В платьях по капканам прыгать веселее

      Август проснулся первым. Сквозь шторы пробивалась утренняя дымка, и в ней он разглядел всклокоченную Нику с приоткрытым ртом, которая лежала животом на раскладушке, свесив с неё руку. Поморщившись, она шмыгнула носом, кашлянула — и отвернулась. Вот такой образ надо удерживать в памяти, чтобы не коротнуло в душевой кабине.       Провалиться обратно в сон не получалось, да и всё равно кровать ему сулила ему компанию совсем ненадолго: Сергей ворочался, страдальчески постанывая, а значит, уже подбирался к пробуждению; в коридоре за дверью зазвучали первые голоса. Так что Август решил воспользоваться форой, чтобы захватить ванную комнату. Покопавшись в бумажных пакетах, он почти наощупь нашёл пену для бритья, бритву и лосьон — Людмила, может, и бульдог, но шерсть на морде ей отращивать не полагалось.       Август поднёс бритву к пенной бороде… и рука у него замерла. Он почти видел в зеркале вместо отражения Варю, которая медленно проводила лезвием опасной бритвы по его щеке, приговаривая «Кто у нас негодник, кто хотел сбежать». Если бы Август тогда был в состоянии что-то чувствовать, он бы умирал от страха, когда Варя задирала его подбородок и вела лезвием по шее снизу вверх, то и дело надавливая чуть сильнее нужного. Этот скрип пены до сих пор стоял в ушах. Каждый раз Август отстранённо ждал, чем закончится: последним жгучим порезом или поцелуем.       Рука опустилась на раковину. Август посмотрел на бегущую воду. Выдохнул. Лучше вспоминать то, что Варя работала на совесть: у Августа впервые кожа стала такой гладкой после бритья. Правда, и содрать её во время бритья ему угрожали впервые.       «Её арестовали», — напомнил себе Август. И только эта мысль вновь подняла его руку. Да, скорее всего, она долго под арестом не пробудет, но и они здесь застряли ненадолго. Полицейские не могли сторожить вокзал и аэропорт вечно, их уже отозвали или отзовут. Осталось спереть денег со счетов или из кошельков, добраться до аэропорта, купить билеты, сесть на самолёт, долететь, скрыться из аэропорта… И не попасться ни на одном из этапов. Ерунда.       Завис с бритьём и споласкиванием он, похоже, основательно. К моменту, когда он покинул ванную, свет был включен, раскладушку уже убрали за штору, Сергей заканчивал расчёсывать лохмы, Ника успела разложить на покрывале парик и косметику для Августа и теперь придирчиво перебирала карандаши одинакового бежевого цвета. Стоя в одной только белой рубашке, застёгнутой на три верхние пуговицы.       — О, наконец-то, — отбросила карандаш Ника, наклонилась, чтобы невозможно было игнорировать грудь в вырезе (шмыганье носом, шмыганье носом, слюна изо рта), подхватила с пола свёрток и проскользнула мимо Августа в ванную, погладив мельком его поясницу и собрав искры статического, как ей показалось, электричества.       Показав большим пальцем себе через плечо, Август сказал:       — Она меня прикончит.       — Ты пренебрегал уроками воздержания, теперь расплачивайся. — Не там он пришёл искать сочувствия. — Два дня тебе нельзя тащить в постель всех, кто приглянется, и ты весь извёлся.       — Думаешь, в этом дело?       — Нет, — приторно улыбнулся Сергей, — в большой и чистой любви, которая, конечно же, существует, и не только для того, чтобы мы могли себе врать, отпинываясь от скучной природы биохимических процессов. Лучше скажи мне. Ты когда за раскладушкой ходил, ничего странного не видел?       — Ирландец, вломившийся в закрытый бар, — это подозрительно или ожидаемо?       — …Я не знаю.       — И я.       На том разговор и завершился.              Сергей следил за каждым движением Ники, лез ей под руку, уверенный, что он накрасит лучше, — он чуть не стал причиной росчерка помадой через всё лицо Августа. В прошлый раз нанесение макияжа было приятнее. Ника попыталась отказаться накрасить Сергея, он её попытался поддеть тем, что, мол, она отказывалась из страха продемонстрировать всем, что она сильно уступала ему в мастерстве. Август охотно раскрыл тайну его переживаний из-за комплиментов. Сергей всё отрицал, однако Ника уже разжалобилась. Впрочем, возможно, не до конца: губы она Сергею намазала оранжевым.       — Какой ужасный оттенок, — возмущался он перед зеркалом.       — Тебе подходит.       — Красный — это же так консервативно, — согласился Август.       — Ладно, мне всё идёт, — перешёл на аутотренинг Сергей. — «Модно то, что ношу я, немодно всё, что носят другие». Да.       — Синими тенями бы ещё полирнуть, — прошептала Ника.       Да, они бы хорошо подчеркнули синие глаза, подумал Август. Но не слишком ли смелое сочетание?       Он так и не понял, Ника из самых лучших побуждений подыскивала Сергею подходящий образ или издевалась над ним.               Все подходы к завтраку были перекрыты гомонившими очередями из вставших спозаранку спортсменок. Попробуешь пролезть без очереди — получишь по шее не меньше чем от шести спортивных школ. Нику это соображение не остановило от того, чтобы пройтись в поисках слабых звеньев. Ирландец исчез — он караулил не Августа с Сергеем, а возможность спереть виски. Волкова тоже не было видно.       — Ох уж эти очереди, — громко сказал Сергей. — Пойдём лучше в соседнее кафе сходим.       — Мы с вами, — развернулась девушка перед ними.       — Вообще-то мы бы хотели…       — Пошлите в кафе? — запустилось по цепочке обсуждение. — Да, пошлите. Челябинских позовите. Они идут.       Выставив перед собой живой щит из двух или трёх компашек, Август с Сергеем вышли на крыльцо. На асфальтированной площадке девушки разминались, занимались пробежкой, парочка даже вела чисто символический тренировочный поединок. Волков отсутствовал, полицейские — тоже.       Август себе представлял, что они из гостиницы попадут либо в сверкающий стёклами мегаполис, либо на бахчевую плантацию, где идёшь и спотыкаешься об арбузы. В действительности же их окружали унылые маленькие дома, заборы, бетонные и железные, пара ларьков, закрытый торговый центр и, почему-то, засилье магазинов автозапчастей: посмотрев в смартфон соседки, Август их увидел штук десять.       — На вокзал пойдём, — приняла решение толпа, остановив едва начавшийся поход вдоль пятиэтажек.       — Ой, вы с ума сошли! — воскликнул Сергей. — Там же всё жирное. Придётся возвращаться.       — Значит, в магазине чего-нибудь купим.       — Там будут беляши и пончики, — прошептал на ухо Сергею Август.       — А впрочем, дадим шанс железнодорожному общепиту.       Шансом вокзал воспользовался плохо: подарив Сергею тошноту через купленные за чужой счёт беляши. Когда девчонки собрались в гостиницу, он побежал в туалет, и Август сказал, мол, я останусь с Жанной, волосы подержу, вы идите.       — Зачем спектакль? — спросил Август у кабинки.       — Теперь она деньги вернуть не попросит, — ответил Сергей, выходя вместе с ним из туалета. — И они бы мешали искать ломбард.       — Ломбард? — Сергей молча вытащил из сумочки знакомый браслет из рубинов и золота. — Погоди, это же…       — Занял немного у твоей Беатриче, обналичим и в путь.       — Вот так сразу? — разочарованно спросил Август.       — Можем подождать, пока нас догонят.       — У нас вещи остались в гостинице.       — Новыми разживёмся.       — Мы даже с Никой не попрощаемся?       — С каких пор ты жаждешь кому-то внятно сказать, что ты уходишь?       На выходе их попыталась протаранить обратно в вокзал компания весёлых мужчин, мол, девушки, выпьем кофе за знакомство. Сергей хотел брезгливо пройти мимо.       — Деньги вперёд, — протянул ладонь Август.       — Чего?       — Я сама плачу за свои напитки. Вашими деньгами.       — Проститутки, что ли?       — Эмансипированные женщины.       — Ааа, из этих.       Мужчины потеряли к ним интерес и пошли дальше по своим вокзальным делам.       — Ты правда с ними выпил бы? — поинтересовался Сергей на улице.       — Они в два раза меньше нас, мы бы перешли на напитки покрепче, перепили их и отжали чемоданы.       Сергей переменился в лице, посмотрев перед собой. И Август знал, почему: за оббегавшим машину таксистом с чемоданом, отъездом от кромки асфальта маршрутки и прочими движениями тел и машин на площадке перед вокзалом наблюдал куривший Волков.       — Там есть чёрный ход? — обернулся Август.       — А чего это мы должны прятаться? — с азартом спросил Сергей и помаршировал вперёд.       Решив, что при виде первого признака опасности он запрыгнет в любую из машин вокруг, Август последовал за ним. Зачем он привлекал внимание Волкова, тот же спиной стоял, могли бы попытаться улизнуть.       — Молодой человек, угостите даму сигареткой?       Волков обернулся и, приподняв брови, ответил:       — Нет.       — Тогда сама возьму.       Август отшатнулся: Сергей действительно прижался к Волкову и сунул руки в карманы его брюк, основательно там покопавшись пальцами. Бежать? Но Волков остался спокоен. Закусив сигарету, он вытащил из карманов посторонние руки.       — Не жадничайте, — улыбнулся Сергей, — не оставляйте содержимое ваших брюк только себе.       — Идите куда шли, — отпустил его Волков.       — Сначала дайте свой номер телефона.       — А тебе есть с чего звонить?       На Августа он не обращал внимания. Сцепить пальцы в замок, треснуть по затылку — и бежать. Он в курсе, что Сергей выкинул смартфон, — значит, он в курсе всего остального. Точно здесь не за Никой.       — Какие каверзные у тебя вопросы, мне нравится. — Неугомонный Сергей взял Волкова за руку. — Проводишь до гостиницы?       Судя по затянувшемуся молчанию, Волков, подобно Августу, пытался понять, что об этом предложении думать. Они собирались заманить его в ловушку? Тогда хорошо было бы заранее план озвучить. И двинуться побыстрее, Августа нервировали проходы ветра по ногам. Он так скучал по брюкам.       Волков щелчком пальцев отправил окурок тлеть на тротуаре.       — Провожу.       — Спасибо, — потащил его к гостинице Сергей, — а то я себя не чувствую в безопасности.       — Неужели.       — Ты не слышал? В город приехали два страшных головореза. Что если они на меня нападут?       — Сомневаюсь.       — Ты просто не рос в Питере, у нас такое на каждом шагу.       — Я из Питера.       — Правда? Может, мы бывшие соседи!       — Нет.       — А ты был у меня дома, что так уверен? Что ты там делал, м?       — Куда твоя подруга намылилась?       Оторвавшийся уже шагов на двадцать Август замер. Слишком много открытого пространства вокруг, догонят и повалял мордой в асфальт за считаные секунды. Постесняется ли Волков это делать при разминающихся свидетельницах — большой вопрос.       — Людочка, и правда, ты куда?       Сергей вложил в вопрос столько яда, что пролетай между ними птица, упала бы замертво. Как Волков учуял? Август же шёл за ними, постепенно замедлял шаг, ступал мягко, развернулся вот только что.       — Я на вокзале, кажется, забыла… тампоны? Сейчас вернусь.       — Мои возьмёшь, — отрезал Сергей. Эти двое сверлили его одинаково мрачными взглядами.       — Ну нет, это негигиенично.       Волков кивнул на гостиницу, и Август, стиснув ремень сумочки, поплёлся к крыльцу.       — Дальше дорогу знаете.       — А вдруг я по дороге в номер потеряюсь? — спросил Сергей.       — Найдёшься.       — Значит так, Олежек. Ты меня ждёшь здесь в двенадцать и ведёшь меня в ресторан, иначе я больше с тобой не разговариваю.       Каменная маска соскользнула с лица Волкова: он растерялся. Август его прекрасно понимал, он сам гадал, чего Сергей добивался.       — У нас же соревнования, — напомнил фальцетом Август.       — После соревнований.       — Сегодня церемония открытия, — пришёл в себя Волков.       — Тем более ты обязан меня порадовать после такого. До встречи. Прямо здесь жду, понял? Максимум — вон там, — показал Сергей на табличку со стрелкой. — Иначе всё.       Волков проводил его отсутствующим взглядом.       — И чего ты этим добился? — спросил Август в фойе.       — Добилась, Людочка, добилась. Поразмысли над ответом, когда будешь обыскивать его номер.       — Сам лезь в его номер.       — Хорошо, давай ты пойдёшь его соблазнять, а я тем временем…       — Соблазнять или отвлекать? Это точно для обыска нужно?       — Людочка, у других людей интересы поразнообразнее твоих.       — Что? — Август зацепился взглядом за табличку со стрелкой у стойки регистрации, которую ранее не замечал. — Тут помимо бара есть эшафот?       — Не переводи… — Сергей прочитал табличку. — Людмила. Не «повешение», а «взвешивание».       — А. И кого вешают?       — Организаторов, надеюсь, — сказал за их спинами Андрей. Когда они обернулись, он пояснил: — Церемонию открытия задерживают до вечера, всё расписание сдвигается. А количество дней прежнее. Гнать будут девчонок.       — Задерживают, почему? — спросил Сергей.       — Говорят, что-то допиливали в спорткомплексе и устроили потоп.       — Не могли закончить ремонтные работы до соревнований? — проворчал Август.       — Ремонт никогда не заканчивается, — вздохнул Андрей. — А взвешивание-то час как началось, можете проверять.       — Наконец-то! — обрадовался Сергей. Август с куда меньшим энтузиазмом пошёл по направлению стрелки к конференц-залу.       Что там находилось? То, что там и должно было находиться: очередь. Девушки в раздельных купальниках дожидались почести взойти на пьедестал весов под наблюдением скучавшего врача и его трёх ассистентов, один из которых отмечал цифры в списке — ручкой на бумаге, по старинке. Нет бы настроить автоматическое распознавание лица и передачу данных электронных весов… Хотя это вышло бы сильно дороже, возразил Август сам себе. Отложит идеи по оптимизации на потом.       Сергей дошёл до врача и, посмотрев на список, важно спросил:       — Как взвешивание, по протоколу идёт?       — Вы кто?       — Гороно.       — Астраханское?       — Московское.       Врач посмотрел на ассистента в чёрной майке, а тот раздражённо произнёс:       — Это организованное частными лицами соревнование на летних каникулах, какое к чёрту гороно?       — Здравствуйте-приехали, государство оплатило всем поездку, дорогуша.       — Откуда такая информация?       — К тому же, все участницы сейчас получают образование, разве нет?       — И чё? Что ещё у них будете проверять, их посиделки на кухне?       — Между прочим, не помешало бы, слышали бы вы, какие скабрезные шуточки они отпускали в поезде. Наш воспитательный долг…       В фойе за спортсменками в купальниках промелькнула рыжая шевелюра. Сергей неутомимо сливал весь собранный за поездку компромат людям, которые слышать о нём не хотели и тщетно пытались сосредоточиться на протоколировании веса, чтобы не задерживать гревших уши участниц. Никто из них ухода Августа не заметил.       Тела, тела, везде тела. Август в раздражении привстал на цыпочки — и вновь увидел Нику, в топике и шортиках, с отведённой за спину сумкой. Её задержали у двери расспросами девчонки из команды Андрея, а она пятилась к выходу, коротко отвечая.       — Я поняла! Она невеста брата.       — Нет, я правда никем Андрею не… — Глаза у Ники округлились, когда подошёл Август. — О. Не ожидала… тебя увидеть.       — Так они же тут с провеееркой, — захихикали девушки.       — Смейтесь-смейтесь, — поправил очки Август. — Но потом не спрашивайте, почему ваши вузы неэффективными признали.       — А почему?       — Я откуда знаю, я же тут не с проверкой. Ника, поговорим?       Она пожала плечами, мол, буду очень рада. В фойе уединиться мешали спортсменки, на улице — Волков, и Август повёл Нику в пустевший ресторан. К шведскому столу по-прежнему было не протолкнуться, но свободный столик в дальнем углу у окна нашёлся. Если забыть о парике, макияже и том, какие обстоятельства его сюда загнали, то получалось почти что утреннее свидание… первое в его жизни.       — Я была уверена, что вы свалили.       — Нет, я бы так никогда с тобой не поступил.       — Ты, может, и нет.       Разговор заглох. Ника погрузилась в раздумья, Август отвлёкся на высматривание Волкова за окном. Прятался или ушёл? О, вот о нём и поговорят.       — Ты сама-то собиралась уйти? А как же Волков?       — При свидетелях не завалит, а там я оторвусь.       — Ты знаешь, что он отходил? За нами таскался.       — М. — Ника усмехнулась. — Кто его нанял, твоя невеста?       — Думаю на неё.       — Видать, очень хочет тебя найти, если разорилась на Волкова.       — Она да, очень… целеустремлённая, — почесал шею Август.       — Сильно любит тебя, похоже, — внимательно посмотрела на него Ника.       — Точно нет. Здесь замешаны деньги, замешано её тщеславие, а любовь — нет, ни грамма.       — Но она собиралась выйти за тебя замуж. У тебя денег не было, любви к тебе, ты говоришь, тоже. Зачем ей это?       — Видела бы ты меня в нормальном костюме, вопрос бы отпал сам собой.       — То есть она видела в тебе куклу и больше ничего.       — Знакомо?       — Более чем.       — Мужики — они такие, — пригладил кудри Август. — Дай угадаю. Утром пропал и не перезвонил.       — Они всегда пропадают, — меланхолично сказала Ника. — И что, у вас с невестой совсем ничего общего? Увлечения? Дела?       — Варя пыталась меня вовлечь в семейный бизнес, да.       — Поставила тебя руководить?       — Нет, у них на предприятии… очень строгая иерархия, скажем так. Брала с собой на, кхм, переговоры. — Август в таких случаях сидел катал распоряжения инженерам и объяснял, что когда Сергея заносит в степи, раскинувшиеся слишком далеко от графика, надо смело бить его по рукам. Обычно в наушниках, чтобы истошные вопли за дверью не мешали. — Рассказывала, честно говоря слишком подробно, как у них всё устроено. Иногда спрашивала мнения об их финансовой отчётности. В таком духе.       — Ты финансист?       — В душе. Ей не нужен был факторный анализ, она просила посмотреть, не кажется ли мне, что её обворовывают. Чутьё у неё звериное. Ей каждый раз не казалось.       — Она тебе доверяла, — покачала головой Ника.       — Ты будешь сейчас её защищать? Я упоминал, что она в меня горячим утюгом как-то раз запустила?       — Нет…       Потому что на самом деле Варя швырнула остывший утюг в Сергея, пропустившего складку на юбке, но Сергею жалость Ники была ни к чему. Да и Август, растаскивавший тогда этих двоих, тоже пострадал: оба оставили его без ужина.       — Знаешь, как обидно слушать, что это я плохо с Варей обошёлся? — продолжил давить на совесть Август.       — Я не к тому. Судя по тому, что ты рассказал… Она хочет тебя вернуть.       — И?       — А ты точно не хочешь вернуться?       — Точно.       — В таком случае, я могу помочь тебе исчезнуть.       — Да, ты уже говорила, — припомнил Август.       — Но это билет в один конец. Ты исчезнешь для всех, станешь другим человеком. Больше ни с кем нельзя будет общаться, ни с ней, ни с семьёй.       — А с тобой?       — …Иногда, — отвела взгляд Ника. — Возможно.       — Ну тогда я пас, план Се… то есть Жанны мне нравится больше.       — И какой у неё план?       — Неплохой. У меня горло пересохло, принесёшь кофе?       — А тостик вареньем не намазать?       — Сделаешь меня самым счастливым мужчиной на Земле.       Она, поборовшись с собой, вздохнула:       — За сумкой присмотри.       — Глаз не спущу.       — С сумки.       — И с неё тоже.       Улыбаясь ей вслед, Август думал об искреннем её удивлении, что её не покинули молча, бесцеремонно, о том, как грустно она говорила обо всём, что было связано с её жизнью. Ему захотелось сделать для неё что-нибудь хорошее, чтобы оставить радостное воспоминание. Но что он мог сделать без денег? Помогать сбегать он точно не хотел. Если Сергей найдёт способ загнать браслет в обход преграды из Волкова, можно будет купить на эти деньги кольцо. Чтобы носила, вспоминая о нём. На её пальцах сапфир красиво будет смотреться.       С кем это она разговаривала? Август отклонился в сторону, чтобы убедиться. Да, точно, с ирландцем, который оккупировал кофемашину, огрызаясь на недовольных. Разговор с Никой тоже стремительно взвинчивался. Август, взяв сумку со стула напротив, пошёл участвовать.       Ника, чтобы освободить кофемашину от гнёта, толкнула захватчика в грудь, манёвр поддержали возгласами остальные девчонки. Совсем другого рода возгласы раздались, когда ирландец толкнул Нику в ответ, и она влетела в соседку, чуть не сбив сразу двоих с ног.       Прежде чем кто-то из спортсменок успел отреагировать, Август развернул ирландца к себе за плечо и вломил кулаком промеж удивлённых глаз. Пошатнулся, но устоял, оперевшись на стол позади, и пинком отбросил от себя Августа. Крики стояли оглушительные.       — Не надо! — пробился промеж них возглас Ники.       Окрылённый мыслью «Она за меня боится!», Август ломанулся нанести второй удар, но ирландец увернулся, они закрутились, вцепились друг в друга и упали на пол. Пока они катались, то одного, то другого пытались оттащить за одежду, только бы платье не порвали. Навалившийся ирландец вцепился в парик, испугавшийся Август — тоже. Запахло электричеством. Август ударил в бок.       Перед глазами повисла темнота, всё тело безостановочно колотило, на грудь навалился груз, мешавший дышать. Очнувшись от оцепенения, Август увидел, что на нём лежал вырубленный ирландец, дышавший кофейным запахом ему в шею.       Августу помогли подняться, поздравляя с победой. Сразу несколько девушек попросили научить такому удару: они впервые увидели столь необычное и эффектное вырубание противника одним слабым ударом, Людмила, расскажи, куда именно в боку надо бить?       Принимая комплименты и игнорируя расспросы, довольный Август повернулся к Нике. Чувство триумфа схлынуло при виде взгляда «Ты что натворил, идиот». Она присела пощупать пульс ирландца.       — Его ко врачу надо, — сказала Ника запыхавшемуся охраннику. — У вас есть медпункт?       — Нет…       — Врач есть на взвешивании! — вспомнили спортсменки.       — Позовите кто-нибудь его, — распорядилась Ника. — А вы помогите его дотащить до комнаты, где тихо, прохладно и никого нет.       Видимо, если Август хотел очутиться с Никой в такой комнате, бой надо было проиграть. Он помог охраннику, пожилому мужчине небольшого роста, поднять с пола тушу высокого ирландского боксёра. Вдвоём они доволокли его до подсобки за стойкой регистрации, куда явился врач, наверняка довольный, что его отвлекли от взвешивания.       — Ой, Людочка, а что произошло? — раздалось за спиной у Августа.       Вот так захочешь сделать хорошее — и ото всех огребёшь.