О тактильном голоде и упущенных возможностях.

Всё изменилось. Ёсан понимает это прямо сейчас, во время промоушена, во время предзаписи, когда, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца, тянет свою руку к Минги, чтобы сделать сердечко. Это не в первый раз, когда они оказываются рядом — фансайны тоже проходят бок о бок с Минги, который дурачится и выглядит донельзя счастливым. Ёсан чувствует себя окружённым им везде и всюду, куда бы не пошёл. Возможно, милосердная Вселенная сжалилась над ним, памятуя всё его просьбы утолить тактильный голод вместе приставкой «по Минги». А возможно Ёсан наконец-то начал замечать очевидное. Он хотел взаимодействий — вот они — получите, распишитесь, не забудьте фамилию, инициалы и дату. Минги рядом, ему стоит только протянуть руку, попросить, позвать взглядом — он подойдёт, разыграет сценку, просто что-то скажет, помилашничает. Побудет рядом, даст Ёсану то, что ему так необходимо в эту данную секунду. И эту перемену в их взаимодействиях замечают все. И группа, и фанаты. Самый яркий эпизод случается во время эфира. Ёсан говорит про промоушен, про релиз, про заглавку, про расписание. Комментарии в чате летят один за другим — все видят, что они с Минги действительно много взаимодействуют. Кто-то даже просит объяснить, что это вдруг и у Ёсана в голове не слепливается ничего толкового. Сам себе в голове он не может объяснить, почему всё вдруг так поменялось. Может быть после той ночи в номере, когда Ёсан пришёл к нему сам, побуждаемый своими желаниями и тактильным голодом. И они обнимались, смотрели какой-то мультфильм. Минги тогда почти дважды… Ёсан не хочет выдавать желаемое за действительное. Он смотрел на Минги, мечтал, что чувствует его губы на своих, мечтал, что зерно симпатии, которое неожиданно разрослось больше, чем Ёсан предполагал, обретёт шанс на взаимность. Потому что Минги… Минги делал его центром всё это время, показывал, как он может светиться рядом с ним. Минги будто бы… — Я, кажется, сделал его ёдуни, — абсолютно не думая, выдаёт Ёсан и смеется. Мысль приятно греет. Минги его персональный фанат. Звучит слишком хорошо. И только когда Ёсан завершает эфир, он понимает, что он только что сказал и сделал. Стыд охватывает жгучей волной, неприятно кусает за корни волос. Он старается не думать о том, видел ли окопавшийся в студии Минги его эфир. Во всяком случае в этом нет ничего такого — по крайней мере Ёсан изо всех сил пытается себя в этом убедить. Сказал и сказал. Он может считать своими ёдуни всю группу, а Сана так вообще назначить их председателем. Но с каждой секундой это получается всё труднее и труднее. Если Минги действительно видел его эфир, ему вполне может стать неприятно, и вообще… Минги может и не испытывать к нему никаких особо восторженных чувств. Щенячьими глазами он смотрит на всех. Ёсан — не исключение. Юнхо заходит к нему в комнату, зовя его поужинать. Ёсан вздыхает, судорожно думая, что же он натворил, идёт в гостиную. Чувствует себя слишком неудобно, прекрасно понимая почему — он пометил чувства Минги своим именем, при том, что даже не знает, что испытывает сам Минги по этому поводу. — Значит Минги-я теперь у нас ёдуни, — улыбается Юнхо, распаковывая пакет с ужином. Ёсану мгновенно становится стыдно перед ним. Потому что совсем чуточку ревностно. Он понимает, что ревновать глупо, особенно к Юнхо, который имеет на него прав больше, чем все остальные. — Прикольно. Надеюсь, тебя не сильно напрягает, что Минги так прилипает к тебе? — Нет, — ох, нет, ему нравится. Очень нравится. Нравится видеть, что Минги взаимодействует с ним, улыбается в его присутствии. Мысль о том, что он делает Минги счастливым очень льстит, гладит ощущение прямо по шерсти, заставляя внутренности мурлыкать от восторга. Ёсан смотрит на Юнхо и наконец выдыхает несчастный вопрос, который вертится на языке: — Ты ведь не против? — Почему я должен против? Говорить с Юнхо о Минги немного странно. Он чувствует себя вором, который по какой-то причине крадёт Минги у его лучшего друга. — Ну вы же вроде как, — Ёсан краснеет, не зная каким словом обозначить крайнюю близость Юнхо и Минги, их эмоциональную и физическую привязанность. Выходит совсем что-то невнятное и невразумительное. — Ну… — Ох, нет Ëсан-а, — Юнхо хрипло хохочет. — Мы друзья. В самом прекрасном смысле этого слова. Такие же, как вы с Ëн-а. Ты же не ревнуешь его к Сану? — Нет, — без колебаний выдыхает Ëсан. — Я даже не думал никогда об этом… Я рад, что они есть друг друга. — Вот и я нет, — Юнхо разводит руками, устраивается поудобнее в кресле гостиной, перехватывая коробку со своим гукпабом. А потом снова, видя его озадаченное лицо, смеётся: — Расслабься, Ëсан-и, мы не точки экстремума вычисляем. Ëсан даже в теории не представляет, что такое точки экстремума и как их вычислять, но понимает, что видимо слишком озадачен. Снова. Он мешает палочками свой рамен и снова думает. О Минги и Юнхо. Об их дружбе. О своих… взаимоотношениях с Минги, если их можно назвать таковыми, потому что если начать ковыряться, Ёсан окажется абсолютно ни в чём не уверенным. — Ёсан, — Юнхо отвлекает его от перемешанного тысячу раз рамена. — Всё в порядке… Ох, если бы. Он совершенно точно не понимает, куда ведут его собственные чувства, что из них выйдет. Единственное, что понимает — он испытывает их к Сон Минги. — Я не знаю, Юнхо-хён, — Ёсан отставляет коробку с нетронутым раменом на столик. — Я не знаю, что такое точки экстремума, но кажется именно их и вычисляю, ты прав. — Максимальное значение в заданном множестве, — подсказка легче не делает. Юнхо тоже оставляет коробку и поправляет очки, и Ёсан будто и правда на уроке. На экзамене. — Какое самое высокое чувство, которое ты испытываешь к Минги? — Восхищение, — честно выдыхает. — Я… не могу смотреть на него спокойно, когда он чем-то увлечён, когда он делает что-то, что нравится ему… Он сразу становится таким прекрасным, Юнхо-хён. Мне хочется, чтобы он побольше был таким прекрасным, увлечённым. — Счастливым, — обобщает Юнхо, откидываясь немного назад. Ёсан кивает. Счастливым, да. Он хочет, чтобы Минги был таким счастливым, каким он видел его на свидании с ним. — Это прекрасно, Ёсан-а. Я тоже очень очень хочу, чтобы Минги был счастливым. Но я хочу, чтобы он был счастлив просто так. — Я тоже хочу, чтобы Минги был счастлив просто так, — протестует Ёсан. Чувство дежавю давит на него слишком сильно, напоминая про разговор с Уёном, который также помогал ему разобраться с чувствами. — Не совсем. Ты хочешь, чтобы он был счастлив с тобой, — Юнхо снова берёт коробку с гукпабом и отправляет ложку себе в рот. — В этом нет ничего плохого, Ёсан-а. Но это очень эгоистично — мысленно додумывает за него Ёсан, отводя взгляд на свои коленки. Он не хочет забирать Минги у других. У Юнхо в первую очередь. И тем более, всё «особенное» отношение Минги к себе он мог просто выдумать, приняв желаемое за действительное. — Ты теперь экстремум в минимуме вычисляешь? — Юнхо новым беззлобным смешком снова выводит его из размышлений. — Ёсан-а, ты слишком грузишься. И мне, кажется, даже перегружаешься. — Просто… — вдох, собраться с мыслями, подумать ещё раз, попытаться подобрать слова, выдох: — Просто… Не получается. Мысли никак не хотят собираться в целое, разлетаются, ничего вразумительно-оправдательного не приходит в голову. — Просто он нравится тебе, Ёсан-а, — помогает Юнхо, по-доброму улыбаясь. Ёсан утыкается взглядом в свои собственные коленки, наконец-то признаваясь самому себе окончательно. Да, Минги ему нравится. Да, ему хочется взаимодействовать с ним побольше. Да, ему хочется видеть, как он счастлив. И вместе с ним тоже. И ему хочется, чтобы Минги продолжал называть его маленьким хёном и очаровательно улыбаться ему. Проводить с ним выходные, да и просто уделять время. — В этом нет ничего такого, чтобы ты так грузился. — Я не хочу быть эгоистом, — я не хочу забирать Минги у других. Ёсан жмурится, ощущая липкий стыд за свои чувства. Он чувствует себя голым от озвучивания очевидного факта. — Ох, Ёсан-а, кто тебе сказал, что это эгоистично? — удивлённо поднимает брови Юнхо. — По-моему, это прекрасно. Ты хочешь сделать человека счастливым. И не просто счастливым — ты хочешь стать причиной его счастья. Я не вижу тут ничего плохого и эгоистичного. То, что ты хочешь проводить с Минги больше времени, это абсолютно нормально для человека, которому нравится другой человек. — Но ты… — Боже мой, расслабься, Ёсан-а, — Юнхо хлопает его по плечу. — Я его друг. Я буду счастлив, если счастлив Минги. Я ваш друг. Вас обоих. Минги в большей степени, но я его знаю больше. Наши с тобой чувства к нему одинаковы, но имеют разную форму и выражаются по разному. И сам Минги испытывает к нам с тобой разные чувства. Ёсан вздыхает, признавая чужую правоту. Скованность наконец-то отпускает, как липкое чувство стыда — за необоснованные крохи ревности, за симпатию, которую он, видимо, пытался сдерживать, но ничего не вышло. Юнхо берет палочки в руки, приступая к еде, которая наверняка за время их разговора десять раз успела остыть. Ёсан тоже пододвигает к себе рамён, думая разогреть ли его, а потом мозг цепляется за одну вещь. — Минги испытывает к нам с тобой разные чувства? — Ёсан поднимает взгляд на Юнхо, который довольно ест свой гукпаб. — Ну я же не слепой, Ёсан-и, — сердце замирает и начинает стучать сильнее и быстрее. — Я вижу, как Минги-я смотрит на тебя. Хочется спросить «а как?», хочется выпытать все подробности. Кажется после того, как Минги дважды поцеловал его — точнее хотел, а Ёсан бездарно растерял, что первый шанс, что второй, отчаянно сомневаясь во взаимности своей симпатии — такое спрашивать как минимум глупо, но ведь… Так хочется убедиться, что он не напридумывал это себе, что он правда… Что всё взаимно. Что Юнхо не выдает его желаемое за действительное. — Я вижу, что он светится, рядом с тобой, — с видом профессора Юнхо поправляет очки на переносице. — Ему нравится, что ты проводишь с ним время. И взаимодействуешь с ним. — Откуда ты знаешь? — рвётся неконтролируемое, подстëгнутое страхом. — Во-первых, Минги сам мне сказал, — краска смущения бежит к щекам. Минги сказал Юнхо, что ему нравится проводить с ним время. — А во-вторых, как я уже сказал, Ёсан-а, я не слепой. Он, как ребёнок, счастлив, когда ему выдается возможность побыть с тобой рядом. Потрогать тебя. Ощутить твою благосклонность в его отношении. Она в его понимании стоит дорогого. Господи, какой кошмар, он не должен так реагировать. Ёсан прячет пылающее лицо в своих ладонях. Он как-то не задумывался над тем, что оказывается тоже заставляет Минги что-то чувствовать. Всё время казалось, что он просто следует за Минги, а чувства примешались как-то так, сами собой. Минги был просто самим собой, попросил следовать за ним, а Ёсан просто влюбился. Может быть, спустя столько времени, Ёсан наконец-то разглядел Минги рядом. Может быть Юнхо прав — Минги светится, когда сам Ёсан даёт ему повод светиться. Может быть это действительно выльется в нечто больше, если он не будет так сильно грузиться и в очередной раз последует за Минги. Пусть только сам Минги не отпустит его руку. Довольный Юнхо продолжает с аппетитом ужин, заставляя Ёсана выплыть, наконец, из своих рассуждений и начать есть. Рамен, хоть и подостыл, но всё равно такой же вкусный. Надо закончить наконец-то, почистить зубы и идти спать. Завтра ещё один фансайн. Мысли снова сами собой приходят к последним фансайнам, где Минги… Снова всюду Минги. И в мыслях тоже — а ведь надо как-то спать, зная, что он нравится ему. Уже в кровати Ёсан ворочается с боку на бок, пытаясь усмирить поток сознания и своё колотящееся сердце. Если бы тогда в номере, кто-то из них был бы хоть чуточку смелее, возможно сегодняшней беседы не состоялось. С другой стороны ему нужен был этот разговор с Юнхо, чтобы в голове окончательно прояснилось. И надо придумать, как его поблагодарить за то, что он смог разжевать и озвучить очевидные вещи, и… и не обиделся за этот маленький ревностный эпизод. Хотя мог бы. Интересно, скольким мемберам Ёсан будет ещё должен за разговоры с ним? Фансайн проходит хорошо. Точнее, первая его половина. Ёсан замечает краем глаза Минги, которому вручают жёлтый зонтик, вместе с такой же жёлтой сумкой. И кажется, он особо долго не думает, что делать, когда с другого края сцены подбегает прямо к нему. От его присутствия жарко, а ещё и очень волнительно, особенно теперь, когда Ёсан знает, что он ему нравится. Чуточку больше, чем все остальные. Минги забрасывает руку ему на плечо, пристраиваясь ближе, и прикрывает их зонтиком, словно хочет посекретничать. — Надеюсь, твои ёдуни меня не сожрут, — жарким выдохом в ухо. Значит всё-таки эфир он видел. — Улыбайся ёдуни и мне, маленький хён, я же тоже ёдуни теперь. И поднимает зонтик. Ёсан не придумывает ничего лучше, чем приложить руку ко рту — лучше описания всего спектра эмоций у него сейчас не найдётся, да и сыграть он ничего не сможет. Минги улыбается довольно, позируя, словно и не он доводит Ёсана до тахикардии и желания провалиться под пол. Дальнейшее Ёсан просто не запоминает. «Я же тоже ёдуни теперь» бесперебойно крутится в голове, заставляя придумывать оправдания: от самых дерзких — «А что, хочешь сказать, что это не так?» — до извинительных — «Прости, я не хотел, я думал это будет удачной шуткой, я не хотел сказать что-то обидное». Последнее кажется особенно глупым, учитывая вчерашний разговор с Юнхо, но Ёсан не может перестать себя накручивать. Юнхо, конечно, не стал бы смеяться над чувствами, говоря ему то, что так хотелось услышать. Но Ёсан привык сомневаться, привык всюду ставить это дурацкое «но», которое полностью перечёркивает всё то, что было сказано до него. Когда они спускаются в гримёрку, Ёсан в голове всё ещё придумывает, как извиниться и объясниться за свой вчерашний эфир, да и вообще выкроить время на разговор с Минги. Впереди же ещё расписание на весь оставшийся день. Может стоит написать ему, чтобы они могли поговорить хоть на несчастной лестничной клетке между этажами в их общежитии? Если, конечно, Минги не планирует снова окопаться в студии до поздней ночи. Хотя, ради разговора, Ёсан бы не спал и преданно ждал. В гримёрке шумно, разбросана куча одежды, среди которой стоит Сонхва, очевидно думая, с чего тут начать, чтобы после них остался порядок. Прибирается на своём столике уже непонятно когда успевший переодеться Юнхо. Ёсан оглядывает всех присутствующих, выискивая фигуру Минги. Он возвращается спустя минуту, тоже переодетый, скромно улыбается Ёсану и поворачивается спиной, принимаясь собираться. Через полчаса готовы уезжать они все, за исключением их — Минги собирает аксессуары, а Ёсан… Просто имитирует бурную деятельность, пытаясь понять, лучше попросить поговорить сейчас или вечером. — Мы так до вечера будем ковыряться, — вздыхает Хонджун, потирая шею. Минги молчит, продолжая упорно убирать миллион своих украшений по коробкам. — Ёсан-а, помоги своему ёдуни, — беззлобно-ехидно подначивает Уён, стоя в дверях, нарываясь на хонджуново шипение. — Машина с менеджером вас ждёт. Желание в чем-то в него запустить реализует Хонджун, выпихивая его из гримёрки подальше в коридор, оставляя их одних. Ёсан напряженно смотрит через зеркало. Минги смотрел его эфир, Минги никак кроме улыбки не среагировал на подколы Уёна о том, что происходит между ними, Минги в конце концов, сам ему сказал. Ёсан вешает костюм на вешалку. — Считаешь, я действительно присоединился к ёдуни? — Ёсан умоляет прямо сейчас не краснеть так сильно и так быстро. У Минги какая-то коронная способность смущать его абсолютно очевидными вещами, сказанными мягким тоном, хотя по сути он просто припоминает ему прошлый эфир. — Мне кажется да, — слова пусть и звучат уверенно, но внутри себя ощущает, как всё перетягивается, горит, дрожит, перекручивается и взрывается. Минги разворачивается к нему лицом. — Ты почти приклеиваешься ко мне, Минги-я. — Тебя это напрягает? Это вообще можно пережить? Минги смотрит на него исподлобья, не отводя взгляд, видит, кажется насквозь, хоть и требует ответа. Ёсан не понимает, когда атмосфера шутки улетучилась, а он обнаружил себя канатоходцем, который без страховки идёт над ущельем и рискует разбиться. Неожиданное осознание — вопрос ведь совсем не про тактильность. Тебя напрягают мои чувства? Тебя напрягает, что я хочу быть ближе к тебе? Ты последуешь за мной? Сердце колотится отчаянно, потому что Минги всё ещё не понял, что Ёсан сам увяз в нём. Он уже давным давно следует за ним, и кажется только сейчас Минги обернулся посмотреть — а действительно ли Ёсан доверился ему. — Нет, — Ёсан пытается подобрать слова, но они все рассыпаются калейдоскопом. Если бы только была возможность показать его. Мозг кажется совсем не функционирует, кислород в него не поступает. — Меня это не напрягает. Почему, когда хочется сказать что-то такое красивое, он совсем не может ничего сказать? Минги ведь… Минги ведь не знал, как он прекрасен в его глазах. Минги не слышал от него комплиментов. Минги не ощущал его спертого от восхищения дыхания. Минги наслаждался крохами внимания от своего маленького хёна, и сейчас, получив столько внимания за раз, усомнился. Имел право. — Это хорошо, — наконец выдыхает Минги, подходя на расстояние шага, и не отрывая от него взгляд. — Я рад, маленький хён. Здорово быть твоим ёдуни. И тянет свою руку раскрытой ладонью вверх. Ëсан понимает слишком отчëтливо, прямо сейчас — его третий шанс. Он не имеет права его упустить, особенно после того, как бездарно растерял первый и второй. Это расстояние всего в шаг между ними. Все планеты, звëзды, галактики, пустоты, чëрные дыры замерли и слышат отчëтливый и быстрый стук сердца. Чувств в нëм больше, чем оно может выдержать. Минги все свои шаги к нему уже сделал, замер на финальной черте. Последний шаг за ним. Всё равно за ним. Вспоминаются слова Уëна о том, что людям полезно знать, что он хочет. Вспоминается вчерашний разговор с Юнхо о том, Ëсан тоже делает Минги счастливым, когда делится вниманием, таким нужным Минги от своего маленького хëна. — А я рад следовать за моим ёдуни, — Ёсан вкладывает свои пальцы в его теплую ладонь. Прямо как тогда, в отеле. — Ты прекрасен, Минги… Ёсан прикрывает глаза и тянется губами к губам. Свой третий шанс он тратит прямо сейчас. Когда для него самое время. Когда Минги сжимает его пальцы в своей ладони, и Ёсан наконец чувствует гигиеничку на своих губах. И тепло. И мягкость. И разрывающееся от чувств сердце Минги.