Дело дрянь

Альянс, да Альянс. А прок-то какой? Процессор даёт самый банальный ответ из всех — что-то по спасению человечества, от которого осталось лишь название. Как гордо звучит. А хотели ли они этого пустого пафоса? Наверное нет. Что на самом деле Альянс? Вопрос на вопросе, а ответа нет. И не было, да на вряд ли будет. Всё под запретом. Кажется, тупые камеры на ножках представляли большую опасность, чем они предполагали. Руководство, если оно существует, явно жестоко по отношению к солдатам, наверняка, за личности толком не считающих. А смысл? Всё равно гибнут как мошки. Люди — не роботы. Но война старается сменить данный принцип, делая из эмоциональных существ кучку металла, способный лишь на одно — убийство. Вантуз приходит к мысли, что ему не нравится. Ему в целом мало что нравилось. Особенно касающегося Альянса. Может вся эта заварушка имела вполне неплохую затею, но где-то всё же свернула не туда и скатилась по наклонной. Иного объяснения он не находит. Потому что то, что происходит на данный момент (происходило и раньше) реально ненормально. Оператор понимает, что агенты — единая система из послушного металла. А система начнётся рушится, если появится дефект. Агенты с чувствами он и есть. Огромный дефект. Вантуз и Дарк дефектные. Камеравумен наверное тоже. Да и вообще половина сброда клоунов. База телевизионщиков — одна из самых неизвестных локации. Размеры огромные, но все проходы, коридоры и лабиринты связаны меж собой глубоко-глубоко под землёй. Данный штаб единственный у прямоугольных. Может это минус, кто знает. Но видя как в темноте помещения появляется белый экран с розовым диффузором, Вантуз думает, что это — ёбанный плюс. — Спикервумен? — Дарк выцепливается из хватки какого-то рядового, мигом схваченный обратно. Радист опускает колонку, дурацкие ярусы не позволяли опуститься. — Что ты творишь, идиотка?! — Пришла спасать тебя, — она делает шаг вперёд, мигом притянутая телевизионщицей позже. Та покачивает экраном. Спикервумен — лёгкая жертва в тёмном «подземелье». Вантуз помалкивает, отключает подсветку внизу камеры, покачивая ей, явно демонстрируя Дарку не выделываться. Радист задерживает взгляд, пожав плечами. Ничего. Они ещё успеют поговорить. По крайней мере коридоры впереди длинные. — Мне жаль, — выдаёт Дарк спустя полминут тишины. На телевизионщиков позади уже как-то пофиг. Извиняться он не спешит, в дальнейшем не сможет наверное. Дэйв поймёт его. Ведь так? — Я не должен был… Говорить это. — Повремени с расскаяниями, — хмыкает не без смирения Вантуз. Наручники-фиксаторы знатно ограничивали их передвижения, вынуждая просто ковылять ногами. Джетпак, наушники, оружие в лице вантуза и ножей конфисковали. Дарк без всего атрибута чувствовал себя голым. Уязвимым. Телевизионщики застывают, перекинувшись парой фраз, исчезая на ровном месте. Телепортация представляла из себя расщепление на атомы и преображение в обратную форму на выбранном месте. Забавно, люди придумали штуку с телепортом, ТВ, не умея собственно пользоваться, мол, при этом процессе личность сотрётся. Прямоугольных проблема обошла стороной. И остальных, кого они брали с собой, тоже. Дарк тратит секунды на то, чтобы привыкнуть к смене местности. Динамик сканирует всё вокруг, опираясь на эхолокацию — возможность видеть на время отключилась. — Чего мы сюсюкаемся с рядовыми? — шипит телевизор неподалёку. Сквозь темень радист видит робота в белом халате с гневным смайликом. Какая честь, за их укрощение взялась важная шишка из иерархии ТВ. Их женщина прикрывает Спикервумен, стоящую позади, остервеннено пытаясь что-то доказать. — Мы можем обойтись частичным форматированием, — та взмахивает рукой, утягивая от одного из телевизионщиков Вантуза. — Посмотрите, — ладонь хлопает по перегревшейся груди оператора. — Кучка металла. — Эй! — камерамен нет, чтобы заткнуться, до конца пытается защитить свою честь. ТВвумен сжимает пальцами одежду того, шипя экраном. Спикервумен подходит ближе к парочке, кладя ладонь на плечо. Телевизионщица поворачивается к Дарку. Сквозь помехи, радист видит слабую надпись: «Доверься». Чёрная дымка утягивает трио ТВвумен. Учёный-ТВ выводит «-_-», проебался, что же поделать? — Найти её, — безразлично кидает тот. — Мы не поощряем предателей. Экран 67-го показывает какой-то милый эмодзи. Дарк внутренне надеется, что ТВ не забудет прийти за ним. Трое телевизионщиков поворачиваются к нему, персональные лица ничего не демонстрируют. Очень надеется.

***

— Чёрт! — ТВвумен пытается осуществить попытку телепортироваться повторно, по-прежнему оставаясь на месте. — Что происходит? — Они активировали барьер, — женщина опускает экран, пялясь на не первой чистоты сапоги. — Не позволяющий телепортироваться из базы. — Отлично, — Вантуз хлопает в ладони, — шикарно. Теперь наши риски спалиться ещё выше. — Ну тут же много коридоров, — радистка трёт ладонью предплечье, подрагивая подсветкой диффузора. Ощущение, что ноги еле держат тело постепенно расползается по всему корпусу, заставляя волноваться. — У меня жучок в системах, — ТВвумен приподнимает экран. Помещение, в котором они оказались представляло из себя нечто вроде среднестатистического тёмного зала. Десятки ярусов и открытых этажей с балконами были пусты. Холодок гулял вокруг, заставляя озираться по сторонам — не коснулись ли их случаем. Вантуз отшатывается назад, словно увидев кого-то. А позже без слов приподнимает указательный палец. Спикервумен проследила за взглядом того, упираясь прямо на тёмного телевизионщика с фиолетовым экраном. — Это кто? — спрашивает радистка, притягивая Вантуза за шкирку, затыкая его реплики. — ТВ-папочка, — недоверчиво шипит женщина. Несмотря на комичность обращения, звучала она до боли серьёзно. — В прямом смысле или в пошлом? Вантуз и ТВ поворачиваются в её сторону, первый покрутил пальцем сбоку от камеры, своеобразного виска. — Ни в том, ни в другом, — ТВвумен касается чужих лопаток, будучи готовой экстренно телепортироваться в случае опасности. — Просто папочка. — Ух, — Спикервумен посмеивается. Дурацкая защитная реакция. Вантуз задумывается, ладно, у него не лучше. — Фигурка у него конечно… — Ты заткнешь свой дурной динамик или нет? — оператор при всём желании старается сдержать не менее дурные реплики и жесты. — Мальчик, ты сейчас первым к нему отправишься, — динамик наклоняется к уровню камеры (Спикервумен на добрые десять сантиметров выше). — Посмотрим, в каком смысле он папочка. — Придержи оператора для своего братца, — опуская телевизор на замок, созданный из рук, подаёт голос «отец». — Ты собираешься помочь? — ТВвумен приподнимает экран. Пф, как обычно. Слабые должны напрягать что бы у них там не было, чтобы просто взглянуть на телевизор, стоящий куда выше них. — Не совсем, девочка, — женщина комкает пиджак Спикервумен, за который схватилась. — Я не помогу, но я и не пойду против тебя. — Впрочем, ничего нового. — Исчезни, девочка, — наклонив телевизор вбок, молвит ТВ, голос не звучит как-либо злостно или раздражённо. ТВвумен молча соглашается, кивая. Забирая с собой Вантуза, желающего спросить что-то у элитного и Спикервумен, задержавшей взгляд полный недоверия на анфасе незнакомца.

***

Дарк не понимает чего эти прямоугольники медлят с его моральной расправой. Долгие телепортации из одной точки в другую тревожили систему, временно отключавшей нечто второстепенное, по типу зрения. Пока не оказывается в стерильно белом помещении. Компьютеры и мониторы щёлкают, оповещая о новой информации. Дарк подмечает висящие, плазменные экраны на стенах. Для трансляции, догадывается он. Хотя какой смысл. Всё равно сдохнет и не вспомнит ничего. — Не волнуйтесь, — до боли лживо пытается «успокоить» учёный-ТВ, похлопывая ладонью по спине радиста, призывая двигаться ближе к стулу и аппаратуре, отвечающей за реинжиниринг программного обеспечения. — Это простая корректировка и удаление ошибок. — Моя личность — не ошибка. — Разумеется, — 067-ой подзывает более крупных товарищей, мол, займитесь им пока. — Что вы можете сказать о Дэйве? — Не понимаю о чём вы, — надо держать мину до конца. — Так мы тебе и поверили, — учёный очень по-человечески вздыхает, опускаясь на кресло напротив суперсолдата. — При транспортировке память обязана стираться. Я не удивлён. Радисты, — пожимает плечами ТВ. — Что с них взять. Дарк подобное высказывания в адрес собственной фракции игнорирует — не такой уж патриот. Он даже согласен. — Я не хочу втирать тебе что-то касательно блага Альянса, — ТВ издаёт звук наподобие хмыка. — Не катит, скажи, — на радиоголового смотрит милая мордашка. Жутко. Дверь сделанную из чистого металла сбивают, кажется, с ноги — больно громко. Дарк наклоняет колонку налево, заглядывая за плечо телевизионщика, который обернулся к нарушителю местной тишины. Вантуз. Весь запыханный, нервно дышащий, с одной занесенной ногой, выбивший дверь и обеими руками, что забиты фирменным оружием по отправлению не только врагов в нокаут и каким-то прибором, вроде коробки. Радист удерживается от фырканья. Его ситуация напоминает образ девы в беде. Забавно, в прошлой жизни он тоже был девой. Туловище тяжело поднимается, немного с ленью, мол, наконец-то. Вантуз показывает не самый благоприятный жест местным ТВ, что-то подозрительно долго щёлкая на квадратном пульте. В конце концов исчезая. Дабы появиться позади Мэтта, притянув того к себе. — Я уже думал пора прощаться, — Дарк смотрит на то, как оператор резко нажал на красную кнопку, а потом произошла телепортация. — Любитель ты размазывать сопельки.

***

— Это план ТВвумен, — оповещает Вантуз, исчезая в тени коридоров, утаскивая за собой напарника. — Временно засядем. А потом она поможет нам. — Чего мы будем ждать? — Хрен его знает, — слышен звук переключения записи на ночной режим. Вантуз мотает камерой — Дарк чувствует по эхолокаторам. — У них барьер тут. Пошла разбираться. Радист понимающе кивает. — А Спикервумен? — помещение не похвасталось бы своими габаритами. Напоминало комнату отдыха, Дарк ощупывает стеклянный журнальный столик, об который упёрся ногой, кожаный диван, потертый временем и шкаф, чье пылище сыпалось прямо на чёрную колонку. Идти назад он не спешил. — Она с ТВ, — Вантуз садится на этот самый диван, подняв пыль. — Присаживайся. Дарк мысленно понимает, что настал час истины и разговоров. — Есть о чём поболтать, — оператор откидывается, уместив заднюю часть камеры на спинку дивана, растянув ноги, кладя на удивление прочный стол. — Да, Мэтт? Мэтт. Обычно его звали полным именем — Мэтью, так как именно обладатель не позволял клички. Кроме Дэйва, решившего, что он занимает особое место в сердечке вечно угрюмого работника. Подобное сокращение пошло от него, заставив половину сотрудников примкнуть к культу: «Стебёмся вместе с Дэйвом». Дарк что возразить не нашёл, а может и не хотел. — Да, нам определённо нужно поговорить, Дэйв. Отлично. Теперь страшно обоим. Дарк опускается рядом с оператором, кладя локти на колени, расставленные в сторону. Руки в фиксаторах мешали. Динамик тягуче воспроизводит звуки дыхания, а пальцы складываются в замок. Подсветка вздрагивает, взгляд же скользит вбок. Вантуз данный взгляд ловит, правда, не решаясь ответить. — Я думал, ты умер тогда, — Дарк опускает колонку на ладони. Плечи из расслабленно-повиснувших переходят в напряжённо-поднятые. — Откуда же мне знать было, — камерамен отключает ночное видение, заряд жрёт на глазах. — Тело. Ты видел его? — Первым в морг приехал, — хмыкает с истерическим весельем Дарк. Воспоминания того дня заставили вздрогнуть. Белые помещения никогда не предвещали ничего хорошего — убедился в который раз. — Оно было обгоревшим. Я… Не стал смотреть полностью. Жизнь докатилась до того, что они вынуждены обсуждать живого-мёртвого Вантуза. — Ну и правильно сделал, — Дэйв хлопает Дарка по плечу, притягивая для объятий. — Нехуй пялится. Радист упирается колонкой в острое плечо, чувствуя, как металлическая грудь постепенно трещала под его весом. Вантуз против явно не был. Руки сцепились в замок около лопаток, Дарк собственно двигается, кажется, на секунду ощутив запах плотного слоя одежды. Вспомнив, что он робот, понял, что показалось. — Ты мог… Сказать мне пораньше, — Вантуз хлопает ладонью по пояснице товарища, проверяя внутреннюю систему. Сообщения и обновления от ТВ или радистки не поступали. Дарк знает, что мог. Он просто трус. — Дэйв, я… — пальцы сжимают потрепанное пальто. Дарк интуитивно приближается ближе. Момент даже интимный, включая то, что действия происходят в абсолютной темноте. — Давай не сейчас? Оператор только кивает, радист ощущает это по тому, как дернулась камера и прикоснулась нижней частью к верхней грани колонки. Как забавно. От чего-то хочется захохотать во всё горло, повалившись на землю. Но от чего? Дарк предпочёл заткнуться, своих внутренних демонов-социопатов призвал к тому же. Записи хаотично меняются, даже не совпадая с хронологией. Дарк выбирает что-то из человеческого прошлого, куда более раннего, нежели сформировались товарищеские отношения. Ладонь, настоящая, цвета человеческой кожи сжимается в кулак. Мэтт приподнимает взгляд, впираясь им прямо в ухмыляющуюся физиономию Дэйва, что крутил ключи на указательном пальце. — Знаешь, напоминает клишированный фильм, — поясница прижимается к рабочему столу. Стоящая на краю кружка опасно дернулась, словно по гладкой поверхности ударили кулаком — не меньше. — Я заметил. Будущий оператор вскидывает брови. Довёл до того, что Мэтью открыл свой рот. Однако, пропавшая ухмылка вновь восстанавливается, что заметно по слабо дрогнувшим уголкам губ. Пересохших и треснутых. По-прежнему родных. Правда, это Дарк подмечает спустя время. Сейчас данная запись была ничем иным, как очередное воспоминание. Как бы Дарк не был личностью чёрствой, подобные отголоски прошлого хранил и относился с трепетом, словно боясь упустить. Естественно, о мимолетной слабости радиста никто не в курсе. Кажется, тогда Дэйв решил поиграться, выполняя чей-то спор, взять его на слабо было ещё легче, чем отобрать у ребёнка конфету. Мэтт стал мишенью для эксперимента оператора, который все свободные минутки, перетекших в часы, тратил на то, чтобы вывести радиста из себя. Прикольно же, почему и нет? Дэйв не блещет ни интеллектом, ни эрудицией. Тем не менее, что в облике Мэтта, что Дарка — он шёл к нему на встречу. Их отношения в прошлом — устоявшиеся дружеские, случайно превратившиеся в передружеские. А там и до близости рукой подать. Правда, в их случае эта самая рука махнула, показав фак. Спать они не спешили никогда. Хотя петтинг и взаимную дрочку никто не отменял. Так что случилось то, что случилось. Какой-то отправной точкой сие занятие не стало. Просто один нашёл успокоение и расслабление от постоянной рутины, а второй опробовал новые, острые ощущения. Впрочем, оба не воспринимали это как нечто серьёзное, посмеявшись, мол, дураки и разбежавшись в разные стороны. Кто в собственный кокон отчуждённости, кто в объятия некогда любимой. В целом — похуй. Записи тухнут, а помехи исчезают перед глазами. Дарк прислушивается. Слева в коридоре кто-то шёл, шаги широкие, негромкие, вполне умеренные, единичные. Настороженность напарника Вантуз улавливает, активируя ночное видение. Радисту осталось молиться всем известным божествам, лишь бы некто убрался. Но, по всем канонам, дверь открывают именно их. Ранее увиденный оператором папочка появляется в дверном проёме, зловеще застыв. Фиолетовый экран служил единственным источником света. Вантуз понадеявшись на профессиональные навыки и скорость реакции, принялся судорожно тыкать на кнопки аппарата, временно отданный ТВвумен, как способ передвижения. Однако, дымка, позже и рука телевизионщика забирает прибор к себе, на Родину так сказать, покачав пальцем. Как с детьми, в самом деле. — Забираю наше, — отец поглядывает на технику, оператор улавливает сквозь привычный свет и шипение экрана обрывки фраз, а позже фирменную улыбающуюся мордашку. Резко нейтральный фиолетовый сменился на более светлый — режим манипуляций. — Прочь. То, что Вантуз без линзы Дарк замечает именно сейчас. Камерамен слушает приказ, как кукла. Выглядит стрёмно, учитывая, что Вантуз явно не хотел принимать роль подчинённого. В обоих смыслах. Левая ладонь сжимается замком вокруг запястья радиста, потянув к выходу. Загадочный, ранее не виданный (да, будто он и других видел) телевизионщик уступает место, смотря им вслед, словно удостоверившись в выполнении сказанного. Когда оба суперсолдата сворачивают за ближайший угол, эффект спадает. Вантуз гневно мотает камерой. Ощущения неприятны наверное. Дарк слышал, что социопатам сложно представить ситуацию, где их безопасность или сохранность находится под угрозой. Впрочем, социопатом он себя никогда не считал.

***

— Теряешь хватку, — телевизионщик подходит сзади к создателю, округлая антенна привлекала внимание заскучавшего отца. Учёный на подобный подкол махнул рукой. Осматривая мониторы, что транслировали систему Титана и некоторые технологии, прикрепленных к нему. — Эти два недоразумения всё равно отправятся в бой, — шипит ТВ, отключая кучку сообщение о нахождении дамы их фракции и троих идиотов. — Радистка не столь опасна, а TV-072 умная, поймёт, что шутки плохи. Да и нам в плюс, не будет столь проблематично отпускать солдат. Собранные боевые навыки теряются при чистке, сам знаешь. — Что касательно барьера? — Пускай побегают, — безразлично кидает 67-ой, — до вылета осталось около шести часов. Твои мотивы? — лишний раз скупившись на движения телом, повернув голову на сто восемьдесят, спрашивает ТВ. — Занимайся своими делами, — отвечает отец, исчезая с платформы. — Дети.

***

— Можете идти, — информирует фантомный, появляясь прямо перед женщиной. ТВвумен кивает, отблагодарив таким образом. Может близкими отношениями телевизионщики не пахли, однако, семьёй были. И иногда часть 72-ой, более эмоциональная, брала вверх, демонстрируя явно лишнюю заботу, прикосновения и слова о том, как она любит всех своих ближайших родственников. Лардж-ТВ порой брал на себя подобный удар, своевольно подставляясь под стальные обнимашки. — Спасибо, — выдаёт она, коснувшись плеча собрата. — Будь осторожна, — всё же Альянсу пора поработать с эмоциональностью железок, гордо носящих название «Робот». Фантом последний раз оборачивается. Вантуз подталкивает радиста, на которого кинулась сестра, сбагрив в нехилых объятиях. Розовый диффузор мелко дрожал от прилива положительных эмоций. Дарк что-то говорит, наклоняя динамик, не сумея обнять в ответ по причине скованных рук. Оператор кладёт ладони на бока, театрально вздохнув, забрав в охапку ТВ вумен, которая стояла поодаль, сложив руки на груди. Мимолетное «(: ౦ ‸ ౦:)» сменяется на привычный улыбающийся. Да уж. Особо квалифицированные агенты — бывшие люди, которым не хватило ласки в прошлом. Дарк вместе сестрой по-прежнему стоя в объятиях, пододвинулись ближе к телевизионщице, которая опустила ладони на лопатки радиста с оператором, взглянув на фантома, отвернувшегося от них секундой позже.

***

— Эх, — вздыхает Камеравумен, сидя на персональной открытой двери вертолёта. — Всё веселье просрала. — Не парься, родная, — Вантуз махнул рукой. Заходя во внутрь транспорта, который угнала напарница для вызволения товарищей. — Сомневаюсь, что тебе бы понравилось удирать от телевизионщиков. — Они страшны в гневе? — удивлённо спрашивает Кэти, исчезая в кабине пилотов. — Милее никого не видел, — Дарк входит последним, оглянув местные пейзажи. ТВвумен подходит ближе, а что-то в районе предплечья щелкнуло. Выдвижной кинжал умещается на металлическом предмете, что сковывал движение товарища. Оранжевое свечение и хорошенько надавить — преграды не видать. Дарк трёт запястье, благодарно кивнув. Из-за режима сжигания металл рук нагрелся, но это последняя вещь, на которой радист заостряет внимание. Спикервумен исчезает в кабине пилотов следом. Из «будки» слышится бурный разговор колонки, обладательница которой взяла на себя роль рассказчика для женщины-оператора. Судя по кивкам камерой и маханием антенн — вполне довольной. ТВвумен замечает кинутый Вантузом взгляд. На то, дабы подметить сложившуюся ситуацию и нерешенную паузу уходят секунды. Женщина понимающе удаляется, закрыв вход в кабину пилотов. Вертолёт плавно поднимается вверх. В собственной безопасности ни Дарк, ни тем более Вантуз не сомневались. Кэти усидчивая, а также имеющая широкий спектр знаний касательно управления всякой всячины. — Что будем делать дальше? — интересуется Дэйв касательно их повисших без решения отношений. — Предлагаю плыть по течению, — Дарк в принципе не фанат всяких разбушевавшихся сюжетных поворотов и подросткового максимализма, целью которого нередко становилась романтика и соитие. Хотя насчёт последнего сомнения имеются. Дарк редко возбуждался. А при становлений в консервную банку так вообще. Желание получить удовольствие слегка неформальным путём где-то чувствовалось. Однако, спасибо за строение, осуществить не было возможным. — И не утонуть случайно, — Дарк касается чужой спины, елозя вверх-вниз, сминая ткань, прижимаясь чуть ближе. Их отношения странные, не до конца решённые и сырые. Тем не менее, вполне удовлетворительные. — Ты пессимист, Мэтт, — оператор поворачивает камеру в сторону напарника. Светодиодные светильники не до конца освещали место, но куда больше по сравнению с базой телевизоров, оставившее после себя холодок. — Хотя план неплох. Дарк навсего пожимает плечами, рухнув колонкой на острое плечо, коснувшись стыка камеры. Подсветка дрожит, полностью отключаясь, свидетельствуя о погружении в сон. Радист в спящий режим переходить не спешил, просто наслаждаясь повисшей идиллией — пропейлеры стали тише звучать, система оператора утихла, разговоры женщин приглушились. Покой. Что ещё сказать? — Эй, Мэтт, — слабое мычание разносится в ответ. Вантуз тратит кратчайшие секунды для обдумывания своих слов, понимая, что они не столь близки к нечто серьёзному в плане отношений, так что подобные выкидоны мало того, что странные, так и… — Пообещай, что не сдохнешь раньше меня. — Приложу все силы, — Дарк кивает, немного скатываясь с чужого плеча. — Да и вообще, я что, похож на первого, кто отправится в мир иной? — Вдруг, теперь ты попадёшь под раздачу судьбы? — Судьба — глупая штука. Вантуз просто приподнимает свободное плечо. Хотел бы два, но одно услужливо занято радистом. Ладони в перчатках оператор сжимает на коленях, всё же просунув одну, кое-как извернувшись, кладя на поясницу товарища. — Любишь же ты… — Дарк затыкается в середине сказанного, догнав, что продолжение не продумал. — Ага. И не только. — Давай, — одна из рук радиста махает от себя, мол, скатертью дорожка. — Эстетично помолчим, хорошо? Вантуз кивает, поудобнее разместив нижнюю часть камеры поверх колонки.

***

— Чувак, я, конечно, всё понимаю, но придержи валыну, — Вантуз приподнимает взгляд с нижних конечностей Дарка повыше — на колонку с подрагивающим диффузором. — Будто она у меня есть, — коротко изрекает радист, прижавшись ближе. Это был переулок, где Кэти их высадила, сказав, что женщинам нужно на базу, а у них какая-то миссия и бред по-типу такого. Дарк не слушал, если честно. Вантуз спиной чувствует холод бетонной стены, к которой его прижали, а передом жар робота, который его прижал. Видимо, Мэтт соскучился. — Потрахушки что ли? — Вантуз запрокидывает камеру, не уловив ответ в движениях. — Вечно ты думаешь о извращениях, — Дарк просовывает руки со спины, обнимая. Редко когда Мэтт подпускал к себе столь близко, просто потому, что он Мэтт. Война не щадит никого. Дарк не хочет лишний раз бояться за свою сохранность — даже не делает, просто веря в то, что фортуна будет на его стороне. Пальцы лениво касаются одежды, после переходя к задней части аппарата для съёмки, помнится, Дэйв тоже снимал что-то перед камерой. И ходил с ней по всему штабу, пытаясь поймать в кадр любого близко знакомого работника. Интересно, у кого остались записи? — Мы разделимся, — говорит Дарк в тишине, звуча, словно приговор. Голос плавно касается аппарата слуха, Вантуз приподнимает камеру, заглядывая в красный диффузор. — На время, я думаю. Будь осторожен. Вантуз ударяет кулаком по чужой груди, выскользнув из хватки радиста. Оператор идёт вдоль переулка, немое прощание так сказать. Напоследок оборачивается, наклонив камеру, мигнув голубой подсветкой. — Встретимся в день хаоса, Мэтт. — Встретимся.

***

Он, на самом деле, изначально был не шибко рад тому, что Вантузу удалось прошмыгнуть, когда стальная дверь бункера туалетных закрывалась. Воздух наполнен гарью, горячим дымом, обгоревшим металлом и кровью. Крупная фигура — Скибидист-Учёный уничтожена. Система не выдерживает подобный удар, полученный от боя, ослабевая с каждой секундой. Дарк сжимает ладони в кулаки, пытаясь отставить свою неизбежную смерть на краткий миг. Хоть какой-то. Крошечный. Спикервумен рухнула на колени, трясущаяся ладонь уместилась на плечо, а вторая сжимала предплечье братца. Опасно в её случае. Потому что Дарк весь горит. ТВвумен стоит не так далеко, экран не может вывести хоть одну конкретную эмоцию, молниеносно сменяясь, пока не выдал нечто оплакивающее. Кэти молчит, угрюмо опустив камеру — Дарк благодарен ей, нет никаких лишних слов, спокойно. — Мэттс, Дарк, пожалуйста, — радист готов покляться, не будь они роботами — Спикервумен рыдала бы навзрыд. Её ладонь крепче сжимается, не желая отпускать. Дарк при всём желании не может ответить, дурацкая колонка и голосовой модуль в ней повреждён. Но сквозь помехи, сестрица слышит что-то невнятное. — Прошу, Мэттс. Не оставляй меня. Радист смотрит на неё, подсветка истерически дрожит. Он в ответ сжимает руку сестры, высвободив, когда понял, что сил ужасно не хватает. Горящие материалы заглушают звук шаркающих движении. Дарк интуитивно разжимает правую ладонь, толком не обернувшись к оператору, делая это чуть позже. Взгляд камерамена не виден, однако, прекрасно ощутим. Сейчас в этой тёмной линзе Дарк видит всё — в первую очередь себя самого, до боли жалкого и настоящее лико Вантуза, страх, смирение, слабая улыбка от победы, что, кажется отберёт кого-то. Мелкая на фоне его рука умещается в спикерской, Дарк вопреки отсутствию сил и повреждениям, приподнимает её, дабы сжать в ответ. — Дэйв… — голосовой модуль барахлит, система отправляет десятки сообщений о предсмертном состоянии. Дарк держится лишь благодаря силе Божьей. Вантуз перед ним расплывается, словно рябь на гладкой поверхности воды, а после краски кружатся, камеру оператора заменяет лицо Дэйва. И Мэтт видит, точнее представляет его таким, каким запомнил. Диким, как экзотический фрукт, который ему не довелось попробовать. Своевольным, как гребанный подросток, надеящийся получить больше, желающий опробовать самое интересное и колкое. Дэйва, который широко улыбался в присутствии Мэтта. Дэйва, который строил мину недоступности, когда был не в духе. Дэйва, который пытался выражать эмоции правильно, сказав, что воспитание порой не позволяло. Дэйва, который делал это так по-своему, что Мэтту хотелось улыбаться, смеяться, плакать и язвить с ним. Мэтью-Дарк просто запомнил Дэйва-Вантуза. Этого достаточно. — Подожи, Мэтт, я… — Вантуз крупно вздрагивает. Становясь последним, что видел Дарк перед смертью. Ему жаль, что он не сумел дослушать Дэйва до конца. Но… Впрочем, вряд ли уже мёртвого радиста это заботит. Вантуз пялится на тело, не зная, что делать. Ладонь мигом выскользнула из руки — Дарк перегрелся, так что рефлексы взяли своё. Он поворачивает камеру, Кэти смотрит с большим сожалением, приподнимаясь с места — понимает, что оператор в безопасности, когда тот отводит взгляд, поглядывая на разгоревшиеся языки пламени. И Вантуз замечает вроде как погибшего Рэда, а затем близнецов, ситуация которых крупно пошатнула взаимоотношение с радистом. Запись не могла глючить, потому что все увиденные персоны мертвы. Белый свет и некое звуковое сопровождение выбивает оператора из колей. Он видит какого-то мужчину за столом, говорящего ему что-то. Человек с фотографии. Вантуз, ощути собственное тело вздрогнул и задрожал бы с каждой сказанной информацией. Но в конце, точно приговор звучит следующее: — Прими одну вещь: В этой битве ты не выживешь, Вантузмен. Приход в себя забирает секунды. А после снизу начинается искрение. ТВ вовремя удерживает Камеравумен, смотря сожалеюще. Вантуз не хочет морально давить на неё, не хочет, чтобы последнее, что он видел стала оплакивающая его напарница. Палец вверх приподнимается, демонстрируя Титану, удивлённо, словно не веря в происходящее опустившего верхнюю часть тела. Запись пополняется полосками, как было при сильных повреждениях, в углу заметна надпись о критическом состоянии. Вантуз больше ничего не делает. Процессор дико взъерошивает прошедшее: воспоминания, битвы, враги и товарищи. Плохо. Дэйв игнорирует, старательно игнорирует, но мысли заняты о погибшем товарище — ему и думать больше не о чём. Существует ли Бог, Рай или Ад он не в курсе. Но сейчас хочется верить лишь в то, что существование где-то за пределы этого мира возможно. Возможно, Дэйв встретит там Мэтта. Возможно… В целом уже не важно. Единственное, что успевает увидеть Вантуз перед отключением навсегда: Camera offline. Конец вполне пришёлся по вкусу герою.