Невозможный

      По пробуждении первой его уже привычной мыслью было — а не приснилось ли? Нет, нет, точно не приснилось. Если на то пошло, снилось ему привычное мутное месиво из дискомфортной тревоги, которое быстро вылетело из головы, стоило только открыть глаза. Что-то из тех вещей, нереальность которых понимаешь лишь тогда, когда очнешься.       А вот Венти рядом оказался вполне себе реальным. Вполне себе реально клацал что-то в телефоне. — Доброе утро, соня, — отвлекся он, видимо почувствовав шевеление у себя под боком. — М-м, который час? — Сяо даже не отказал себе в удовольствии сладко потянуться. Осознание вполне себе неплохой, даже хорошей, реальности, по сравнению с обычно не самыми приятными снами, не могло сейчас не радовать. — Полседьмого, — хихикнул Венти, и поспешил добавить, — С Итто я созвонился, все нормально. Можем тут до завтра зависать. — Чего не разбудил? — зевнул Сяо. Полседьмого вечера — ужас. Нормально, конечно — он весь день продрых, хотя собирался подремать не больше трех, максимум четырех, часов. Видимо, ночь настолько морально и физически его вымотала, что он просто отключился, как разрядившийся гаджет.       Венти неопределенно повел плечом: — Подумал, что, наверное, тебе и правда не помешает выспаться, а мне… м-м, сделать некоторые дела, — он легонько толкнул его бедро голой коленкой и неопределенно усмехнулся. Нет. Определенно. Заигрывающе.       Сяо зачем-то зацепился взглядом за эту самую коленку. Вроде, ничего особенного. Просто аккуратная. С маленькой родинкой сбоку, чуть ниже коленной чашечки.       Вообще — вот странно, что при всей своей легкости в весе (это он уже несколько раз проверил на практике), Венти совсем не выглядит худым. Вернее… Тонким — да. Или изящным. Но точно не худым, не тощим — в общем понимании этих слов. Хотя, вот же — его щиколотку Сяо в принципе легко может обхватить большим и указательным пальцами одной руки. Странно, да…       Венти тонкий, но не выглядит и не ощущается костлявым. Как же это слово? Что-то похожее на «тонкий»… — И что, даже не спросишь, какие такие дела? — вопрос застал его врасплох. Точно. Утонченный.       Пришлось напомнить себе, что глаза Венти — выше, и заставить себя прекратить уже пялиться на его ноги. — М, что, прости? Я еще сплю, — соврал он, скосив глаза. Ни в малейшей степени не талантливо, но, кажется, Венти поверил. Или сделал вид, что поверил. — Я говорю, — терпеливо повторил тот, — Ты даже не поинтересуешься — какими такими делами я занимался, при полном отсутствии планов на сегодня?       Сяо успел трижды пожалеть, что решил смотреть этому дьяволу в глаза. Лучше бы дальше залипал на коленки, честное слово. Улыбка у Венти — очаровательная до ядовитого. До остановки дыхания. До судороги в кончиках пальцев. Бля… — У тебя реально никаких планов на сегодня? — Ну нет, почему же, есть один, — хихикнул Венти в ответ, — Весьма коварный, кстати, — протянул руку и невинно заправил ему за ухо прядь волос. Ясно. Ясно, какие у тебя планы.       Сяо только закатил глаза, пытаясь скрыть легкую дрожь от прикосновения и почти позорно сбежал от Венти, как от огня. Улетел, как ужаленный в ванную, ответив хлопком двери на брошенное ему вслед веселое: — Мог бы и меня позвать, душнила! Даже за закрытой дверью, Сяо слишком хорошо услышал, как Венти откровенно ржет.       Нет уж. К такому быстрому развитию отношений он точно не готов. Чертов Венти, со своими чертовыми намеками, улыбками и голыми коленками. И как теперь ему выкидывать из головы вопросы об этих таинственных «делах»? Ему же вообще ничего не стоило просто рассказать, чем он занимался, но нет же! Этому черту нужно повилять хвостом у него перед самым носом, мол, я бы тебе рассказал, но ты сначала спроси, и я, может быть, тебе даже отвечу. Ебучий Венти.       Ебучая его лисья натура. Ебучие коленки. Ебучий, блять, стояк.       Даже под ледяной водой стремительно растекшийся-расползшийся под кожей жар не унимался.       Ощущение, словно сотни крошечных пчелок ползают по сосудам. Щекочут и жарко жалят-жалят-жалят изнутри. Роятся внизу живота. Он почти слышит их гул. Желание дотронуться почти невыносимое. Даже не просто дотронуться.       Сжать в кулаке, как маленькую птичку. Чтобы трепыхался, бил истерично крыльями, теряя перья. И чтобы песни пела эта птичка только для него одного.       И…       И.       Не случись вчера ублюдка, он сейчас точно не мерз бы в душе, почти буквально уговаривая собственный член упасть. Пиздец, как в какой-нибудь тупой 18+ комедии, полной пошлых низкосортных шуток. Утухни, предатель! Ты пиздец не вовремя!       (Не случись вчера ублюдка, сегодня — сейчас — было бы вполне уместно уже во всю втрахивать парня своей мечты в матрас.)       Он простоял так до тех пор, пока не продрог окончательно. Чтобы наверняка. Вылез из душа, весь в гусиной коже, наскоро обтерся и, надев одни только штаны, вылетел из ванной взвинченный, злой, сам не зная на что. Почти взбешенный самим же собой в негласном обещании, что и пальцем к Венти не притронется, как бы тот не старался его провоцировать. Во всяком случае, не первым, или пока его не попросят (потребуют!) прямым текстом.

***

Стоило поверить ему на слово. План Венти оказался настолько же прост, насколько коварен — он вообще не шутил. Во всяком случае, выловить Сяо полуголым прямо на выходе из ванной и прижать к стенке вероломно, коварно, бесчестно и бессовестно! — Венти, какого.? — его уже привычно заткнули ладонью. — Я хочу тебя, — у Венти глаза сверкнули каким-то инфернальным огоньком. Или так только показалось из-за расширенных зрачков и игры света, — И я прямо сейчас собираюсь затащить тебя в постель, — пальцы пробежали по обнаженной груди, собирая холодную влагу, задели твердый от сквозняка сосок, — Хочешь?       Конечно же он, блядь, хочет. Чертовски хочет его. И чтоб он сдох, если бы все время, что они были вместе, не думал бы обо всем случившимся дерьме, то точно не размышлял бы на предмет поддаться ли на откровенные провокации или нет? Уже поддался бы. Уже отдался бы, ха-ха.       Если бы не думал о серьезных, тяжелых вещах, или был лишен хотя бы половины привычной сдержанности, то точно не слинял бы отмораживать член в ледяной воде.       Потому что красивые, длинные ноги и задница, едва прикрытая длинной футболкой, в такой близкой доступности — это не то, что может спокойно вынести физически здоровый парень его возраста. Потому что знать, что у Венти ебучая серьга в члене, и не хотеть ему отсосать это вообще нереально.       А теперь Венти своей красивой длинной ножкой просто наступил и растоптал в крошки весь его самоконтроль.       Сяо насколько мог аккуратно взял его за запястье. (Видит бог, он правда очень старался!)       Венти играючи вывернулся, перехватил его руку, вплелся пальцами в ладонь. Медленно. Тягуче. Сяо рефлекторно сжал его пальцы. — Венти, квартира чужая, это не… — «невежливо», «некрасиво» или «невоспитанно» — он так и не определился.       В ответ его за руку уже второй раз за эти сутки настойчиво потянули в сторону спальни. И на этот раз явно не с невинным намерением просто уложить спать.       Он же буквально делает то, что сказал — беззастенчиво тащит его в постель. А Сяо не может ему отказать. Да если на чистоту, то и не хочет. — Не душни, я уже договорился — все нам можно, — шаг за шагом они прошли коридор. Осознание слов пришлось как удар кирпичом по затылку в темной подворотне. — Ты что, сказал Итто, что собираешься меня трахнуть?! — этого только не хватало! Господи, если он еще когда-нибудь и встретится с тем парнем (а скорее всего придется!), то точно не сможет ему в глаза смотреть! Господи, да даже не известно, что хуже — просто втихую потрахаться на хате у знакомого в его отсутствие, или спросить разрешения на потрахаться на хате у знакомого в его отсутствие! Господи, да один хер — и так и так придется краснеть! Боже… — Нет, что ты, конечно, нет! — округлил глаза Венти, — За кого ты меня держишь? — Сяо уже успел облегченно выдохнуть, наивно поверив в столь искреннее удивление и картинно оскорбленное выражение лица. А его тут же безжалостно, но с очень милой улыбкой, добили, — Я сказал Итто, что ты собираешься меня трахнуть. Сяо едва не споткнулся о собственные ноги. — Я тебя убью… — прикрыл он ладонью вскипевшее жаром лицо. — Тогда постарайся быть нежным, — Венти рухнул спиной на кровать, утаскивая его, не способного сопротивляться, за собой. На себя.       И оказавшись теперь с распростертым, встрепанным, смеющимся Венти под собой, Сяо совершенно железобетонно точно не сможет сбежать, даже если захочет. (Он вообще не хочет) — А… — А? — А есть… все нужное? — Ты что стесняешься слов «смазка» и «презервативы»? — хохотнул Венти, в очередной раз вгоняя его в краску, — Боже, какой ты милый. Ты точно не девственник, нет? Хотя я не против! Если твоя роза цвела исключительно для меня, я польщен! — Венти, блять! — кажется, он даже услышал треск собственного лопнувшего терпения, — Сложно сказать просто «да» или «нет, пиздуй в аптеку»?       Тот в ответ совсем залился смехом. Перекатился набок и согнулся в приступе хохота, колотя ладонью по сбитому покрывалу. — Есть-есть! Ха-ха-ха! Я в магаз отбежал, — вдохнул, пытаясь вернуть себе способность внятно говорить и перестать ржать, — Пока ты спал, ха-ха! — Это и были твои «дела»? — Сяо, поджав губы, просто сел рядом. Отвел взгляд. Момент уже был испорчен, так что некритично уже и подождать, пока Венти соизволит отсмеяться. В идеале — прекратит стебать его совсем, но это уже что-то из разряда фантастики с радужными пони.       Конечно, не прекратит.       Потому что в глубине души Сяо это нравится.       Потому что это цепляет хлеще любой смазливой мордашки.       Даже уголок рта рефлекторно дернулся вверх — Сяо поймал себя на том, что это все и ему самому кажется забавным.       Мелькнула только слегка разочаровывающая мысль, что надо было ему, дураку, просто поцеловать Венти сразу после его просьбы-отсылки на известную песню, а не задавать тупые вопросы.       Смех, однако, притих подозрительно быстро. Сяо только заметил обеспокоенные глаза, как запоздало подумал, что выглядит-то он сейчас скорее всего ни черта не весело. Хотел было что-то сказать, но не успел даже открыть рта. — Эй-эй-эй! — Венти резво взвился, обхватил ладонями его лицо, повернул к себе, — Красавчик, эй, не обижайся! — моргнул виновато, — Я же дурак просто, и шутки у меня дурацкие!       Сяо вздохнул. Да невозможно на него обижаться или злиться. Во всяком случае дольше двух минут точно. Слишком легкий. Сложный, хитрый, но вместе с тем слишком откровенно искренний и простой. Обезоруживающий.       То ли он сам просто влюбленный по уши идиот, то ли Венти владеет каким-то особым боевым НЛП, пусть наука и считает эту фигню шарлатанством. — Забей, все нормально, — просто совсем немного обидно за просраный момент, который вообще-то претендовал одновременно на самый горячий и самый романтичный в его жизни. Тот недоверчиво прищурился. — Точно? — А если нет? Что будешь делать? — Сяо прикусил язык, но поздно. Явно же этими вопросами он только могилу себе роет. Вступать в эти майндгеймы — сделать шаг на поле Венти, где тот слопает его в один присест и косточек не оставит. И снова будет потрясающе звонко смеяться над тем, какой он нелепый… — Ну-у-у… — Венти задумчиво посмотрел вверх, — Если это серьезное «нет», то уберу руки, — Сяо едва удержал нейтральное выражение лица, — И, наверное, придется обсудить это и все такое. Совершенно серьезно извинюсь и больше не буду. Ну, постараюсь, во всяком случае.       Не такого ответа он ожидал, совсем не такого. Вопрос на вопрос, или очередную подначку — что угодно, но точно не ответ без шуток на полном серьезе. Точно не то, что Венти вот так просто возьмет и уступит.       Возможность того, что этот парень мог просто повестись на столь топорную, почти детскую провокацию он отмел еще до того, как о ней подумал. — А если несерьезное, то, — продолжил Венти, — Буду извиняться по-другому, — ладони скользнули на затылок (Сяо почувствовал, как мягко сплелись в замок его пальцы).       И что-то подсказывало, что во втором случае «извинения» будут крайне приятными. Но, нет, как-нибудь в другой раз. — Так какое именно «нет»? — Венти выжидающе склонил голову набок.       Сяо тряхнул головой, напоминая себе, что не время отвлекаться на теплые ладони на своем затылке, и что от него вообще-то все еще требуется ответ. В голову лез только один, и при том — максимально тупой. Оставалось лишь надеяться, что его правильно поймут и не ответят в рифму. — Да.

***

Шесть секунд — и у Сяо отшибет тормоза.       Одна. Венти с улыбкой без лишних слов плавно перетекает на его колени. Жмется к нему всем телом, притирается задницей к полувставшему члену, вертится, ерзает. Специально. Приятно.       Две. Сяо чувствует под ладонями кожу его бедер. Ладони жжет. Сяо тянется за поцелуем первым.       Три. Венти целует так, что под закрытыми веками пляшут искры. Венти нетерпеливо стонет в поцелуй, напирает. Горячо. Горячо. Горячо.       Четыре. Сяо так ярко, так остро, чувствует влажное прикосновение к своему животу, что до него доходит не сразу. Слишком увлечен поцелуем, что едва помнит, как дышать.       Пять. Руки скользят по бедрам вверх, крепко обхватывают ягодицы. Сжимают, разводят, трогают… Черт… Какой же он…       Венти со вздохом отрывается от его губ, падая лбом куда-то в изгиб шеи. Жжет кожу дыханием. Прижимается крепче. Что-то шепчет.       Шесть. До Сяо доходит, что белья на Венти нет. И все это время не было. Выдержка летит следом за футболкой Венти — к черту куда-нибудь, в общем — нахер.       Он гладит лопатки и спину, упиваясь ощущением горячей мягкости кожи под ладонями. Стараясь прочувствовать, познать нечто сакральное, почти божественное, скрытое под ней. Оно течет там, по венам Венти, жидким горячим золотом. И он это хочет-хочет-хочет. Жадно испить до самого дна под аккомпанемент надсадных стонов и сбитого дыхания.       Чувствовать Чувствовать. Чувствовать. Он совершенно точно помешался.       Потому что то, что он чувствует, не выходит воспринять сознанием. Не выходит уложить в голове — как если пытаться уместить целую вселенную в булавочной головке.       Подхватывает под бедра и роняет спиной на постель. Вжимается пахом меж разведенных ног. Вжимает парня своей мечты в матрас. Наконец-то так, как очень хотелось.       Венти путается пальцами в его волосах, царапает ребра, подставляет под поцелуи белую шею. Слишком белую, чтобы не желать оставить на ней красные пятна.       Венти шарит ладонями по его телу всюду, где дотягивается. Сяо на миг кажется, что он повсюду. Что его руки везде. Он теряет и находит себя под горячий шепот и настойчивые пальцы, тянущие за резинку штанов. — Сними-сними-сними, — Венти не дожидается, сам тянет вниз на сколько хватает длины руки. Чертыхается, — Да сними их, ради всего святого! — У тебя есть что-то святое? — Сяо судорожно выпутывается из штанов. На трусы после душа он благополучно забил. Удачно. — Конечно! — в ответ в него летят тюбик смазки и невскрытая пачка презервативов, и Сяо смешно от мысли, что это, видимо, и есть его святыни. — И да… — зовет Венти тише. Сглатывает нервно, и Сяо готов поклясться, что уловил в этом «и да» смущение, — Я растянут, — но смотрит прямо в глаза, выдыхает медленно, — Но будь понежнее. Люблю, когда обо мне заботятся, — и, улыбаясь, упирается стопой ему в плечо. — Это тоже были «дела»? — Сяо обхватывает его за щиколотку (как и думал — пальцы легко сомкнулись на тонкой лодыжке). И опускает взгляд вниз. Пару секунд, не моргая, пялится на поблескивающую сережку, пытаясь сложить мечущиеся в голове желания во что-то осмысленное. Как сложно стало думать… — Какой ты догадливый, — хихикает Венти, — Чего завис? Не испугался же во второй раз? Нет. Не испугался.       Сяо кажется, что Венти болтает без умолку, потому что сам нервничает. Словно прячет что-то под слоем из бесконечной полупустой трескотни. Можно даже попробовать догадаться — что именно.       Он обязательно об этом подумает. Позже. — Хочу тебе отсосать, — не напрягая себя лишними размышлениями, озвучивает он вслух и чуть ли не пугается собственной откровенности, резко отводя взгляд. Желание же оседает на губах и во рту каким-то адским сушняком — и он проводит языком по губам, не задумываясь как при этом выглядит.       Венти не смеется и даже не улыбается. Хотя должен, просто обязан, был выдать в ответ что-то вроде «Ого, он умеет озвучивать свои желания!». Но он молчит. Только кивает. Только облизывается, словно повторяя за ним.       Сяо ловит его лихорадочно блестящий взгляд и падает. Падает-падает-падает. Целует от коленки, по внутренней стороне бедра, до выступающей тазовой косточки. — Сяо… — шепчет Венти. И жмурится. И Сяо чувствует, как трепетно он вздрагивает от его прикосновений. Нежный. Сяо осторожно обхватывает его ладонью, сдвигая тонкую кожу. — Сяо… — зовет Венти чуть громче. И приподнимается на локтях. И Сяо слышит, как сдавленно, как задушено он вдруг звучит.       Касается губами, на пробу проводит языком. Знать бы как ему нравится больше — медленно или быстро, глубоко или нет? Мог бы и спросить, не школьник в конце концов. Вот только рот занят. Какая досада. — Сяо-о… — хрипло мурлычет Венти. Комкает в руках покрывало.       Сяо задевает сережку кончиком языка, обхватывает губами головку. Плотно. Обводит двумя пальцами основание и сжимает. Слышит тихий всхлип Венти и… и его всего чуть не сводит от желания довести этого парня до… Он и сам хотел бы знать до чего. До некой границы, за которой он перестанет — не сможет — прятать честность за откровенностью. Где они оба уже не смогут даже при всем желании назвать близость обычным перепихом. Если Венти и ведет себя как открытая книга, то читать нужно между строк. Сяо почти физически ощущает зуд под кожей от желания сделать его своим. Трогать каждый сантиметр кожи. Пробраться глубоко-глубоко, раствориться в нем — расцвести в нем.       И он ласкает его ртом исступленно. Отстраняясь только, чтобы лишний раз задеть сережку, которой хочется все больше и больше уделять особое внимание. Касаться, надавливать, слегка дергать. Потому что так очаровательно он вздрагивает. И по-новой. Вылизывает его по всей длине, собирая языком солоноватую влагу.       Венти стонет. Стонет так, что Сяо кажется, что он кончит, даже не прикоснувшись к себе — лишь только слыша его. Стонет так, что хочется продолжать снова и снова. Стонет так, что хочется, чтобы он вообще не умолкал никогда.       У Венти и вправду потрясный голос. Сейчас — особенно. Это похоже на произведение искусства — он то падает до хриплого низа, почти рычит, то — божебожебоже! — тонко-тонко, так сладко, поскуливает, что под эти звуки хочется распасться на атомы. И Сяо почти в чистом восторге от этих звуков. И совсем немного — собственнически — от того, что он — единственный его слушатель. По крайней мере в этот вечер. — Сяо-о! — не выдерживает Венти. Цепляется за его волосы, подбрасывает бедра вверх. И тут же, спохватившись, спешит убрать руки. И мечется-мечется-мечется, не зная куда деть себя, за что схватиться, за что держаться, — Черт, да-а! Пожалуйста!       Сяо в ответ с глухим стоном берет его глубже, и, чувствуя, как в плечи больно впиваются короткие ноготки, не сдержавшись, сжимает собственный член.

***

      Венти минут семь молча пялился в потолок, пытаясь отдышаться. Сяо попробовал было что-то сказать, но натолкнувшись на красноречивый взгляд, говорящий буквально «Я щас умру!», быстро утух и также молча протянул бутылку воды, оставшуюся еще с условно-похмельного утра. — Пиздец… — глотнув воды, заключил Венти, — Я беру назад все свои шутки про девственников… Я, — вдохнул, и, по-видимому, так и не найдя ничего, что мог бы вразумительного сказать, только повторил, — Пиздец.       Сяо тихо кашлянул. Полное моральное удовлетворение перемешалось с легкой неудовлетворенностью в теле в полную кашу из ощущений и эмоций. О том, что в принципе обычно одного раза ему мало, он упомянуть как-то забыл, да и не до этого было. А теперь фоново хотелось еще.       Особенно памятуя факт того, что Венти готов, и любезно сообщил ему об этом.       Воображение услужливо подсунуло картинку, как он стоит на коленях, заведя руку за спину, и… Сяо моргнул.       Не помогло. Фантазия только сменилась с Венти, растягивающего себя, на Венти верхом на его бедрах. Блядство.       От неожиданного прикосновения к щеке его тряхнуло, как от удара током. Он совсем проглядел как Венти успел подняться, как на него смотрел все это время, как оказался совсем близко, как… Ладно. Пусть. За такие потрясающие поцелуи он готов продать душу.       Венти без шуток, без улыбок и без лишней болтовни, перекинул ногу через его бедра. На ощупь нашел его ладони и бесцеремонно пристроил себе на задницу. — И даже ничего не скажешь? — не удержавшись, шепнул ему в губы Сяо. Без единой мысли о том, что ожидает услышать в ответ. Просто… Просто хотелось что-нибудь сказать и что-нибудь услышать в ответ. При всей своей неразговорчивости. Венти сотворил с ним что-то невозможное… — Думал, тебе не нравится много болтать, — тот мазнул легким поцелуем ему по щеке, по краю челюсти и припал ртом к мгновенно покрывшейся мурашками шее. — Хоть что-нибудь… — Сяо сбился на шепот, чувствуя, что если продолжит в голос — то звучать будет слишком высоко. Слишком… неловко? Отклонился, поставляясь под ласку. Боже, как же хорошо…       А Венти бессовестно прихватил зубами мочку, обвел кончиком языка по контуру оказавшегося вдруг таким чувствительным уха. Обхватил руками за шею, и прильнув кожей к коже, быстро-быстро зашептал: — Возьми меня. Я хочу тебя. Хочу почувствовать тебя внутри. Я сейчас совсем ебнусь… — отрывисто на одном вдохе. Чтобы в конце вдохнуть и снова прижаться губами к губам. Блять. Блять. Блять.       Видит Бог, Будда, Аллах, Иисус — или кто там вообще наверху — он очень хотел, он очень старался держать себя в руках. Но кто бы не был автором заповеди «не сотвори себе иного бога» — он полный идиот, раз позволил существовать Венти. Кажется, у Сяо уже проскакивали такие мысли? Или нет? Да в общем-то плевать на все эти демагогии.       Пока он плавится от его поцелуев       Пока у него буквально дрожат руки от предвкушения.       Пока они оба в поцелуе глотают тихие еще стоны друг друга. На все плевать. — Быстрей-быстрей-быстрей, — шепчет Венти, пока Сяо шарит рукой по кровати в поисках затерявшихся где-то презервативов.       Торопит его и одномоментно всячески мешает. Потому что отвлекает Сяо на поцелуй, пока он пытается разорвать ебучую пленку на пачке. Потому что кусает Сяо за ухо, пока он раскатывает по члену резинку. — Я тебя сейчас свяжу! — срывается уже Сяо, когда Венти вжимается в него всем телом, но не рассчитав, валит на спину. — Я не против! — посмеивается тот, — Но, — приподнимается, упираясь ладонями ему в грудь, — Давай в другой раз, ладно?       Сяо хочет наворчать на него, но все слова моментально теряются, и он тоже теряется, стоит ему только поднять глаза.       Венти вертит в руке тюбик и улыбается хитро-хитро. Слишком обворожительно, чтобы сказать ему вообще хоть что-нибудь — не то, что сказать поперек. Сяо хотел было подняться, но ладонь на груди остановила неожиданно твердо. — Расслабься, будь хорошим мальчиком, — мурлычет Венти, щедро выливая смазку себе на ладонь. — Я не… М! — от прохладного влажного прикосновения мышцы живота скручивает судорогой.       Сяо кусает губы в попытке не быть слишком громким. Хотя бы сейчас, пока Венти просто растирает смазку по его члену. Хотя бы сейчас, потому что… Потому что как-то стыдно. Неловко. Все еще боязно показаться нелепым, хотя казалось бы — уже успел опозориться перед ним минимум два раза. И все же…       Венти приподнимается на коленях. И опускается на него медленно, помогая себе рукой. — Ох, черт… — жмурится, хмурится, дышит глубоко, — Ох, че-е-ерт…       У Сяо перед глазами темные мушки. Весь мир сжимается до одного лишь Венти, которого он аккуратно придерживает за бедра. — Все… хорошо? — говорить так сложно. Он и сам слышит, что голос просел, охрип. Хочется-хочется. Нестерпимо хочется двинуться, подбросить таз вверх, вогнать резко и до упора. И двигаться. Двигаться. Двигаться. Потому что внутри так потрясающе горячо и тесно. Пиздецки хорошо… — Да… — Венти тормозит и выдыхает, — Да, просто… — опирается на ладони и улыбается, — Давно никого не было… В этом смысле. И… — на секунду роняет голову вниз, напряженно вздыхая, — Ты так-то немаленький… Держаться. Держаться. Держаться.       Сяо мысленно благодарит все возможные высшие силы за то, что в ту пьяную ночь их близость ограничилась одной лишь дрочкой. Его и без того вышибает напрочь — держит лишь чувство страха нечаянно сделать больно. Вот уж точно — не то время, и не тот человек, чтобы позволить руководить собой голым инстинктам.       И он держит себя в руках, стараясь не дергаться, пока Венти, чертовски тугой, не принимает его полностью. Боже. Божебожебоже.       Сяо позволяет себе наверняка больно вцепиться в его бедра, потому что совсем нестерпимо. Запрокидывает назад голову, и, вымученно стонет — не выдерживает, выдержка идет трещинами под жестоким натиском желания. Спину рефлекторно выгибает, а пальцы на ногах сами собой поджимаются, потому что лежать смирно просто невыносимо. И все же — он не позволяет себе лишнего. — Какой ты милый, — слышит он мурлыканье Венти, и боже, как же ему сейчас плевать как он выглядит, — Хороший мальчик, — Венти ведет ладонями по его груди, вниз — по животу, и обратно. Щекочет кончиками пальцев и, кажется, искренне наслаждается его мучениями. И начинает, наконец, двигаться.       Медленно. Размеренно. Все еще привыкая, скорее слегка покачивается, но даже это — так потрясающе хорошо.       К звукам шумного дыхания добавляется влажный — от соединения тел. Слишком интимный — до непристойного. — Двигайся, Сяо… — шепчет Венти, прикрыв глаза, — Смелее… Не то просьба, не то приказ — но он подчиняется без размышлений.       Сначала медленно — покачивает Венти на бедрах. Осторожно, даже вопреки просьбе. До тех пор, пока не улавливает на каком-то чувственно-интуитивном уровне, что теперь — можно. Понимает по лихорадочно блестящим глазам, по раскрасневшемуся лицу и шее. По тому, как движения становятся резче. Размашистей. И тому, как Венти стонет — по нарастающей. Все громче. И громче. И громче. — Ах! — он вдруг падает на подломившихся руках ему на грудь, — Сделай со мной что- нибудь, я сейчас умру.! — лепечет он.       Сяо хватает пары секунд, чтобы опрокинуть его на лопатки и вдавить в постель. Все еще медленно. Но теперь глубоко и сильно. С оттягом. Чтобы отдавалось разрядом до кончиков пальцев. Чтобы… — Да-а… — Венти цепляется за него судорожно и, кажется, царапает ему спину, — Боже, да-а-а.! — стонет на выдохе, в полный голос, — Да-да-да, здесь! — запинается, и вдруг совсем захлебывается. Всхлипывает, давясь стоном. И с жаром жмется к нему теснее — сжимает его в себе.       У Сяо внутренности горят, дерет легкие и ведет голову. Он почти скулит, уткнувшись мокрым лбом Венти в изгиб шеи — слишком громко, слишком смущающе. И совершенно ничего не может с собой поделать. Почему-то близость именно с этим парнем — выбивает из него звуки, которые — он никогда бы не подумал, что вообще может звучать так. Думал, что тогда просто был слишком не в себе. Оказалось — нет, и Венти пьянит сильнее крепкого пойла Чайльда. — Ах.! — Высоко. Просяще. Умоляюще. — Венти.! Жарко. Жарко. Жарко. Слишком жарко. Слишком — «слишком»…       Слишком чувственно Венти выгибается под ним. Слишком ярко, оказывается, он реагирует. Отзывается на страсть сторицей. Обвивается гибко вокруг, как виноградная лоза. Вливается в уши звенящим стоном. Щекочет обоняние непонятно откуда взявшимся запахом яблок и оседает в легких горячим воздухом.       Сяо дышит им, пытаясь надышаться — как концентрированным кислородом. Вдохнуть всего, запереть, запечатлеть в памяти, в сердце, в легких — во всем, что у него есть.       Чтобы не пропал, не исчез, не растворился. Не рассеялся, как ночной туман рассеивается с рассветом… — Сильнее! — шепотом в ухо, и исполинской волной желания, катящейся до низа живота, разбивающейся там на тысячу пузырьков. Поднимающихся вверх. Бегущих по сосудам. Вспенивающих кровь в бурлящую пену кипящих гейзеров.       Венти отдается ему, а Сяо кажется, что — берет. Что его самого затапливает. И на самом дне ему дышится слаще, чем на поверхности. И сам он уже окончательно заперт в одной из четырех камер загнанно бьющегося сердца.       Сяо перехватывает тонкие запястья — пальцы сводит, покалывает. Венти под ним бьется пойманной птичкой, обхватывает ногами, вжимает в себя и стонет-стонет-стонет.       Исступленно глотает воздух, то жмурясь, то распахивая свои умопомрачительно яркие, полные сейчас темной, почти пугающей, похоти, глаза. Чтобы смотреть прямо, обнажая на дне зрачков сокрытое нечто — низменное, почти звериное…       Сяо этот взгляд ловит, обнажаясь в ответ — открываясь наконец полностью, срывая с себя последние остатки неуверенности от страха выглядеть в этих глазах как-то не так. Рвет на себе все, чем пытался скрыть эмоции, оставаясь перед Венти нагим теперь во всех смыслах.       Потому что все так. Потому что все — как надо.       Он глохнет на несколько секунд, слыша лишь фантомный гул. Рассыпается, распадается, взрывается выламывающим тело кайфом. И слышит сквозь заполнивший уши шум — стон.       И видит сквозь яркие вспышки перед глазами — улыбку экстаза, преобразившую прекрасное лицо до ослепительно-божественного.       Ощущает сквозь лишающее чувства реальности головокружительное наслаждение — трепещущее мелкой дрожью тело.       И заполняющая до краев эйфория. Всепоглощающая. Похожая на самый охренительный разноцветный трип, которого с ним никогда не случалось.       До сегодня.       До сейчас.