Мертвая жизнь

Он решил не заходить сразу в подъезд, а пойти в небольшой продуктовый магазин за углом и купить себе пачку сигарет и зажигалку. Так Ярослав Игоревич вновь закурил. Куря в окно, глядя на ночное небо, парень всё думал о том, что за странный день у него был. С того момента, как он с директором оказался на той лавочке, его всё не отпускало ощущение лиминальности пространства. Где были все люди? Почему здесь всё такое, будто бы заброшенное? Весь день как один большой непонятный сон. И Василиса ещё эта… – Если я сейчас взгляну на улицу и не увижу ни одного прохожего, значит у меня уже точно едет крыша… – произнес он вслух и выглянул в окно, глядя на улицу, освященную тусклыми фонарями. По улице прошла какая-то парочка. Вроде мужчина и женщина. – Фух… – облегченно выдохнул он, – Хотя, чего это я… ведь, когда я покупал сигареты, то там была и продавщица, и даже небольшая очередь из мужиков, что покупали себе пиво после работы. Всё в порядке, я просто перенервничал. Всю субботу Ярик скучал. Он думал выйти погулять, но всё-таки ему дискомфортно бродить по этому городку в одиночестве. С кем-то местным рядом всё-таки как-то безопаснее. Затем он резко понял, что жалеет о том, что сегодня не рабочий день, ведь после рабочего дня его встречает Василиса. Но он вновь постарался отогнать от себя эти непонятные мысли. Он успокаивал себя тем, что скоро всё закончится. Две недели. Воскресенье прошло не лучше. Сплошная тоска и мучение. «Уныние – смертный грех» – резко вспомнились слова его уже покойной бабушки. Наконец-то наступил понедельник. Он никогда так не радовался этому дню как сейчас. Может, уже он её проведет до дома, в этот раз? «Всё-таки так будет правильнее, наверное…» – подумал он. Потом в голову закрались мысли: вдруг она не встретит его сегодня? Вдруг ей он надоел? А может, это всё действительно просто такая шутка, а он поверил… Но нет, и в этот раз она его встретила. Он хоть и рад был её видеть рядом, но ему начало казаться, что от всей этой ситуации веет чем-то неестественным и жутким. – Знаешь, а давай на этот раз я провожу тебя до дома? Или, может, вовсе прогуляемся? Василиса предполагала, что он предложит прогулку. Но как-то не учла момент, что уже он будет её провожать. А это вообще считается? Или всё-таки считается лишь, когда именно она его проводит? А кто-то вообще следит? А стоит ли это проверять, чтобы потом не быть обвиненной в «фуфлыжничестве»? Тем временем Ярик понял, что и вправду за эти выходные заскучал по живому общению, поэтому он, с жадностью всматриваясь в лицо Василисы, ждал ответа ученицы. – Знаешь, хорошо. Давай погуляем, – твердо ответила она, – Куда пойдем? – Я тут слышал, есть река, а значит должна быть и набережная. Можно туда. – Можно и туда. Только там есть холм, а на нем старое кладбище. Не боишься? – уже более кокетливо спросила она. – Не боюсь, я вообще кучу страшных историй читал, когда был в школьном возрасте, – похрабрился юноша. И они свернули в сторону набережной. «У нас что, свидание?» – резко подумали они. Вопрос лишь в том, кто с какой интонацией об этом подумал. Они вышли к речке, которая была не широкой. Набережная хорошо обустроена. Видимо, единственное место, за которым следит местная администрация. Набережная вымощена плиткой, имеются фонарные столбы. Есть небольшой пешеходный горбатый мост на другую сторону. Как раз начало смеркаться, и зажглись фонари. – Мы его так и называем – Горбатый Мост, – указала Василиса на переправу. – Красиво тут. А мы пойдем на ту сторону? – Не стоит. Там старый город, а мы из новой части. Нам туда лучше не соваться. Поэтому, пойдем лишь вдоль реки. Ярик молча согласился. Она его гид и путеводитель. – А Кочерга, случаем, не из старого города? – Опять ты заладил. Ну хорошо. Да, он оттуда. – А что не так? Чем он вас всех пугает? – Не пугает. Просто он и его шайка – крайнее неприятные типы. Уебаны, проще говоря. И откуда ты вообще знаешь его погоняло, а? – Это останется между нами, ладно? Какие-то пацаны в толчке обсуждали, что он хочет кому-то напинать из-за своей бывшей. Бред какой-то, я считаю. – А, ясно. Я поняла, кто это говорил, кажется. Короче, один наш хороший знакомый с этого района помацал тёлку, а она была не против. Только дело в том, что она ж бывшая этого дрочера. А у нас с ним и его шайкой вражда. И притом давняя. Но поводов для новой войнушки нет, а тут вот, повод, хоть и тупой. Но они там все тупые, по ту сторону реки. – По ту сторону реки… – хихикнул препод, – Красиво звучит. – Да, охуеть можно, – язвительно отозвалась Василиса, – Ну, короче, хочет он напинать тому нашему товарищу и его дружку. Он предложил Борову просто отдать этих двоих ему на растерзание, но Боров отказался, сказал, что пиздиловка будет. И, предвкушая твой вопрос, да, отвечу сразу – участие в драке толпа на толпу и есть боевое крещение. Но можно ещё сгонять с нами на заброшку – штурмануть её. – Штурмануть? – Да, забежать внутрь с петардами, всё бомбить, крушить и ломать. На нас так один раз толпа бомжей выбежала, но мы им дали пизды. – Ты тоже дралась? – Да! – гордо ответила она. – Ну и средневековье у вас тут…. – Но началась война, на заброшки пока похуй. На этих выходных, которые будут, будет и пиздиловка. – И где она будет? – А я не скажу, а то мало ли ментов вызовешь. Такой акт недоверия резко огорчил Ярослава, и он процедил: – Если бы я был, как вы говорите, мусорской, то уже бы мусорнул вас, долбоебов. Василиса резко замерла и удивленно посмотрела на Ярослава Игоревича. Он уже успел пожалеть, что так грубо ответил. – Ого, неужели ты начинаешь показывать клыки? Вот это я понимаю. Знаешь, тут понимают только язык силы. Какое-либо снисхождение, прощение или доброту тут воспринимают за слабость. Да, такие мы животные. – И ты живешь по их животным законам, хоть и осознаешь, что это именно законы каких-то животных, но не людей? – А что мне остается делать, умник? После того, как меня отпиздила мамашка при бате после управы, то меня резко Боров к своей шайке присоединил, аргументируя это тем, что я на ментовском учёте, а это почёт и уважуха, считай сразу боевое крещение. Меня сперва не воспринимали всерьез, поэтому приходилось давать пиздюлей, всё такое. Да и мне прилетало… Но я сумела стать той, кем являюсь сейчас. Я в буквальном смысле кровь проливала, чтобы меня стали замечать, чтобы меня за человека считали. Какое ты вообще право имеешь, сморчок, осуждать меня? Да даже, блять, осуждающе на меня смотреть?! – То есть Боров спас тебя? – Ну… – она резко смягчилась, – в какой-то мере да. Он заткнул того придурка, что копчиков на меня натравил. Именно Боров по итогу загнобил этого мудозвона. Он приложил все усилия, чтобы до всех пацанов нашего города дошло, что он ссученный, так ещё и насильник. А насиловать, знаешь ли, не по понятиям. – И что делают с насильниками? – Насилуют в ответ. – Ох, жестко. Я этого не понимаю. Лучше уж убить, чем насиловать. – Не волнуйся, его никто не ебал. Но теперь он везде изгой. Любой может ему в рожу плюнуть и ничего за это не будет. – Одно другим не легче. – Не будь неженкой, ясно? Хватит! Ты вообще, хочешь со мной гулять или как? – Э-э, – он резко засмущался, – Ну… хочу… – Тогда будь мужиком уже наконец. Прими правила игры, иначе тебя здесь поимеют. Да ты сам себя поимеешь. Нахуй это надо? – Ну, не знаю, может ты и права… – Кстати, насчет ебли. Ты-то раз пробовал это? – Если честно, то нет… – стыдливо ответил он. – Похуй, не парься, я тоже ни с кем не трахалась ещё. – Не верю. – А что не так?! – Ты слишком симпатичная для такой правды. – Да, но я не кусок мяса для ебли, ясно?.. Да и парней тут нормальных нет… Да и вспоминаю тот случай с попыткой изнасилования… Да и меня уже все как мужика воспринимают! Полину вот, ебут во все дыры, особенно эта мудила гороховая – Витя Сиплый. Нос до потолка, уши до дверей, а сам как муравей. И как Полина ему дает вообще? – А кличка у него такая из-за фамилии, да? Он ж Виктор Сипошин? Голос-то у него нормальный. – Да, именно из-за фамилии. Ярослав резко понял, что окончательно стемнело. Поднялся ветер, а вдали виднелась ярко-серебристая полная луна. Лишь пара мрачных черных облачков проплывали рядом с ней. – Смотри какая луна, Вась… – завороженно прошептал он, рассматривая темное небо. – Не называй меня так! Давай я хоть здесь не буду пацаном. – Чего? – Ничего, луна и вправду красивая. Мы, кстати, скоро к кладбищу выйдем. – Протестантскому? – И это ты уже знаешь? Ну, вроде да, я плохо в этом разбираюсь, но говорят, что там не православные, да. Вскоре плитка набережной закончилась, и дальше растянулась лишь дикая растительность. – Не переживай, тут есть тропа, она ведет к кладбищу. Ты хочешь туда сходить? По коже пробежал холодок. Ещё эта полная луна нагоняла жути. А вдруг она насильно потащит его прям на само кладбище? У него сейчас совсем не было настроения гулять по земле мертвых. – Ну, не знаю… – А кто говорил, что с детства страшилки читал, а? Ярику казалось, что Василиса пыталась уломать его на слабо, как какого-то школьника. – Стой, всё-таки, это место и вправду гиблое. Что-то самой расхотелось идти. Хотя, уже можно видеть тот самый могильный холм, смотри туда. Она указала рукой в сторону. Юноша и вправду увидел холм, утыканный надгробьями и старыми голыми деревьями. Они словно скрючились в предсмертной агонии и так и застыли, навеки. В центре холма, на самой вершине виднелась церквушка. Весь погост освещался мистическим бледным сиянием луны. Они прошли чуть вперед. Кладбище простиралось до самого подножия холма. Вдали виднелись ворота и какие-то крылатые каменные изваяния по бокам ворот. Горгульи – мистические стражи этого мертвого холма. Начало даже казаться, что весь этот холм это и есть один сплошной курган – то есть яма с трупами, засыпанная землёй. Самое интересное, что ни одной статуи ангела юноша не заметил. – Выглядит заброшенно и жутко, – прошептал Ярик, – Эта вся чахлая и мертвая растительность лишь напоминает нам о тленности бытия. – Ага, мы называем это место «чертова коса». Коса, потому что кладбище идет чуть наискосок, дальше за холм. Когда я была маленькая, тут часто ловили сатанистов. Менты устраивали на них облавы. Какие-то ебантяи приходили сюда и оскверняли могилы для своих темных ритуалов. Но потом это вроде закончилось, и люди снова стали здесь ходить, иногда. Да только год назад на этом кладбище какой-то ебанат изнасиловал мальчика. Вот так вот. Благо, его хоть упекли за решетку. Только мальчик тот самоубился по итогу. Прям с этой церкви и сбросился потом. – О-ой, давай ты не будешь рассказывать мне такие вещи. Луна смотрела на них, словно глазница скелета. Огромного скелета, как из японских ужасов. Почему-то именно такую ассоциацию вызвало это зрелище у Ярика. Будто пустой, но и в то же время все охватывающий взгляд восставшего мертвеца взирал на них и обдавал сковывающим мертвым холодом. – Так ты ссыкунишка? Ха-ха. Но смех Василисы резко пропал, ведь вдали послышался церковный колокольный звон. Такой протяжный, заунывный и далекий. Оба резко посмотрели в сторону холма. Звук действительно шел оттуда. Душа ушла в пятки, сердце просто остановилось. Ярик смотрел на кладбищенскую часовню как завороженный. – Та церковь, значит, не заброшена? – сглотнул слюну Ярик и машинально прижал Василису к себе, не отрывая взгляд от той церкви. – Заброшена… – испуганно проронила Василиса, не двигаясь, словно манекен. – Давай тогда, пойдем отсюда, мне это не нравится. – Давай лучше побежим. Схватившись за руки, они убежали обратно на набережную, что покрыта плиткой и освящена фонарями. Это вселяло безопасность, не смотря на поздний час пребывания. – Всё, можно остановиться, – запыхавшись произнесла она, разжав ладони. – А ты молодец, не сразу убежал – хоть взглянул на нашу «достопримечательность». – Угу… – вздрогнув, произнес Ярик. – У нас стрела, ну то есть драка, должна быть как раз на этом кладбище. Что за пиздец? Что будет, если церковь вновь заработает? Слу-у-шай, а может, кто-то просто подшутил над нами? Колокола то на месте. – Возможно, но мы вряд ли пойдем сейчас это проверять. А почему стрела будет именно там? – Там копчики не патрулируют. Ну, после восстания сатанистов и того маньяка немножко попатрулировали, так, полгода покатались у кладбища, а потом забили. Или испугались. – Так, у этого должно быть рациональное объяснение… – Ты про ментов? – Нет, про церковь. Я все же считаю, что это просто какие-то подростки забрались в церковь и постучали в колокол. Да ведь? – Буду надеяться на эту теорию. – Фух, но, если честно, я вправду испугался. Но я видел, что ты испугалась не меньше, не отрицай. Василиса просто смотрела ему в глаза, обдумывая всё то, что произошло. Парень посмотрел на неё ещё полсекунды и обнял. Она и не сопротивлялась. Ей и вправду не хватало этого тепла. Василиса ещё тогда, в пятницу, ощутила, что его объятия вовсе не пошлые и не вульгарные – они именно нежные и теплые. В таких объятиях становится уютно, даже, не смотря на мрачную и призрачную осень вокруг. И у него появилось какое-то теплое чувство, которое он, не раздумывая, щедро дарит ей. Вскоре они пошли обратно к своим домам. И проходя мимо моста юноша подумал: «Этот мост словно портал, он отделяет старый город от нового, как Ад от Рая. А то кладбище… его ворота отделяют мир живых от мира мертвых…» А за мостом, по ту сторону, на лавочке сидели какие-то пацанчики в спортивках и пили пиво, сплевывая семки на землю. Они озирались по сторонам, периодически смотря на мост и за него. «А вот и горгульи» – боязливо подумал Ярик.