Должно быть вкусно?

Обнимая тебя, мои пальцы касались твоей чувствительной, как мне казалось, кожи. И я чувствовал дрожь, пробежавшую через тебя, при прикосновении. Мягкая, нежная кожа спины, с изящными изгибами юношеского тела. Я коснулся пальцем позвонка и почувствовал как ты вздрогнул от такого незначительного прикосновения к себе. Видеть тебя таким, Шиын, чувствительным и покорным, вызывает волну экстаза, улыбку от которого невозможно скрыть. Я улыбаюсь и продолжаю двигаться в такт собственных тихих стонов. Произношу твое имя сотню раз, и произнесу еще тысячу. Но ты не произнес моего имени ни разу. Почему ты молчишь? Шиын, разве нам не хорошо вместе? —Ласточка?.. — Голос неожиданно для самого себя очень охрип. Я переворачиваю тебя на спину. Я никогда бы не подумал, что смогу настолько широко распахнуть свои глаза. Шиын… Мой дорогой Шиын. Вскриваю, отпустив привычно податливое тело, отползаю назад. Рука автоматически прикрывает рот, подавляя рвотные позывы. Плотный ужин так и просится наружу. Только сейчас я заметил, что комната заполнена мерзкими насекомыми.

***

—Противная мошкара! — Сухо машет перед лицом, отгоняя от себя маячащих мошек и с особой ненавистью проклиная начало сучьего июля. В этот летний сезон насекомых хоть отбавляй, ничего не изменится! — Сухо… — Внезапно позвал Шиын. Сухо остепенился, немного дивясь тому, что парень первым заводит диалог. —Да забей. Ничего. Сухо и правда был удивлён, изначально их общение не особо задалось. Шиын не выделялся общительностью, постоянно сидя в наушниках и заглушая назойливые крики одноклассников, он всем своим видом показывал желание воздержаться от лишних диалогов. Ён Шиын хороший слушатель, но никак не собеседник. Правда с первого дня их общения прошло полгода, и теперь друзья не испытывают огромной неловкости, при многочисленных монологах. Бомсок, в своей привычной манере, складывает вещи в рюкзак, молча масля об Сухо свой взгляд. Именно забияка в красной толстовке, притягивающий сотни чужих взглядов, сейчас привлекал особое внимание Бомсока. Шиын хоть и был молчалив, но мог читать действия и поведение других, не привлекая внимания. И на данный момент, он мог с лёгкостью сказать, что взор Бомсока не предполагает собой ничего хорошего. Не нужно быть амбассадором понимания чужих чувств, чтобы увидеть, насколько немой взгляд Бомсока был пропитан ненавистью. С каждым днем Бомсок чувствовал, как его сердце все ожесточалось. Он предпочитал откинуть ненужные чувства в сторону, и забить все свое время учебой, но постепенно начинал понимать поговорку: «насилие порождает насилие». Ведь ни один удар отца клюшкой для гольфа не прошел зря. С каждым физическим испытанием он начинал черстветь, покрываться чешуей, и получать удовольствие от боли. Но был в его жизни один человек. чье присутствие для него было сравни оазису в пустыне. Бомсок был готов выгрызть его внимание из гранита, лишь бы получить свое, но в приоритете его объекта воздыхания был совсем не Бомсок. Он чувствовал бурлящие чувства ненависти и любви внутри себя, но ничего не мог поделать. Его терпение иссякало, но недавний случай его добил…

***

Пусто. Тихо. Лишь они вдвоём сидели в пустующей классной комнате. За окном доносился гул от разговоров учеников — их сверстников и прочей детворы. Все разбежались по территории школы, ведь что еще можно делать на большой перемене? Шиын сегодня не пришел. Раньше он никогда не пропускал занятия. Мог прийти с температурой за тридцать девять, конечно еле стоя на ногах, но прийти! Не похоже на него, но кому какое дело? А Бомсоку подавно. Он бесстыдно наблюдал за спящим за последней партой юношей. Сухо всегда спал на переменах, да что уж тут говорить, и на занятиях позволял сну лишний раз смежить очи. Бомсоку нравилось наблюдать за тем, как спокойно вздымается грудь парня. Но сейчас он смотрел на него с некой обидой в душе, на сердце было грязно, хотелось все разъяснить. Как раз подвернулся прекрасный шанс посланный небесами. Когда еще они смогут остаться наедине, чтобы поговорить? —Сухо. —Шиын? — простонал сонный голос, от чего Бомсок скривил лицо и повторил уже чуть грубее. —Сухо! — Стоя над душой, он был готов поклясться, что хотел отрубить язык этому парню, чтобы он больше никогда не смел произносить это гадкое имя вновь. —Бомсок, ты чего хочешь? — Недовольно фыркнул Сухо, потирая заспанные глаза. К Бомсоку он относился чуть хуже чем нейтрально. Его прилипчивость бесила Сухо, неужто очкарик впрямь не понимает что парню в разы приятнее быть наедине с Шиыном нежели с ним? Ах, да, Шиын. Его Шиын. Зачастую сорванец не мог оторвать от него взгляда. Сухо и Шиын буквально Инь и Ян. Каждый раз, видя возлюбленного, сердце Сухо трепетало и ёкало, как в их первую встречу, после заключения отношений. Каждый раз, видя как к Шиыну кто-то прикасается, или считают что имеют право с ним поговорить, аль лишний раз глянуть, Сухо уж больно хочется переломать всем руки, вырвать глаза, и выбить зубы. Шиын же на такое никак не реагировал, юноша был пассивным, и вся эта суматоха не доставляла ему удовольствия. Шиын был… Спокоен. Он не показывал эмоций, огорождая себя от привязанности к кому-то, он выстраивал вокруг себя образ колючки, которого близкие взаимоотношения не интересуют. Но наедине с Сухо… Вспоминая любящие глаза Шиына, нежные руки, упругий зад, его заспанный голос. Сухо начинал возбуждаться. От размышлений его отвлек голос Бомсока. —Почему ты игнорируешь меня? — Да, в лоб. Но как по-другому? —Не неси чушь, я не игнорю тебя. — Увиливает от ответа. Но Бомсок этого просто так не оставит. —Нет, ты игнорируешь меня. — Бомсок выставляет руки с двух сторон от Сухо, упираясь ладонями о лаковое покрытие парты. Не дает и шанса на побег. —Ну, — замялся Сухо, недовольно поглядывая в сторону, явно не желая смотреть на оппонента. — Мне не хочется, чтобы Шиын думал, что мы близки. Иначе я рискую быть отвергнутым. Ты же знаешь, к Шиыну нужен особый подход… —А причем тут наши отношения? — Парень искренне не понимал, в чем проблема просто обращать хоть каплю внимания на своего друга, как и сам Шиын. Его бесила лишь одна мысль о том, что Сухо нравился кто-то, в то время когда к Бомсоку он относился как к мусору. Особенно когда этот кто-то — идеальный Шиын. Хотелось рвать кожу на своем теле от разъедающей мясо ненависти. Хотелось размазать эту заразу по стенке, скормить трупным червям и втоптать в грязь сгнившие остатки. О ком он сейчас думает? «Неужели я хуже.» проносилось в мыслях Бомсока раз за разом, заглушая весь здравый смысл. Сухо в ответ не проронив слов, даже не повернул головы в сторону Бомсока. —Вот оно как. — Не сдержав рвущуюся агрессию, ладони Бомсока сами тянутся с хорошим размахом к вещам Сухо, одним резким движением сбрасывая все со стола. В воздух разлетаются немногочисленные ручки, карандаши, находящиеся в пенале, любимая розовая подушечка летит следом. Даже парта переворачивается и с грохотом падает на потертый линолеум. —Ты сдурел?! — Вскрикивает Сухо, отпрыгивая от крушащегося «рабочего» места, чтобы не повторить судьбу парты, и не улететь куда-нибудь в окно. Тело начинает трясти от злости, Но Бомсока трясет не меньше. На этот раз Сухо оставляют без ответа, широким шагом направляясь к выходу из кабинета. На всю эту сценку Сухо раздраженно застонал, чувствуя усталость. Негативная энергия Бомсока передалась парню, но он знал, что найдет частичку спокойствия в Шиыне. Он знал, что после подработки отправится к нему. Сухо вышел из класса, а позже из школы. На этом закончился учебный день.

***

—Чего пялишься? — Первым затевает разговор Сухо, поворачиваясь на стуле спиной к стене, и расставив широко ноги, показывая свое превосходство над оппонентом. Молчит. Знает, что Сухо был у того пацана. Как же ужасна и вязка была та мысль, от которой тошнотворный комок подкатывал к горлу. Ещё бы немного и его вырвало прямо там, между парт. Возле Сухо. —Да бля, перестань смотреть. Пиздец противно с тебя. — Не выдерживает юноша, подрываясь и отталкивая Бомсока с прохода. На данный момент он желает провести остаток перемены вне компании стремных очкариков. Бомсок остается на месте, лишь боковым зрением наблюдая за удаляющимся Сухо. В тот момент он понял, что более терпеть не намерен. «Но что, если жажда делать зло станет чуть сильнее?» Липкая ненависть окутала его сердце, причем ненависть даже не к Сухо, ненависть к их раздорщику. Ёбаный Шиын… блять. Бомсок чувствовал как его глаза сырели наполняясь ненавистными слезами. Вспоминая то, как Сухо волоком таскается за Шиыном и бережет его словно зеницу ока Бомсоку становилось лишь хуже. Ненависть начинала пронзать его разум, а в голову забираться странные мысли, они ползли как черный дым, отравляя последние частички здравого смысла. Желание причинить кому-то боль, как причиняли ему, не стихало. И Бомсок понял, что не хочет бороться с этим желанием.