Она моя!

      — Котя, здравствуй, — парень мягко улыбнулся и указал ей присесть в кресло напротив его стола.       — Меня так только папа называл, а теперь ты, — русская немного посмеялась и села на указанное место, положив ногу на ногу. - Знаю, но тебе подходит. Чаю или кофе? - Только не чай. Я у китайца его напилась. Да и кофе не хочется. Тоже напилась его с этой работой. Давай воды. - Конечно. Они сидели в кабинете и просто болтали о своём. Ну точнее говорила только русская, а немец её слушал и смотрел завороженно. Каждый раз он подмечал себе, что его Котя самая прекрасная из всех. В ней всё было идеально как считал немец. От белоснежных волос до ласкового голоса. От нежных рук до пышной груди. Ох, как же хотелось подрогать такую манящую прелесть. Немец слегка смотрел на грудь и полностью осматривал девушку представляя, как он нежно целует ее кожу и гладит там, где ему захочется, как он слушает ее прекрасный голос, который будет просить о большем. От таких мыслей, правильней даже сказать, желаний в областе паха немного заныло, лицо чуть приобрело краску. - Рудольф, с тобой всё хорошо? - прервала свой очередный рассказ и, встав со своего места, подошла к другу. - Всё хорошо, Котя. - посмотрел на нее и улыбнулся. - Точно? - осторожно взяла его за голову и коснулась губами лба. - Вроде температуры нет, а весь красный. Германия, ты что так сильно покраснел? - А...это... Жарко тут. - поправил воротник рубашки - Можешь открыть окно, пожалуйста, и налить водички? - Хорошо. Слушай может тебе домой пораньше уехать? - пошла к окну. - Знаешь, - прокашлялся - ты права. А, слушай. - Да? - открыла немного окно и подошла к кулеру. - Не хочешь сегодня вечером ко мне в гости? В часиков семь. - Знаешь, я не против - налила в пластмассовый стаканчик воды и подошла снова к немцу - С меня что-нибудь вкусненькое, а с тебя чай. - протянула стаканчик, мягко улыбавшись. - Или что-нибудь покрепче.- усмехнулся - Спасибо - взял и отпил немного. - Тогда до вечера, трудяга - чмокнула в щёчку и вышла из кабинета, оставив бедного мальчика в ступоре и своих мокрых мечтах.