Хранитель ночных тайн

      Ночь даже не стала пристанищем кошмаров, и Гермиона в кои-то веки спокойно проспала до самого подъема. А на утро желудок скрутило тревожным ожиданием. Грейнджер ходила из угла в угол, оттягивала волосы и потирала руки, пытаясь заставить себя выйти из спальни.        Что теперь изменится между ней и Фредом? Минула целая ночь, серебряная луна лениво закатилась за горизонт, забрав с собой созвездия, а она по-прежнему ощущала на губах их поцелуй.         Из-за двери послышался грохот; студенты нетерпеливо ожидали отправления на станцию. Очнувшись от раздумий, Гермиона оглядела на сумки, уменьшила их, положив в карман, и решительно вышла из спальни. В гостиной её встретили Рон и Гарри, перекидываясь бладжером.         — Мерлиновы кольсоны, — Грейнджер встала поодаль, не собираясь останавливать их игру во избежание травм по неосторожности. — Вы где его взяли?        — Герм, дорогая, — Гарри поскакал на одной ноге в сторону, пытаясь отбить снаряд. — Мы маги! Наколдовали!        — Уму непостижимо, — Гермиона покачала головой, но ничего более не сказала.        Джинни спустилась в гостиную последней, на бегу натянув мантию, влетела в Грейнджер и повисла на её плече. Растрёпанные огненные волосы подскакивали при каждом лишнем движении; сама же девушка была необычайно бодра для выходного утра. Гермиона мысленно сделала заметку узнать об этом позже.         Необъяснимая тоска, стягивающая грудь, преследовала до самого поезда. Фред, сам того не ведая, отбросил на неё тень. Горечь эта неизменно преследовала её даже не с начала недуга, но раньше, намного раньше — тогда, когда первый раз затаила дыхание от близости его лица.         Смазывающиеся в движении пейзажи провожались пустым взглядом, пальцы барабанили по столу. Грейнджер крепко задумалась, не замечая раздражённых взглядов её друзей, недовольных надоедливым стуком. Близнецы не появлялись в поле её зрения со вчерашнего вечера. Воспоминания о прошедшей лунной ночи жгли изнутри, рисковали испепелить или вытеснить из груди сердце — бороться за эту возможность с растущими цветами.        Желание увидеть Фреда нежной истомой и тревогой отдавалось где-то в животе — Гермиона словно была меж двух огней. Надежда плотно переплеталась с беспокойством.        К ним заглянули Полумна, Рольф Саламандер и Невилл, заводя долгий душевный разговор. Пользуясь случаем, Грейнджер переключилась на Джинни и начала расспрашивать о излишне дружелюбном настроении. Уизли смутилась и попросила отложить разговор до Норы. Гермиона уронила челюсть, но моментально перескочила на другую тему, включаясь в общее обсуждение.         — Так куда, ты говоришь, вы с отцом собрались? — поинтересовалась Грейнджер, смотря в затуманенные глаза Полумны, обвязывающей причудливый пёстрый браслет вокруг запястья Рольфа.        Дорога обещала быть долгой, но довольно занимательной. Добрая часть дня — и день начнёт клониться к закату, а там и вокзал подоспеет. Снаружи перемежались цепь лесов, голубизна замёрзших рек; они бесшумно звенели, шелестели под играющим ветром. Казалось, будто природа дрожала так же, как она.        Будет ли их встреча обыкновенной, словно ничего не произошло? Или они смогли бы серьёзно поговорить наедине? Девушка не могла объяснить, чего в действительности ожидала, и чувствовала себя загнанной в угол.        Веки тяжелели, но Грейнджер знала — попробуй она лечь, ни за что бы не уснула.        Нора — очень шумное место. Очень.        Каждый раз Гермиона пребывала в шокированном состоянии от всей атмосферы этого дома — настоящего: самовяжущие спицы, стопки маггловских газет, посуда в раковине, пёстрые орнаменты, цветы на подоконниках и причудливые часы, показывающие местонахождение всех членов семейства. Гермиона мечтала когда-нибудь погостить в Норе со своими родителями, и желание это глубокой зелёной тоской сковывала грудь.         Молли Уизли со слезами на глазах встречала детей, обнимая каждого так, что трещали кости, гоняла близнецов тряпкой за очередную проделку, хлопотала над столом и меньше всего обращала внимание на Рона. Гарри вызвался помочь ей и уверенно пошлёпал на кухню, захватив с собой друга, кисло улыбающегося. Улыбка эта наползла на лицо Рона с протестующим скрипом и походила на оскал безнадёжного сумасшедшего, сбежавшего из дома для душевнобольных.         Оглянувшись, Гермиона вопросительно посмотрела на Джинни, та только пожала плечами и ушла с сумками в свою комнату, которая теперь располагалась на втором этаже. Грейнджер уныло высматривала Фреда, но близнецы, получив нагоняй от матери и поцеловав ту в обе щеки, куда-то упорхнули. Желудок скручивало от непонятной тревоги. Неужели они не смогут поговорить?         Время приближалось к ужину.        Немного сбивчиво, что казалось неожиданностью даже для самой себя, Джиневра рассказывала все последние новости, сидя на диване и орудуя пилочкой над погрызенными ногтями Гермионы. Разумеется, та знала о том, что добра это ей не приносило, но во время стресса контролировать себя и свои зубы не получалось.         Веки прикрылись, а голова откинулась на спинку дивана — Грейнджер вникала в каждое слово подруги, интересовалась какими-то деталями, переспрашивала и даже подрывалась от чего-то шокирующего. В гостиной собрались многие: девушки, Артур Уизли, громогласные растения и вечно работающие спицы.        Под потолком сгущалось синее марево, нагоняющее кривую, точно нервную, улыбку и путанные мысли. Гермиона была благодарна Джин за дружбу — в вечной мальчишечьей компании ей не хватало девушек. Разговоров с ними, прогулок, поддержки, обычного их присутствия. Грейнджер могла поговорить с Гарри и Роном на любую тему, и она бесконечно дорожила друзьями, но это было немного не то. Джиневра влетела в её жизнь, раскрасив в ужасно яркие цвета, принеся с собой цветочный аромат и громкий смех.        Полумна каким-то образом тоже стала чаще оказываться рядом, и у них было несколько особенно глубоких разговоров, после которых Гермиона прониклась уважением к когтевранке, её образу мыслей и совершенно случайному и хаотичному поведению. Было что-то цепляющее в её мечтательности.         В последнее время Лавгуд много времени проводила с неким Рольфом Саламандером с Пуффендуя. В один из дней Грейнджер заметила их во внутреннем дворике.        — Неужто мозгошмыги и тебя настигли? — тогда Гермиона с мягкой улыбкой смотрела на смуглого молодого человека, аккуратно поправлявшего перья в причёске Полумны.        — Такое бывает, — беспечно ответила та, сияющими глазами смотря через огромные круглые очки. — Тебе ли не знать.        Гермиона не нашла, что на это ответить.        Воспоминания о подруге вызвали улыбку. Джинни отложила пилочку и улеглась головой на колени Грейнджер, продолжая рассказывать какие-то истории с квиддича. Гермиона аккуратно перебирала огненные пряди, прочёсывая, водила ногтями по коже головы от уха до затылка и изредка мычала.        Артур Уизли поглядывал на девушек поверх газеты и иногда вливался в разговор. Немногим позже к ним подключились Рон и Гарри, спустившиеся со второго этажа, и в гостиной стало совсем шумно.         Поттер устроился на полу у дивана и начал массировать Джинни кисти рук, усмехнувшись, когда девушка трогательно покраснела. Рон закатил глаза, но позволил улыбке — немного кривой, но неизменно нежной — тронуть его губы. Через время Молли позвала всех ужинать, и разговор стал более оживлённым. Артур закатал рукава, помогая жене накрывать на стол.        Сверкнул зелёным пламенем камин, откуда, едва огонь стих, показались близнецы, ругающиеся себе под нос и отряхивающиеся от пыли. Молли жёстко одёрнула их:        — Чтоб я больше не слышала этой грязи, молодые люди.        — Хорошо, — в один голос пробормотали близнецы, и один из них добавил совсем тихо, чтобы Молли не услышала: — Больше не услышишь.        Рон возмутился и начал говорить что-то про авторские права, но близнецы ущипнули его за щёки с двух сторон, запихнули в рот горячую булку и уселись за стол напротив Гермионы.         С горечью она поняла, что Фред на неё ни разу не посмотрел, не бросил ни единого взгляда, даже беглого, вместо этого предпочитая изучать тарелку с едой, пока Джордж умело отводил внимание от слишком тихого близнеца. Поневоле она перестала, на миг, слышать биение сердца. В теории — правда, утопической — Гермионе не следовало так волноваться, лишь прибегнуть к вмешательству, позволившему ей жить дальше.         Джинни, сидевшая рядом с девушкой, нашла её руку под столом и сжала в немой поддержке. Метнула значительный взгляд. Гермиона натянула улыбку, глотнула чай и зажмурилась — обжигающая жидкость лизнула горло, подавляя боль от очередного бутона. Между рёбер полоснуло, словно тупым ножом, и разгорелось адовым огнём.         После ужина и уборки все дружно перебрались в гостиную: близнецы устроились на полу, Джинни и Гермиона потеснились на диване, переплетая конечности, Рон и Гарри по традиции сели за волшебные шахматы. Разговор порой прерывался уютным молчанием и зевками; Джиневра клевала носом на плече Грейнджер, которая невесомо прочёсывала кожу её головы, а Фред и Джордж подрабатывали за бесплатно спортивными комментаторами.         Гермиона чувствовала себя почти как дома. Среди дорогих ей людей. Лишь родителей не хватало. Грейнджер поджала губы в попытке сдержать рвущиеся наружу слёзы. Мерлин, она сильно по ним скучала.         Стоило Молли уйти спать, непременно попросив детей не засиживаться допоздна, ребята поднялись в комнату Перси, которая превратилась в спальню Джинни, на втором этаже и расселись кто где.         Близнецы моментально рухнули лбами на пол. Их сестра забеспокоилась:        — Пол мне проломите. Кто потом чинить будет?         — Сестрица, — Фред мрачно посмотрел на Джиневру. — Больше не шути.        — Брось, тебе всегда нравились мои шутки.         — У каждого из нас бывают плохие дни, — Фред пожал плечами и вдруг уставился на Гермиону, впервые за весь вечер обратил на неё внимание. Она занервничала, непоколебимость сменилась в ней тревогой — та изломом исказила губы, смазав улыбку.        Казалось, не прошло бы и мгновения, как они остались бы наедине среди кружащейся в свете пыли. Но то было мороком, спавшим, как только Джордж похлопал по своему бедру, привлекая к себе внимание, и завёл разговор о школьных сплетнях. Рон невзначай поделился своими догадками касательно Полумны и Рольфа, довольно улыбнувшись на скептичные выражения лица. Яркие волосы его топорщились, глаза отражали мелькающие блики.        Здесь Гермиона заметила некую скованность в движениях Гарри и напрямую спросила его об этом.         — Мерлин, Герм, — Поттер сердито посмотрел на неё, но сразу же развеселился. — В разведку с тобой не пойду.         — Пойдёшь, никуда не денешься, — Грейнджер посмеялась и с любопытством взглянула на него, стараясь не обращать внимания на прожигающего в ней дыру Фреда. Гермиона абсолютно точно не хотела разговаривать с ним в присутствии остальных.         — Да, да, — закивал тот. — Вы же это хотите услышать? Подтверждение. Так вот, подтверждаю.         Под поражёнными взглядами Гарри невозмутимо протянул ладонь Рону, тот с готовность шлёпнул по ней своей. В который раз Гермиона удивлялась тому, сколько же она пропустила, погружённая в себя. Наверняка они рассказывали ей, быть может, даже предлагали поучаствовать, но за пеленой своих страданий она не разглядела этого. Джинни уставилась на них, растягивая губы в ехидной ухмылке, и склонилась ближе, начиная расспрашивать.        — Мы с Невиллом помогали им, — признался Поттер.         — С Невиллом? — неверяще воскликнула Грейнджер. — Но как же? Разве он не был?..         — Он был, — согласился Гарри.         — И был тюфяком, — продолжил один из близнецов.         С весельем Джордж пожал плечами и увернулся от удара подушкой. Гермиона укоризненно смотрела на него, сжимая орудие в руках, и была готова начать защищать Невилла ценой потрёпанной подушки. Благо этого не потребовалось, потому что Рон, как всегда всё знающий, и Поттер начали объяснять, как это вообще произошло.         Ночная тишина окутала их, как тёплое одеяло, внимая каждому слову, и скрыла в своих объятиях. За окном только поскрипывали ветки, раскачивающиеся на ветру. Гермионе тоже было до жути интересно, но она едва могла дышать из-за ужаснейшей сухости во рту, поэтому выскользнула из комнаты и тихой поступью направилась на кухню.         Она должна была догадаться по скрипам за спиной, что кто-то следовал за ней, но предпочитала вновь погрузиться в свои мысли, позволив белому шуму тронуть её уши. По крайне мере, до тех пор, пока её не окликнули.         Несколько бутылок сливочного пива в руках звякнули, когда из-за спины раздался тихий голос:        — Грейнджер, — Фред аккуратно левитировал все бутылки из её рук на поднос и исчез с хлопком. Гермиона моргнула, всё ещё смотря на то место, где только что стоят Уизли, и едва не вскрикнула от нового треска и чужого тепла совсем рядом с ней.         — Мерлин, ты меня до инфаркта доведёшь.         Она тяжело выдохнула и прислонилась поясницей к столешнице, на мгновение почувствовав горечь от ушедших прикосновений. Темнота вокруг ласкала их, разбавляемая пробивающим сквозь окошко серебристыми лучами, оседала на острых ключицах, обвивала фигуры и струилась по кистям.         Глаза его поблёскивали в тени озорным огнём.         — Предпочитаю доводить девушек до оргазма, а не до инфаркта, — спокойно ответил Фред, доставая закуски.         — Фредерик Уизли!        — А что такого? — Фред уставился на неё с искренним недоумением, взмахивая палочкой и вытаскивая маггловские чипсы. — Согласись, это приятнее, чем лежать в Мунго.        — Ты невыносим.         — Сочту это за комплимент.         Гермиона раздражённо выдохнула, совсем позабыв, о чём хотела с ним поговорить. Ну надоел, сил на него не было!         Хмурым взглядом Грейнджер прослеживала за махинациями Фреда на кухне. Веки щекотал блёклый серебряный свет. Напряжение затопило пёструю кухоньку. Уизли вновь трансгрессировал в комнату со снеками и вернулся, а потом и вовсе разразился тирадой о доставших его братьях и сестре и устало опустился на стол.          Сощурив глаза на неподобающее поведение, Гермиона совсем не слушала, о чём трещал Фред, предпочитая скользить по нему взглядом. Темнота услужливо скрыла её румянец, но молния предательски поразила живот и грудь.         — Фред, — внезапно даже для самой себя Гермиона оборвала его речь. — Нам нужно поговорить.         — А мы чем занимаемся? — Уизли казался нарочито удивлённым, но Грейнджер отметила его странную улыбку.         — Фредерик Уизли.         — Ух, как мать моя, — Фред помассировал переносицу и спрыгнул со стола, подойдя к Гермионе. Его серьёзный взгляд, слегка поджатые губы и опущенные плечи вызвали только горькую усмешку. Ну, конечно. — Слушай, мне жаль, что всё произошло…так.         И в следующим миг Гермиона ощутила ослепительную вспышку острой боли, словно по ней одновременно полоснули сотней зазубренных лезвий страшного магического заклятия, а потом и вовсе разгорелась огнём. В груди бушевала стихия, прекрасная и ужасная в своём волнении.         На кухне, пропитанной свежестью опустившейся ночи, вмиг стало душно и затхло.         — Порядок, — Гермиона подняла уголки губ в подобии улыбки, похлопала его по плечу и направилась к лестнице. — Не бери в голову.        — Нет, погоди…        Дальше она не слышала и не видела, лишь бежала прочь, стараясь не задохнуться от рвущегося наружу кашля, не разбирая дороги затуманенными глазами. Двигаться приходилось через силу: любое резкое движение отдавалось резью во всём теле — так, будто его поразили тысячи осколков стекла. Невообразимо было и помыслить, что случилось бы, услышь она от него «не люблю», если на неоднозначный ответ настолько ядерная реакция.        Так продолжалось и продолжалось; беспрерывно ступени сменялись друг другом, уныло проплывали двери — их очертания сквозь пелену ядовитых слёз.        В эту ясную свежую ночь она выплюнула свой первый бутон.        Джинни нашла её задыхающейся в ванной комнате, наложила заглушающие чары и просидела до самого конца, придерживая волосы, поглаживая спину и стирая горькие слёзы с опухшего лица. Гермиона захлёбывалась кровью, отхаркивая белоснежные лепестки, и корчилась от боли. Джиневра, покрытая злым румянцем, убирала весь беспорядок, сжигала цветы, прижимала обессиленную девушку к себе.        В коридоре в беспокойном молчании у двери в ванную комнату сидели Гарри и Рон. Они не слышали, что там происходило, но чувствовали, как сильно их подруга страдала. На её лице теплилась слабая улыбка, обнадёживающая, но глаза оставались красными и опухшими, а кожа — позеленевшей. Разгорячённый, Рон несколько раз порывался поговорить с Фредом, который не явился в комнату сестры и сразу закрылся в своей спальне, но Поттер всё время оттаскивал его от двери в спальню близнецов. В конце концов, Джиневра наложила на него принудительно успокаивающие чары.        Гермиона, охнув от неожиданно подскочивших друзей, карауливших её у двери, тихо поблагодарила всех за беспокойство и, опираясь на Джин, поковыляла в комнату. Гарри и Рон опустили взгляд вниз и переглянулись.        Бутон, обрызганный кровью, был сжат в женской ладони и проглядывал сквозь синеватые пальцы — невообразимо жуткое зрелище.         Скользнув в кровать и натянув одеяло по самый нос, Гермиона прикрыла глаза. Совершенное опустошение накатило на неё, отнялись все силы. Тихо скрипнув дверью, Джиневра вышла, оставляя уже заснувшую Гермиону одну.