Перед смертью не надышишься.

Деку нужно было отдохнуть. Он взвалил на себя слишком много ответственности, он чересчур помешался на своей роли в битве с Все-За-Одного и был так испуган, что не смел остановиться в этом паническом страхе. Его друзья были первыми, кому это пришло в голову, — и как же хорошо, что они были у Изуку, — класс смог буквально поймать мальчика и практически заставить отдохнуть. Сколько же слез было пролито, сколько боли в груди и у горла оказалось в момент, когда одноклассники утверждали, что волнуются за него, когда Уравити кричала на народ о том, что несчастному ученику нужно позволить прийти в себя, когда мальчик, когда-то ненавидящий героев, подбежал обнять его… Когда Кацуки, стоя перед ним под ливнем проникновенно извинился и также, как одноклассники, призвал его к разумному решению. Утро в Академии началось с кошмара и случайного выпуска «черного хлыста», черт, как же его тревожило сообщение ВЗО, даже думать об этом противно до щекочущего в груди чувства ужаса. Перебороть это — такая же часть отдыха здесь, в UA, как и сон или элементарный душ. Изуку посвятили в нынешние дела — оказалось, его соратники тренируются изо всех сил, чтобы стать сильнее. Какие же они деятельные и прекрасные школьники — пережив так много и чувствуя не меньший, чем Мидория страх, стараются ради помощи окружающим и, в последствии, всему миру. И Мидория, находясь в безопасности, тоже мог потренироваться не с реальными и жестокими столкновениями, а с самим собой, пробуя совмещать причуды интересными комбинациями. Этим он и занялся днём, когда его товарищи также занимались своими способностями. Внутренний диалог с предшественниками шел уже некоторое время, пока Изуку держал в руке очередной камешек, на котором планировал применить «переключение скорости». Эта причуда со временем стала в разы мощнее, чем была во времена второго её владельца, соответственно и отдача оказалась жестокой, нужно скорее разобраться в этом и освоить причуду на деле. Изуку уже выставил перед собой руку с камнем в пальцах, приоткрыл рот, чтобы тихо произнести факт использования причуды, как резкая слабость от «предчувствия» заставила рывком присесть на корточки: секунда и за затылком слышится взрыв, а далее вперёд вырывается виновник срабатывания причуды пятого предшественника, разворачивающийся на ходу — Кацуки Бакуго. Парнишка резво упирается ступнями в землю, сразу после становясь ровно, пока Мидория знатно напрягся, зажав несчастный камень в ладони. — И чем ты занят, пока все тренируются?! — в обыкновенно злобной манере спрашивает Кацу, неминуемо направляясь к Изуку, что тоже встал ровно. — Раз тебя приволокли сюда, решил, что можно ничего не делать и уединиться с природой, а, придурок? — все как и всегда. — Н-Нет! — невольно начинает оправдываться Деку, выставляя руки на уровне груди. — Я пытаюсь разобраться с одной из причуд, просто она стала сильнее внутри Один-За-Всех и теперь не получится просто выслушать объяснения предшественника для понимания её основ, нужно узнать последствия ее использования и… — ему не дали продолжить бубнить. — Заткнись, что там у тебя за очередная новая причуда? — все также агрессивно вопрошает Бог Смертоносных Взрывов Динамит, пока друг слегка пятится от него назад. — Из-за неё тебя теперь хрен поймаешь? — невозможность «полноценно» участвовать в попытках класса вернуть Изуку в Академию так ударило по его самолюбию? — Нет, — неловко отвечает Деку и тут же продолжает. — Ты отвлекаешь меня, Каччан, — это правда, сейчас нет возможности выяснять отношения, нужно в кратчайшие сроки научиться максимально эффективно использовать свои силы. — Что ты сказал? — вспыхнув ещё большим недовольством Кацуки невольно создаёт взрывы на ладонях, достаточно тихие, буквально искры. — Не ты ли просил меня помочь тебе в тренировках, задрот?! Или тебе это больше не нужно? Решил унизить меня? — парень всегда был таким же взрывным, как его причуда, поэтому толчок в плечо можно было ожидать, Мидоря просто позволил это сделать. — Решил, что то, что я испытываю к тебе хоть немного жалости значит, что я все еще не могу надрать тебе зад? — Каччан, ни у кого из нас нет времени на конфликты, прекрати, — абсолютно серьезно заявляет Изуку, тут же активировав причуду — ему в лицо направилась раскрытая ладонь. Взрыв не коснулся Деку, поскольку он отскочил назад, но Бакуго в тот же момент рванул за ним. Игнорирование взбесило мальчика, его чувства снова не воспринимают, его опять посчитали пустым местом, не поняли посыла, почему?! А не понял Мидория именно того, что конкретно пытался сказать друг — за видимой попыткой начать ссору скрывалось чувство искреннего волнения, желания хоть чем-то помочь товарищу, на плечи которого упала такая громадная ответственность. Зависть от резкого подъема Изуку со временем перешла в неконтролируемое чувство восхищения и желания соответствовать. Они должны быть не номером один и два, они должны стоять на одной ступени, на равных. Появилась эта мысль тогда, когда Бакуго внезапно осознал то, как мог чувствовать себя Изуку все те годы без причуды. Общество, в котором вокруг суперсилы мог построиться весь твой статус, твердило, что Бакуго крутой и всегда прав, но… Разве это было так? Мидория совершает прыжок треугольником, оттолкнувшись от дерева, желая оказаться за спиной соперника, но тот не глуп и просто оборачивается, снова выстреливая взрывом, от которого Деку уворачивается и в следующую же секунду, за счёт ничтожного расстояния между мальчиками, врезается в Кацуки, заставляя того подорвать один из наручей, чтобы его не повалили на землю. «Черный хлыст» позволил владельцу ОЗВ быстро отдалиться, ухватившись причудой за ветку дерева за спиной, растительность вокруг Бакуго обуглилась, а он сам на приличной скорости вырвался из дымки, чтобы снова атаковать. Деку почувствовал это «предчувствием» и намеренно рванул навстречу, но при этом слегка вверх, теперь у него получилось грубо уложить противника на землю, развернулся в полете и сжатым воздухом, получившимся из-за щелчка за спиной, заставил их обоих впечататься в траву. — К чему драться, когда вокруг нас сущий ад, Каччан?! — теперь обозлился и Изуку, но он не успевает зажать руки оппонента на земле, тот резко оборачивается с замахом и почти бьёт парня за собой, но тот перехватывает его руку и доворачивает вбок, чтобы не вывернуть плечо Кацуки переворачивается с живота на спину и тут же свободной рукой хватается за чужой воротник. — Заткнись! — в голосе слышны зачатки истерики, Бакуго сгибает ноги в коленях, чтобы приготовиться к попытке сбросить с себя Деку. — Как будто ты мог бы понять меня, кретин! — попытка предпринимается, но «черные хлысты» обвили торс и правую руку мальчика и удерживают на месте. — Я пытаюсь сделать это, но ты сам не позволяешь и ненавидишь меня без причины, что мне ещё сделать, чтобы ты угомонился? Поскорее умереть? — на горящих изумрудным цветом глазах Изуку выступают слезы, он натерпелся, он устал от бесконечной и бесполезной конкуренции. Далее между мальчишками повисла тишина, прерываемая только тяжёлым от напряжения дыханием. Кацуки с, кажется, привычно припадочной злостью смотрит в глаза Изуку, на то, как причуда искрит вокруг его лица, как он снова плачет, на этот раз в состоянии удержать его на месте. Мидория с гневной обидой также сверлит Бакуго взглядом, его сухие взъерошенные волосы, вечно опущенные к переносице брови и то, что глаза-то слезятся. Чувствует, как на воротнике формы дрожит рука, что они оба на пределе в рамках ситуации. Точнее… Все сейчас на пределе, а эти двое уж тем более. Из-за положения лица парней оказались достаточно близко для детального рассмотрения черт друг друга, для судорожной мысли о том, что каждый из них сейчас сможет легко ударить и все это «слишком близко». Мидория чувствует напряжение в забившихся от боя в прошлые дни пояснице и плечах, ставит обе руки на траву над плечами друга, пока тот слегка более резко, чем стоило бы перекладывает ладонь, что держала одежду Изуку, ему на плечо, а далее и вообще проскальзывает пальцами за его голову, прихватывая за вьющиеся волосы, чтобы, кажется оттянуть, но… — Парни, вы чего?! — из-за спины слышен голос одноклассника, Деку оборачивается, «черные хлысты» растворяются в воздухе. — Уже драку затеять успели? — Киришима со свойственным ему беспокойством подходит к друзьям, пока они оба тупо смотрят на него. — Нет, что ты! — Мидория совершенно глупо и неловко машет руками в стороны, отрицая предположение, которое является правдой. Почему он все ещё оправдывает Бакуго без причин? — Драться? Мне? С ним? — с пренебрежением заявляет Кацуки и небрежно спихивает с себя Деку, после чего бодро встаёт на ноги. — Не неси чепуху, ещё время на это тратить, — Эйджиро просто не нужно знать, что они делали. — Проверял его, вдруг опять кинет нас и втихушку свалит, — Изуку недовольно глянул на товарища, услышав именно такую небылицу. Произошедшее оказалось… Будоражащим. Кацуки, разве, способен на что-либо кроме перманентной злости? Мидория знает, что способен, не зря они знают друг друга с детства, но… Всё это слишком запутанно, чтобы разбираться в одиночку, это тяжело и странно, Мидория прямо почувствовал душой, что в тот момент злобный задира, высокомерный и заносчивый на глазах стал другим человеком. Будто бы уязвимым и чувственным, обычным подростком, как и он сам. А самому Бакуго не хватило сил, чтобы выдавить из себя то, что хотелось сказать. Сказать, как он устал от чувства собственной ничтожности, чувства вины за то, что его пытался спасти тот, кого он унижал, за падение Всемогущего, в котором по факту он не виноват, что его гложет болезненное чувство того, что он недостаточно старается, раз грёбаный Деку уже может за считанные секунды уложить его на лопатки, если тот не приложит усилия. Ему жаль, ему безмерно страшно потерять Изуку так, как это может случиться. Это просто… Неописуемо страшно знать, что его старых и новых друзей могут убить в любой момент, а мысли о том, как может быть страшно Изуку доводят до того уровня раздражительности, как защитной реакции, что к Кацуки в принципе лучше не подходить. Следующий день в Академии проходил почти также, как прошлый. В головах героев сидели мысли о том, что же делать дальше, как превзойти противника и что можно предпринять для этого, вот только… Двое из них отвлекались на некоторые другие размышления, возможно, недопустимые сейчас. Взгляды исподтишка были замечены обеими сторонами, косые и смущённо отводящиеся в сторону при возможном обнаружении. Так странно, один конфликт оставил такой горький след, что хочется наблюдать за «соперником», каким-то образом проанализировать его действия и понять что-то для себя. Хочется просто смотреть на него. После раскрытия Аоямы и полученного после этого плана общая обстановка ужасно накалилась. Все на нервах готовятся к тому, что вскоре начнется как физически, так и морально. Если хоть одна из частей плана провалится, это будет конец не только для Японии, но и для всего мира. Совсем скоро класс «А» переселили во временное общежитие, уже оттуда они выдвинутся воплощать тот самый план в реальность. Как же невероятно страшно и тревожно от этого, совсем скоро… Совсем скоро Мидория с Очако вернулись в общежитие, чтобы отправиться по комнатам. Они правда странные — видеть во враге что-то более, чем зло, это иррационально и даже глупо, но так уж сложилась судьба, что иногда сердце, наполненное желанием помочь людям, сильнее объективно правильных решений. Изуку уже подходит к своей комнате, как дверь соседней открывается. Они расположены по списку рассадки учеников, чтобы не устраивать неуместного выяснения, кто и где хочет спать, а значит… На пути Мидории оказывается Бакуго, что, в целом, ничего не значит. Почти. Перед тем, как Изуку успел открыть дверь, его за плечо дёрнул Кацуки, останавливая. Пришлось повернуть голову в его сторону. — Слушай, придурок, нам нужно поговорить, — «начинается…» — про себя подумал Мидория, вздохнув после чужих слов. — В чем дело? — без интереса спрашивает парень, посмотрев в лицо друга… — Что-то случилось? — он выглядит более подавленным, чем обычно. — Не вздумай сдохнуть, — звучит угрожающе, но в купе с набором эмоций опасность перестает ощущаться. Изуку невольно таращится на Кацуки в недоумении — это то, что он правда хотел сказать? — Иначе я убью тебя первее Шигараки, понял? — на лице без ведома владельца появляется улыбка. — Как скажешь, — слабо и по-доброму усмехнувшись, Деку уже было давит на дверную ручку, но его торопливо поворачивают спиной к этой же двери. — Пообещай мне, что не дашь себя убить, идиотина, — более твердо просит обладатель причуды взрыва, опустив голову, пока Мидория удивлённо слушает. — Зная тебя… — чуть было не начинает повышать голос, но его прерывает собеседник. — Обещаю, — снова один перебивает другого. — Я знаю, о чем вы с круглорожей говорили, — на секунду Изуку становится неловко, но это не удивительно, через открытое окно вполне можно было услышать. — Тебе нужно просто убить его, даже не думая о жалости. Подумай о нас всех, а не о чувствах этого ублюдка! — Кацу хотел сказать «подумай о моих чувствах, а не о чужих». Гордость не позволяет выражаться иначе. Тут не нужно ничего говорить, Мидория уже все понял. Каким бы чёрствым и неприятным не казался его друг, он все ещё такой же школьник, как и он. Стоит просто обнять его и… — Я защищу всех вас. Именно благодаря вашей поддержке я… Нет, мы справимся, Каччан, — у горла практически стоит ком и как же тяжело сдержать порыв, когда комок злости развязывается и объятия не отталкивают. Это болезненное и неожиданно нежное чувство снова появилось в груди, как пару дней назад в лесу. Теплые чувства людей, находящихся в разных мирах, но всегда рядом друг с другом просто нельзя игнорировать, это и называется близостью. Они оба очень изменились за время учебы в Академии, прошли через многое, многое осознали и то, что один из них перешагивает через себя, чтобы выразить волнение… Это, наверное, и значит «взрослеть». — Защитишь нас? Ты вообще обалдел? — с совершенно лишней издёвкой произносит Кацуки чуть ли не в ухо Мидории. — Это я, — уже не стесняется конкретики, как интересно. — Тебе пинков под зад надаю, чтобы раскурочил этой мрази башку! — Деку даже не приходится подыгрывать, чтобы тихо посмеяться с того, как это обыгрывает Бакуго, пока они слегка отстраняются друг от друга. Его манера речи неисправима. — Хорошо-хорошо, — достаточно нервно из-за недавнего желания расплакаться Изуку соглашается, а после продолжает говорить. — Это все, что ты хотел сказать? — кажется, его щеки даже слегка порозовели. Когда последний раз они обнимались? Такое странное чувство ностальгии, практически по детству. И снова эти гляделки в тишине… У Кацуки, кажется, никогда не происходит таких долгих мыслительных процессов в общении, сразу выдает первую же колкость, пришедшую на ум, да и он в целом сообразительный. Что же изменилось? Возможно, в положении физической близости ощущается вся неловкость между друзьями, которые в один момент разошлись по разные стороны баррикад и фактически уже не являются «друзьями», лишь в каком-то смысле близкими людьми, которым иногда можно доверить спину? Или, возможно, потому что сухие мальчишеские губы слишком привлекают внимание, а глупое выражение лица кажется очаровательнее, чем обычно, и даже не хочется взорвать его? Стоп, что за мысль вообще? Слишком поздно осуждать себя, второго шанса может и не быть. — …Нет, — с невероятно неуверенной, но борзой ухмылкой Кацуки постепенно наклоняется пониже. В голове так и звенит эта фраза «второго шанса не будет», она сидит где-то там ещё с момента получения записки от Деку. — Стой молча, — как грубо, однако, для следующих действий. Изуку как-то инстинктивно попытался упереться руками в плечи товарища, сначала не понимая, что тот хочет сделать, но уже через мгновение губы соприкоснулись и все стало ясно. Кристально ясно. Ничего исключительного не произошло, контакт продлился всего пару секунд, поскольку Бакуго не настаивал, сейчас это абсолютно невинный поцелуй, но… — Что ты делаешь?! — истерично и по-дурацки пискляво спрашивает Мидория, стараясь не повышать голос, хотя его практически напугало произошедшее, сердце пропустило пару ударов. Как вообще причуда пятого проигнорировала эту смертельную опасность?! Как-то атмосфера жестоко резко изменилась с трепетной на почти смущающую, взрывной гад решил резко перевести тему со своей слабости на издевательство? — Замолчи, задрот, — игнорируя вопрос язвит Кацуки, в душе которого сейчас разрывается ядерная боеголовка — его не отталкивают? Изуку… В смысле… Просто пискнул и даже не свалил никуда? — Ты меня держишь намного более гейски, чем это сделал я, — ещё и стрелки переводит! Деку с ужасом убирает руки от наглого собеседника. — Это невозможно, это неправильно, мы парни, так нельзя делать, ты не спросил у меня разрешения и вообще, я думал что ты!.. — тараторит красный, как помидор парень, пока его берут за руку и грубовато тянут за собой. — Каччан! Я думал ты наконец-то решил быть искренним и рассказать мне о том, что тебя волнует и простил меня, и что нас сблизит общий страх будущего боя, и что мы снова сможем нормально общаться как в детстве, — пока бедолага болтает, Бакуго уже закрыл за ними обоими дверь в свою временную комнату. — Потому что обстановка изменилась и теперь мы похожи и находимся в одних обстоятельствах, обычно в таких ситуациях люди становятся ближе и мне показалось… — его перебили. — Деку, завались, — вздох, а далее руки сложены на груди. — Если ты сейчас не закроешься, твою пламенную речь услышит пара придурков, а потом и все остальные, потому что я подорву тебе рожу, — Мидория понял, зачем его увели из коридора, но не понял, что в целом происходит. — Ты хочешь поговорить по душам? После того, что я сделал, — уточняет уже менее грубо, что даже удивительно. — Почему я здесь оправдываюсь, если это ты ведёшь себя… — нужно подобрать правильное слово. — Неприлично! Что вообще происходит? Зачем? — все вопросы в голове озвучил в одной реплике и его даже не перебили, отлично. Изуку невольно становится спиной к стене, чтобы если что быстро уйти. — Знаешь, — а Кацуки совершенно не хочет объяснять, что происходит. У него не получится сказать некоторые вещи вслух из-за собственных комплексов, он просто не способен на что-то меньшее, чем действия. — Иногда тебе стоит прекращать думать о других. Ты ведь не ушел и даже сейчас не уходишь, — и тут Изуку прошибло жаром. — То есть, твое отношение к подобным вещам… Нормальное? — Нет! — продолжает тупить Деку. — Ни в коем случае, это не нормально, просто!.. — и снова прерывают на полуслове. — Просто не против, потому что мы «друзья»? — Бакуго опасно приближается, Мидория невольно упирается в стену плотнее. — Знаешь, как говорят: «перед смертью не надышишься», — ладонь парня не слишком уверенно опускается на щеку Деку, плохо дело, тому в секунду становится жарко от ощущения горячей крови, что притекает к лицу. — Ты не думаешь, что будешь жалеть о чем-то, чего не сделал? — его голос не становится мягче, ласковее, не меняется ничего, но выражение лица… Обречённое, возможно, придает словам особый шарм, как это было в коридоре. — Ты слишком много думаешь о смерти, — дурея от стеснения мямлит Изуку, но не предпринимает абсолютно ничего. — Идя на верную смерть нужно забыть, что такое «проигрыш» и… Улыбаться, — его напутствие совсем отличается от речей Всемогущего, который и вбил ему в голову эту позицию ещё в детстве. Сейчас это звучит нервно, напряжённо, не в смысле страха перед чем-то, а в смысле сконфуженности. — Какой же ты тупой задрот, — на выдохе оскорбление звучит скорее возбуждённо, чем агрессивно. Кацуки все же делает то, что является тем самым шансом. Губы парней снова соприкасаются, но не как секундный поцелуйчик, типа тех, что мама оставляет на лбу перед школой. Сейчас это будет долгий, смачный, влажный и серьезный поцелуй. Бакуго ненавидит сентиментальные нежности. Он не интересуется отношениями, какой-либо искренней дружбой. Его злит, как Киришима весело и дружелюбно лезет приобнять его, Каминари также со смехом встречает в классе, как эти двое вместе с Минетой обсуждают неприличные штучки, а Мина шуточно раздает дурачкам подзатыльники. Они обычные подростки, которые обычно общаются и веселятся. Это раздражает, конкретно тот шум и значимость, которую придают подобным отношениям с людьми, достаточно бесполезное явление. Но все это всего лишь восприятие травмированного мальчика, чьи розовые очки разбились стеклом внутрь после поступления в UA. Он был лучшим, одаренным, сильным и значимым, но… Здесь буквально все такие. Каждый из учеников звёздочка, которая сияет по-своему ярко, в итоге сливаясь в тот свет, что позволит миру быть чуточку лучше. Кацуки, внутренне боясь, что его оттолкнут и воспримут с презрением мягко мнет обветрившиеся и покусанные губы Изуку, не спешит, чтобы не отпугнуть, борясь со своим желанием всего и сразу. Мидория же в первые секунды вжался в стену, не в силах даже двинуться от напряжения. Может ли он ответить на это? Это какая-то проверка? Попытка унизить? Что-то доказать? Но секунды первичного испуга сошли на нет, когда Бакуго не отстранился. Теперь Изуку приходится со всей возможной осторожностью приподнять руки и поставить их на плечи парня, чтобы проверить реакцию. Все это поэтапное сближение происходит только на подсознательном уровне, в данный момент Деку страшно коробит от чувства смущения — первый поцелуй, ещё и с парнем, ещё и с Бакуго! Это что-то из разряда фантастики, такого не может происходить в реальности, точно нет. Именно эта мысль и срывает тормоз, но не жёстко, вполне ласково: Мидория медленно из-за поддержания поцелуя обнимает шею Кацуки, у него почти дрожат руки, поскольку его тоже обняли, но под плечами. Что это за сладко-приторная фантазия девочки-подростка, черт возьми?! И поцелуй прекратился. Просто, спокойно, интуитивно понятный конец действия. И… Что делать дальше? — И это было по-дружески? — Кацуки вполне хитро улыбается, стараясь разрядить обстановку шпилькой, не зря ведь слушал болтовню Деку о том, что тот хотел сближаться. Что ж… — Ну! — в припадке смущения начинает Изуку. — Я не хотел говорить это и не имею ничего такого ввиду, просто… Я уважаю тебя и ты для меня близкий человек, я не знаю, насколько мы друзья… В смысле я не считаю, что мы ими не являемся! — разнервничавшийся мальчик кладет ладонь на розоватый лоб и прочесывает курди пальцами, отводя взгляд в сторону. — И я всегда восхищался тобой и хотел быть рядом с тобой, и хотел общаться, не в смысле сейчас не хочу, я просто много думал об этом, и о тебе, и том, что между нами случилось… Но я не люблю тебя, именно в романтическом смысле, вообще-то я очень люблю тебя как человека, но слабо представляю себе, кто ты сейчас из-за пропасти в средней школе и… — это настолько же мило, насколько жутко бесит. — Деку, заткнись и прекрати морозиться, — сколько уже раз Кацуки просил его замолчать? — И все это мямлит герой, способный занять место Всемогущего? — Изуку тупо переводит взгляд обратно на лицо собеседника. — Говоришь как испуганный девственник, — будто бы они оба не являются таковыми. — И все это ты говоришь просто потому что боишься, что не сможешь сказать в другой раз? — Мидория уже давно не запуганный ребенок, над которым издеваются, как над меньшинством. Несколько дней назад он обгонял пули наемницы и рисковал жизнью ради людей, чью спокойную реальность разрушило страшнейшее зло. Сейчас ему неловко, он стесняется происходящего, того, что ему искренне симпатичен друг детства и то самое восхищение перешло в более глубокие чувства, от того, что тот сам вздумал делать, в корпусе чувствуется щекотка вожделения и волнения. Припадки бормотания и перевоплощение в краснеющего дурачка это просто особенность повседневности. — Не думал, что претендующий на первое место герой будет трястись от страха перед опасностью, Каччан. Что ж, провокация сработала, хоть и была максимально простой зеркалкой, Кацуки намного проще взбесить. Вечное соперничество между этой парочкой началось ещё с самого поступления и, видимо, не планирует заканчиваться даже в такой… Интимный момент. Деку пронзает «предчувствие» и тут же где-то внизу слышится тихое шипение, а далее на пояснице, как раз там, где находятся руки «соперника», ощущается жар. Отлично, Бакуго снова в бешенстве, сейчас общежитие взлетит на воздух. — Если смерти боятся все, то от перспективы перепихона трясутся только додики, типа тебя, — Изуку активирует причуду. Усиление и полученная от ОЗВ скорость позволяют вполне легко убрать от себя болезненно горячие руки Кацуки и взять их обе в пальцы одной своей, сразу же слышится гулкий взрыв у уха, глушит до звона, к ним точно постучат в скором времени. Мидория бегло опускает взгляд себе на бока — вот же мудак, слегка прожёг ему футболку. Стоило отвлечься, как чужие руки рывком разводятся в стороны и уже не подвластны, хват за воротник и такая же резкая попытка потянуть на себя, в считанных сантиметрах от столкновения лбами останавливается ладонями, вперевшимися в грудь. Суть всей этой ситуации в том, что Кацуки нарочито грубит, чтобы отвести взгляд Изуку от того, что он фактически вовлекает его в связь, что максимально пытается сгладить этот самый Изуку, не принимающий реальность чужих намерений. Забавно получается, сейчас все выглядит как начало драки. В принципе, как и всегда. Мидория почти собирается сказать что-то не менее язвительное, чем его соперник, но его злобно тянут уже в бок, а после и вовсе толкают в спину с таким усилием, что чтобы не упасть нужно постараться. Рефлекторно выставленные перед собой руки упираются в корпус кровати. Парень немедленно оборачивается, почти встаёт ровно, но его снова толкают в грудь, заставляя сесть, Бакуго не церемонясь опирается коленом о застеленную постель и давит на плечи Деку, чтобы он лег. Все это происходит в добровольно-принудительном порядке, «предчувствие» не работает, хотя причуда все ещё активна, искрясь чистым морским оттенком. Ладно, видимо правда пора заканчивать с прелюдиями. — Успокойся, — достаточно тихо по сравнению с прошлым репликами, можно сказать, просит Мидория и показывает свои намерения простым действием — кладет ладонь на затылок Кацуки, пока вторая рука удерживает его над кроватью на локте. — Не указывай мне, что делать, — и сразу же наклон вперёд, чтобы снова поцеловать. Стоит напомнить, что оба, естественно, знают, что такое поцелуй и как это должно выглядеть, но фактического опыта нет. Именно поэтому происходящее выглядит, как попытка пошло облизать губы другого своими. Но из-за отсутствия альтернативы восприятия отрицать факт того, что нелепые прикосновения заводят невозможно, именно поэтому колючее чувство возбуждения, посетившие обоих ещё раньше, сейчас становится яснее. Деку невольно сжимает в пальцах волосы Кацуки, пока тот кладет ладонь ему на угол челюсти, его же колено между ног начинает волновать, стыдно же признать, что член начал мешать думать. Изуку из-за неудобного полулежачего положения ложится полностью, подтягивая за собой Бакуго, сгибает левую ногу в колене, опираясь пяткой о край постели. Теперь получается плотнее обняться и… Происходит кульминация той самой прелюдии, которую недавно было решено заканчивать — Кацуки тоже поменял положение, слегка прилёг на Деку и бедра соприкоснусь, обозначая, что оба уже готовы на свершения. Плотное давление тела к телу вызывает ещё большее удушье, чем поцелуй, от осознания которого итак становилось жарко и душно. Если сначала инициативу единолично проявлял Кацуки, то сейчас, осмелев, Изуку уже лезет пальцами под футболку партнёра, прикасаясь к рельефной спине, которая кожей чувствуется интереснее, чем взглядом. Владельца взрывной причуды это не столько удивило, сколько мгновенно начало раздражать, за счёт позы Деку ещё и может слегка двинуть бедрами, создавая ужасно приятное трение сквозь одежду. Слышатся первые шумные вздохи, мальчишки дышат друг другу в лицо, зажмурившись и бесстыдно в порыве страсти ерзают, стараясь прижаться бедрами поплотнее. Мидория смекнул, что во время петтинга можно не только лежать и целоваться — поворачивает голову чуть ниже в сторону, чтобы поцеловать шею Бога Смертоносных черт возьми Взрывов Динамита, какое же глупое геройское имя. Тот сорвано выдыхает, почувствовав приятные мурашки от непривычно нежного прикосновения, мысленно раскаляясь все сильнее от отчаянного желания доминировать, что он и планирует начать делать. Как только попытка ласки была предпринята, ее повторяет и Кацуки, не слишком мило повернув лицо Деку в сторону пальцами. Теперь и второй участник «борьбы за власть» в постели знает, что такое поцелуи в шею — сладкое ощущение чужих губ на шее получается немного щекотным, горячим и влажным, распаляет. Мощнее всего до сих пор чувствуется трение членов сквозь одежду, излучающей тепло мужской плоти, ранее не знавшей интересные ощущения от контакта с чужим телом. Тяжёлая артиллерия пошла, когда Бакуго приподнялся над Изуку и притронулся к нему рукой, недолго повозившись с штанами и бельем. Член лежащего на спине парня бесцеремонно вынули из одежды, отчего перед глазами на секунду начало рябить от очередного прилива крови к лицу — получилось более неожиданно, чем хотелось бы, вызвало тихий стон. Кацуки, конечно же, и о себе позаботился, теперь в наличии подростков два стоящих члена и плохо работающая голова, а продолжить что-то делать надо. — Каччан, у тебя, — начинает говорить Изуку, но его снова перебивают, какой же бестактный у него партнёр. — Заткнись, я уж разберусь, что делать с твоим кривым хуем, — и сразу же все ещё очень сообразительный молодой человек берет в свою ладонь оба члена и хмурится от очередного нового ощущения, которое у Мидории также вызывает смешанную эмоцию, даже осуждающе вздохнуть на оскорбление не вышло. Изуку хотел спросить, есть ли у Кацуки презервативы или что-то такое, но видимо это не понадобится. Деку перемещает руку на лопатки парня, сжимает его футболку в ней и давлением заставляет немного опуститься. Хочется быть ближе, как это было минуту назад, полностью чувствовать тепло тела, дыхание и все вытекающее из этого. Ему не особо потакают, но вместо опоры на прямую руку теперь она идёт на локоть и парни снова достаточно близко, чтобы соприкоснуться лбами. Кацуки начинает движения рукой, медленные и ритмичные, размазывающие капли предэякулята. Он всегда был нетерпелив, это проявляется и сейчас, но из-за новизны ситуации и мощного возбуждения невыносимое удовольствие приносят эти дрожащие, медленные и сдавливающие движения, соприкосновение голой кожи, ее суховатое и оттого слегка неуютное перемещение по половым органам. Изуку сдавленно кряхтит и давит на спину Бакуго сильнее, он прогибается в спине, кладет голову на плечо парня под собой. Постепенно тягучая медлительность прекратилась и страсть вернулась, заставляя ускориться. Мальчики тихо, с нотками голоса дышат, получая положенное им удовольствие от совместной мастурбации. Деку крепко обнимает Каччана, жмется щекой к его виску, давит короткими ногтями на его кожу, пока тот, прижавшись губами к плечу парня надрачивает им обоим, подложив «несущую» руку под затылок партнёра. Оба чувствуют, что окончание опасно близко — прошло от силы минут десять с начала обжиманий на постели, попахивает скорострельством! Озвучены были мысли Бакуго, он хочет чувствовать превосходство даже здесь, а потому терпит, пока Изуку отдался процессу и ужасно стесняясь пробормотал: — Я скоро кончу, — запыханно, сразу после шумно сглотнув слюну, владелец сильнейшей причуды сказал это, чтобы предупредить и возможно получить информацию о салфетках, что понадобятся им. — Конечно, — Кацуки говорит тише, глубже, более игриво, пока такой же неопытный, как он, мальчишка под ним запрокидывает голову, немного выгибает поясницу к чужой руке. — Ты же из нас главный задрот, — очередная колкость даже не подстёгивает Изуку, он на грани. И грань была пройдена — Мидория резко выдыхает, жмется к своему самому близкому другу, изливаясь спермой. Получается густо, много — он долгое время буквально не имел права удовлетворить себя, не то что бы возможности, а потому семя застоялось. Одышка приходит быстро, а Бакуго с некоторой неловкостью поднимается с удовлетворённого тела, смотря на два члена и свою испачканную белесой жидкостью руку. Черт, теперь ему нужно закончить… Проблема решается не слишком тяжело — Кацуки снова целует Изуку, грубо, с чувством, с желанием и быстро-быстро мастурбирует. Сам же Деку не улетел в астрал, не потерялся в пространстве, ничего «сверх», он отвечает на поцелуй и видя, что партнеру нужно довести себя до пика, обеими руками поднимает его футболку с середины торса выше. Он гладит Кацуки по спине, придерживает за мальчишечью не выраженную талию, ведёт ладонями по торсу к груди и обратно, пока также вовлечено целует его. Прошла, возможно, всего минута, а может и пара, время никто не считал и Бакуго тоже получает оргазм — прекращает поцелуй и прикусив губу жмуриться, сократившись всем телом в короткой дрожи. Прелесть. Оба тяжело дышат, эмоционально вымотаны, лежат смотрят то на получившееся безобразие, то украдкой друг другу в лицо или в сторону стены или пола. Да уж, это был… Странный, но приятный опыт. — У меня вся футболка запачкалась… — стеснительно прерывает тишину Деку. Оба окончания получились прямо на него, поскольку лежал снизу. — Тц, — цокает Кацуки. — Дам тебе свою, не ной, — он, на самом деле нехотя, поднимается и садится себе на пятки, заправляясь. Сухие салфетки — не самое лучшее средство для устранения жидкости с одежды и других мест, но это не страшно, все равно парни разойдутся и как минимум помоют руки. После случившегося беспорядка «друзья» разошлись не молча, неловкий диалог произошел, но содержал в себе негодование по поводу спермы всюду и просьбу вернуть Бакуго его одежду в ближайшее время. Напоследок он даже не пустил Изуку к себе, не поцеловав, это шокирует и вводит в непонимание, разве ему не противны подобные нежности? В любом случае нормально спать сегодня не смогут оба. Совсем скоро опасная и невероятно важная операция, а тут ещё и такое… Финальная битва казалась неминуемо проигранной ещё в тот момент, когда Изуку увидел в Томуре того маленького и несчастного мальчика, плачущего над россыпью трупа своей собачки. Когда мальчишка, которому уготована судьба величайшего героя, начал сомневаться в уничтожении величайшего зла. Ещё страшнее стало, когда Тога Химико затащила его в неправильный портал и план казался разрушенным, героям пришлось сдерживать Шигараки, даже если они совершенно не являются теми, кто правда сможет остановить его. Когда по прибытии к парящему гробу Томуры Деку увидел ситуацию там… Это были самые ужасающие чувства в его жизни. Самое тяжёлое и опустошающее чувство, которое только можно испытать. В будущем он добровольно и совершенно отважно отдал часть Один-За-Всех Шигараки, пытаясь уничтожить его душу и найти брешь, сквозь которую можно было хотя бы на секунду увидеть все то светлое, что могло остаться в злодее… Все это благодаря Кацуки, что добил Все-За-Одного. Погиб и воскрес, чтобы яростно уничтожить страшнейшее зло, при этом улыбаясь. Это безумие, в которое впали все, кто находились в этом жутком месиве событий. И свет в этом бренном мире оказался ярче, чем отбрасываемые на него тени. Деку смог проводить Тенко Шимуру в лучшее место, туда, где он сможет стать счастливее, где у него получится быть маленьким и любимым ребенком, на небеса, туда же, где живут его родные мамочка, папочка и сестричка с любимым питомцем. Там они все обретут счастье. И счастье обязательно обретут те, кто смогли пережить эту страшную битву и не оказались в радостном забвении после смерти. В том числе Изуку и Кацуки.