше. В конце концов, у них действительно появился шанс начать все заново. — Прошлой ночью… я не сделал тебе больно? — Подожди, а тебе не больно? Я ведь не был слишком сильным, правда? Как твоя рука? — Пхаяк уставился в потолок. Он не мог поверить, что Кон Дио задавал вопросы, которые следовало спрашивать самому мужчине. Он даже ткнул мизинцем в грудь Пхаяка, осматривая царапины. Мужчина хотел бы обнимать своего жениха все утро… но тот уже собрался спрыгнуть с кровати, чтобы достать аптечку. Тогда Пхаяк схватил его за тонкую талию и притянул к себе. — Я в порядке. — Хиа… — Нонг’Дио, что насчёт тебя? Где-то болит? Я не был слишком груб? — Нет, всё нормально… Ты вовсе не был груб… потому что я был на тебе… Это я был груб с тобой. — В голове юноши должно было быть что-то такое, что заставляло его думать, будто он способен навредить Пхаяку. «Какой крутой парень», — обеспокоенное выражение лица Тачи заставило мужчину сдержанно захихикать. Кон Дио считал себя сильнее Пхаяка. — Давай еще поспим. Сейчас нет необходимости вставать, — Пхаяку еще предстояло познакомиться с супергеройской версией Тачи. Он не смог бы сказать, что юноша выглядит внешне сильным. Для него Тача все еще оставался маленьким мальчиком, которому нравилось играть с собакой и смотреть на него такими ясными глазами. Совсем не тот человек, что повалил его на пол или остановил ногой, прижатой к груди. — Ты сегодня не работаешь? — Нет, я…уйду в десять, — Пхаяк чувствовал сонливость. Возможно, это была усталость от прошедшей ночи. Большая рука Пхаяка гладила волосы Тачи и массировала его голову, а жених зевал своим маленьким ртом. Юноша ещё некоторое время заставлял себя бодрствовать, прежде чем снова заснул на плече Пхаяка. Он немного поворочался, пока не лёг удобнее, закинув ногу на Пхаяка. Тача потерся щекой о грудь жениха, пока, наконец, не успокоился… Он всегда много двигался во время сна, с тех пор как ему исполнилось семь лет. Для юного Тачи Вонгтиравита Пхаяк казался незнакомцем, которого он впервые встретил на церемонии помолвки. Но для самого Пхаяка Чатдеча Чэна юноша был его всем. Решение отправить Тачу в Англию дало Пхаяку время посвятить себя работе, чтобы стать хорошим лидером для компании. После инцидента с потерей памяти, Пхаяк не виделся с мальчиком. Вонгтиравиты, пользуясь случаем, потребовали от его отца компенсацию, и условия контракта заставили Пхаяка все сердцем возненавидеть Вонгтиравитов. Будучи единственным наследником Чэнов и будущим главой семьи, Пхаяк привык к ведению деловых переговоров, пускай ему и было на тот момент всего четырнадцать лет. Вонгтиравиты могли любить Тачу, но цена этой любви не соответствовала тем выгодам, которых они добивались. Именно, а не для себя или отца, поэтому Пхаяк сделал все возможное, чтобы автосалоны его семьи стали номером один в отрасли. В то время мужчина полагал, что Вонгтиравиты обязательно отдадут Тачу кому-нибудь другому, если не будут достаточно удовлетворены. Семья, продавшая собственного сына, не знала норм морали. В последние годы Вонгтиравиты явно старались играть большую роль в делах Чэнов. Когда Пхаяк сделал Таче предложение, эти пиявки добавили дополнительные условия, в том числе крупную свадебную плату… поскольку знали, что Чэны могут себе это позволить. Пока он занимался делами компании и готовился к свадьбе, невольно забыл о чувствах Тачи. Ему просто показалось, что будет лучше отдалить Тачу от Вонгтиравитов, чтобы он всегда был рядом. И он оставался с ним…а дальше что? Все эти годы были сплошным недоразумением. Тача никогда ничего не просил, не беспокоил и не требовал, хотя имел на это полное право. Пхаяк признавал, что это было проблемой, большой проблемой. Даже собака проводил больше времени с юношей, чем он. Кон Дио никогда не открывал Пхаяку свое сердце, пока их отношения не повисли на волоске, а мужчина не обращал на это внимания, не замечал и даже не понимал. Он считал, что юноша счастлив под его присмотром. Они оба по-своему старались, но так и не смогли наладить отношения. И Тача Вонгтиравит согласился на его предложение руки и сердца, не чувствуя к жениху ни капли доверия. Пхаяк считал, что расстояние между ними — это то, чего хотел юноша. Он считал, что Тача опасался его. Когда они обручились, юноша держался скованно и отказывался смотреть ему в глаза, и Пхаяк не понимал, как себя вести. По правде говоря, мужчина хотел обнять своего жениха, но сколько бы раз Пхаяк ни подходил к нему, он отстранялся. То же самое происходило, когда они ели, стояли бок о бок или вместе посещали общественные мероприятия. Он чувствовал, что Таче неловко рядом. Разница в возрасте и потеря памяти превратили его в чужака для когда-то близкого мальчика. Поэтому Пхаяк отдалился, думая, что от этого Таче будет комфортнее. Ведь помолвка с незнакомцем — непростая задача для восемнадцатилетнего юноши. Пхаяк даже обсуждал с адвокатом брачный контракт, чтобы подарить жениху свой дом, дать ему безопасное место. Пхаяку и в голову не приходило, что все обернется таким недоразумением, что Тача соберет вещи и сбежит в Швейцарию. Юноша неправильно понял ситуацию с сестрами Пхаяка и страдал от этого семь лет. Семь лет… Семь лет — долгий срок. Как же он выдержал всё это? Таче было так тяжело, но теперь Пхаяк будет стараться ради него. Он не знал, как загладить свою вину. Мужчина не был уверен, видит ли Тача его в своем будущем, но Пхаяк всегда представлял его в своем. Место рядом всегда будет принадлежать ему.

***

Кон Дио внезапно пробудился от чувства смущения. Его нежные щеки покраснели, стоило ему увидеть широкую грудь прямо перед собой. Он прижался к теплой коже. Легкое дыхание коснулось его волос… Этим утром юноша проснулся в объятиях Хиа’И. Прошлой ночью… всё было взаправду. Несмотря на сломанную руку… Хиа’И так старался. Они… помогали друг другу, пока мужчина не начал злиться, ведь не мог двигаться, как хотел… и тогда Кон Дио забрался на его бёдра. Юноша поджал губы и потерся лбом о теплую кожу. Ему было так стыдно, что хотелось убежать, но его плечи крепко сжимала здоровая рука Хиа’И. Он держал его так крепко, что невозможно было сопротивляться. Грудь Хиа’И была вся в царапинах, и… они оба были голыми. Просто безумие… Кон Дио не представлял, что делать. Тача слушал, как бьется сердце в чужой неподвижной груди, и мечтал, чтобы время остановилось. Непросто чувствовать рядом с Хиа’И. Даже с потерей памяти Хиа’И оставался Хиа’И. Но стрелка часов всё-таки перешла цифру девять. Снаружи доносился неразборчивый разговор секретаря Хиа’И с горничной. Вероятно, они не хотели их беспокоить… но мужчине нужно было ехать на работу. — Хиа, — Кон Дио улыбнулся, увидев, как нахмурились брови Хиа’И, стоило его побеспокоить. Тем не менее он не собирался вставать. Мужчина переместил руку с плеча Кон Дио на его затылок, а затем запустил пальцы в лохматые волосы Кон Дио, так и не просыпаясь. — Ты опоздаешь, — но ответом послужило невнятное мычание, — давай вставай. Редко можно было увидеть утреннее лицо Хиа’И. Небрежно уложенные волосы закрывали лоб, едва задевая линию веснушек под глазами. Кон Дио понимал, что ему совершенно не хочется будить Хиа’И на работу. — Хиа’И, уже поздно. — Я уже давно не сплю. Я просто хотел еще немного полежать рядом с Нонг’Дио. «Дурак…» — Хочешь пойти со мной на работу? — Вдруг спросил мужчина. — Прости? — Поехали со мной…если хочешь. — Я буду только мешать. — Кон Дио знал, что в жизни Хиа’И не хватало времени на юношу, что уж говорить о работе. Хиа’И никогда не позволял ему вмешиваться, помогать или что-то еще. Тача знал то же, что и все остальные, что Чэны владеют автосалонами и трассой Формулы-1. — С чего ты взял? — Ну… ты никогда не брал меня с собой, так что, думаю, мне стоит остаться здесь. — Нет, я просто боюсь, что тебе будет тяжело. Я не всегда работаю в кабинете с кондиционером. Кон Дио очень хотелось успокоить Хиа’И, что его это не волнует. Ему всегда хотелось знать, чем занимается Хиа’И, куда он направляется и с какими проблемами сталкивается. Юноша не хотел быть тем самым любовником, который целыми днями ждет возвращения Хиа’И. Он не был таким человеком. Если бы только…жених дал ему шанс разделить свои трудности. — Я, правда, могу пойти с тобой? — Если ты поймешь, что тебе это не нравится, только скажи. — Я хочу. Пхаяк Чатдеча Чэн никогда не считал младшего мальчика помехой. Иногда мужчине приходилось работать на солнцепеке и ругать своих подчиненных за их ошибки. Пхаяк считал, что его работа слишком скучна для юноши. Однако, поскольку его трудоголизм стал причиной возникновения недоразумений, он должен был разобраться с происходящим. Если Тача пойдет с ним, то узнает, чем он занимается в течение дня и с какими задачами может столкнуться. Пхаяк не знал, правильный ли это метод, но уж точно лучше, чем оставлять юношу общаться с собакой. Впрочем, пускай он лучше общается с собакой, чем с Кыа Кирати! Из-за этого сопляка их семейная жизнь едва не была разрушена. Они осмеливались шпионить за Пхаяком, но никогда не спрашивали напрямую. Кыа даже спонсировал бегство Кон Дио в Швейцарию, как чертов папочка. Почему так трудно быть Пхаяком Чатдеча Чэном?! Он не мог доверять ни собаке, ни своему лучшему другу, ни мужу лучшего друга! Ему приходилось бороться со всем и вся, включая самого себя. — Почему ты вздыхаешь…? Может, ты не хочешь, чтобы я шел с тобой? Я могу остаться дома и не буду на тебя сердиться. — Нет. Я просто устал. — Хиа… Мне жаль. В следующий раз я буду… нежнее. Наверное, я был слишком нетерпелив прошлой ночью. Я не думал, что дебе будет трудно ходить… — В этот момент Пхаяку захотелось умереть. В его голове были миллиарды слов и чувств, но он не мог произнести ни одного из них вслух. Эта искренняя забота со стороны Тачи… Черт! Пхаяк не мог винить его и не знал, как объясниться. Почему…он чувствовал поражение? — В следующий раз я не буду таким суровым. Если тебе слишком тяжело, мы можем просто пообниматься. Просто быть вместе — уже достаточно хорошо. Постель… — смутился Кон Дио, — всего лишь один из аспектов. Я счастлив, пока я с тобой. — Я в порядке. — Не похоже. — Я же сказал, всё хорошо. — Почему ты тогда скрипишь зубами?