Карнифар

      ***

      Гнусный сон продолжался. Выпытывал каждый момент произошедший в тот день. Воспоминания не прекращали терзать разум девочки. Она не чувствовала боли, но в глубине души ощущала опустошение и пробоину, как у протараненного корабля. Рита снова прочувствовала на себе этот день. Когда всё было потеряно; Мама, дом, будущее и свобода: каждый элемент в жизни, который имел крайне важное значение для неё. В какой-то момент, многое прекращает иметь большой смысл, но не когда тебя насильно разделяют с этим. Рита чувствовала себя незаслуженно униженной и задетой. Теперь мир перевернулся с ног на голову, и прекратил цвести вместе с ней: сознание остановилось на том моменте, что будет преследовать её до конца своих дней.       

      ***

      Рита не могла долго ждать и надеяться на проблески лучшего. Важна задача и реализация мыслей, а не слез возле открытого настежь окна. Она способна убежать, прямиком на край деревушки, к их близкому соседу, но она не имеет права оставлять здесь свою мать. Её родную, любимую, неприкосновенную. Кто смел ворваться в их родной дом и задеть комфорт, который они строили на протяжение долгих лет? Кто эти люди? Почему они здесь? И под каким резонным вопросом она должна убегать от опасности, которой они угрожают без резкой причины?        Вопросы перебивает истошный крик её матери. Неожиданный и оттого очень страшный. Пронизывающий до мозга костей. От какого вида боли человек может так громко кричать? Не плакать, а вопить во всё горло, выжидательно оставляя паузы, чтобы вздохнуть. Никто, кроме Риты, в деревне не слышит о страданиях женщины, либо делают вид, что не понимают. Не меньше Риты бояться помочь, хотя девочка списывает их бездействие к тому, что их дом далеко от главного центра. И страшатся спросить самих себя — что эти люди с ней делают? Каким образом они изводят бедную женщину, что судорожно вздыхает каждый раз, перед тем как снова начать кричать. Ради чего? Чтобы выдала, где находится дочь? Или они получают удовольствия от того, что причиняют ей боль?              От мысли убежать Рита отказывалась. Она точно понимает, что совершает постыдную глупость, за которую лишилась бы жизни, но тронутые чувства не позволяли двинуться дальше окна. Только вовнутрь. В объятия плачущей матери. Снова услышать её мягкий голос. Последний раз прикоснуться к её волосам, впитать чудный запах её белого сарафана, и позволить освободиться от мучений, которыми её награждают. Большего она не просила. И Рита отказывается лишиться последнего шанса. Отказывается обрекать женщину на смерть. Если эти люди и вправду собираются ей навредить, то пусть достигнут своей цели, без причинения ущерба другим членам семьи. Она не покинет свой дом.              Упрямство. Девочка не признает нависшей угрозы над их головой. Она смотрит вниз, видит неровный кусок не осыпанной снегом земли, и замечает гранитный камень. Осмотревшись, наклоняется вниз, быстрым движением руки берет неровный обломок в ладонь и вынужденно замахивается. Камень пробивает оконное стекло и проникает домой.        Шорох внутри прерывается. Гости их дома замолкают. Лара Кармал не издавала звука, что до этого был отчетливо слышен снаружи. Рита же просто ждёт. Она вглядывается в помещение, где стоит их уютная кухня, но не решается перелезть и рывком добежать в коридор, где находится мама. Страх сковывал тело, но сила духа противится бежать от грядущей беды.              Рита теряет дар речи, когда видит в поле зрения нечто необъяснимое. Она не издает звука, похожего на испуг, не кривляется от неожиданности, но теряет нить реальности. Нить существующего. Кармал увидела перед собой человека, в чисто белом костюме, на чьей маске вырисовываются красные пятна. Он подошел уверенно и без колебания; остановился возле разбитого ею окна.        Девочка должна с тревогой смотреть на нечто совсем непривычное, но желание с вызовом смотреть на обидчика, брало вверх над другими эмоциями. Она не бежала, не кричала, просто смотрела на маску, скрывающую лицо подлого гостя. На виденную кровь — совсем свежую. Откуда?              Снова болезненный крик. Стоны от бушующей боли. Женщина теперь плакала, переходя от рыданий к вою от муки. В этот раз не от физической боли, а с разочарованным осознанием, что дочь не ушла. Не приняла близко к сердцу её тревогу и страх. Не послушала простую просьбу — уйти.        Сзади послышалось трещание электричества. Снова душераздирающий крик. И повторно, без виденного конца, пока Рита с замиранием сердца смотрела на человека в белой форме. Он не двигался, и лишь любопытно наблюдал за ежесекундным вздрагиванием Риты, после каждого электрического удара током по матери. Она не могла сдержать дрожь. Неужели, она поторопилась и совершила ошибку, ответственность за которую боится отныне взять?              В какой-то момент, всё затихло. Ни стонов, ни боли, совсем ничего. Человек в белом, стоя слишком долго в одном положении, удивил Риту своим резким передвижением в правую сторону. Он открыл ей дорогу. Вытянул обмундированную правую руку и жестом позволил пройти. «Позволил» — и как некстати, именно это сейчас и происходило.        В конце коридора, Рита увидела не скрытую стеною женскую ладонь. Лишь её край, но девочка сразу узнала в ней руку мамы с нежной кожей и браслетом на правой руке. Последнюю видную частицу Лары Кармал неожиданно скрыли. Резко убрали из виденного перед глазами. Спрятали и терпеливо ожидали пришествия. Ждали, когда Рита к ним подойдет.        Дочери Лары четырнадцать лет. Она подросток. Она понимает, что это ловушка. Но нынешний возраст сильно перекликался с невинностью совсем малых детей. С детской надеждой на лучшее. Глупое осмысление невозможного. Рита привыкла такой быть. Она любила притворяться человеком не на свой возраст. От чего никто не осмелился бы назвать её обычным подростком. Не девушкой, не женщиной, не ребенком. Она привыкла к банальному «девочка». И без пояснений, «девочка» повелась на ловушку. Без хитрых уловок, слежек и больших проблем, эти люди настигли её. Безупречно достигли того, что и так сделали бы просто. Мышь хотели убить топором, но она сама добежала до неуклюже расставленных мышеловок.              Вот и конец. Рита перелезает окно. Не соприкоснувшись с осколками стекла, избежав ран, она пробирается на кухню, под взором того человека. Он не трогал её. Рита чувствовала, что всё вокруг сплошная ошибка, в то время, когда реальность была совершенно другой. Красное пятно вокруг маски не давало покоя. Кармал боится за мать. Они могли ошибочно забрать не того, в то время, когда искали девчонку. Рита не возжелала собственной безопасности. Она желала справедливости и не могла бросить единственного родного ей человека. Тогда всё остальное не имело бы смысла.        — Рита! — в конце коридора прозвучал приглушенный крик. А потом тишина.              Младшая Кармал без колебания распознала в нем молитвенный тон голоса матери. По спине пробежали мурашки, руки вспотели, а Рита всё ещё не знала, что делать. Назад дороги нет, путь перекрыт: незнакомец стоял позади. А впереди женщина, что неприкрыто страдает от рук незваных гостей. Выбора не было. Но есть вариант, из-за которого она здесь оказалась — помочь выбраться маме.        Необдуманно и постыдно, Рита побежала вперед. Путь был короткий, а шаг ноги длинный. Два прохода в разные комнаты пролетели перед глазами, но остались без внимания девочки. Позади остался путь на спасение. Впереди последнее, ради чего она здесь — любимая мама.              Недлинный коридор был пересечен за доли секунды. Рита прибежала к входной двери с быстрым порывом, чуть не споткнувшись. Она увидела знакомые детали: милая шторка возле окошка, откуда они заметили грузовики, коричневый ковер на полу, часы со старыми стрелками, и две куртки на вешалке. Однако ничего более она не увидела. Пустой тамбур, где никого не было, кроме Риты.        Но входная дверь открыта. Через неё просачивался солнечный свет и дул мерзлый ветер. Вокруг тишина и только порывы ветра издавали характерный свист. Ощущение, будто улица пальчиком подзывает девочку, как вор предлагает конфету. Несправедливо желает, чтобы она увидела кое-что.              Кармал подбежала к дверному проему. Не раздумывая, она выглянула через него, но не смела выходить, боясь показаться на виду у людей, что стоят за дверью. Их было немного. Рита думает, что человек пять, не больше. Они все разодеты в белые униформы, хорошо знакомые ещё с момента встречи с человеком возле кухонного окна, и сливались со снегом вокруг, их было трудно разглядеть не зорким глазом. Рядом с ними стоят грузовики. Те самые три фургона, которые разоблачились ещё на полпути к их дому, когда Рита с мамой заметили черные движущееся пятна через окно. Хотя, возможно, у них и не было мысли скрываться. Они пришли громко и вели себя так, будто всё шло по плану, как и задумывалось. Однако, сейчас, они вели себя очень тихо. Ожидая, когда Рита приглядится. Когда увидит проявленную жестокость с их стороны. Когда столкнется с концом своего маленького пути. Своей короткой борьбы. Своей молодости. Своего будущего. Конец всего, что она так ценила.        Рита интуитивно отказывалась смотреть по сторонам: там стояли они — эти люди. По бокам два черных фургона, рядом с ними по два человека. Впереди стояло ещё два грузовика. Остальные наблюдатели в белом не спускали взгляд с Риты. Ждали, когда посмотрит чуть левее и дальше грузовиков, возле места, где росла яблоня летом.              Ждать не пришлось.        Поблизости раздались звуки поочередных выстрелов пистолета. Их было три. Вороны взволнованно взлетели наверх, недовольно каркая в ответ на причинённое им неудобство. Ветки перестали ветвиться и притихли в безмолвном ожидание хаоса. Рита вздрогнула от резкого шума, повернувшись в заветную левую сторону. Она увидела очередного человека в белой униформе. По росту и объему тела, Рита невольно сделала вывод, что это мужчина. Он стоял с вытянутой правой рукой, направляя заряженное оружие в труп человека. Рита с замиранием сердца осмотрела убитую жертву. Изуродованное мертвое тело. Застывшие глаза; с краснотою от слез они будто продолжали устремленно смотреть в сторону двери. Бледная женская кожа. Приоткрытый рот от испуга. А снизу мрак. Нежно-белый сарафан выраженно окрасился в красный, наполовину разорванно облегая тело мученицы. Женщину подвергали избиениям необычным электрошокером. Дело рук мастеров. Интенсивная работа специальным электрическим прибором, что прожаривал место удара до мяса. Раскаленный металл в центре конструкции проделывал с током искусную работу. Изобретательную! Красивое расположение каждой дыры указывало на щепетильную работу с использованием предмета. Это не были бесхарактерные, ошибочные, и бессмысленные удары по живому человеку. Это считалось высоко уважаемой процедурой, с четким планированием своих действий. Каждое прикосновение к коже отдавалось жгучей и невыносимой болью, однако каким эффектом это отдавало для экспериментатора. Хочешь просто ужалить, немного задеть, а в итоге добиваешься разжигания верхнего слоя кожи с минимальным риском для жизни! Успех. Жертва не умрет, так как рассчитанная система не допускает ошибок, чтобы испытуемый так быстро обрел желаемую свободу. Нет. Всё куда сложнее, от того интереснее. От прибора на женщине остались неглубокие дыры, откуда не спеша вытекала алая кровь. Точек соприкосновения с пыточным прибором на теле осталось достаточно много. Они были повсюду. Казалось, что человек использовавший устройство совершенно не вникал мучениям бедной женщины. Он получал безумное удовольствия от процесса, и нельзя скрыть этот факт.              Глядя на эту картину, Рита думала, что умерла. Она в аду! Над ней издевается сатана! Вместо котла, как в грозных сказаниях бабушек, Рита очутилась на дне преисподней. Дурно ощутив прилив страха, она поняла, что ничего не почувствовала, когда увидела труп своей матери. Внутри пустота. На глазах образовываются предательские жалкие слезы, что проливаются над чем?! Над сном? Над кошмаром? Это неправда! Рита не верит! Если в душе не протекает горе (мы не говорим про слезы снаружи), то значит глубоко внутри она чувствует, что всё вокруг глупая шутка. Издевательство. Наказание! Но за что?        Она пристально смотрела на мужчину — убийцу. Ничтожного гада, что вздумал лишать жизни невинных. Жизнь мамы!              Рита чувствовала, что начинает терять контроль над собой. Она засыпает. Теряет сознание. Мозг перестает принимать информацию. Сзади она слышит шаги. Ей все равно. Мужчина в белой униформе, что всё это время наблюдал за девушкой, подошёл к ней со спины, подхватив. Рита упала ему на руки. Почти не дыша, умирая глубоко в своем подсознании.