(Не) Эбигейл

Белый лист, исписанный синими чернилами, лег на массивный дубовый стол, заслоняя собой папку с новым делом, пытаясь обратить на себя внимание. — Что это? Джек явно успел прочесть первые строки, но желал услышать их от Уилла, что, казалось, вообще не хотел приходить сегодня. — Я увольняюсь по собственному. Последние дни работать не буду, возьму больничный. — Нет, ты не уволен. Я не собираюсь терять такого ценного сотрудника. — Джек. — Слова походили на шипение, с каким склонился к начальнику профайлер, смотря точно в глаза. — Моя дочь стала инвалидом. Как думаешь, хочу ли я пропадать ночами на работе, когда она не может банально обслуживать себя? Катарина Флетчер стала тем самым рычагом для Грема, что даже после многочисленных панических атак, всасывающих из него последние силы, усилившихся кошмаров, заменяющих сны и ставшие обыденностью, бессонных ночей в участке не уходил с нелюбимой должности. Но один лишь тихий плач, слышымый через небольшую щель, помог отказаться от спасения жизней, чтобы наладить свою. 

***

— Я дома. Послышался резкий грохот, а после удушающая тишина, которая заставила за считанные секунды взобрался на второй этаж в комнату дочери: Рина лежала на полу близ кровати, пытаясь руками ухватиться за тумбу, лишь бы хоть как-то высвободить запутавшееся в одеяло тело. — Прости, пап, я забыла, что у меня нет.. Заботливые руки опустили на кровать, тут же укрывая одеялом по самые уши. — Все в порядке, милая. — Тихий облегченный выдох, когда в ответ показалась теплая улыбка. — Ты не забыла, что мы сегодня едем за креслом? — Мы едем с отцом или вдвоем? — Он работает сегодня до поздна, по этому тебе придется мириться со мной. — Озорная улыбка, после которой Рина подхватила шутку. — Так уж и быть, это будет не просто - терпеть тебя, но я приложу все усилия. — Отлично. Ну что, тогда собираемся и поехали?

***

Украшенные еловыми ветвями, впутанными в сверкающие гирлянды витрины не вызывали детского восторга, лишь холодили сердце своим инвентарем. Взор прошёлся по белесым манекенам, держащими всевозможные технические средства реабилитации: от дивных тростей с резными рукоятками до инвалидных кресел в различных расцветках, за коими отец с дочерью пришли к мисис Флорез, добродушной старушке, облегчающей жизнь богачам - все же ее товары были не из дешёвых, о чем говорили чернеющие цифры на небольших этикетках.       Было неловко все это время находится на руках профайлера будучи уже взрослым подростком, но это была вынужденная мера, на которую женщина за прилавком смотрела с пониманием.       Отвращение разлилось по сердцу, задевая близкие к нему органы, отравляя постепенно весь организм. Хотелось скулить от осознания собственной ситуации, в конец сломавшая жизнь, казалось бы перспективному, подростку, что просто хотел спокойной жизни. Не получилось.       Слегка агрессивный тон задел и без того тревожные струны души Уилла, что старался проще относится к этой покупке, но Лектер усиленно отводила взор от любых кресел, бездумно повторяя: любое, самое простое - и поехали отсюда.       На пятую такую фразу он сдался, самолично показывая на какое-то приспособление, сделанное полностью чёрным, включая металл. Чтобы пожилой женщине не пришлось с высокой стойки доставать тяжёлую вещь, мужчине пришлось посадить Катарину в мягкое кресло, а затем самому достать нужное, возвращая внимание к ребенку, сидевшему черезчур зажато. — Милая, нужно примерить перед покупкой. Вдруг.. неудобно. — Если такое случится, можно будет поменять сидушку. — Поддакнула Кейт откуда-то сбоку, на что послышался явно раздраженный выдох. — Ага, хорошо. Она не хотела лишних упоминаний своей "болезни", будто пыталась привить мысль о том, что ничего не изменилось — все хорошо, отсутствие ног лишь ночная иллюзия, страх, но никак не реальность, от которой хотелось бежать.       Ганнибал бы прошептал куда-то в щетинистую скулу объяснение такого поведение с психиатрической стороны, но Грем и сам видел подобное раньше - у маньяков, для которых заточение было бо́льшей, чем смерть, от чего спустя пару месяцев-лет они выдумывали в своей голове другую картинку реальности, лишь бы легче ее пережить.       Сравнение с убийцами заставило поежится, пока девочка, замерев в жёстком стуле, ожидала, пока ее вновь поднимут над землёй. — Ну, в случае чего Вы ещё сможете обменять товар. — Видя поведение ребенка, старушка похлопала педагога по плечу. — Кстати, может приобретёте подушки? Чтобы не так жёстко было сидеть, это может привести к быстрой усталости. — Да, давайте. — Буркнул он, забирая на руки чадо.

***

«И если благодаря ему я поверила, что все это правильно, то, значит, именно он создал мое новое “я”,  во всяком случае огромную его часть»       Текст болезненно отпечатывался на радужке, заставляя учащенно моргать в попытках не растерять интересные строки. Инвалидное кресло молчаливо стояло у самой кровати, служа импровизированной тумбочкой для телефона и наушников, оставленных при прочтении томика, любезно одолженного психиатром из своей небольшой библиотеки, казавшейся до этого времени чем-то недосягаемым.       Комнату со второго этажа было решено перебросить на первый, что абсолютно не нравилось подростку, итак сидящему будто на иголках. Она черезчур громко слышала бесконечные шаги семьи по коридору, который вел на кухню, совмещал гостиную и приводил к кабинету Лектера старшего — все это отчётливо считывалось раздражением девочки, от чего в мыслях усиливалось. К тому же голые, неоформленные как в родной, стены давили своим разбавленным оливковым цветом, приводя к морщинкам у лба и губ. — Милая, ужин готов. Крикнувший с трапезной психиатр размеренно помешивал теплый тыквенный крем-суп, пока его муж в какой-то слабой тревоге смотрел на дверной проем, вот-вот готовый сорваться на помощь дочери, но теплая рука опустилась на чужую кисть, приглаживая. — Ее надо приучать к жизни в кресле. Если мы будем каждый раз помогать, она самостоятельно сделать ничего не сможет. — Поджатые губы. — Если позовет, мы, конечно, придем. Но голоса не последовало, а его обладатель через мучительные пятнадцать минут шумного копошения появился у двери, не имея возможности заехать - средство реабилитации стояло в максимально неудобном положении, что самостоятельно его направить вперёд было практически невозможно, по этому Ганнибал пришел на помощь, заботливо подвигая Катарину к столу. — Приятного аппетита. — Тихая благодарность от супруга, пока девочка упёрлась взором в стол, поднимая дрожащей рукой ложку. — Совсем скоро рождество, ты бы хотела провести его в компании друзей или с семей - с нами? — Друзей? — Истеричный смешок. — Это те, которые меня наркотиками обдолбали, изнасиловали, а потом ноги отрезали? — Горячие слезы, звон прибора о дерево. — Нет уж, спасибо. И ухмылка Чесапикского Потрошителя, что в очередной раз надавил на нужные болевые точки.