Ветер

      Паола Волкова в одной из лекций анализирует картину Иеронима Босха «Корабль дураков» и делает одно верное замечание, с которым мне сложно не согласиться. «Луна – признак слабоволия, медиативности». Луна для тех, кто плохо ориентируется в жизни дневной, позитивной, в логическом и конструктивном сознании. Она для лунатиков, для плохо ориентирующихся. А я не лунатик и вести ночной образ жизни – это не для меня.       Моя бывшая одногруппница Ангелина, уже успевшая уйти в академический отпуск, забеременеть и выйти замуж, верила (и верит, если судить по постам в ее социальных сетях), что если человек болеет или просто недомогает, у этого есть психическая причина. То есть не то чтобы у тебя стресс, поэтому болит голова, нет. Она считала, что если у тебя проблемы с кишечником, значит, у тебя плохие отношения с родителями. Если ты простудился, значит, провинился перед Богом (или провидением, Геля точно не верила в Бога) и он послал тебе в наказание эту инфекцию. Странные мысли для прогрессивной девушки, покупающей себе на день рождения нижнее белье из самых дорогих шоу-румов, которые только можно открыть в нашей провинции.       К чему это я – если верить теории Ангелины, у меня бессонница по какой-то определенной причине. Только я в этом сильно сомневаюсь. Мой организм итак достаточно истощен, я устаю на учебе и работе часто настолько сильно, что мне просто хочется упасть, не доходя до дивана, и крепко заснуть. Не могу вспомнить, когда в последний раз высыпалась, может быть, месяца два назад, когда в воскресение у Саши отменили занятия по рисованию.       В голове абсолютно пусто. Раньше я много думала, анализировала, рефлексировала. Рефлексировала каждый день. Не могла расслабиться; мою голову переполняли мысли, рвались наружу, меня практически рвало словами. Сама мысль казалась абсурдной – как можно ни о чем не думать? Неужели, это вообще возможно? Сейчас я могу заниматься этим часами. Просто смотреть в окно на меняющееся небо, кусочек леса, редко проезжающие машины, далекие огоньки многоэтажек, где кто-то, как и я, не спит. Просто ни о чем не думать. И это пугает. Может быть, я стала недостаточно глубокой, если хоть когда-нибудь и была такой. Деградировала. Или просто успокоилась.       Свет складывается в пиксели очередного шоу на телеэкране. Реклама – яркая картинка, резануло глаза, осветило комнату. С детства привыкла, чтобы был включен телевизор, хотя там нет ничего интересного. Просто с ним спокойнее. Не прислушиваешься к пугающим детское воображение звукам, делаешь вид, что не слышишь пьяных криков. Кто-то на экране что-то бормочет или смеется, и уже не чувствуешь себя совсем одиноко.

***

      Дышать пустыми коридорами. Колледж еще дает какое-то ощущение беззаботности. Ты приходишь сюда и чувствуешь себя в безопасности, хотя бы на занятиях. Ничего плохого не произойдет. О тебе здесь позаботятся. Дадут профессиональные навыки, чтобы прокормить себя в будущем. Да, колледж именно то место, после которого ты сможешь без проблем найти работу и обеспечить младшего брата обувью на следующий сезон. Пока этого для дальнейшего «будущего» достаточно.       Моя мать тоже училась в колледже, как и бабушка. Как и дядя. Ни у кого нет высшего образования, только среднее специальное. Мать желала мне поступления в университет (на худой конец, в институт, хотя она не знала различий между ними), но никак не поощряла мои интересы и не заикалась о том, что откладывает деньги на образование или что у нее в планах взять кредит на учебу. Займ она решила взять, как выяснилось впоследствии, на кое-что более значимое. Я не стала первой Вяткиной, которая пошла учиться в университет. Порой, просматривая несерьезные фотографии бывших одноклассников с их легкомысленными улыбками в социальных сетях, я думаю, что университет – еще более уютное местечко, нежели колледж. Эти фото будто кричат о том, что можно четыре года развлекаться, периодически появляться на парах, а потом за две недели до защиты покупать курсовые работы…       Однако после оглушительного трезвона мысли рассеиваются прямо пропорционально появлению в холле студентов. А мне пора на бухучет.

***

       - Мы не сможем организовать эту перевозку, если пакет документов номер двадцать два не будет комплектован. Подумайте, как наиболее выгодно для клиента можно оформить бумаги. Это и будет вашим домашним заданием.       Звонка еще не было. Охранник иногда отлучается с рабочего места, чтобы сходить за кофе из автомата или дойти до уборной, так что есть вероятность, что Нона Михайловна отпустила нас и раньше времени. Но я все равно не могла это проверить, телефон окончательно разрядился.       Неожиданно приходится задержаться. Сквозь нарастающий со всех сторон гул ребят я услышала властный, сварливый голос.       - Иванна, останьтесь, пожалуйста.       Одногруппники стайками покинули аудиторию, оставив нас с тучной женщиной один на один. Не смогла сдержать позыв и зевнула – Нона Михайловна, секунду назад печатающая наше домашнее задание в электронном журнале, сумела подловить меня как раз в этот момент.       - Вот именно об этом я и хотела с тобой поговорить.       Светлая челка падает женщине на глаза. Она недовольно встряхивает головой и приковывает свой взгляд к моему лицу. Большие карие глаза, вглядывающиеся в душу, наводят страх.       - Я бы сама не обратила внимание на этот свершившийся факт, но Виктория Олеговна сегодня сказала мне, что ты написала крайнюю контрольную точку на тройку. Я пролистала журнал и заметила, что ты скатилась по английскому. Спящая Красавица, проснись, хватит зевать!       Эффектная пауза посреди обличительной тирады, во время которой говорить, то есть оправдываться, дали возможность мне. Но я молчу и жду продолжения, уже догадываюсь, куда это приведет.       - Может быть, мне стоит начать волноваться и позвонить твоим родителям? Они сумеют тебя вразумить, я надеюсь, хоть и работают за границей…       Только не это. Три года как-то обходились без родителей, и в этот раз обойдемся.       - Это весна на тебя так влияет? Так вроде снег-то еще стоит вперемешку с грязищей. Все оттаивает, ты тоже решила? Апрель месяц, какая весна? Что молчим? Как мы красный диплом будем получать?       Ну вот, правда и вскрылась.       Не оправдываю возложенных на меня ожиданий.       Обленилась.       Оборзела.       Отбилась от рук.       - Мне жаль, извините, - голос становится выше, когда волнуюсь. – Я не хочу подвести Вас как нашего куратора или колледж в целом. Просто работаю над итоговым собеседованием. Вы же знаете, после прохождения практики…       - Знаю я, что после прохождения практики. Тебе нужно стараться сильнее, - немигающие зрачки готовы высосать из меня всю душу.       Пробили часы с кукушкой. Уже шесть часов вечера. Точно, отпустила нас пораньше.       - …и правы были старшекурсники, которые говорили, что последний год – самый тяжелый. В этом семестре очень большая нагрузка. Мне просто нужно больше времени. Нону Михайловну мой ответ не устроил, как он не устраивает всех тех, кто добрался до какой-то ступени власти и решил, что может этой властью упиваться. Женщина ничего не может спросить с моих одногруппников, ходящих на пары лишь время от времени. Которые не интересуются учебой, их цель – получить корочку, а какие там оценки уже дело десятое. Она не может ими помыкать и их мотивировать. Тем более, у двоих моих одногруппниц уже есть дети, они не всегда ходят на пары.       Но в меня она вцепилась словно клещ, высасывающий кровь. Нет, Нона Михайловна – не воплощение какого-то черта, иногда она бывает веселой, забавной. Несмотря на сварливость, упрямство и гордость, преподавательница часто говорит о пользе профессии для девушек, хотя и считает, что основной целью является создание семьи. Но за возможность получить первый красный диплом за свою десятилетнюю карьеру в этом колледже она ухватилась слишком рьяно.       - Ты же не думала, что будешь валять дурака? У нас все-таки серьезное учебное заведение, областной колледж как-никак. Не все наши студенты вообще смогут получить диплом. Я достаточно ясно выразилась? – грозно спрашивает женщина, натягивая шаль на плечи.       Более чем.       Не могу больше выносить этот взгляд. Он пронзает меня насквозь, испепеляет, я вспыхну как свеча, растекусь воском по дешевому линолеуму.       Пора сбегать. Натягиваю лямку потрепанной временем и автобусом номер тридцать два сумку на левое плечо и кормлю преподавательницу завтраками о своей успеваемости и дипломе, за который я не садилась уже две недели.       - А вам пока не скажешь, вы никогда ничего и не делаете. Ни-че-го, - торжествующе смакует Нона Михайловна. – Не переживай, со стипендии уже не слетишь…       И это единственное, что меня успокаивает.       - … но тебе определенно нужен кто-то, кто будет присматривать за тобой. Да, я тут подумала… Тебе нужен кто-то, кто бы контролировал твои результаты. Я не всегда могу следить за твоей успеваемостью, на моей шее итак семнадцать студентов, половину из которых придется вытягивать на тройки. Но, как я уже сказала, у нас серьезное прогрессивное заведение, ориентированное на студентов. И мы можем позволить иметь в штате не только психолога, но и тьютора. Ты ведь знаешь, кто это?       Как-то слышала об этом. В другой жизни.       - Да, знакомое слово. Это что-то типа психолога-воспитателя в школах, нет?       Я стою и переминаюсь с ноги на ногу, глядя в пол на измазанные грязью демисезонные сапоги. Преподавательница права: когда идешь утром на остановку, не можешь не вляпаться в грязную слякоть. Аид пока не думает отпускать жену к своей матери.        Так, если она и дальше будет меня задерживать, я не успею зайти в кружок Саши и заплатить за этот месяц.       - Ну, если грубо выражаться, примерно так, - вздыхает Нона Михайловна и вновь поворачивается к компьютеру. – Я с ней поговорила уже, замдиректора одобрила. С ней, с Ариадной Львовной в смысле. Она же вела у вас курс психологии, на втором курсе.       - Да, вела в прошлом учебном году, но зачем мне…       - Она готова с тобой поработать, справиться со стрессом, если он у тебя накопился. Даст тебе какие-нибудь свои психологические советы. Возьмет над тобой шефство. Сходи к ней на этой неделе, я потом проверю, сходила ты или нет… Нам хотя бы один красный диплом необходим в этом году!       Будто я ребенок. Как Саша.       И опять она про красный диплом заталдычила. Уже тошно слушать. Я все понимаю: каждое учебное заведение хочет показать, что оно лучшее. Хочет выделиться в хорошем смысле этого слова. Участвовать в мероприятиях, конференциях, занимать призовые места, выбивать финансирование, но это достигается не пренебрежительным отношением с элементами принуждения. Это все вообще не про нас. О каких научных конференциях может идти речь, когда на пары ходят шесть человек от силы. Красный диплом – единственное, что может поднять показатели этого места.       Шагая с остановки, думаю о том, как смешно, что куратор назвала меня Спящей Красавицей, хотя я без сна почти двое суток.       Сколько всего можно сделать ночью, оказывается. Стараюсь производить как можно меньше шума, вдруг Саша проснется, а я не смогу уложить его обратно. Вещи ребенка постираны, поглажены, уже сложены в шкаф. Рагу на следующие несколько дней приготовлено. Мысленно составляю список того, что необходимо докупить: молоко, хлебцы на работу, мармелад для Саши, гречневую кашу, соль, влажные салфетки. Выйдет рублей на триста пятьдесят, не меньше. Еще апельсины. Саше не хватает витаминов.       По ночам настает время банальных шоу на телевидении. Всего лишь один из бесконечных спектаклей, сюжет которого написан бесталанным писакой, решившим, что он особенный. Иногда я смотрю программы по каналу «Культура», разные лекции преподавателей ГИТИСа, если они не очень скучные.       Не могу сказать, что пребываю в состоянии стресса, о котором упоминала Нона Михайловна. Да, много устаю на работе, активность у меня физическая, бывают изматывающие дни, после которых хочется просто рухнуть рядом с Сашей. Конечно, я себе такого позволить не могу. Да и что подумает обо мне брат? Я иногда чувствую, как он смотрит на меня, а когда поворачиваюсь, делает вид, что глядит куда-то в стену в совершенно ином направлении. Ему меня жалко, наверное. Главное, чтобы мне не было себя жалко.       Вместо этого я испытываю злость. Почему мой организм решил лишить меня именно сна? Он меня ненавидит? Хочет, чтобы я успевала сделать еще больше? Начала работать в ночные смены? Что это такое? В подростковом возрасте психиатр уже выписывал мне разного рода успокоительные, но после стольких лет глотания таблеток началось привыкание. У меня в аптечке остался один-единственный действующий препарат, но он настолько сильный, что я просто не смогу проснуться утром. Действует он часов двенадцать, а кто в наше время может позволить себе пролежать двенадцать часов в постели?       Остатки снега, грязь, пыль – все смешивается в один апрельский день, приправленный бессонницей и претензиями куратора, до сих пор стоящими в ушах. Хоть бы сегодня удалось поспать часов шесть – на шесть часов забыть обо всей этой дневной рутине.

***

      Как человек, прочитавший немало статей по психологии младших школьников, могу с уверенностью заявить, что мне нравится идея тьюторства. К школьнику прикрепляется наставник, который помогает ребенку правильно распределить его нагрузку, подталкивает его в правильном направлении для реализации своих способностей и так далее и тому подобное. В общем, одобряю. Тем не менее, я не понимаю, зачем девятнадцатилетней девушке, оканчивающей колледж по коммерческой направленности с красным дипломом, тьютор. Даже если я сейчас не соберусь, меня все равно вытянут. Честно, мне все равно – красный диплом не играет для меня никакой роли, но будет подозрительно, если сдамся прямо сейчас после стольких лет учебы. Я работаю с шестнадцати лет, знаю, как сложится моя жизнь и что будет дальше. Зачем мне красная корочка? Разве только для успокоения совести Ноны Михайловны.       Я помню Ариадну Львовну по второму курсу. Она принадлежит к тому типу девушек, которых называют обаятельными, обворожительными. Ухоженные, подтянутые, от них всегда приятно пахнет. Красиво лежащие волосы, легкий макияж даже для похода в магазин. Глядя на такую, мысленно становится стыдно за себя: машинально втягиваешь живот, причесываешь волосы, поправляешь на губах помаду и завистливо смотришь вслед. На таких обычно подписываются в социальных сетях, чтобы любоваться уверенными в себе девушками с тоннами букетов из сто одной розы.       Но что такая молодая женщина делает у нас в колледже? Да-да, Нона Михайловна говорила, что наш колледж лучший в области, но сюда не от хорошей жизни идут как работать, так и учиться. Здесь слабые ребята, осознающие, что им не по силам получить высшее образование или доучиться в школе, а также те, у кого больше не было выбора, куда податься. Я как раз из последних. Но моя специальность хотя бы совпадает с моей профессиональной деятельностью. И после того как я наконец получу диплом и стану квалифицированным специалистом, смогу устроиться на полную ставку на позицию выше. Так вот, вопрос… Что здесь забыла Ариадна Львовна? У нее вроде есть муж, кольцо на безымянном пальце точно есть. Неужели он ей разрешает работать в таком месте? Или ей нравится наставлять подростков на путь истинный, если он действительно существует?..       Такие мысли привели меня в кабинет тьютора. Стандартное помещение, ничем не отличающееся от остальных кабинетов в нашем учебном заведении, только по разным углам раскиданы горшки с живыми растениями (в отличие от полудохлых, которые вечно заливали в школе). Достаточно уютно. Мило. Морально готовлюсь, ибо не знаю, к чему приведет этот разговор.       - Очень рада, что ты, наконец, пришла, - улыбается девушка.       Я бы дала ей слегка за тридцать. Тридцать один, может быть, тридцать два. Кремовая блузка, имитирующая шелк, но, скорее всего, это стопроцентный полиэстер. Брючки, зауженные к щиколоткам. Черные туфли на небольшом каблуке. И голубые глаза, как у кошки, манящие и притягательные, глядящие на вас из-за оправы стильных очков. Мягкие черты лица обрамляют пряди с модным окрашиванием в светлый цвет… Баландяж? Баландаяж? Не помню.       Губы в виде сердечка приоткрываются, чтобы обратиться ко мне. Ариадна Львовна откладывает ручку, документы в сторону и поднимает голову.       - Ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя полным именем, Иванна, или ты не против того, чтобы я обращалась к тебе по краткой форме, если она у тебя есть, конечно же?       - Ваня. Можете называть меня Ваня, - выдыхаю я.       - Окей, чудесно, не буду тебя долго томить, - звонкий голос разливается по помещению. – Нона Михайловна дала мне твой профайл и выразила крайнюю степень озабоченности твоей успеваемостью. Пара оценок «удовлетворительно» за контрольные не испортят тебе красный диплом, я уверена. Также мне сказали, что на парах ты бываешь какой-то вялой, уставшей, часто покупаешь кофе…       Господи, они даже за этим следят.       - Но я все пониманию, у вас же сейчас такой возраст. Сколько тебе, восемнадцать? Задам стандартный вопрос: тебя что-то тревожит?       - Нет, - быстро говорю я. – Со мной все нормально, просто авитаминоз. Витаминки надо попить, и все пройдет. Буду бодрая как обычно.       - Ага, - кивает Ариадна Львовна. – Хорошо себя чувствуешь? Ты не похожа на человека, вдруг связавшегося с плохой компанией, как это часто случалось с девочками в моей практике. Когда тихие, спокойные отличницы влюбляются в хулиганов и начинают забывать об учебе. Ты не хочешь ничем со мной поделиться? Может быть, что-то случилось с друзьями, с молодым человеком, дома?       «Тихие, спокойные отличницы…» В голове сразу взрывается масса воспоминаний, потоком снося все разумные, контролируемые мысли. Кто бы из школы узнал, что я отличница, не поверил.       «Ты же уравновешенный человек, подумай…»       Вулкан эмоций. Я начинаю вновь злиться. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Это уже почти привычка – мои ладони практически всегда сжаты в кулаки.       - Конечно, не хочешь, я же не твоя подружка, - поправляет очки психолог и улыбается своим же словам.       - У меня нет друзей или молодого человека, а дома все нормально, - тараторю я. – Не знаю, зачем я здесь.       Перевожу взгляд на дипломы, висящие в отсвечивающих рамочках на стене. Неплохо. Ариадна Львовна тем временем становится пугающе серьезной и замолкает. Трет переносицу и спустя минуту вновь начинает щебетать.       - В общем, я следующий вариант предлагаю. Это не будет отнимать у тебя много времени. Дело в том, что сейчас я занимаюсь своей кандидатской диссертацией, посвященной явлению библиотерапии в общей психологии. Это методика, помогающая…       Она пытается подобрать слово. Мне нужна какая-то методика, потому что я зеваю на парах и покупаю кофе.       - Это даже не то чтобы методика, - пытается лавировать между словами девушка.       Не понимаю, почему нахожусь здесь, зачем мне лишняя головомойка. Ариадна Львовна от бессонницы меня никак не избавит, а то, что сейчас происходит с моей успеваемостью… Это волновало меня меньше всего еще со школьной скамьи. Но хорошая успеваемость – в моем случае, практически отличная – является всего лишь прикрытием, мифом, продуктом двойной жизни. Родителей отличников и хорошистов не вызывают в колледж. До них никто не докапывался. И вот сейчас мой организм дал слабину.       - Скорее просто новый метод, который изначально применялся в психиатрии для борьбы с неврозами, а теперь он заново открывается общей психологией, - она пытается в третий раз начать или закончить предложение.       - Психиатрии? – чуть ли не вскакиваю я.       - Да. Я тебя напугала упоминанием о психиатрии? Не переживай, пожалуйста, у тебя взволнованный вид. Я тебя ни в коем случае не буду использовать для своего исследования, я просто считаю, что тебе будет полезно общение с девушками в группе. Мы все нормальные, у нас нет отклонений. В общей психологии метод библиотерапии используется немного иначе, в более упрощенной версии. Ты все поймешь, когда сама увидишь. Когда в последний раз ты была в библиотеке?