Love or Ride

Шарль

      Вся гонка пролетает для меня незаметно. Мне даже нравится кричать вместе с командой слова поддержки Карлосу и Оливеру, которые они все равно не слышат, но мне было весело это делать. В итоге мы получили Р2 и Р5, что действительно хорошие результаты. Оливер был великолепен, как и мой товарищ по команде.       Сайнс выходит из машины и направляется в нашу сторону. Все поздравляют его с улыбками, а я не свожу глаз с другого пилота. Гонщик Red Bull, который бежит к своей команде и прыгает на них, а они обнимают его и кричат от счастья. Я стараюсь не улыбаться как идиот, когда вижу его счастливым, потому что он этого заслуживает. Я только начинаю все это понимать. Возможно, это примирение произошло слишком быстро, возможно, я тогда не понимал так много вещей, как понимаю сейчас. Тем не менее, я продолжаю бояться этого разговора, но я хочу поговорить его сегодня. — Поздравляю! — Я слышу, как Карлос кричит мне на ухо, что возвращает меня на землю. Я смотрю на Оливера, который подходит к нам счастливый. Я не знаю, откуда он взялся, но я тоже поздравляю его с улыбкой. Мальчик подходит к нам через перила и обнимает механиков. Карлос подмигивает мне, бросая взгляд на Макса, потому что, я думаю, он заметил мое замешательство, и идет на интервью.       Я не думал, что находиться под подиумом может быть так захватывающе. Все смотрят, как Карлос берет кубок, мы кричим, когда он поднимает его в воздух, и смеемся, когда Ферстаппен намеренно обливает его шампанским, пока он пытается защититься. Это здорово, хотя я определенно предпочитаю быть на подиуме. Это просто новый опыт, испытать то, чего я никогда не испытывал. — Значит, мы празднуем? — спрашивает механик рядом со мной, но внезапно мы слышим крики, визг, и я не знаю, ужас это или ненависть. А может, и то, и другое. Мы поворачиваемся к болельщикам. Некоторые люди начинают бросать дымовые свечи, бутылки и плакаты через забор. Я слышу плач детей, оскорбления, которые сыплются на победившего гонщика Red Bull и очень много криков. Все происходит ужасно быстро. Дым застилает мне вид на людей, которые толкаются, бьются и кричат. Какая-то катастрофа происходит на фоне замечательных и мирных выходных. Становится непонятно, и я не знаю, что делать. Все куда-то бегут, царят хаос и паника. Охранники, полицейские и другие мужчины пытаются спасти ситуацию, а я, не видя, куда иду, пытаюсь отойти подальше от суматохи. Карлоса, Макса и Чеко уже давно увели с подиума. Я зол, что Ферстаппену пришлось это выслушивать. Он не заслуживал таких жестоких слов, и я уже понимаю, каким идиотом я был, когда тоже занимал место этих людей, не жалея спусковых крючков в его сторону.       Внезапно я натыкаюсь на какую-то группу людей, которые, не глядя, кто я, в ужасе распыляют в мою сторону перцовый баллончик. Я кричу от боли, когда жидкость попадает мне в глаза, и, уже совершенно ничего не видя, иду вперед, вытянув руку перед собой. Я чуть не спотыкаюсь, отскакиваю от стен и не понимаю, где нахожусь. Я чувствую, что жидкость выжигает мне глаза, хотя я пытаюсь, я не могу их открыть, я продолжаю слышать шум, и я даже не знаю, не нахожусь ли я в центре всего этого. Это какой-то кошмар.       Я наконец сажусь у стены, от которой снова отскакиваю, и подтягиваю колени к груди, время от времени вытирая слезы. Рядом со мной нет воды, и я знаю, что нельзя тереть глаза, так что я остаюсь страдать.       Внезапно я слышу шаги рядом со мной. Я вздрагиваю, пытаясь открыть глаза и понять, кто этот человек, но, к сожалению, все, что я вижу, — это размытые цвета и слезы. Я немедленно закрываю веки, чувствуя ужасную боль. Я молюсь, чтобы этот незнакомец ничего мне не сделал, потому что теперь я не знаю, как я мог бы защититься. — Тебе нельзя здесь сидеть, пойдем. — Через некоторое время я слышу свой любимый голос. Хотя я пытаюсь улыбнуться, получается скорее гримаса. Макс помогает мне подняться и уводит в неизвестном направлении. — Прости, я… — начинаю я, чувствуя необходимость объяснить это. Я ужасно глуп из-за того, что я сказал и сделал. Он этого не заслужил. Он помог мне, а я был идиотом, который снова причинил ему боль. На этот раз сильнее, чем в прошлый раз, потому что я винил его в своей аварии. Боже, я был таким эгоистом! — Не сейчас, поговорим позже. — Он обрывает меня.       Внезапно я слышу, как он открывает дверь и закрывает ее за нами. Все крики стихают. Макс сажает меня на стул и ходит по комнате. Я слышу, как он открывает бутылку воды и возвращается ко мне. — Не бойся. — Говорит он и через несколько секунд после этих слов промывает мои закрытые глаза водой. Я пытаюсь открыть их, чтобы вода также омыла мое глазное яблоко, но это не так-то просто. — Блять, как же больно. — Я шиплю от боли, желая, наконец, потереть глаза, но голландец быстро хватает меня за запястье, не давая мне этого сделать. — Я должен, слишком сильно… — Карма. — Одного слова из его уст достаточно, чтобы я опустил руку и сжал губы в тонкую линию. — Боже, я жестко шучу. — Добавляет он, забавляясь моей реакцией. — Нет, ты прав. — Я смущенно бормочу. Я причинил ему столько зла, и он снова помогает мне. Он не заслуживает такого человека в своей жизни. Он слишком хорош, и я не понимаю, как люди могут думать иначе. Как я мог думать, что он жестокий. — Не вешай мне лапшу на уши, или я оставлю тебя здесь. — Я почти уверен, что он закатывает глаза, говоря это.       Как только боль проходит, я киваю, и Макс, кажется, понимает это, потому что он протягивает мне мокрое холодное полотенце, которое я прикладываю к глазам, испытывая мгновенное облегчение. Я прислоняюсь к спинке стула, просиживая в таком положении несколько минут. Наконец я отодвигаю полотенце, осторожно пытаюсь открыть глаза, которые больше не болят, как раньше.       Макс сидит в кресле напротив меня и смотрит в свой телефон. Я пристально смотрю на него, чтобы понять, что он только что почувствовал, но я не знаю, я не могу распознать это. Он выглядит как мужчина без каких-либо эмоций. Внезапно он поднимает голову и встречается со мной взглядом. Он хмурит брови, засовывая телефон в карман. — Тебя должен осмотреть врач. — Я снова киваю, соглашаясь с ним. Позже я подойду к медсестре. — Хорошо, тогда я пойду. — Бубнит он себе под нос, вставая со стула. — Нет, подожди! — Я кричу, на что он озадаченно смотрит на меня. — Я имею в виду… Пожалуйста? — Я добавляю более спокойно. Он кивает и снова садится в кресло, внимательно глядя на меня. Ему любопытны мои слова. Он не выглядит сердитым. Или он это скрывает? — Итак… Я хотел извиниться. На днях я вел себя как мудак. Я думал о себе, игнорируя твои эмоции. Я был зол, что не смог участвовать в гонке, а ты пришел мокрый от шампанского и запаха подиума, запаха победы. Это разозлило меня еще больше, и я пришел к выводу, что это твоя вина, хотя это было не так. Я был тем, кто решил засидеться допоздна, я был тем, кто въехал в ограждение, я был тем, кто остался в больнице по своей глупости. Я унизил тебя, потому что раньше это было нормально, я поступил глупо, я знаю. Я хотел извиниться, хотя не знаю, простишь ли ты меня во второй раз. Я не говорю, что ты должен доверять мне сейчас. Я хотел бы все исправить, если ты все еще позволишь мне, потому что в первый раз я не был хорошим другом. Что касается второго, то я тоже этого не сделал. Но теперь, когда я увидел этот конверт, я понял, как мало я знал о тебе и как много плохого думал о тебе. Я должен относиться к тебе как к новому человеку, которого я встретил, а не как к человеку, которого знаю столько лет, потому что я не думал, что ты сможешь помочь мне, несмотря на то, какой я придурок, потому что ты обещал мне. Черт, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен и как сильно ненавижу себя за то, что сделал с тобой дважды. Ты этого не заслуживаешь, и я хочу показать тебе, что я заслуживаю быть рядом с таким хорошим человеком, как ты. Итак… — Я прерываю свой монолог, чувствуя, как мое сердце сильнее бьется в груди, а дышать становится тяжелее, чем обычно. В этой тишине я слышу биение своего сердца и наше дыхание.       Макс молча смотрит на меня. На его лице нет никаких эмоций. Он анализирует мои слова, вероятно, гораздо осторожнее, чем в прошлый раз. Я нервничаю больше, чем перед моей первой гонкой в Формуле-1. Я боюсь, что потеряю такого ценного человека из-за своей глупости. — Пожалуйста, последний шанс. Если ты скажешь мне забыть об этом, я больше не буду стоять у тебя на пути, но дай мне этот шанс. — Я смотрю на него, как побитый щенок. — Я не обещаю, что смогу доверять тебе, потому что это не было тем, что я принял равнодушно. — Он начинает медленно, тщательно подбирая слова. Как много я бы отдал, чтобы не быть таким придурком. Я надеюсь все исправить, пока он мне позволяет. — Но если ты хочешь, то да, ты можешь попробовать. Я просто не знаю, что из этого выйдет, потому что в данный момент я не чувствую, что могу положиться на тебя или доверять тебе. Я не собираюсь проходить через то же самое в третий раз. — Спасибо. Нам надо выпить, за этот конверт и за спасение моих глаз. — Я широко улыбаюсь, надеясь, что он ответит мне взаимностью, но я сильно ошибаюсь.       Парень кивает, вставая со стула, и мое лицо сразу же вытягивается. Нелегко будет восстановить доверие человека, которому дважды причинили такую сильную боль, но я буду бороться, потому что он не сдался и помог мне, хотя мне было на него наплевать после того, как я решил, что это его вина, хотя это было не так. Я также кое-что знаю от Пьера и из Интернета, что его отец попал в аварию, и вдобавок ко всему ходят слухи, что он поссорился с Хорнером. Я надеюсь, что это не так, потому что если это так, то, вероятно, это из-за меня у него плохие отношения со своим боссом.       Я тоже встаю, не зная, что с собой делать. Внезапно в комнату вбегает усталый Пьер, за ним следует Даниель, который не успевает затормозить и врезается в спину моего друга, который нервно бормочет несколько ругательств в сторону Риккардо. — Мы слышали, что тебе досталось перцовкой в глаза! — он озабоченно подходит ко мне и смотрит на мое, вероятно, зловещее лицо, затем на мои руки, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. — Теперь все в порядке. — Я заверяю его с улыбкой. Он кивает, глядя на Макса. — Спасибо. — Добавляет он, на что пилот Red Bull кивает и, минуя нас, уходит. — Мы едем домой? — спрашивает нас Ден, с которого капает шампанское. Я хмурю брови, ничего не понимая. В конце концов, его не было на подиуме. — Он украл шампанское и начал обливать себя им, крича, что выиграл. — объясняет смущенный Пьер. — Я его не крал! Я позаимствовал! — он возмущенно скрещивает руки на груди. — Мне нужно идти. — Я вмешиваюсь в их спор. Они оба замолкают и насмешливо улыбаются, когда я игнорирую их и выбегаю из комнаты.       Я оглядываюсь в поисках Ферстаппена, но повсюду только полиция, остатки дыма и механики. Наконец я замечаю его, стоящего возле парковки и разговаривающего по телефону. Он не выглядит счастливым, скорее расстроенным. Время от времени он оглядывается, не слышит ли его кто-нибудь, и отвечает человеку, с которым он разговаривает. Я неуверенно подхожу к нему, и когда я оказываюсь рядом, и он замечает меня, он сжимает губы в тонкую линию, вероятно, пытаясь скрыть свой гнев. — Мне нужно идти. — Он вешает трубку и сосредотачивает все свое внимание на мне. — Привет. — Говорю я неуверенно. — Привет. — он отвечает смущенно. Мы виделись некоторое время назад, поэтому я не удивляю его. Я сам не знаю, почему я это говорю, но я не могу придумать лучшего способа начать разговор. — Итак, поскольку я уже извинился… — начинаю я, почесывая затылок. — Тогда, может быть, если празднование твоей победы не получилось, ты позволишь сегодня вытащить себя из дома, чтобы отпраздновать с гонщиком Ferrari с бинтами на руках? — Спрашиваю я, мысленно молясь, чтобы не выставить себя идиотом. — Что ты имеешь в виду? — он с любопытством прислоняется к перилам рядом со мной, пристально глядя на меня. — Что ж… У меня есть яхта в Монако. — Я мягко улыбаюсь, как будто улыбка здесь обо всем позаботится. Макс озадаченно поднимает бровь, услышав мое предложение. — Когда ты хочешь вылететь в Монако? — Сейчас.       Я больше не могу выставлять себя большим идиотом, так что все, что остается, это надеяться, что он захочет присоединиться ко мне. Не то чтобы мне не нравилась компания Пьера, с которым я договорился, что после гонки мы вернемся ко мне. Просто… Доверие Макса сейчас для меня в приоритете, мой друг может подождать. Кроме того, в последнее время он все лучше и лучше ладит с Даниелем, хотя и делает вид, что последний его раздражает, ему нравится тусоваться с ним. — Я согласен. — Он отвечает после минутного раздумья, едва заметно приподнимая уголки рта вверх.       Я, с другой стороны, одариваю его самой широкой улыбкой, на которую только способен. Я рад, что он решил согласиться, несмотря ни на что. Я рад, что еще не все потеряно, и хотя я знаю, что это будет нелегко, я действительно постараюсь. Возможно, я еще не сделал для него так много, как он для меня, но, по крайней мере, мне хочется сделать вдвое больше. В конце концов, именно благодаря ему слухи на время утихли, а ответственный за это человек находится в тюрьме. Что ж, и благодаря ему я могу нормально видеть, а не продолжать сидеть как идиот у какой-нибудь стены и думать, останусь я слепым или нет.