Главная странность Робин (vol.2)

      На следующее утро Мугивары, набившись на камбуз как селёдки в бочку, испытанными способами лечили похмелье. Разумеется, все, кроме Робин — та, будучи ответственным человеком, накануне обошлась ещё не успевшим перебродить мандариновым соком, и теперь с лёгкой мудрой усмешкой наблюдала за своими накама.       Санджи, охая, раздавал всем желающим заранее припасённое ядрёное средство, которое его научил настаивать Зефф: рассол, смешанный со слизью какой-то целебной ден-ден муши, настоянный в особой бочке… Желающие воротили носы: средство воняло и почему-то дымилось. По большому счету, согласился на него только Фрэнки: его желудок был закалён бесконечным потреблением колы, да и вообще он был киборгом.       — Ну и пожалуйста. — обиделся Санджи. — Ничего вы не понимаете в колбасных обрезках! Если готовил дядька Зефф — значит, штука стоящая!       — Чего? Там и колбасные обрезки есть? — тут же сунул в варево любопытный нос Луффи.       — Это просто выражение такое. — просветил мигом поскучневшего капитана Усопп. — Но вообще-то да, уже время завтрака!       — Потерпите, проглоты! — огрызнулся Санджи, и тут же подозрительно уставился на Зоро. — Эй, Маримо, это твое ненасытное пузо сейчас издало этот звук?       Зоро уже открыл было рот, приготовившись вступить в привычную перепалку, но тут звук раздался снова, и Мугивары переглянулись. Их мечник явно был ни при чем, ведь звук доносился откуда-то снаружи…

***

      Дружно высыпав на палубу, команда испытала дурное дежа-вю: там они нашли детей Большой Мамочки, на этот раз в количестве аж двух штук: исполина Катакури, от чьего присутствия всё вокруг сразу стало казаться каким-то маленьким, почти игрушечным, и…       — Крекер? Я положительно заинтригован, перорин! Что ты тут делаешь? — Перосперо с интересом разглядывал младшего брата, который неожиданно покраснел, а затем агрессивно выдал:       — А что, я тут не вписываюсь, по-твоему? Это всё из-за неё! — его обвиняющий перст упёрся в Нами, которую тут же заслонил собой Санджи. Крекер, почему-то помрачнев и набычившись, продолжил: — Нечего было размачивать моё печенье! Я чувствую себя грязным и использованным! Я больше не могу делать его таким сильным и хрустящим, как раньше!       — ЧТО?! — от вопля Санджи подскочили все, кроме Катакури. — Нами-суаааан, скажи, что это грязные инсинуации! Ты ведь не делала ничего, что звучит настолько извращённо? Не делала? Ты должна делать извращённые вещи только со мной…       Санджи не успел договорить, потому что из-за спины Катакури раздался какой-то дикий вопль, и в следующую секунду вся команда с изумлением наблюдала яростную фурию, в последний момент схваченную невозмутимым Катакури за шкирку.       — Катакури, отпусти меня! Я сейчас этой облезлой кошке все патлы выдеру! Не посмотрю, что подруга Лолы! — чуть более членораздельно завопила фурия, оказавшаяся встрёпанной и очень злой Пудинг. — Санджи, как ты мог!       — Я бы не советовал, сестрица. — Перосперо, созерцающий всю эту сцену с лукавой улыбкой, искоса глянул на Нами. — Поверь, она лишь притворяется сладенькой девочкой… На самом деле ещё немного — и она догонит Маму по уровню кошма…       Речь Перосперо оборвалась на полуслове, после того, как летучая ладонь Робин с размаху цапнула его за язык. Тремя другими руками Робин перехватила полыхнувшую глазами Нами, которая уже изготовилась вытащить свой климатакт и хорошенько шандарахнуть кое-кого чрезмерно болтливого молнией.       Пудинг уставилась на это во все три глаза, аж перестав дёргаться. Остальные Шарлотты тоже. У них в семье была очень популярна поговорка «дёрнуть Перосперо за язык», означавшая примерно то же, что во всём остальном мире значило выражение «дёрнуть тигра за усы». И появилась она отнюдь не на пустом месте!       — Блин! Я вспомнил, где вас видел! — внезапно раздался звонкий голос Луффи. — Ты же тот дядька с пончиками! А ты умеешь печенье делать! Офигительно, мы как раз хотим завтракать, а Санджи только слизь какую-то приготовил!       — Сам ты слизь! Это чудо-средство от похмелья! — оскорбился Санджи. Но Луффи уже его не слушал, увлечённо повиснув на Крекере и изготовившись впиться зубами в большую аппетитную печенину, украшающую его пояс.       Изящная ладонь Робин и мускулистое запястье Катакури едва не столкнулись в воздухе, спеша оттащить излишне воодушевлённого капитана Мугивар от на глазах свирепеющего Крекера. Дитя Охары и старший Конфетный Генерал смущённо переглянулись.       — Кхм-кхм… Дорогие мои сиблинги, вы к нам надолго? — Перосперо воспользовался тем, что Робин отвлеклась и наконец-то отпустила его язык, и прожёг Катакури взглядом. Тот невозмутимо пожал плечами. Перосперо закатил глаза. А он-то ещё скучал по семье!

***

      Когда все вопросы были улажены, всхлипывающая Пудинг наконец-то милостиво приняла уверения Санджи в том, что он «просто пошутил, Пудинг-чуаааан, тебе любой здесь подтвердит, что мы с Нами-суааа… То есть, с Нами-сан просто очень хорошие накама», и окрылённый кок побежал наконец готовить завтрак, а вся команда потихоньку потянулась за ним, Перосперо и Катакури остались на палубе для приватного разговора.       — Как Мама? — осторожно спросил Перосперо у брата.       — Хандрит. — лаконично ответил тот. — Говорит, что ты её забыл, совсем не присылаешь ей весточек, и она не может тебя выследить, чтобы прикончить…       — Вот как… — Перосперо задумался. Он был хорошим пятидесятилетним мальчиком, и ему вовсе не хотелось расстраивать мамулю. — Полагаешь, она не смягчится от прибавления в семействе?       Катакури посмотрел на брата долгим взглядом, и Перосперо вздохнул, признавая очевидное: чтобы Мама смягчилась, сначала должна быть свадьба. И непременно с самым вкусным свадебным тортом!       Торт, как это ни удивительно, был наименьшей проблемой. Сколько бы Перосперо не задирал нос перед Санджи, как сын семьи Шарлотта он не мог не признать очевидного — Винсмоук был не просто потрясающе талантлив в готовке, он вполне мог бы стать Королевским Шеф-Поваром Тотленда. Разумеется, самому Санджи и прочей команде он этого не говорил — слишком много чести!       — Кстати, Катакури, — внезапно спохватился Перосперо, с подозрением вглядываясь в видимую часть лица младшего брата. — А вы-то как нас отыскали? У нашей дорогой сестрички наконец открылся третий глаз?       — Проследили за почтовыми альбатросами. — пожал массивными плечами Катакури. — Мама абсолютно не понимает, с чего это они так зачастили в Тотленд. Она решила, что их привлекает еда. Но это её раздражает — они слишком много гадят.       — Припоминаю, что Монти писал об этом… — кивнул Перосперо. — Жаловался, что Мама отправляет его гонять их на летучих книгах. Будто мало его дразнили в детстве «пугалом»!       — Он по тебе скучает. — Катакури пристально глянул на слегка смутившегося Перосперо. — Как и мы все.       Перосперо сделал вид, что очень занят облизыванием трости. Ох уж эти глупые младшие братья! Он же учил их не демонстрировать так прямо и открыто свои чувства!

***

      Атмосфера за завтраком царила лёгкая и непринуждённая — Луффи и Катакури спорили о преимуществах пончиков перед мясом (и наоборот), размякшая Пудинг краснела и хихикала, принимая от Санджи блюда и комплименты (правда, иногда злобно зыркала третьим глазом на Нами и Робин), а Крекер раздавал желающим печенье (особенно желающим был, разумеется, Чоппер).       За обедом происходило примерно то же самое, только Луффи и Катакури уже перекинулись на обсуждение техник овладения волей, Пудинг позволила Санджи периодически чмокать себя в щёку, от чего он улетел на кровавой волне из собственного носа куда-то под потолок, а невозмутимый Чоппер тут же достал откуда-то гигантский шприц и вколол Санджи кровоостанавливающий препарат. После чего оказался буквально завален печеньем, созданным отчего-то побелевшим и трясущимся Крекером.       Во время ужина, наблюдая, как Катакури, снявший свой шарф, на пару с Луффи пожирают гигантский стейк, украшенный пончиковой глазурью и хохочут, Пудинг кормит с рук клубничкой красного как эта самая клубничка Санджи, а пушистый, сыто рыгающий шарик, в который превратился Чоппер, катается у Крекера на плечах (под нехорошими взглядами Зоро), команда Мугивар внезапно осознала, что Шарлотты никуда в ближайшее время не собираются…

***

      Ночной покой на Санни был злодейски прерван серией громких ударов в дверь каюты «сладкой парочки».       — Крекер, что такое? Ты и здесь решил быть верен шилу в своём неугомонном седалище? — недовольный заспанный Перосперо открыл дверь и смерил нарушителя тишины взглядом. Сегодня Робин отказалась от их классических вечерних забав (разбирания писем от Шарлотт, а так же игры в беспощадного многорукого инквизитора и ехидную ведьму), поэтому Перосперо был сильно не в духе. Он всего лишь спросил её, что она любит больше — моти или карамель! Ну и что, что он сделал это двадцать раз подряд…       — Просто в кои-то веки мне нужен был твой совет, карамельная башка! Но раз уж какой-то там младший брат недостоин твоей великой занудной мудрости, то я пожалуй откланяюсь! — огрызнулся ёршистый Конфетный Генерал, не подозревающий о терзаниях брата. Перосперо вздохнул.       — И что, позволь поинтересоваться, с тобой произошло на нашем тихом мирном корабле в… — он кинул взгляд на извлечённые из кармана ночнушки часы. — два часа ночи?       Крекер быстро огляделся по сторонам и вдруг жалобно прошептал:       — Братец! Эта Нами, она и правда хуже Мамы! Она заставила меня платить ей за то, что я посмел напугать её в Тотленде! И ещё отдельно за то, что их дурацкий капитан сожрал столько моего печенья, что потом оклематься не мог! Как будто я в этом виноват! А потом она сказала, что я для неё слишком старый! Что из меня уже песочек сыплется! А это был не песок, это крошки от печенья!       На этих словах Крекер остановился и с обидой уставился на Перосперо, который издавал подозрительные звуки, похожие на сдавленное кукуканье. Даже кончики его причудливо заплетённых волос от обиды заискрились ярче и гневливей.       — Да перед кем я тут распинаюсь! Брат ещё называется…       — Ах, прости, но это и правда весьма неожиданно! — острый фиолетовый ноготь Перосперо издевательски чиркнул прямиком по мощной грудной мышце Конфетного Генерала. — Чтобы кто-то сумел растопить это маленькое чёрствое печеньевое сердечко, перорин… Да ещё и наша кошка-воровка…       — А что такого? Она рыженькая как мандариновый джем! И умеет вызывать грозу, а у неё ведь даже фрукта нет! За словом не лезет в карман! И вообще… Она Зевса смогла заарканить, а в нём всё-таки частичка Маминой души!       — Справедливо… — нехотя признал Перосперо. — Но боюсь, что тут я тебе не помощник. Я и так ещё не расплатился с долгом… Если эта демоница узнает, что я давал тебе советы… Да все мои потомки до седьмого колена окажутся у неё в долговой кабале!       Перосперо театрально воздел руки к потолку, выдержал трагичную паузу, потом сладко улыбнулся и проворковал:       — Поэтому советую тебе всё же пойти спать, мой незадачливый кренделёк. Любовь приходит и уходит, но самое главное хорошенько кушать и высыпаться, как я вас и учил!       С этими словами Перосперо потрепал поморщившегося Крекера по щеке, впихнул ему прямо в руки кругляшок карамели и скрылся за дверью. Раздражённый Крекер со злостью сжал подаренную карамельку в кулаке. Уж кто бы говорил про «кушать и высыпаться»! Ничего, он и сам сможет разобраться в том, как понравиться строптивой навигаторше! Вот ещё, наука! Наверняка это будет не сложнее, чем угодить Маме!