Time to say goodbye

Кая вернулся поздно в тот вечер. У него было время только на быстрый душ перед ужином. Столкновение с Суна второй раз за день казалось ему непреодолимым, по крайней мере, не раньше, чем он поговорит со своим дедушкой. Утренняя беседа была болезненной. Новое противостояние было неизбежно, чтобы обсудить их будущее, но Кая хотел отложить это ещё на несколько часов. Он не был готов. Поэтому он задержался на работе и пошёл в спортзал. Кая и Суна вышли из своих комнат одновременно и направились к обеденному столу. Они обменялись несколькими словами шепотом; Кая подтвердил, что после ужина поговорит с дедушкой и потом сообщит ей. Ужин был напряжённым для них, в контрасте с смехом и шутками Сейран, Ферита и других членов семьи, которые веселились, наблюдая за подшучиваниями пар. После ужина Суна удалилась в свою комнату, а Кая пошёл к своему дедушке. Закончив разговор с ним, он направился в комнату, которую раньше делил с женой. Он тихо постучал и вошёл только после её разрешения. — Привет, — сказал он, не зная, как начать разговор. — Привет, — ответила она, также сбитая с толку. — Извини, что заставил тебя ждать, но разговор с дедушкой был так же труден, как я и ожидал. — Что он сказал? — спросила она. — Когда он услышал слово "развод", он пришёл в ярость, — ответил Кая. — Он сопротивлялся, отказался, сказал, что мы должны попытаться решить наши проблемы. Он сказал много других вещей, но в итоге сдался. Это было нелегко, но я убедил его, что это лучшее решение для нас обоих, и что мы уверены в своём решении. — Он грустно улыбнулся. — Понятно, — просто ответила она. Суна не могла не чувствовать горечь, услышав, что её мужу пришлось убеждать дедушку в их разводе. Она была охвачена множеством противоречивых эмоций. Каждое слово Каи звучало как болезненное эхо в её голове, усиливая её смятение и печаль. Она вспоминала обещания, которые он ей давал, мечты, которые они делили, и его ласковые слова, которые теперь казались принадлежащими другой жизни. Мысль о том, что Кая должен был доказывать необходимость их разрыва перед дедушкой, превращала их воспоминания в болезненные осколки того, что они потеряли. Любовь, которую он испытывал к ней, должна была быть убежищем, непреодолимой силой, способной преодолеть самые сильные бури, если бы она действительно существовала. Но теперь их развод сводился к прагматичному обсуждению, холодной сделке, лишённой тепла и страсти, которые когда-то определяли их разговоры. Она чувствовала предательство более глубокое, чем измена: эмоциональное покидание. Любовь, о которой он говорил, казалась пустым понятием, лишённым своего содержания, уступив место жестокой реальности, где каждый жест и каждое слово казались проникнутыми примирением, а не преданностью. Кая, который говорил, что готов бороться за их брак, теперь стоял как посторонний, решительно заключающий сделку, а не пытающийся возродить пламя их союза. Воспоминания об их ссорах, обидных словах и эмоциональных ранах смешивались с новым образом Каи как посредника их разрыва. Горечь росла в ней, подпитываемая мыслью, что этот человек, который обещал любить её несмотря на всё, теперь предпочитал рационализировать их конец, а не бороться за их будущее. Это и есть та любовь, о которой он говорил? Любовь, настолько хрупкая, что её можно разрушить одним разговором? Суна чувствовала себя потерянной, дезориентированной огромной пропастью между идеалом любви, о которой она мечтала, и жестокой реальностью, которую она переживала. Этот диссонанс резонировал глубоко в ней, возрождая болезненные воспоминания и эмоциональные шрамы, никогда по-настоящему не зажившие. Она всегда стремилась к искренней, непоколебимой любви, способной преодолевать испытания и человеческие слабости. Однако её личный опыт любви был лишь чередой покиданий и разочарований. Слово "покинутость" эхом звучало в её голове, бесконечно мучая её. Ферит, её первый претендент, оставил её прежде, чем между ними что-то случилось. Она мечтала о нём, о будущем с этим обаятельным парнем, который приехал со своей семьёй просить её руки из Стамбула. Но он выбрал её сестру, покинув её, даже не узнав. Затем Абидин, её первая любовь, оставил её в момент, когда она больше всего нуждалась в нём, оставив огромную пустоту в её сердце. И теперь Кая... её муж, с которым она верила в начале их отношений, что сможет построить будущее, теперь готов повернуть страницу без колебаний. Каждый уход, каждое предательство глубоко вписывались в её сердце, питая чувство неадекватности и неуверенности в себе. Она думала, что проблема в ней? Этот вопрос преследовал её, разрушая её уверенность в себе. Может быть, она по своей природе неспособна быть любимой, обречена быть покинутой всеми. Эта мысль укоренилась в ней, подпитываемая годами разочарований. Суна вспоминала своё детство, равнодушие своего отца, сурового, жестокого и отстранённого человека, неспособного показать хоть каплю нежности. Её мать, поглощённая собственными мучениями, никогда не могла предложить ту теплоту и ласку, в которых Суна так нуждалась. Даже её тётя казалась более озабоченной всем, кроме страданий своей племянницы. Если те, кто её окружал с детства, не могли её полюбить, как можно надеяться, что кто-то другой сможет? Этот постоянный страх покинутости сформировал её отношения, делая её всегда настороженной и на защите. Она строила вокруг себя стены, пытаясь защитить себя от неизбежных ран, но одновременно отчаянно жаждала любви и принятия. Этот парадокс, эта внутренняя борьба, медленно её разрушала. Смотря на Каю, Суна видела не просто мужа, готового закончить их союз, но и подтверждение своих худших опасений. Он становился последней главой истории о неприятии и одиночестве. Эта самоанализ погружала её в бездну отчаяния. Она чувствовала себя пойманной в бесконечный цикл, где каждая новая связь была лишь преддверием новой боли. Голос Каи, его рациональные и расчетливые слова только усиливали её чувство изоляции. Это укрепляло её ощущение, что она недостаточна, что она никогда не соответствовала ожиданиям тех, кого она любила. «Я уговорил его позволить тебе остаться в поместье столько, сколько ты захочешь», продолжал Кая, вырывая Суну из глубин её мыслей. «Это я уйду. Я нашел квартиру, которая мне подходит. Завтра я её посмотрю.» «Завтра у нас также встреча с адвокатом», добавил он. «Джерен порекомендовала нам адвоката по разводам из её фирмы. Она говорит, что он сможет уладить всё как можно быстрее. Но есть небольшая проблема. Так как мы женаты меньше года, сложно получить развод по обоюдному согласию. Нам нужны свидетели, чтобы убедить судью, что мы больше не можем жить вместе. Ты можешь поговорить с Феритом? Он был свидетелем нескольких наших ссор, и ты наверняка рассказывала ему многое о нас или о себе. Он будет идеальным свидетелем. Сейран тоже может свидетельствовать, чтобы укрепить наше дело перед судьей.» Суна продолжала смотреть на Каю, ошеломленная. Девушка была поражена скоростью, с которой Кая действовал. Клиническая эффективность, с которой он организовывал их разрыв, вызывала у неё ощущение странного кошмара. В глубине души она бы хотела, чтобы её муж боролся за неё или хотя бы испытывал колебания. Вместо этого Кая управлял ситуацией с ледяной решимостью. Этот методичный подход усиливал её чувство замешательства и покинутости. Суна ощущала себя захваченной водоворотом эмоций: гнев, грусть, но также глубокое смятение. Как он мог положить конец их браку с такой скоростью, не проявив ни тени колебаний? Его быстрота предполагала, что решение давно созрело с его стороны, и эта мысль её угнетала. Разум Суна блуждал в лабиринте сомнений и тревог. Было ли она так легко заменима, так незначительна? Каждое слово, произнесённое Каем, каждое его действие подтверждали её самые тёмные страхи. Его способность организовывать их разрыв без малейшего признака явной грусти давала ей ощущение, что она уже забыта, как перевёрнутая страница в неважной книге. Тот факт, что он просил её поговорить с Феритом, чтобы он стал их свидетелем перед судьей, ясно показывал, что Кая больше её не любит. Ирония ситуации поражала её почти физической силой. Ферит, человек, который часто был в центре приступов ревности Каи, теперь становился необходимым союзником для закрепления их развода. Кая, который был так собственнически настроен и ревнив, теперь готов был включить того, кого он считал соперником, в процесс их разрыва. Эта просьба глубоко её потрясала. Она вспоминала ярость Каи, его неконтролируемые приступы ревности, которые её пугали. Сцены гнева, когда он разрушал вещи, его глаза, горящие подозрением и болью, всё это казалось принадлежало другому человеку. Мужчина, который сейчас говорил с ней, был спокоен, почти отстранён, как будто эти моменты напряжения никогда не существовали. Кая больше ничего к ней не чувствовал. Возможно, его ревность и гнев были всего лишь искаженными отражениями его собственного отчаяния, а не доказательством его любви. Эта мысль добавляла новый слой к её страданиям, подпитывая её неуверенность. Если Кая больше её не любил, если даже его негативные эмоции исчезли, что тогда у неё оставалось? Суна чувствовала себя пустой оболочкой, лишённой всякой значимости. «Мы уладим это за один сеанс», заключил он. «Ого, я не знала, что ты так торопишься закончить наш брак», сказала она голосом, полным упрёка. «Суна, если мы разводимся, мы должны сделать это правильно. Я хочу, чтобы мы сделали это с минимальной болью.» «Похоже, ты даже будешь рад, Кая. Я думала, что ты больше не сможешь меня удивить, но ты меня удивил. Я не знала, что ты так торопишься развестись.» «Суна, ты не можешь делать мне такие упрёки. Это не я принял решение о разводе. Это ты. Ты говорила мне это много раз. Ты говорила, что хочешь развестись. Говорила, что, может быть, нам стоит прекратить наши отношения, пока не поздно. Говорила, что наш брак был ошибкой. Говорила, что мы не можем исправить непоправимое. Ты говорила много чего ещё. Это твои слова, Суна. Я пытался спасти наш брак. Я просил тебя дать нам шанс, много раз. Я предлагал тебе альтернативы, чтобы спасти наш союз. Хотел обсудить всё. Я пробовал всё. Напрасно. Ты продолжала игнорировать меня, ранить своими резкими словами, разбивая моё сердце снова и снова. И только вчера ты снова сказала, что хочешь развестись. Я лишь принял твоё решение, Суна. Я сказал тебе несколько дней назад, что ты должна решиться, и, похоже, ты это сделала. Я уважаю это.» Слова Каи вырвались из его уст без раздумий, без намерения их произнести. Он планировал этот разговор лёгким, быстрым, без упрёков и злости, почти профессиональным, но упрёки Суны увели беседу в другое русло. «Да, я сказала это вчера», сказала Суна. «Но похоже, что ты только этого и ждал.» «Суна, Суна, Суна. Ты не можешь так делать. Разве ты не видишь, что это ты нас сюда привела? Неужели ты этого не видишь? Я пытался, я действительно пытался, но был единственным, кто это делал. Для успешных отношений нужны усилия обоих партнёров, иначе они не смогут работать.» «Такие усилия, как спать с Пелин?» сказала она. «Ты упрекаешь меня за то, что я спал с Пелин. Я понимаю тебя. Ты полностью права. Мне очень жаль за это. Мне действительно жаль. Я очень сожалею, Суна, даже если я был пьян. Даже если бы я никогда этого не сделал, если бы не был пьян, мне всё равно жаль. Мне стыдно, Суна, стыдно, что я это сделал тебе и себе. Но, Суна, это не было причиной нашего развода. Ты знаешь это. Ты говорила мне давно, что нам, возможно, стоит прекратить, потом ты говорила Фериту, что рассматриваешь развод. Ты говорила, что наш брак был ошибкой задолго до Пелин, Суна. Ты пошла к Фериту на следующий день после того, как я рухнул перед тобой здесь, в комнате. И потому что я был зол, ты снова заговорила о разводе. Потом у нас был этот спор перед всеми, ужасные слова, которые ты сказала, до сих пор меня преследуют, Суна. Я пытался после этого всё исправить, но ты никогда меня не слушала, никогда не давала шанс, Суна. Когда я спал с Пелин, наши отношения уже были закончены. Это не оправдание, но ты даже не разговаривала со мной. Я пытался поговорить с тобой, но ты могла уделить время всем, кроме меня. Потом я пытался всё исправить, но должен признать, что уже было поздно. Ты давно закончила наш брак в своей голове, Суна.» Фразы Каи лились быстро и повторялись до насыщения одними и теми же словами: пытался, развод, исправить, слушать… Суна, несмотря на растущий в ней гнев, не перебивала Каю, слушая его до конца. « У тебя есть наглость, » наконец вырвалось у нее. « Ты оправдываешь свое предательство, ты оправдываешь свою злость, ты разрушил комнату, ты поднял руку на меня, Кая, ты забыл?» « Суна, я никогда не поднимал руку на тебя, и ты это знаешь. Я был зол, ты сказала ужасные вещи. Я должен был выразить свою злость где-то. Я собирался ударить дверь, а не тебя. Я никогда бы не сделал такого. Я не такой человек. Я никогда не был и не буду таким человеком, » сказал он с решимостью, как будто убеждая самого себя. « Я никогда не подниму руку на женщину, тем более на женщину, которую я люблю. » В глубине души Суна была уверена, что Кая говорит правду. Она знала, что он не такой человек. Кая был расстроен, увидев, как Казим ударил ее, когда он увидел их целующимися. Он даже собирался напасть на Казима, если бы Ифакат не успокоила его, чтобы избежать ухудшения ситуации. Его отношения с отцом его жены так и не улучшились после этого, хотя он старался быть вежливым. Когда Казим был в больнице, Кая чувствовал себя крайне неловко, целуя руку своему тестю. Он сказал Суне, что достаточно короткого визита, но она настаивала на этом жесте. Эти отношения между зятем и тестем резко контрастировали с отношениями Казима и Ферита, который называл его «баба» (отец) несмотря на жестокость, проявленную к его жене. Ферит не колебался просить помощи у своего тестя, когда был в ссоре с женой. Он даже пригласил Казима жить у них... ⁃ «Суна, я не буду извиняться за свою ревность. Я люблю тебя. И потому что я люблю тебя, я ревную. Это не то, чего я желаю или ищу, но это есть. Я не хочу видеть никакого мужчину, будь то Ферит или кто-то другой, приближающегося к тебе. Но все могло бы быть по-другому. Все не должно было сложиться так. Я не сумасшедший, я не психически болен, хотя ты говорила, что я такой. Это меня действительно задело, знаешь? Суна, я вмешиваюсь в то, что ты делаешь, куда ты идешь, что ты носишь? Если бы я был безумным ревнивцем, я бы это делал, не так ли? Разве не я поощрял тебя найти свой путь, учиться, проходить тренировки, найти работу? Я всегда говорил, что поддержу тебя во всех твоих выборах. Суна, я поощрял тебя встречаться с Асуман, ходить по магазинам, ходить в спортзал. Я хочу, чтобы ты полностью жила своей жизнью. Я не классический ревнивец. Но когда ты игнорируешь меня, отталкиваешь меня, когда у тебя нет ни симпатии, ни сочувствия ко мне, а ты делаешь все это с Феритом, нормально, что моя ревность усиливается. Суна, уже недели ты не позволяла мне приблизиться к тебе, ты не смотрела на меня искренне уже давно. Ты никогда не обнимала меня, не держала мои руки, не интересовалась моей историей, моим прошлым и моими страданиями. Так что когда я вижу тебя постоянно с ним, в его объятиях или держась за руки, прости меня за мою ревность. Когда ты топчешь мои чувства и бежишь к нему каждый раз, как я могу не злиться? Это не только про Ферита. Это уже не просто ревность. Это откровение о том, что я значу для тебя. Это выявляет твою эмоциональную холодность ко мне и ясно показывает, что ты презираешь мои чувства и не уважаешь меня. Проблема не в том, что ты близка с Феритом, а в том, что ты одновременно очень далека от меня. Да, я ревную, но я могу справиться с ревностью. Но я не могу принять, что ты не придаешь никакого значения моим просьбам, моим чувствам, моим ранам... Я не могу принять, что ты снова и снова делаешь то, что ранит меня и разрушает наши отношения.» Суна не знала, что ответить. Ее злость возрастала каждый раз, когда затрагивалась тема Ферита. Но сегодня, несмотря на свою злость, она не могла ответить. Она думала, что он преувеличивает, что его приступы ревности ненормальны, но она не сказала этого. Даже если она не признавала этого даже перед собой, она знала в глубине души, что он где-то прав. ⁃ «Что касается моего приступа злости,» продолжил Кая, как будто наконец нашел возможность все вылить, «Суна, прости, но я не буду извиняться за это. Я долго носил эту тяжесть, я чувствовал себя виноватым за то, что напугал тебя. Я чувствовал себя виноватым за то, что ты убежала в тот день из-за моей злости. Я винил себя. Но больше нет. Самое печальное в приступах злости - это то, что люди видят только приступ, а не то, что его вызвало. Они видят преувеличенную реакцию, необоснованное безумие, но на самом деле это накопление нерешенных ситуаций, несказанных слов, ран. Это ты довела меня до этого приступа, Суна. Ты долго игнорировала меня, ты разбила мое сердце несколько раз до этой сцены. Когда я услышал, как ты говоришь о разводе с Феритом, мое сердце разбилось на тысячу осколков. Я не знал, что делать. Я даже не стал тебя выяснять, потому что мне было слишком больно, и я не знал, как реагировать, что сказать, как решить это. А на следующий день ты уехала к своему отцу, провела там ночь и не отвечала на мои звонки. Ты оставила меня одного со всеми этими негативными чувствами, которые грызли мое сердце. Я боялся потерять тебя. Я не сомкнул глаз всю ночь, а утром я ждал тебя, звонил тебе, а ты не отвечала. Я писал тебе, и ты не отвечала. Так что, когда ты вернулась с Феритом, это была последняя капля. Я хотел знать, что делает моя жена с другим мужчиной, когда она не отвечает на мои сообщения. Ты не сделала бы то же самое, если бы ситуация была наоборот? Одно слово, одно объяснение, маленький жест привязанности, возможно, было бы достаточно, чтобы успокоить мою злость. Мне нужно было быть уверенным, Суна. Мне нужна была моя жена. Но ты оттолкнула меня, и в ванной ты снова заговорила о разрыве. Так что да, я потерял контроль, но Суна, я не буду винить себя за разбитую вазу и зеркало, когда тебе совсем не важно мое разбитое сердце. Эта комната, в тот день, была отражением моего сердца, Суна. Ты понимаешь?» Кая сам был удивлен тем, как он выражался и открывался перед Суной без фильтров, не подбирая слов, не раздумывая и не колеблясь. Впервые он выразил словами то, что чувствовал уже несколько недель. Искренность Кая удивила Суну. Его голос, его глаза, его поза, все в нем отражало его боль и внутренний дискомфорт. Суна была удивлена, видя, как ее злость постепенно рассеивалась перед словами Кая. ⁃ «После этого, Суна, ты ушла с ним. Я видел вас в объятиях друг друга всего через день после этого инцидента, » сказал он с грустной улыбкой. « Это доказательство того, что все это тебя не затронуло в конце концов.» ⁃ «Ты следил за мной,» упрекнула она. ⁃ «Мне нужно было понять, Суна, мне нужно было знать, » сказал он. « Но ты права. Это одна из причин, по которой мы должны развестись. Я сказал это своему деду. Этот брак превращает меня в мужчину, которого я не люблю. Мужчину, который не похож на меня и которого я не могу узнать. Этот брак делает меня ревнивым, злым.» Он замолчал, а затем добавил после колебания, «и, возможно, даже слабым и трусливым. Я изменил тебе, Суна, хотя наши отношения уже закончились, когда у меня был роман с Пелин, но я предал себя. Я обещал себе никогда не любить кого-то больше, чем себя, и я любил тебя больше, чем себя. Я обещал себе никогда не позволять кому-то разрушить мои барьеры, и я позволил тебе войти в самые интимные уголки моего сердца и души. Я обещал себе больше не позволять кому-то меня ранить, но я дал тебе оружие для этого. Я обещал себе больше не ставить других людей выше себя, но я забыл о себе, стараясь помочь и поддержать тебя..." Разговор между Каем и Суной длился еще час. Это был первый раз за долгое время, когда они сидели вместе и спокойно разговаривали. Это был первый раз с начала их отношений, когда у них был такой длинный разговор. Большую часть времени говорил Кая, и Суна лишь изредка отвечала. Разговор касался как его, так и ее. Кая сказал ей, что она должна научиться строить свою жизнь вне семьи и этого особняка. Он сказал, что эти люди являются частью ее жизни, но не должны быть всей ее жизнью. Он сказал, что она должна найти свой путь, заняться тем, что ей нравится, обрести финансовую безопасность и завести друзей вне этой семьи. Он также предложил ей обратиться к психологу после всего, что она пережила, объясняя это травмой после похищения Сейран, хотя он говорил и о других вещах. Разговор был долгим, но искренним, и впервые они говорили не для того, чтобы ранить друг друга или доказать свою правоту. "Это из-за того, что тяжесть наших отношений снята," грустно подумал Кая. Он больше ничего не ждал от нее. Она чувствовала себя освобожденной от тяжести отношений, в которых она чувствовала себя пленницей. Эта мысль его печалила, но он не мог не испытать определенное удовлетворение от того, что они смогли провести спокойный разговор.