Лето, закончившееся в декабре

Июль – Вау, это было…неожиданно, – пробормотал Сережа, присвистнув. Даже телефон в его руке от удивления подпрыгнул. – Я считаю, наоборот, было ожидаемо, – вздохнул Дима, растирая переносицу. Они сидели в кабинете офиса втроем: он, Сережа и Антон. – Что вы обсуждаете? – оторвался от телефона Антон. – Если футбол, расскажите, я пропустил какой-то матч? – он задумчиво почесал подбородок, вспоминая, какая сегодня дата. Помнил только, что осталось пять дней до начала отпуска. – Какой футбол? – насмешливо фыркнул Сережа. – Твою последнюю выставленную фотографию. Как давно вы с Ирой вместе? – Официально два дня, – безэмоционально бросил Шастун и обратно уткнулся в телефон. Да, футбол бы увлек его больше, нежели разговоры про Иру. – И ты побежал всему миру докладывать об этом? – строго спросил Дима. – Я просто выложил фотографию, где мы стоим рядом. Кто знает, и так поймет. Ничего по-настоящему личного я не выложил. – Думаешь, он будет ревновать? – устало поинтересовался Позов. Антон вдруг вздрогнул и замер. Его голос предательски прохрипел, но он заставил выдавить эти слова из себя. – Я не для него выложил нас с Ирой. Естественно, ни Позов, ни Матвиенко в это не поверили. – Ты зачем над девочкой издеваешься? – продолжал говорить Дима, веря, что Антону еще можно вправить мозги. – Ты кому что доказать пытаешься? Назло с ней встречаешься? Тох, ты ведь ее не любишь! – Я долго тянул, – спокойно ответил Антон. – Несколько месяцев после поцелуя на дне рождении еще верил в надежды на отношения с другим человеком и продолжал играть роль того, кто любит. Но, в итоге, я понял, что это бесполезно. Я выбрал быть любимым и не стыжусь этого. Пусть у меня нет сильных чувств к Ире, но я устал просто любить, без малейшей отдачи. Я встречаюсь с Ирой не назло, а потому, что хочу наконец-то принять хоть каплю чувств, а не только отдавать. Арсений последние месяцы играл в горячо-холодно. То мы с ним хорошие душевные друзья, но он отстраняется от меня, то ли боясь меня, то ли моих чувств. Я так жить больше не могу. – Ты только над собой издеваешься и над Ирой. Она в тебя безумно влюблена и думает, что это взаимно. А ты используешь ее, как донора чувств? Тох, это неправильно. Если ты не можешь быть с Арсением, и тебе разбивает это сердце, не разбивай его другим. – Я ведь добр с Ирой, разве этим я издеваюсь над ней? – не понимал Антон. – Я ни за что не обижу ее, буду ласков и добр. Мне комфортно с ней. – Вот именно, потому что вы друзья. Ты все еще любишь другого. – Может быть, – не стал сопротивляться Антон, и друзья понимали, что Шастун любит исключительно Арсения. – Однажды ты поймешь, какую ошибку совершаешь, – тихо озвучил мысли вслух Сережа и тут же захлопнул рот, будто эти слова не предназначались для озвучивания. – Может быть, – опять повторился Антон. – Вы не понимаете меня, я не пойму вас. Не пойму Арсения. Сереж, скажи честно, он счастлив с этим Александром? Может, я буду хоть немного меньше ненавидеть его. Сережа молчал. Он знал правду жизни Арсения, но не мог озвучить ее вслух, потому что Попов сказал, что вырвет ему язык, если тот все расскажет. А Арсений мог, и Сережа был осторожен в словах про жизнь друга. – Ты просто многого не знаешь, – уклончиво ответил Матвиенко. – Почему же? Просто Александр оказался красивее, умнее и лучше меня. Раньше я мог хотя бы ссылаться на боязнь осуждений или гомофобию, но Арсений сам выбрал другого мужчину. – Он тоже, как и ты, не может быть сейчас одинок, иначе завянет. Но ведь ты тоже в отношениях, не сказать, что ты счастлив и полон чувств влюбленности. – Не знаю, я путаюсь в своей жизни только сильнее, – пробормотал Антон. – Только с каждым днем думаю все больше о том, чтобы это хоть как-нибудь уже разрешилось. Это настоящее мучения – любить кого-то. *** Август Антона забавило, как люди строили разные теории о песне, автором которой он даже официально себя не называл. Но люди были уверены, фанаты всегда все знали и видели, поэтому маленькая тайна насчет автора нового трека «The Girl’s Song» абсолютно не напрягла их. Все знали, что это Антон Шастун, и по какой-то причине никто в этом не сомневался. Люди строили догадки, кому же все-таки посвятил эту песню Антон. Куча пабликов и постов были посвящены размышлениям и расследованиям, но рядом оказались единицы. Все более-менее сходились на том мнении, что трек посвящен Ирине Кузнецовой. На это наталкивала обложка, название песни и недавнее начало их отношений. Вроде бы логично: творческий человек влюбился, начал с кем-то встречаться и, по инерции своего сердца, стал посвящать творчество своей половинке. Вот только это была ложь. Мало кто знал о настоящем количестве стихотворений и текстов песен, созданных Антоном с января. Половину он уничтожал еще в процессе создания, потому что боялся того, насколько сильно открывал душу листам бумаге, музыке и творчеству. Он сам боялся своей искренности и переживал, что кто-то может влезть в его душу, найдя музыку и тексты. Та половина, что не была уничтожена, надежно хранилась дома у Антона. Он даже не открывал ящик стола, в котором лежали эти тексты, потому что знал, что не сможет сдержать эмоции, прочитав о своих чувствах, записанных в моменты вдохновения. Все эти песни остались немыми, так и не вышедшими в свет. Но одной песне Антон все-таки подарил жизнь. Он как-то импульсивно поехал на студию, записал музыку, создал обложку с командой помощников. Все это произошло практически в один день, и он сам не понял, как песня вышла в свет. Теперь люди могли слушать ее на всех площадках и строить теории во всех социальных сетях. Вот она, истинная натура творческого человека! Может случайно создать трек, который ближайшие несколько дней будут обсуждать в каждой канаве. Когда эмоции успокоились, Антон не планировал удалять трек. К тому же, все так хорошо сошлось, что люди стали думать, будто слова и музыка посвящены Ире. Никто не задаст лишних вопросов, если узнает, что парень посвятил девушке песню. А Антон в душе будет хранить другую правду и истинного человека, которому посвящен трек. Антон был в гостях у Димы и Кати в большой компании. Позовы младшие и сын Стаса создавали больше шуму, чем все сидящие взрослые, но никто не бранил детей. Все отдыхали. Проживи много лет в Москве, научишься отдыхать в любом шуме и суматохе. Ира подошла к Антону сзади и, обвив руками за шею, низко наклонилась, заговорив ему на ухо: – Все поздравляют меня и радуются, что ты посвятил мне песню, будто это мой дебютный трек, созданный моими руками, – она чуть отстранилась и заливисто захохотала. Ее нежный голос был приятным и ласковым, но Антон ее практически не слушал. Он пару секунд погладил ее по руке, натянуто улыбнулся, но ничего так и не сказал. Недалеко сидящий Сережа чересчур громко фыркнул, усмехаясь словам Иры. Девушка ничего не заметила, но Антон бросил многозначительный взгляд в сторону друга. Дима и Сережа, безусловно, понимали, кому по-настоящему посвящен трек. Сережа чуть вскинул руки, будто сдавался, но ухмылка с его лица не пропала. Поведение Иры его веселило. Она искренне верила в их с Антоном любовь, но будто жила в другой вселенной. Если бы она поистине была близка с Антоном, она бы заметила его странное поведение и отчужденность, которую ни один мужчина с любым характером не проявляет к женщине, которая ему нравится, тем более в начале отношений. Дима пихнул Сережу локтем. Сережа попытался принять серьезный вид и заговорил со Стасом, сидящим напротив него. Эта сцена выбила Антона из колеи. Он хотел бы, чтобы тайна истинной его музы хранилась исключительно в его сердце и не была известна даже друзьям. Антон почувствовал на себе чужой взгляд. Мурашки побежали по его коже. Он сразу догадался, кто на него смотрит, и немедленно отыскал в толпе друзей Арсения. Он сидел на ручке отдаленного дивана и вроде беседовал с Андреем, попивая из бокала коктейль, но взгляд его был направлен исключительно на Антона. Антон сидел слишком далеко, чтобы разглядеть в глазах Арсения безмерную тоску. Наверное поэтому, имея достаточное расстояние, Арсений позволял себе не скрывать свои эмоции. Антон был уверен, что Арсений слышал о том, как все поздравляют Иру, будто в их с Антоном отношениях случилось настоящее чудо. Арсений правда слышал. Но он, как и Сережа с Димой, сомневался в правдивости этих слов. Правда ли песня была посвящена Ире? Глядя на друга, он пытался выяснить правду, чтобы успокоить свое быстро бьющееся сердце. – Ну? – достаточно громко спросил Антон, не прерывая зрительного контакта с Арсением. – В этот раз ты тоже все понимаешь? Арсений вздрогнул. Глаза его округлились. Бокал в руках качнулся. Никто не обратил внимание на вопрос Антона, но он точно попал в Арсения, поразив его, будто молния. – Понимаю, – едва разлепляя губы, ответил Арсений. Антон, конечно, не мог услышать его шепота, но понял все по губам. Он нахмурился. Лучше бы Арсений не понимал. – Я не он, – опять громко сказал Антон. Эти слова уже не относились к песне, а намекали на Александра, с которым встречался Арсений. Встречался ли? Насколько все у них было серьезно? Судя по перепискам, они были вместе, но Антон не мог точно этого утверждать, ведь Арсений молчал о своей личной жизни даже при друзьях. Они находились в гостиной, заполненной людьми, но ни один не замечал разрывающую сердца драмы, происходящую в самом центре. Они оба все понимали, но недомолвки, собственные предрассудки и общество никогда бы не позволило им быть вместе. Вырази они хоть немного своих чувства, гостиная, полная людей, уже бы бурлила от сплетен и разговоров. Такое бы они заметили сразу. *** Сентябрь – Послушай, Антох, мы серьезно волнуемся, – скрестил на груди руки Дима и встал прямо напротив Антона, устремив на него взгляд, который говорил о том, что предстоит серьезный разговор. – Поз, давай помягче, – попросил Сережа, который неловко заламывал руки, единственный нося правду с собой, но не смея ее высказать. – Ага, – Дима отмахнулся. – Тох, твоя любовь к Арсению уже больше похожа на зависимость! А любые зависимости пагубно влияют на ментальное и физическое здоровье, но состояние, это я тебе как врач говорю… Сережа ударил себя по лбу. Однозначно у Димы не получилось помягче. – Вы для этого меня сюда притащили? – нахмурился Антон. – У меня мотор «Джема» через несколько минут, а вы меня отвлекаете? – Поэтому и притащили. У тебя Джем с кем? Вот именно, с Арсением. Вы оба наши друзья, вы сами пытаетесь играть в этих друзей, но я больше полугода пытаюсь вправить тебе мозги, Антох, но не получается. Смотреть на то, как ты чахнешь, будто у тебя солнце и воду забрали, стало просто невыносимо! – Да что не так-то? – закатил глаза Антон. Неужели он так сильно изменился? Неужели правда со стороны было сильно видно, как он чах? Иногда в социальных сетях писали, что Антон выглядит так, будто очень сильно устал или заболел. Все скидывали это на загруженный рабочий график и предлагали отдохнуть, но на деле это все было из-за чувств. – Ты падаешь из крайности в крайность, – осторожно начал Сережа. – Ты пытаешься заменить неудачные эмоции от любви к Арсению другими экстремальными чувствами… – Что я делаю? – За последний месяц ты успел прыгнуть с парашютом, быть пойманным ГИБДД за превышение скорости…сколько ты тогда ехать? Около двухсот? Разбиться хотел? Успел отыграть несколько партий в покере, совершенно не Winline, а в обычном казино, драматично расстался с Ирой… – устал перечислять Сережа и тяжело вздохнул. – Сколько вы встречались? Пару месяцев? – Я говорил, что ты только сердце ей разобьешь, над собой поиздеваешься! – встрял Дима. – Добился своего? Встречался с девушкой назло? Насладился своей ролью «быть любимым»? – Я не смог принять ее любовь, мне стало противно от нее, от самого себя, от нас… – стыдливо опустил голову Антон. – Арсения ты теперь вообще за три круга обходишь, – продолжал говорить Дима. – Ты чего его так шарахаешься? Но при этом смотришь, черт возьми, так влюбленно, на меня так Катя не смотрит! – Дим, спокойнее, – настаивал Сережа. Дима вдохнул, выдохнул и, сдерживая волнение и беспокойство, желание дать Антону хорошего леща, он продолжил. – Стас уже не знает, что делать. Чтобы скрыть то, как ты на него смотришь, нужно либо вообще не включать камеры, либо вырезать весь выпуск. Ты, мне кажется, уже забыл, как я и Серега выглядят. – Ничего я на него не смотрю, – нахмурился Антон. – А на прошлой неделе? – казалось, Дима сам уже расплачется от отчаяния. Ему было жалко Антона, но он не знал, как ему помочь. – Ты мне что заявил, когда я тебя пьяным с клуба забрал? Что Арсений просто карьерист! – Может быть, у нас поэтому не получилось, потому что Арсений создан для работы, и ему не подходят длительные отношения, которые нужны мне… – А, может быть, ты просто никак не можешь его отпустить? Смирись, он может жить без тебя, так и ты живи! – Поз, – надавливая на его плечо, Сережа привлек внимание к себе. – Что «Поз»? Ты хочешь сказать, что Арсений тайно вздыхает по Антону? А почему тогда не действует? У меня друг на глазах умирает, пока он с другими мужиками прохлаждается. Что я должен делать? – дать ответить Сереже Дима не позволил. Обернувшись к Антону, он спокойно предложил. – Я знаю хорошего психолога. Давай сходишь, Тох? Я не твой отец и не могу контролировать тебя каждое мгновение. Но ты уже выживаешь, а не живешь. Ты не можешь сам избавиться от этой любви, потому что видишь Арсения каждый день своей жизни. Но и не видеть его, отказавшись от карьеры, ты не в состоянии. Давай ты обратишься к специалисту. Пожалуйста, Антох, – его просьба прозвучала уже практически жалобно. Сердце Антона защемило: он испытывал к себе жгучую ненависть, когда заставлял дорогих ему людей волноваться из-за него. – Я подумаю над этим, – тихо ответил Антон, пытаясь переосмыслить все сказанное Димой. Наверное, друг прав: Антон в последнее время ведет себя странно. Но это правда, он не смог избавиться от чувств к Арсению, избегал его максимально, но как избегать человека, с которым они тесно связаны многолетней работой? Каждый раз Антон испытывал бурю чувств, пересиливал себя, будучи рядом с Арсением. После съемок и выступлений он чувствовал себя опустошенным и жалким. Если же не мог выплеснуть свои эмоции, творил какую-то дикость. Даже с Ирой расстался, потому что не мог нормально с ней взаимодействовать. Он постоянно думал об Арсении, и ему становилось тошно, когда Ира проявляла свою любовь. Дима был прав: ему разбили сердце, и он, как идиот, разбил его другой девушке. – Антон, сейчас ведь главное понять, что твоя любовь уже превращается в зависимость, – тихо сказал Дима. – Глянь выпуски, там и говорить ни о чем не надо, все понятно. Ты не пытаешься придумать какую-то отмазку, ты перестал с этим бороться, бросил девушку, которая по-настоящему могла тебя полюбить. – Дим, прекрати, – вдруг прервал его Сережа. – Выйди, скажи Стасу, что Антон скоро подойдет, дай я с Шастом лично поговорю. Дима засомневался, но все же не стал противиться и вышел из гримерной. Сережа уже не мог наплести вещей хуже и кровожадней той правды, которую сейчас выложил Дима. Сережа сел рядом с Антоном, сделал несколько глубоких вздохов и неловко начал говорить. – Арсений очень скрытный человек, ты же это знаешь… Он не все тебе рассказывал, даже насчет принятия твоих чувств, – было видно, как Сережа мнется и сомневается, будто хочет сказать нечто важное, но боится. – Просто выскажи ему все. Кто его знает, может он решится тебе все объяснить. Я бы мог рассказать, но… И Сережа бы обязательно рассказал. В его душе слишком проросло зерно сомнений, что нужно молчать о правде, которую он хранил. Но этой правде не суждено было стать озвученной. Из коридора донесся крик Стаса, что нужно выходить на сцену немедленно. Если бы только в тот момент у них было больше времени, Сережа бы раскололся. Но правда тяжелым грузом так и осталась висеть у него на шее. *** Октябрь Арсений стоит напротив двери в квартиру родителей и сомневается, нужно ли ему входить. К ним уже приехала сестра Арсения с семьей, сейчас родители точно заняты расспросами взрослой внучки и ее молодой жизни. Нужен ли в этих стенах Арсений? Если он не придет, родители точно будут его искать и разозлятся, мол, он бросает престарелых людей. Арсений делает глубокий вздох и стучится. Он чувствует, как руки его дрожат, а сердце глухо стучит в груди, выказывая страх. Арсений уже взрослый мужчина, но до сих пор жутко боится мнения собственных родителей. Все потому, что однажды они узнали его настоящего и не приняли, поверив в тот «правильный» образ, который Арсений играл много лет. Арсений переступает порог квартиры. Его встречают родители: мама радостно обнимает его, от нее пахнет пирожками, домом и уютом. Возникает строгий отец, который одаривает его лишь слабой улыбкой, но за эту улыбку в детстве Арсений был готов учиться без сна и еды, лишь бы получить похвалу и одобрение. Следом возникает сестра, ее муж, юная племянница, которая из девочки неожиданно превратилась в красивую девушку. Арсений помнит, как приезжал сюда, учась в университете на актерском, которое родители не одобрили. Помнил, как приезжал сюда с бывшей женой. Помнил, как приезжал уже без нее, взрослый и состоятельный. Но в этом доме он чувствовал себя одиноко. На сердце было тоскливо, ведь в этой квартире произошло много счастливых семейных моментов, но радости это место больше не приносило. Будь его воля, он бы сюда вообще не приезжал. Но оставить родителей, даже если они не принимали его настоящего, он не мог. Все сели за стол. Арсений чувствовал себя подавленно и некомфортно и надеялся, что сможет попроситься переночевать в квартире сестры, а не у родителей. Мирная беседа и размеренная трапеза внезапно были прерваны отцом. Он внимательно посмотрел на сына и спросил. – Ты вновь приехал один? – будто это было неочевидно. Или сейчас кто-то должен был выпрыгнуть из-за занавески. – Мы ожидали с матерью тебя с какой-нибудь девочкой. Рука Арсения так и замерла, держа на полпути ко рту вилку. За столом наступила мгновенная тишина, которая давила на всех присутствующих. Только мама тихо вздохнула. Видимо, надеялась, что муж не поднимет эту тему. – Папа… – пробормотала сестра, пытаясь срочно придумать, как спасти младшего брата. Арсений молчал. Оправдываться давно не имело смысла. – Почему ты молчишь? – голос отца стал строже. – Не хочешь сказать, что опять спутался с каким-то мужиком? Ты уже раз разрушил этим свою семью. Поразвлекался в юности и хватит. Пора задуматься о нормальной жизни, – отец чеканил каждое слово, следя за реакцией сына, чтобы не упустить ни единую эмоцию. Именно поэтому Арсений тщательно научился скрывать то, что испытывает. – Нет, пап, – сохранив тон равнодушным, ответил Арсений. – Все в полном порядке, но сейчас у меня слишком много проектов, выступлений и мероприятий. У меня физически не хватит сил на женщину. – Я слежу за всеми слухами в интернете, – вдруг выдал отец. Арсений мог скрыть любую эмоцию, но сейчас невольно вздрогнул, и на его лице отразилось беспокойство. – Чего ты поменялся в лице? Люди пишут про тебя и того паренька, с которым ты работаешь, всякие гадости. Они же лгут? – Да, пап, – тут Арсений ответил честно. Между ним и Антоном ничего не было. К сожалению. – Помнишь, что я тебе обещал? – холодный голос отца резанул слух. Арсений через силу кивнул. Те слова он знал не просто наизусть, они всегда преследовали его, снились и были каждое мгновение рядом, омрачая любые чувства. – Ты сделаешь так, чтобы наша репутация была полностью разрушена, и я, с кем бы то ни было, остался у разбитого корыта. Я больше не буду удостоен и слова от тебя. И, в конечном счете, захочу я этого или нет, если я оступлюсь, ты женишь меня на девушке, специально такой, чтобы я ненавидел ее, но не смог уйти. – Молодец, – отец усмехнулся. Удивительно, сын помнил его фразу слово в слово, не ошибившись ни в одном месте, повторив ее спустя столько лет. Арсений не мог ненавидеть своего отца. Но именно он стал причиной того, что Арсений не смог быть счастливым. После развода Арсения вся семья узнала о том, что он гей. Ошибки молодости могли быть настолько серьезными, что за плечами оставались длительными отношения с женщинами. Родители узнали о том, что у сына есть парень, совершенно случайно: сначала увидели сообщения на телефоне, а потом подслушали разговор. За Арсения вступилась сестра, но родители не оценили добрые намерения старшей дочери и заявили сыну, что отрекаются от него. Они не хотели даже думать о том, что их сын встречается с мужчиной. Как сказала мама, это позор на несколько поколений. Как сказал отец, это его испортило злосчастное актерское, к которому он так не хотел подпускать сына. В общем, Арсений с тем парнем расстался, потому что у того были влиятельные и богатые родители. Отец Арсения заявил, что доложит на них, и родители того паренька не просто вычеркнут его из наследства, а испортят ему всю жизнь. Арсений понимал, что той любовной истории пришел конец. Они больше не могли быть вместе. Родители, живя в другом городе, едва ли не отслеживали родного взрослого сына, а однажды отец даже заявился в Петербург, в квартиру сына, чтобы удостовериться, что с ним никто не живет. Сначала Арсений пытался несколько раз завести новые знакомства и отношения, но все это приходило в тупик, потому что родители начинали догадываться о новых связях и оскорбляли его. В итоге, отец заявил, что испортит его репутацию и сделает так, чтобы Арсений потерял работу, друзей, все то, что наживал большим трудом много лет только из-за того, что он гей. И отец обязательно не обойдет стороной партнера сына, испортит жизнь и ему, да так, что от этой грязи уже не отмоешься. Тогда Арсений поставил крест на своей личной жизни. Он понимал, что запугивания отца не пустые слова, и он правда способен все испортить, ведь в России считалось это именно грязью, болезнью и каралось законом. Все было очень серьезно и опасно. Отец никогда не шутил. Ведь однажды он уже испортил отношения своей дочери. Дело было не в том, что сестра Арсения полюбила женщину. Нет, ей нравились мужчины, и, будучи молодой, она начала встречаться с музыкантом. Высокий, с длинными волосами, пирсингом и татуировками совершенно не устраивал даже своей внешностью родителей. А когда они узнали про то, что парень воспитывался только мамой в нищенских условиях, и, естественно, у паренька не осталось ни наследства, ни адекватных родственников, родители покрутили у виска и заявили дочери, чтобы она не смела даже думать об отношениях с ним. Сестра Арсения с этим мириться не собиралась. Она съехала к нему и заявила родителям, что выйдет за него замуж, потому что счастлива с ним. Арсений был не против: паренек показался ему милым, застенчивым и очень добрым. Он идеально подходил его волевой сестре. Вот только родители с этим не смирились. До свадьбы дело не дошло. Отец тогда еще работал и был влиятельным человеком в узких кругах. Музыканта избили, отобрали студию и все то, что у него было. Он, кажется, валялся потом несколько месяцев в больнице с сотрясением головного мозга. С сестрой Арсения отношения они оборвали. Арсений точно не знал, кто кого бросил, похоже, они тоже договорились, что судьба противостоит их отношениям. Но через год выяснилось, что сестра встречалась с ним тайно. Музыканта еще раз избили, а сестру Арсения практически насильно выдали замуж за сына друга отца. Все было кончено для них двоих. Больше они никогда не виделись. Родители часто против союзов детей. Иногда они абсолютно правы, потому что дети сквозь розовые очки не видят жестокой правды, но иногда они поступают глупо, эгоистично и бессмысленно, основываясь только на своих принципах и желаниях, делая из детей то, что хотят видеть они. Арсений с радостью ни с кем бы больше не встречался. Но пару лет назад он осознал, что Антон, с которым он работает, не просто его близкий друг и между ними не платоническая любовь, а у Арсения настоящие любовные чувства. Впрочем, Арсений так научился скрывать правду, что ни один человек на свете не заметил бы в нем перемены. Он жил спокойной, продолжал дружить с Антоном и тщательно скрывать свою отсутствующую личную жизнь и весь горький опыт. И правду всю знал только Сережа. Но Арсений взял с него клятву, что тот не посмеет ничего рассказать никому другому. Однако все пошло не по плану. Арсению было достаточно жить мыслями об Антоне и тихо любить его, не смея просить взаимности не потому, что считал себя недостойным, а потому, что боялся за его безмятежную жизнь. Грязные сплетни в интернете страшное дело, и Арсений не хотел, чтобы Антон пострадал, поэтому в любовном плане держался подальше. Но Антон сам влюбился. Арсений очень быстро понял это, потому что узнавал в его поведении свое. Он помнил, что сам не знал, как реагировать на чувства, как вести себя и разговаривать с парнем. Антон, будучи эмоциональным, читался как открытая книга. Конечно, Арсений сразу все понял. Но понимал, что вместе им быть не суждено. Он ненавидел себя в те мгновения, когда должен был отказывать Антону, отталкивать его и играть в эмоциональные качели, когда сам только и мечтал поцеловать и обнять его. Он отталкивал его и винил себя, но у него не было выбора. Он не мог рассказать обо всем Антону, потому что тогда, как уже было в жизни Арсения, прозвучали бы слова вроде: «Давай попробуем» или «У нас все будет по-другому». Не было бы по-другому. Родители бы все испортили и ни капельки не пожалели, навредив родному сыну. Они ведь считали его монстром. На деле, монстрами были они сами. Когда Арсений сказал, что все понимает, он надеялся, что Антон отступит, подумав, что это не взаимно. Но влюбленные глаза Шастуна стали гореть только ярче, будто он не видел никого кроме Арсения. Когда Антон так неловко признался ему через случайные фразы, сердце Арсения окончательно разбилось. Он хотел ответить ему взаимностью, но не мог. А грубо оттолкнуть его, чтобы окончательно оборвать связь, было выше его сил. Так и вышло, что он своим мягким поведением давал лживые надежды Шастуну и делал ему намного больнее, чем если бы просто бросил его. Когда Арсений увидел, как Антон поцеловал Иру, он жутко ревновал, но здравый смысл твердил, что так будет лучше. Арсений ведь надеялся, что Ира по-настоящему нравится Антону. И плевать, что он несся из другого города на его день рождение, плевать, что потратил последние деньги на билет, плевать, что выбирал подарок два месяца, думая, что даже не придет к нему на праздник. Недомолвки между ними все испортили. Правдивую историю обеих сторон знал Сережа, но рассказать ее ему не хватило силы воли. Когда Антон попытался поцеловать Арсения, Попову показалось, что на несколько мгновений он умер. Так стало пусто в душе и одиноко в собственном теле, что стало тошно. Антон просил одного поцелуя, чтобы жить этими воспоминаниями, но и этого Арсений не мог им позволить. Он настолько привык жить своей тихой одинокой любовью к Антону и вырванными моментами из их дружбы, что не думал, будто Антону нужно другое, будто хочется лишь одного близкого мгновения, ради которого жить, но Арсений разорвал этот момент, словно старую фотографию с нелюбимым человеком, и не позволил сохранить в памяти какую-то нежность. Когда Антон выпустил песню, Арсений сразу догадался об истинных чувствах и адресанте, несмотря на то что в тот момент Антон находился в отношениях с Ирой. Арсений слишком хорошо знал Антона, чтобы утверждать, что эта песня написана его девушке. Быть может, это звучало эгоистично, но Арсений верил, что этот трек он посвятил ему. Потом Арсений познакомился с Александром. Они работали вместе в одном актерском составе. Саша привлекал его физически, но не духовно. Они не могли вести долгие разговоры или просто нежно лежать в обнимку, смотреть фильмы или готовить ужины под уютную музыку. В них обоих была страсть, и они в самом начале договорились, что дальше этой страсти зайти их отношения не могут. Александр стал отдушиной. Можно было выплеснуть свои эмоции, скованность и сдержанность в сексе с другим. Но мысленно Арсений понимал, какой человек может по-настоящему привлечь его физически. Вот и получалось, что Арсений играл в горячо-холодно и устраивал эмоциональные качели Антону. Он ведь тоже любил, но был обязан скрывать свои чувства и отталкивать дорогого человека. Он пытался выстроить между ними стену, увеличить дистанцию, использовать холодное отношение, но не понимал, как уже мгновение спустя они мило общались рядом, или его рука тянулась к волосам Антона. В общем, нужно было либо окончательно разорвать отношения с Антоном, либо жестко и четко высказать то, что это не взаимно, ни в коем случае не упоминая, что у Арсения есть чувства, просто у их отношений нет шансов. Такое действие повлечет за собой невообразимые последствия, то же, что показать быку красную тряпку и ждать, что он будет безучастно стоять в стороне. Арсений любил Антона. Но, к сожалению, иногда любви недостаточно, чтобы быть вместе. *** Ноябрь Вдруг тихим вечером в ноябре Антон позвонил Арсению, который жил на съемной квартире из-за длительных съемок в Москве, и заявил, что приедет поговорить. Это срочно и важно, никаких отлагательств не терпит и не желает, чтобы Арсений сказал простое: «все понимаю». Антон хотел, чтобы его выслушали. Но так вышло, что у обоих парней на этот вечер были планы. Арсений понимал, что Антон точно заговорит насчет их взаимоотношений и решил, что четко даст понять: между ними ничего не может быть и даже глупо об этом думать. А Антон мечтал пасть на колени перед Арсением и молить приласкать его хоть на пару мгновений, потому что без него он в прямом смысле умирал, словно без кислорода. Антон приехал. Настроенный Арсений планировал высказать ему все на пороге, но Антон попросился в гостиную, и Арсений не смог отказать ему даже в этом. На первых порах казалось, что приказным тоном разговаривает здесь только Антон. Он настоятельно попросил Арсения сесть и начал говорить. – Послушай, последний год, как в тумане. Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Меня тянет к тебе, я живу надеждами, но в то же время понимаю, что ничего не может быть, – Антон перевел дыхание, замер, будто задумался над дальнейшими словами. Арсений отметил круги под глазами, бледный вид и уставший взгляд. Антон вдруг едва различимо всхлипнул, проглотил слезы и буквально опустился перед парнем на колени. Его горячие ладони коснулись колен Арсения, а дрожащий голос продолжил. – Я не могу так, понимаешь? Я словно мертвец, словно сердце мое отобрали. Прости меня за эти чувства, пожалуйста, прости, я знаю, как ты не хочешь их видеть, не хочешь знать, что я это испытываю, но я ничего не могу с собой поделать… – Не извиняйся, – холодно заявил Арсений. Увидев слезы, градом посыпавшиеся из глаз Антона, он схватил телефон и попытался скрыть свое лицо за его экраном, сделать все, лишь бы не видеть этих покрасневших глаз Антона, которые молили о любви. Маска Арсения трещала по швам. Его сердце больно стучало в груди, но слезы почему-то не шли. Он не хотел плакать. Он знал, что этими слезами не поможешь, и мог только с невыносимой болью смотреть в экран телефона, лишь бы не позволить Антону увидеть истинное лицо. Лишь бы не прекратить недомолвки. Лишь бы не предотвратить трагедию. – Прости, пожалуйста… – вопреки словам Арсения продолжал извиняться Антон. – Я не должен это чувствовать, но я не могу, я не властен над своим сердцем… – Тебе не за что извиняться, – вновь отчеканил Арсений. Вот, он нашел в себе силы отказать Антону, жестко и холодно, так почему же он сейчас чувствует себя так погано? Совершенно не так, как должен чувствовать себя человек, сделавший правильный выбор. Для этого резкого отказа было слишком поздно. Антон уже слишком погряз в чувствах к Арсению, чтобы сейчас просто принять отказ и уйти. Арсений же буквально резал его своими словами. – Даже сейчас…даже сейчас ты смотришь только в телефон, – Антон невольно сжал коленку Арсения, прожигая его кожу прикосновением. Арсений не поднимал взора. Он видел боковым зрением покрасневшее от слез лицо Антона, но тот не мог видеть отражавшуюся боль в голубых очах Попова. – Даже сейчас я не стою одного взгляда твоих глаз, – плакал он, моля этими словами Арсения посмотреть на него. Но Арсений оставался непоколебим. – Пожалуйста, Арс… Арс, я ведь люблю тебя. Поистине люблю, – сердце Антона, которое, как он думал, давно не принадлежало ему, разбивалось. Холод и отчуждение Арсения осколками впивались в его кожу и резали тело. Каждая слезинка, пропитанная месяцами невзаимной любви, покрывала дорожками лицо и будто была наполнена пережитой болью, которая, выходя наружу, становилась еще ярче. Антон казался брошенным ребенком, беззащитным хрупким мальчиком, которого все оставили. Его нужно было обнять и пообещать, что все будет хорошо, даже если на деле ничего хорошего не будет. Нужно было подарить ему еще одну надежду, но они все давно разрушились и сгорели. Сейчас их пепел надежно хранился в душе Антона. Но кто-то, отталкивая его, смешал этот пепел с ядом, и теперь когда-то пышущие счастьем надежды, отравляли его тело изнутри. – Не унижайся передо мной, – голос Арсения дрогнул, но в общей истерике Антон уже этого не заметил. До него только дошел холодный смысл этих слов. Антон всегда исключительно унижался перед Арсением. Антон не смог принять тот факт, что его не любят, и достойно уйти, а продолжал жить своими чувствами и унижаться, оскорбляя этим Арсения и уничтожая себя. Арсений убрал телефон, но вновь не смотрел на Антона – отвернулся. Антон все также стоял на коленях и плакал навзрыд. В нем будто вырезали на живую эту любовь к Арсению, которую он так трепетно берег. Он не знал, что чувствовал в эти мгновения Арсений. Маска на его лице треснула, обнажая личину боли и многолетних страданий, невозможности счастья и любви, но Арсений ее все равно не показал, демонстративно отвернувшись и создав еще одну недомолвку между ним и Антоном. Ведь Антон думал, что Арсению противно наблюдать за его унижениями, которые он называл любовью. Не стоило извиняться и унижаться, это все не имело смысла. Но ходить вокруг этого было уже невыносимо. Пора было дать обоим толчок для дальнейшим размышлений. Арсений вновь восстановит маску, создаст новый образ и благополучно сделает вид, что ничего не было, позволив предаться себе болезненной реальности в кровати, заливаясь слезами. А Антон… Что Антон? У него всегда был другой выход решения этой проблемы. Все пошло под откос, когда он осознал свои чувства. Этих чувств не должно было быть. Значит, не должно было быть и его. *** Декабрь Горячая вода обжигает кожу. Она будто липнет к покрасневшей коже. Удушающий пар, поднимающийся над ванной, становится гуще. Взгляд меркнет, и комната перед взглядом Антона расплывается. Нужно действовать сейчас, иначе он просто потеряет сознание от жары. Нужно решиться, иначе он будет чувствовать себя не только ничтожеством, но и последним трусом. Нужно сделать это, потому что дальше жизни нет. Антон знал, что его жизни начался вестись обратный отсчет в тот момент, когда он осознал свои чувства к Арсению. Но теперь отчаяние достигло апогея. Дальше просто была темнота и никакой дороги. Антон вдруг после того разговора с Арсением осознал свою жизнь. Дима был прав: это заболевание и привязанность, а не любовь. Эти чувства влияли на его здоровье и рассудок, убивали его. Он мешал Арсению, заставлял друзей волноваться, разбил сердце ни в чем неповинной Ире. Он не заслуживал второго шанса, потому что давно израсходовал его впустую, в очередной попытке добиться хоть капли любви от Арсения. Смерть – единственное явление, которое могло помочь ему. Она вызывала страх и трепет, но и благоговейное спокойствие, будто после невыносимой боли и мучений обязательно наступит райское спокойствие и умиротворение. Антон не боялся смерти. Он видел в ней выход, который другими порицался и назывался слабым. Антон не понимал, почему люди осуждают такой выбор. Ведь в эти последние мгновения ты думаешь о всей своей жизни, о том, какие ошибки совершил и какую боль вытерпел. Но эта боль становится настолько невыносима и достигает верха своей возможности, что хочется самолично вырвать себе сердце, как Данко. Вот только Данко отдал его людям и спас их в непроглядной тьме. Антон просто уничтожит себя, и никто никогда не назовет его героем. Отчаяние – это последняя эмоция, которая сопровождает его ко встречи со Смертью. Он не хочет умирать, но считает, что его чувства непростительны. Он знает, что не выкарабкается из этой пучины боли и страданий, так каков смысл продолжать изводить близких, если причина твоего отчаяния даже на грани смерти отвергнет тебя? Арсению нужно было подарить Антону поцелуй. Быть может, он бы жил ради этого воспоминания. Или сохранить хотя бы хрупкую надежду, а не сжечь все нутро дотла. Быть может, стоило рассказать правду и разбить недомолвки. Но Арсению удалось только разбить сердце Антона. Арсений просил не извиняться. Говорил, что Антону не за что просить прощения. Тогда перед кем же он провинился? Кто так терзал его душу и не давал дышать? Кто заставлял его носить маски и увеличивать эмоции, чтобы не сгореть самому от боли и одиночества в толпе? Он сам. Антон сам издевался над собой и терзался сомнениями, надеждами, чувствами. Он был впечатлительным и душевным человеком, который принимал все близко к сердцу. Он привычно принял чувства близко к сердцу, а они укоренились там, прижились и стали отравлять его существование, будто опухоль. Арсений говорил, что все понимал. На деле, он даже близко не был к правде. Он даже примерно не осознавал, что делает с Антоном. Он ничего не понимал. Антон мог бы посвятить ему еще тысячу песен и произведений, но какой толк, если они будут либо уничтожены, либо надежно спрятаны в столе? Да и Арсений все равно не поймет. Ведь этих текстов он никогда не увидит. Антон мог еще десятки раз выбирать отношения, в которых его роль быть любимым, а не любить, но от всех этих людей его бы тошнило также, как от самого себя. Он хотел любить. Но никто не хотел принимать его любовь, поэтому эти чувства разрастались в груди Антона, не выходя наружу, и в один момент просто взорвались, лишив его сердца. Кто же все-таки украл сердце Антона, парень сказать не мог. То ли это сделал Арсений, то эти злосчастные чувства, возникшие по воле небес. Какая разница, кто это сделал, ведь итог был один: Антон потерял свое сердце и не мог контролировать его. Дима был прав во всем, а главное в том, что Антон не смог смириться с мыслью: Арсений может жить без него, а Антон без Арсения нет. В этом и была главная проблема. Арсений мог вновь и вновь надевать новую маску и скрываться за отчужденностью и холодом. А защитный барьер Антона треснул и восстановить его больше не было возможности. Антон давно уже как живой мертвец. Так чего тогда тянуть и продолжать напрягать всех своим видом? Антона обязательно найдут назавтра, когда он не приедет на работу и не возьмет ни от кого трубку. Он не ответит креативному продюсеру, не ответит Диме или Сереже. Но, главное, он не поднимет трубку даже от Арсения. Они приедут к нему со страхом в сердце, но Антону уже будет плевать. Он не будет ничего чувствовать, никакой боли и страданий, никакой любви. Это все останется наваждением и миражом прошлого. Они увидят его, лежащего в этой ванной. Вода к тому времени уже остынет. От крови будет исходить дурной запах. И в квартире будет стоять гробовая тишина, будто хозяин спит или отдыхает. Да, Антон будет отдыхать. Отсчет жизни подошел к нулю. Ровно двенадцать месяцев предназначалось ему судьбой после осознания чувств. И, может быть, кто-то закричит, а кто-то заплачет. Бесполезно вызовут «скорую» и полицию. Все уже будет бесполезно. Никто не решится позвонить маме. Никто не уснет спокойно, потому что будет помнить обнаженного Антона в ванной крови. Где-то в стороне обязательно будет стоять Арсений. И на его лице, как обычно, сохранится холодная маска. И даже тогда, даже после смерти Антон так и не узнает, что же он чувствовал на самом деле. Антон вспоминает всю свою жизнь, пока покрасневшие пальцы тянутся к ножу, приготовленному им заранее. Острое лезвие опасно поблескивает в бледноватом свете ванной комнаты. Он тянется за ним очень медленно, потому что воспоминаний слишком много. Незапятнанное детство с бесконечными улыбками, бурная юность с первыми ошибками, размеренная молодость со счастливыми моментами…и последний год, одновременно окрашенный в яркие цвета страстной любовью и омраченный страданиями безответной любви. Антон навсегда останется молодым. И только его душу можно будет назвать старой и измученной. Холодное лезвие касается горячей коже. Это совершенно не больно по сравнению с теми муками души чувств и пережитых ошибок, которые Антон испытывал. Горячая вода окрашивается в алый. Быстро и стремительно кровавые потоки текут по рукам и заполняют ванную до краев. Вдруг становится холодно, затем жарко, кружится голова и темнеет в глазах. Какие-то обрывки воспоминаний еще бегают перед глазами Антона, но он не соображает и не может полностью восстановить картину. В носу запах крови. А в голове пустота. Нож выскальзывает из рук. Вода чуть колышется и с каждым мгновением темнеет от бурой крови. Ему не страшно. Ему не больно. Его надежды превратились в пепел. Сердце украли. Воспоминаниями оборвали. Где-то, но обязательно найдет человека, готовый любить его в ответ. И однажды не придется выбирать между любить и быть любимым. Однажды он будет счастлив. Однажды. Но не сейчас.