Сколько времени?

В какой-то момент Рафаэль постучал в дверь и объявил, что завтрак готов. Решив, что они все сидят в комнате Люцифера… честно говоря, наверное, слишком долго, они решили расположиться за кухонным столом. Чарли села справа от него, а Рафаэль — слева. Реми настояли, чтобы он остался сидеть и позволил им пойти и наложить для него еду. Король Ада попытался возразить, но у него не было особого выбора, когда Рафаэль положил руку ему на плечо, удерживая на табуретке — он не мог пользоваться обычным стулом из-за своих крыльев — и птица упорхнули прочь. — Я тут подумал, мой Лор… Ваше Вели… эм…эх — Реми запнулись, произнося его имя, и он смягчился, чтобы избавить их от страданий. — Как я уже сказал, просто Люцифер. — Д-э-э… да. Я… э-э… Люцифер. Ты, э-э…… когда… хм… ну, я тут подумали, что, может быть, я… видите ли, моя сестра, когда она плохо себя чувствует, тоже не может много есть, поэтому мы решили, что ей проще… э—э—э…… что ж, она ест намного лучше, если в течение дня чаще ест небольшими порциями. Это, э-э-э… оно… ей просто легче это переварить, и я… простите, я не хотел переходить границы, я просто… На этот раз именно Рафаэль милосердно положил конец нервному заиканию. Глаза целителя загорелись, а крылья на мгновение зажужжали. — Ой! Я об этом не подумал. Какая хорошая идея, Реми! Ворон распушили перья на шее, слегка покраснев от похвалы. Люцифер тоже почувствовал прилив благодарности к своему маленькому помощнику. И было удивительно, что они виделись всего несколько раз, а Раль уже смог запомнить имя птенца. Его всегда поражало, насколько большим было сердце у его брата. Но его хорошее настроение улетучилось, когда он моргнул, и внезапно Рафаэль выжидающе уставился на него. Как будто он что-то сказал. Люцифер мысленно пнул себя, его и без того расстроенный желудок скрутило еще сильнее при мысли о том, что он только что проигнорировал собственного брата. — Я… я мне жаль. Ты можешь… я… что? Когда Реми обошли вокруг и поставили перед ним тарелку с едой, которая была очень похожа на то, что готовил Люцифер в свои худшие дни, Рафаэль улыбнулся. Его брат нежно погладил его по руке, не выглядя измотанным из-за того, что ему приходилось повторять. — Я спросил, что ты думаешь об этом? Не хочешь ли ты попробовать? В мозгу Люцифера промелькнуло понимание, и он выпрямился. — Ой! О, да, конечно. Мне кажется, это хорошая идея. С твоей стороны было очень любезно предложить это, спасибо, дорогуша, — Последнюю фразу он адресовал Реми, которые снова расплылись в улыбке. Король Ада повернулся, чтобы осмотреть содержимое своей тарелки, и дрожащими руками взял вилку. Единственная причина, по которой он вообще попытался заставить себя поесть была в том, что этот одинокий блинчик на тарелке не казался каким-то слишком сложным боссом. Ха, похоже, идея Реми уже приносит свои плоды. Он отрезал от блинчика маленький кусочек и поднес его ко рту. Его лицо слегка сморщилось, когда он жевал, но ему удалось проглотить его, не подавившись. Люцифер ел медленно. К тому времени, когда у него действительно начались проблемы, Рафаэль покончил со своим завтраком и придвинул свой стул поближе к падшему ангелу, чтобы поддержать его. Он применил ту же тактику, что и днем ранее, успокаивающе положив руки на плечи своего младшего брата и сказав ему, какой он молодец и какой храбрый. Только благодаря этому ободрению Люцифер смог полностью все съесть. Когда он отправил в рот последний кусочек и проглотил, он плакал. Он издал несколько болезненный всхлип, все еще чувствуя себя немного голодным, но понимал, что больше не сможет есть. Это не имело значения, потому что Рафаэль праздновал так, словно падший ангел только что выиграл в лотерею. Он был так счастлив, что Люцифер искренне гордился собой за то, что сумел. — Посмотри на это, Фера! Ты сделал это! Ты сделал это, я так горжусь тобой. — Целитель схватил его за щеки, осыпая бледное лицо дюжиной легких поцелуев и улыбаясь. Люцифер рассмеялся, поддаваясь всей этой нежности, словно боялся, что никогда больше не почувствует ее снова. Он предполагал, что отчасти так оно и было, но сейчас было не время для самоанализа. Поскольку все остальные уже закончили, Рафаэль поднял Люцифера со стула, стараясь не задеть его больные крылья, и понес в общую зону. Это был второй раз за день, когда ему не позволили что-то сделать самому. Как бы ему ни было ненавистно чувствовать себя обузой для них, он также чувствовал, что физически тает от всей этой любви. Он вцепился в плащ Рафаэля, немного чересчур отчаянно, когда свернулся калачиком в объятиях ангела. Если бы он не был уверен, что Рафаэль делает это не только для Люцифера, но и для себя, король, вероятно, оказал бы больше сопротивления. И… да, возможно, ему действительно нравилось, когда о нем заботились больше, чем он и его ядовитый разум позволяли ему признать. Он всегда был самым любвеобильным в семье. Ему нравилось, когда его обнимали, когда его окружали любовью, даже если он убеждал себя, что не заслуживает этого. И, если Рафаэль собирался вести себя как наседка, чтобы напомнить себе, что Люцифер снова с ними в безопасности… то падший ангел не собирается жаловаться. Брат осторожно усадил его на диван, повернувшись к нему боком, чтобы он мог сесть прямо за его спиной. Остальные подошли и расселись на соседних диванах. Люцифер снова попытался настоять на том, что Чарли не стоит на него смотреть. Их недавний разговор не выходил у него из головы. Но она покачала головой, настаивая на том, что не сможет вынести, если оставит его одного, зная, что ему больно. Она села рядом с Михаилом, который снова взял Люцифера за руки. Старший ангел, о котором шла речь, наклонял Люцифера вперед, пока тот не оказался лежащим на животе, положив голову на колени брата и подняв крылья вверх. Король был вынужден признать, что так ему было намного удобнее. Он почувствовал, как руки Рафаэля успокаивающе пробегают вверх и вниз по его ноге, пока ангел говорил. — Ладно. Я начинаю. Ты… готов? Люцифер не был. Он точно не был. Он уткнулся лицом в колени брата, сжимаясь, прежде чем нежные, пылающие пальцы мучительно коснулись его кожи. Весь его мир был погружен в сплошную, абсолютную агонию. Затем Чарли начала говорить. — Ты помнишь то время, когда я была маленькой, и вы с мамой повели меня покупать платья на мой день рождения? Я думаю… эм… Кажется, мне тогда было шесть лет? Люцифер стиснул зубы, но слегка улыбнулся воспоминанию и быстро, с придыханием, поправил: — Вообще-то, пять. — Точно! Пять! Мы обошли, как мне показалось, сотни разных магазинов, я бегала взад и вперед по проходам и указывала на все, что хотела примерить. Вы были такими терпеливыми, мама помогала мне переодеваться в каждую из вещей, а ты ждал у примерочной и хвалил меня каждый раз, когда я выходила, чтобы показаться. Я—я почти уверена, что ты тогда начал плакать. Несмотря на мучительную боль, падший ангел не смог удержаться от смеха при воспоминании об этом. Он крепче сжал руку Михаила — он понятия не имел, как его брат так спокойно это воспринял — и процедил сквозь зубы: — Ты просто выглядела такой чертовски милой. Принцесса хихикнула, и если бы он поднял глаза, то увидел бы легкий румянец на ее щеках. Но, не обращая внимания на легкое смущение, она продолжила. — Но потом в одном из магазинов, куда мы зашли, появилась эта пожилая грешница. Она — черт возьми, я даже не помню, что она сказала — я думаю, это было как-то связано с тем, насколько неподходящими были некоторые платья и что у меня явно не было «вкуса принцессы» или что-то в этом роде, я не знаю. Но я расстроилась и начала плакать, а ты взял меня за руку и сказал, чтобы я ее не слушала. Что у меня самый лучший вкус в мире, и что вся одежда, которую я выбрала, была великолепной, потому что я ее носила, а как могло быть иначе? Пока она говорила, а его сознание разрывалось между болью и ее сладким, как мед, голосом, процесс исправления его крыльев казался намного более управляемым. Он все еще был очень громким и плакал навзрыд, потому что… э-э-э… ему все еще было чертовски больно. Но это и близко не походило на те крики, которые он издавал в прошлый раз. — Я на тебе не поверила, поэтому ты сказал мне пойти и выбрать для тебя несколько нарядов, и ты покажешь мне, как потрясающе они все смотрятся. Так я и сделала. Я побежала и — поскольку это был магазин платьев — выбрала все самое красивое, что, по моему мнению, тебе подошло бы, а потом ты надел это и прошелся по залу, как на показе мод. И тут в разговор вмешался Энджел Даст. — Коротыш в платье? Люцифер не смог удержаться, чтобы не ответить, возмущенно запротестовав: — Хэй! Я выглядел шикарно — О, я в эт’м не с’мневаюсь. — На этот раз он расслышал все намеки в интонациях голоса Энджела. Он закатил глаза. — Э-э… в любом случае, — продолжила Чарли немного смущенно. Бедный ребенок. — Ты подобрал меня и спросил: «Похоже ли это на одежду, которую выбирает кто-то, кто не знает, что делает? ’ Ты позировал, а я хихикнула и сказала «нет», и мы еще около часа ходили по магазинам, пока я не устала и ты, наконец, не смог затащить меня домой. Это был один из лучших дней в моей жизни. Люцифер не смог ответить из-за громкого рыдания и приступа жгучей боли, от которой задрожало все его тело. И все же, мысленно, он хотел сказать: «мой тоже, малышка». И, не в силах выразить это словами, он поднял голову ровно настолько, чтобы послать ей благодарную, счастливую улыбку. Она ответила ему тем же. — А тот день, когда ты помог мне научиться летать? — Вмешался Рафаэль, его голос звучал немного глухо из-за того, что он работал над крыльями падшего ангела. — Ты научился довольно рано, и Михаил с Габриэлем уже знали, как это делается, и только я не мог оторваться от земли. Я пытался двигать крыльями, как вы все это делали, но у меня ничего не получалось. Однажды я так расстроился, что расплакался. Ты подбежал ко мне, обнял и спросил, что случилось. Когда я сказал тебе, ты схватил меня за руку и потащил на одну из тех больших крыш, и сказал, что не уйдешь, пока мы не придумаем, как заставить меня летать. Люцифер слышал, что, рассказывая эту историю, его брат задыхается словами, но в его голосе снова появилась легкость. — Мы пробыли там три дня, пробуя все, что есть на свете, пока, в конце концов, ты не сказал мне перестать пытаться делать то, что делают все остальные, и просто делать то, что кажется правильным. Ты снова столкнул меня с одной из высоток в здании — не волнуйтесь, ребята, она была не очень высокой, и мы все время тренировались на ней. Он всегда ловил меня. Я закрыл глаза и прислушался к тому, что хотели сделать мои крылья, вместо того, чтобы пытаться указывать им, что делать. И тогда у меня… это сработало. Внезапно я почувствовал, что лечу, и ты был рядом со мной, и я обнял тебя, и поблагодарил, и заплакал, а потом мы оба летели по Небу, пока не нашли Микки и Габби и… Голос ангела прервался. Его исцеляющие пальцы разжались, когда он попытался взять себя в руки. Люцифер не мог его винить, он тоже всегда расчувствовывался, вспоминая тот день. Он был так рад за своего почти близнеца. К счастью, Габриэль был рядом, чтобы разрядить атмосферу. — И вот тогда мы поняли, что у нас больше никогда не будет спокойных деньков. Все рассмеялись, а Люцифер ослабил свою смертельную хватку на бедной руке Михаила, чтобы сесть и повернуться лицом к Рафаэлю. По лицу его брата бесстыдно текли слезы, его нижняя губа выпячивалась, когда он с любовью смотрел на Люцифера. — До этого момента никто так в меня не верил, — Признался он. Люцифер поднялся на дрожащие ноги, чтобы повернуться и обнять целителя. Рафаэль обнял падшего ангела в ответ, как мог, его руки нашли золотистые локоны падшего ангела. — Мне так жаль, Фер. Я так сильно люблю тебя, — прошептал ангел достаточно громко, чтобы Люцифер мог его услышать. Падший ангел улыбнулся, обнял его чуть крепче и ответил так же тихо. — Я тоже люблю тебя, Ральс. Они простояли в этих объятиях еще несколько мгновений, прежде чем рядом с ними появилась темная фигура, остановившаяся перед диваном. Люцифер оглянулся и увидел, что Реми протягивает ему маленькую десертницу с йогуртом и фруктами. На мгновение он растерялся, но потом вспомнил о том предложении, на которое он согласился. Есть меньше, но чаще. Решив, что сейчас самое подходящее время для перерыва, падший ангел протянул руку и взял миску. Его изуродованная плоть была выставлена на всеобщее обозрение уже несколько дней — включая время, проведенное на далекой планете, — и он напомнил себе, что ему нужно будет купить себе новые перчатки. Но сейчас он просто старался не думать об этом, когда Рафаэль усадил его к себе на колени и помог расправиться с миской с едой. Где-то на полпути он уткнулся головой в грудь брата, а ангел-целитель шептал ему на ухо что-то успокаивающее, продолжая перебирать его волосы. Это заняло некоторое время, но даже тогда он не смог закончить все. Это не имело значения, потому что Рафаэль все равно похвалил его, приложив ладонь к его щеке и потирая маленький красный кружок одной рукой. Он смахнул стыдливые слезы, сказав, что тот молодец и что он гордится им. К этому моменту Люцифер был совершенно измотан, его глаза закрылись. Он знал, что им еще многое предстоит сделать для исцеления, но внезапно он засомневался, что сможет бодрствовать. Это было странно, ведь раньше было все наоборот, он никак не мог уснуть. Но за последние несколько дней он просто чертовски устал… — Все в порядке, Фер. Почему бы тебе немного не вздремнуть, хорошо? Мы продолжим через некоторое время. Люцифер обнаружил, что не может удержаться от такого соблазна. Разрешения было достаточно, чтобы позволить своим векам полностью сомкнуться. — Вот и все. С тобой все в порядке. Спи. Ты в безопасности. Мы тут Это были последние слова, которые он услышал перед тем, как провалиться в сон.