В платьях по капканам прыгать веселее

      Август до этого думал, что властен надо всеми своими чувствами, кроме гнева, и осталось покорить только его, чтобы достичь полного просветления. Но он с досадой совершил неприятное открытие: заставлять себя влюбляться по собственному приказу он не мог. Страсть, нежность, веселье — пожалуйста. А влюблённость не давалась никак. Влюблённость или по меньшей мере симпатия упростила бы задачу терпеть общество прилипалы Вари, которая караулила его днём и ночью. Хотя бы кусаться и царапаться стала менее сильно — а вот захватить инициативу в постели, что Август пытался сделать из спортивного интереса, так и не позволила. Более того, если она улавливала его боевой настрой, то чтобы обеспечить себе гарантированную победу, прибегала к верёвкам и наручникам. Ей в принципе хотелось все решения принимать за него и при этом фантазировать, что её жених — эталон мужественности, поэтому даже отработанным повтором «да, дорогая» было не отделаться, каждый раз Август вычислял, где полагалось прогнуться, а где — ответить решительным (заранее одобренным) отказом. По крайней мере, эта головоломка отвлекала его от бесконечного раздражения.       Особенно навязчивой Варя становилась в присутствии Сергея. В ход шли самые крепкие объятья, демонстративные поцелуи, хватания за подвернувшиеся части тела и громкие обсуждения деталей свадьбы. Поначалу Сергей пытался ей объяснить, что Август ему не то что даром — даже с доплатой не нужен, но потом оставил бесполезное занятие и созерцал пометки территории молча. И это ещё Варя про общую постель не знала…       По крайней мере работа над проектом неслась семимильными шагами. Воронов на удовлетворение прихотей дочурки не скупился: Август с Сергеем получили в своё распоряжение полноценную лабораторию с цехом и командой биоинженеров и кибернетиков. Совместными усилиями они всего за месяц отыскали, что мешало подключению импланта к нервной системе, и ещё за два нашли подходящие материалы. Учебный год за конструированием пролетел незаметно. Август совсем перестал посещать занятия, потому что Варя «договорилась» насчёт его диплома, Сергей же заскакивал на огрызки лекций и семинаров, параллельно с работой слушал учебные материалы и бегал сдавать государственные экзамены, зачем-то и дипломную работу тоже сдал уже в начале мая.       В отличие от Сергея, Август тратил свободное время на доработку «Рельсотрона», для помощи с которой отщипывал от команды то одного, то другого специалиста. Пушка быстро перестала плавиться от выстрела, а вот так же быстро заставить её расплавить или разнести кусок стены пока не получалось, максимум она могла разогреть воздух перед собой. Может, продавать её как лучевой обогреватель…       Ковыряясь в пусковом механизме «Рельсотрона», Август недоумевал: зачем? Зачем Сергей занимался учёбой, когда мало того что мог помогать ему с более выгодным проектом, так ещё и они стояли на пороге сборки полноценно функционировавшего прототипа «Стержня»?       С функционированием, правда, возникла загвоздка: на ком опробовать прототип? Они не могли быть уверены, что имплант получится вживить в человеческий организм, опираясь на одни симуляции. Минимальные размеры работающей версии «Стержня» были слишком большие для мышей. Свиньи, по заверению команды, не годились из-за кожи. Предложения Сергея использовать бомжей отвергались: ослабленность организма, конечно, делала их превосходными кандидатами, но имплант ведь из бомжа придётся потом вытаскивать, а это его убьёт. Сергей почему-то слышал только первую часть ответа, и один раз привёл вонючего мужика, которого охрана тут же отбуксировала обратно на вокзальный пост, игнорируя заверения, что этот человек на всё осознанно согласился, вот его подпись.       Однако даже с учётом рисков прототип можно было использовать, чтобы предлагать вкладываться легальным инвесторам и брать заказы от клиник. Может, какая-нибудь из спецслужб возьмёт поиски подопытных на себя, было бы здорово.              — Бежим ночью.       Август сначала решил, что слишком увлёкся, в поклоне разглядывая микросхемы «Стержня», ослышался. Он повернул голову к Сергею. За сварочными очками глаз его не было видно, но как минимум он не ухмылялся.       — Эта штука уже работает, — продолжил шептать Сергей. — Осталось только корпус сварить. И они у нас отнимут всю нашу работу.       — Так быстро вряд ли, — ответил Август, сделав вид для шаставших вокруг белых халатов и серых рабочих комбинезонов, будто он комментировал провода.       — Для чего, по-твоему, Воронов собрался визит нам завтра нанести? Увидит, что «Стержень» работает, и заберёт. Мы ему как посредники не нужны.       — И куда ты собрался бежать?       — Я уже договорился с парнем, который делает паспорта, — затараторил Сергей, ковыряясь пинцетом под корпусом звена импланта. — Сначала в Иран, там мы легко затеряемся, потом из него в Сирию, там погибнем. В Турции получим новые документы — и в Германию, можем там остаться, можем в Голландию. Оттуда размотаем клан Вороновых.       Август такой прыти от Сергея не ожидал. Вот зачем, оказывается, он продолжал в университет ходить: для благовидного предлога шататься где-то помимо дома и лаборатории, подальше от Вари. Должная мотивация всё-таки творила чудеса. Кто знает, может, если бы это Августу приходилось спать на раскладушке на кухне, готовить на всех завтрак и ужин, убираться, стирать и гладить, покорно исполняя все прочие приказы, то он бы уже давно в деталях продумал план убийства Кутха Воронова, а то и успел бы его воплотить.       — Отсюда бежим или?..       — Да. Нас ночью вызовут. Отделаешься от Вари. Тут на самом деле никого не будет, я всю ночную смену отпустил. Берём «Стержень» — и бегом.       — И «Рельсотрон».       — Нет, его оставим.       — Почему это?       — Я его осматривал, он нестабилен. В лабораторных условиях всё с ним будет хорошо, но ты ему прикрутил крайне ненадёжную систему накачки, резонатор будет ходить ходуном от малейшей тряски. Давно спросить хотел, ты как додумался газовую систему поставить?       — А почему нет? Дёшево и сердито.       — Слишком сердито. Его не берём.       — Но он почти работает…       — Потом новый соберём.       Да он бы совсем по-другому говорил, будь это и его проект тоже. Август прикинул будущий маршрут их бегства. Через всю лабораторию, потом через цех, а в пристройке цеха находилось импровизированное стрельбище для «Рельсотрона». Они как раз будут пробегать рядом, буквально соседняя дверь вела к чёрному ходу. Идеальная возможность взять «Рельсотрон» с собой.       — О чём шепчемся? — обхватили Августа сзади цепкие бледные лапы.       — О своём, об инженерном, — хладнокровно ответил Сергей.       — А мы пойдём поговорить о своём, о свадебном.       И где только она находила бесконечное число деталей свадьбы, заслуживавших обсуждения. Было бы что обсуждать. Всё собирались красить либо в красное, либо в чёрное, а цветы заменяли перья и мелкие косточки. Август соглашался на всё, кроме кафтана. Своё право на нормальный деловой костюм, пошитый личным портным, он отстаивал так, словно от этого зависела его жизнь.       Ничего. Уже скоро он освободится. Да, да, столы в виде гробов — отличная идея, солнышко…              Август побаивался, что Варя увяжется за ним, когда увидит, что куда-то в ночь с ним отправлялся и Рыжик, но сон она любила больше ревности. Пробормотав «чтоб к утру был подле меня», она отвернулась и засопела. Всё складывалось отлично.       — Контейнер я давно заготовил, — пояснил Сергей уже в машине, которую взял по каршерингу. — Ни на секунду не задерживаемся, нам билеты покупать впритык к вылету.       — У нас даже билетов нет?       — А ты хотел благородно дать преследователям фору?       — Главное, чтобы британцы меня ни в какие списки внести не успели.       — Я в аэропорту обвалю базы и им, и нашим, чтобы самолёт не посадили раньше времени. А когда мы приземлимся в Тегеране, пусть хоть задобавляются.       — Вы бы с Варей были отличной парой, — сказал Август, зевнув. — У вас обоих всё схвачено.       — Думаешь, я тебя не смогу на полном ходу из машины выкинуть?       — И будешь потом сидеть с гвоздями и микроскопами.       Защищая глаза от резавших белых и оранжевых огней, Август задремал.              Лаборатория казалась особенно холодной, когда её оставляло всё живое. По крайней мере, у Августа, по очереди с Сергеем переносившего части «Стержня» в пенопластовые слоты в контейнере, пальцы задрожали. Едва они закончили погрузку, Сергей сверху все слои механизмов и электроники прикрыл крышкой с наваленными на неё вещами, планшетом, кроссовками, мелочёвкой — по его словам, сканер должен был отобразить только верхний слой, внешние контуры он считает тоже искажённо, поэтому сотрудник службы безопасности не заметит неладное.       Для максимального комфорта побега Сергей к чудо-контейнеру заранее прикрутил колёсики, так что «Стержень» было легко катить навстречу свободе. Они оставили включённым свет в лаборатории, зажгли его в цехе — чтобы охрана думала, что если их не видно в одном помещении, значит, они перешли в другое. Добежали мимо электронных верстаков до стрельбища.       Может, Август и смог бы пройти мимо. Но колпак, под которым лежал «Рельсотрон» на пьедестале, призывно сверкнул, отразив белый свет ламп. Под возмущённый шёпот Сергея Август забежал за своим механическим питомцем.       — Куда ты его!..       — Нормально, в машине разберу, в контейнер спрячем.       Август закинул ремень через плечо, и груз «Рельсотрона» потянул его назад. Надо будет продумать его транспортировку.       — Оставь ты его! — на пониженных тонах крикнул Сергей, стоявший у двери метрах в пятидесяти от него.       — Да он тоже почти готов!       — Он нам помешает!       — Ты ж говорил, мы торопимся.       — Оставь «Рельсотрон» и за мной.       Позднее вспоминая этот момент, Август понял, что Сергей — везучий сукин сын. Если бы он задержался на пороге всего на пару секунд, если бы не захлопнул демонстративно дверь за собой, то спотыкание рванувшего вперёд Августа могло закончиться для него иначе. Но произошло то, что произошло. Август упал. Снизу его ударил бетонный пол. А сверху в него с оглушительным рёвом влетел раскалённый метеорит.              Сознание Августа то всплывало к дымке света и голосов, то ныряло обратно в глухие недра боли. Он то двигался, то продолжал лежать мёртвым грузом на полу. Ему мерещились разговоры о скальпелях. Потом он снова просыпался на бетонном полу. «Ты что, не веришь в предсказания?» Лекарственная вонь. Нет, снова запах проводов. Он лежал в белой комнате, мягкой кровати. Вот он возвращался на бетонный пол.       И всюду, всюду его преследовал тембр Сергея. Он отдавал приказы. Дорвался до власти, гадёныш. Скинул Августа. Это всё его вина.       Сергей никогда не заберёт его с холодного бетонного пола…              Август приподнял веки, просто чтобы проверить, сможет ли он это сделать. Он лежал на животе, не чувствуя этот самый живот или конечности. Свершилось. Он умер. Душа покинула тело. И попала в ад. Рай же белый, а тут чёрная подушка, чёрная простыня, чёрные стены. Зря он над Варей смеялся, загробный мир существовал, с ней правда говорили духи предков, а не голоса в голове. Стало дико обидно, знал бы — сбегал бы в церковь. Наверное, православную. Действовало ли католичество на территории России? Забыл в брошюре для туристов прочитать. Он поварился ещё немного в вязкой черноте дрёмы. Заскрежетал адский механизм, возвещая о чём-то — о начале истязаний? Как любезно они дали Августу выспаться перед пытками.       — Ты говорил, он должен был уже проснуться.       Вот и подтверждение, что это ад: явился голос Вари.       — Я не анестезиолог. — И Сергей тоже здесь. Хорошо, утащить его с собой всё-таки получилось. — Но по идее, должен был. Август, ты нас слышишь?       Первая издёвка: попытка заставить его шевелить языком во рту, который засыпали песком. Август промычал что-то похожее на «да».       — Тогда прекращай придуриваться. — Ему с силой оттянули веко, заставив смотреть на размытую фигуру Сергея на чёрном фоне. Сверкнул ослепительный свет, оставивший за собой красные пятна. — Пока ещё не до конца в сознание пришёл.       — Но оно же у него осталось?       Ему натирали макушку для дальнейших пыток. Как они это делали, не затрагивая волосы? Демоны же, чему он удивлялся.       — Узнаем, когда очнётся. — Сверху пролетел мягкий шорох ткани. — Работает! Какой же я гений, мне иногда самому страшно от великолепия моих шедевров.       — Август пел, что все раны будут затягиваться почти сразу.       — Чистый маркетинг, ты как будто его не знаешь. «Почти сразу» — относительно любых других заживляющих средств. Хотя я думал, что будет действовать побыстрее… — Раздался протяжный всхлип отлепляемого пластыря. — Заражения нет, хорошо. Осталось проверить… Август, подними руку.       Да пошёл он. Пускай сам поднимает.       — Август, ты не хочешь или не можешь поднять руку?       Чтоб он знал.       — А если так? — спросила Варя.       Левая щиколотка Августа взмыла в воздух и грохнулась на правую. Он теперь лежал со скрещенными ногами. Нет, так он пережмёт себе кровоснабжение. У души оно тоже было, иначе как бы работал её мозг. Август, напрягши все свои силы, сдвинул щиколотку влево, заставил лечь на место.       На этом его сознание устало существовать.