(Не) Эбигейл

Ключи зазвенели в руке, что старалась найти нужный ей. Когда дверь открылась, два глаза напротив вмиг приобрели оттенок злости, вмешанный в тревогу.    Уилл стоял, молча уставившись на свою дочь, что решила прийти домой спустя четыре часа после конца сессии, хотя дорога от одного конца города до пригородного райончика, где и поселилась семья, занимала минут 20 на машине, с учётом остановок на светофорах и спокойного вождения. Но не столько, сколько Катарина потратила на то, чтобы появится дома живой и невредимой — что было, безусловно, замечательно, но не отменяло того факта, что на телефонные звонки никто не отвечал, да и в известность не поставил. — Здравствуйте, мистер Грем. Девочка как ни в чем не бывало поставила стаканчик кофе на тумбочку, после чего отвернулась к  вешалке, снимая свое пальто и развязывая шарф. Ей стало лучше после такой длительной прогулки в одиночестве, потому настроение значительно улучшилось, но долго ему положительным было быть не суждено.    Уилл начал говорить. — Где ты была? — Я? На сессии с психологом. Ничего не понимающая, она обернулась к мужчине, неловко улыбаясь, чтобы понять, почему же тон такой агрессивный. — А после нее что ты делала? — Гуляла. — Развернувшись полностью, она чуть отошла от профайлера, что начал пугать. — Извините, я не совсем понимаю, что произошло. — Катарина. — Послышалось из глубин дома. — Поднимайся наверх. После того как переоденешься, мы ждём тебя в гостиной. Это был Ганнибал. По голосу нельзя было сказать рассержен ли он, ибо тон не изменился, но, если сопоставить настроение Грема и форму обращения от Лектера, то можно было догадаться и о душевном состоянии второго.

***

Сидеть на диванчике прямо напротив двух стоящих мужчин, недовольно смотрящих прямо в твою душу, было явно не лучшим занятием на планете. Рина, беспокойно царапая кожу на своих руках, опустила голову, не желая поддерживать зрительный контакт с ними двумя. В голове сразу стали подбираться сюжеты с собственными ошибками, которые бы объяснили плохое настроение людей, но она ничего не успела натворить в этом доме, наоборот вела себя очень хорошо. — Перестань! — Внезапный приказ заставил вздрогнуть, а протянувшиеся конечности к ее собственным испугали ещё больше, но пошевелиться не смела. Уилл разнял ее пальцы друг от друга, кладя их на чужие колени, чтобы они вообще никак не контактировали друг с другом. Его раздражало то, что девочка причиняла себе боль, сердце начинало ныть от одного этого вида.    В этот момент итак светлая кожа побледнела, а зрачки сузились до точек в голубом океане радужек, но изменения заметить было нельзя из-за разницы в росте и низко опущенной головы. Хотя Чесапикский Потрошитель догадался, что поступать из заботы, но с такой агрессивностью не стоит, по этому, положив ладонь на плечо мужа, попросил того выйти в сад на пару минут дабы успокоиться.    Где-то сзади дверь-купе щёлкнула, и тихий шелест листвы стал доноситься до гостиной. Почувствовав  запах табака, психиатр вздохнул, но с места не сошел — это было видно по лакированныи носкам ботинок на полу, что оставались неподвижными. — Катарина, мы бы хотели узнать, почему ты не поставила в известность о своей прогулке нас. Об опасности поздних гулянок уж говорить не стану - надеюсь ты достаточно умна, чтобы догадаться до этого сама. — А я должна? Честное удивление перепутать с поддельным было невозможно: большие, почти кукольные глаза, которые вмиг оказались поднятыми, выражали полное непонимание чужой претензии.   — В каком это смысле? — Вы не мои родители, чтобы я отчитывалась о своей жизни. — Она говорила это без агрессии, так искренне непонимая ничего, что Лектер даже слегка смутился. — Мы как раз таки твои родители, Рина. По документам уж точно. — Вы же просто взяли меня к себе по доброте душевной. Уж не знаю, может вам нравится заниматься благотворительностью или хотите карму почистить.. — Неловкие рассуждения только вызвали ухмылку. — Жалко, видимо, меня было, вот и приютили.. — Нет, мы взяли тебя потому, что чувствуем потребность в твоей защите. А также хотим дарить любовь, заботу. — Ганнибал считал это очевидностью. Видимо, так было только для него. — Ты думала, что просто находишься здесь как.. сосед по комнате? — Что-то типо того.. я уже даже начала собирать деньги за месяц. Посчитала, сколько вы примерно тратитесь на продукты, сколько ем я и сколько вы платите за свет, газ там... — И откуда ты планировала их взять? — Отец оставил кое-что. После прочтения завещания я бы Вам отдала. — А потом? — А потом не знаю.. Так как я ещё несовершеннолетняя, совсем одна не могу жить, по этому просто хотела договориться с Вами, чтобы я ещё какое-то время пожила у Вас, а после суда над Секирой переехала к себе в старый дом. — Боже. — Это пришел Уилл. — Ты хоть слышишь что говоришь? Одна она жить хочет! Тебе пятнадцать! Какое одна? Тем более жить в доме, где зарезали твоих родителей! — Он спешно ходил по гостиной, пытаясь как можно меньше кричать на девочку, но не получалось. Профайлер вовсе в пылкости наклонился к ссутулившейся Рине, не отводившей от него взгляд. — Теперь мы твои родители! И ты живёшь с нами! Предупреждаешь о своих прогулках! И вообще мы в праве запретить тебе гулять так поздно! Ганнибал, все это время молча наблюдавший за порывом мужа, что не успокоился даже после двух скуренных сигарет прямо на веранде, не желал его затыкать, хотя видел как сильно напугана их дочь.    Было слишком забавно наблюдать за контрастом агрессии и тревоги. Кровавое альтер-эго рвалось наружу, желая наблюдать этот спектакль под названием «жизнь», а после прервать его рядом пыток, наблюдая за тем же страхом уже в глазах возлюбленного и названной дочери. — Но я правда не знала, что у нас такие взаимоотношения! — Катарина, поджав губы, смотрела то на одного родителя, то другого. — Догадаться было сложно, да? С какой целью мы тогда тебя вообще взяли по-твоему? — Уилл. — Наконец личность любящего отца взяла верх, одергивая вспыльчивого мужа. — Мы надеемся, Рина, что впредь ты будешь предупреждать нас. Конечно, тебя нужно наказать за такую вольность, но раз ты не совсем понимала наши взаимоотношения, мы простим на первый раз. Во второй такое уже будет неприемлемо. Ты поняла? — Да, мистер Лектер. — Ганнибал. Или отец, папа. Но так официально ко мне обращаться не нужно, пожалуйста. Я всё-таки надеюсь стать для тебя близким человеком.