Чтобы возродиться, сначала нужно умереть.

Утро вечером мудренее, так всегда говорят. Но что же делать, когда для других утро начинается с рассветом солнца, а для него — это лишь тот же закат, который оповещает об окончании дня и очередной смерти от его рук? Это неизменно, этого не избежать. Рассвет наступает настойчиво, будя всех жителей, а его — усыпляя. Когда он открывает дверь их маленькой квартиры, его встречает Намджун, проходящий в одних трусах и с кружкой кофе в левой руке. Лишь мазнув взглядом на вошедшего, он продолжает свой путь к балкону. – Что, даже "добро пожаловать домой" не скажешь? — звуки доносятся из прихожей, но Намджуну слышно отлично, виной всему маленькое пространство, которое толком и мебелью-то не обставлено. – И зачем же? — отвечает Намджун риторическим вопросом. Он не слишком разговорчив, его таким сделала жизнь, он не видит смысла в разговорах, если это не с "ней". После смерти любимой — смысла его жизни, его существования — он замкнулся в себе. Они ждали ребёнка, девочку, были в предвкушении нового дня, взбудоражены, что совсем скоро у них будет полноценная семья. И этого всего не стало в один миг. Намджун был молодым, ещё совсем зелёным, верил в счастливое будущее и "умрём в один день". Умерли, только вот, увы, Намджун всё ещё жив, но по сути лишь телом, душой он всё ещё в той машине, где погибли она и их ещё не родившаяся дочь. Он винит в их смерти лишь себя — не смог справиться с управлением, подверг опасности, гоняя на высоких скоростях. Он и только он виноват в их смерти. Из мыслей его вырывает щелчок пальцев у него перед носом. – А-у, земля вызывает Намджуна, приём, как слышно? — Тэхён всегда так делает, когда видит, что Намджун погружается мыслями в тот день, о котором мечтал бы забыть. Тэхён достаёт пачку сигарет и зажигалку, прикуривая сразу две, одну отдаёт Намджуну, который и не собирался отказываться. В дверь стучат. Тэхён знает, кто это — три долгих стука означают, что пришёл Юнги. Наконец-то, а то он уже заждался. Тэхён сразу же бежит к двери, не вынимая сигарету изо рта, и открывает её. — Юнги, чё ж ты так долго, а это... — Тэхён замирает, показывая пальцем Юнги за спину. На спине друга покоится мальчишка, без сознания, худой, весь в грязи и ссадинах. — Нашёл тут парнишку, недалеко от вас валялся. Ну что, пустишь? Он хоть и как пушинка, но, блин, спина всё же ноет, — из угла выходит Намджун, заметив отсутствие Тэхёна, и бросает взгляд сначала на Юнги, а потом на то, что лежит у него на спине. — О, Намджун-а, помоги и забери его, положи на диван, а там посмотрим, что делать, — Намджуна не спрашивая, отбирают кружку кофе и в руки всучают парнишку. Он худой, бледный, истощённый. Намджун, держа и осматривая лицо парня, видит, понимает и сразу кладёт его на дряхлый, побитый временем диван, доставая телефон и набирая Джина. Намджун тараторит, объясняя ситуацию и свои догадки. Джин отвечает коротким "буду через 10 минут" и отключается. Намджун приседает рядом с диваном и слышит смех парней, которые только вышли из прихожей. Они застывают на месте и смотрят на Намджуна, что напряжён как струна. — Эй, Намджун, че кислый такой? Да придёт он в себя, наверняка просто отключился из-за истощения. Ты глянь, какой он худющий !, — мятноволосый показывает пальцем на парня, что лежит на диване. — Нет, он не придёт в себя, по крайней мере, пока Джин не приедет. И я очень надеюсь, что он спешит, — Намджун напряжён до предела. Он не знает этого парня, но видит, что если Джин не успеет, у него на глазах снова погибнет ещё один человек, пусть и не родной. — Да че ты мелешь, — это уже говорит Тэхён. — На кой хер нам тут Джин? Лучше бы и то скорую вызвал, хотя не понимаю зачем. Намджун подзывает парней и берёт ладонь парня. — Видишь? — Вижу что? — Тэхён начинает напрягаться. Намджун чаще всего без эмоций, ходит себе хмурый да в комнате сидит, а тут переживает за какого-то парнишку. — На ногти глянь, теперь на губы, и в завершение всего, на нос, блять, глянь. Да у парня передоз, передоз Тэхён. Вот тебе и ответ, — Намджун резко встаёт. — На кой нам тут Джин? Узнай, что у нас в хате, которая и так славится притоном благодаря тебе, — он тычет Тэхёну в грудь. — валяется парень с передозом, нас тут же, сразу, не выясняя, повязали бы нахуй, блять. — Ладно, ладно, — Тэхён отходит на шаг, вскидывая руки в позе беззащитного. — Не кипишуй, понял я. Раздаётся грохот двери, и Сокджин сразу же влетает в квартиру с огромным чемоданчиком, что является аптечкой. Он знает, что они редко запирают дверь, а в этой ситуации это очень даже кстати. Джин застает картину злого и тревожного Намджуна, что его удивляет, но, видя того, чьё состояние он описал, говорит: — Так, все, отошли нахуй, принесите воды и салфетки. Он сразу надевает тонометр на парня, проверяет зрачки, ногти, нос, губы — всё, что можно найти при передозе. Понимает, что ещё не поздно, спасти можно. К этому времени Намджун поспевает со стаканом и кучкой бумажных полотенец, а Джин в это время, взяв салфетки, быстро открывает ампулу и собирает содержимое в шприц. Все стоят затаив дыхание, и в немом ожидании наблюдают за процессом оживления человека. Джин вводит внутримышечно адреналин и смотрит на панель, где отображаются показатели жизни. Он тихо говорит "блять" и, подготавливая новый шприц, рявкает: — 15 минут, засекайте, живо! Намджун сразу достаёт телефон и засекает время. Когда до окончания времени остаётся 3 минуты, Джин замечает показатели, что хоть и вскочили после первой дозы адреналина, теперь резко и быстро падают. Сокджин снова грязно ругается и, не дождавшись истечения времени, колет новую дозу адреналина. Сейчас, будто вся вселенная замирает в один миг, все стоят затаив дыхание, и по мнению Джина он один во весь свой внутренний голос кричит: "живи!, живи!, живи!" и "задыши!, задыши!, задыши!" Резко все в комнате слышат громкий, хриплый и булькающий, так нужный этому парню, вдох, и Сокджин, выдохнув с облегчением, расслабляется: удалось, успел, выжил.